Добрый доктор

Иногда время в палате тянулось мучительно долго. Ощущалось, что именно здесь оно издевательски часто останавливалось, замедлялось и просто не хотело подстраиваться под нормальное течение за пределами комнаты. Ещё больше растягивало это время долгое молчание. Второй раз чуда не произошло, и диалог между этими двумя не продолжился. В целом, судя по лицам двух неуравновешенных, их такое вообще не сильно беспокоило. Им и так было вполне комфортно. Пообщаться между собой один раз за день для них казалось достаточным взаимодействием. По крайней мере, они вообще реагировали друг на друга - а это уже хорошо. И они бы с радостью просидели в своих мыслях ещё ближайшие пару часов, если бы не шум за дверью в палату. Топот ног, разносящиеся роем голоса и периодичные прикрики персонала больницы. Обычно здесь тихо. Ну как тихо. Смотря, что подразумевать под этим словом. Для Рейха и ЯИ умиротворением на этаже было отсутствие постоянного слухового напряжения за стенами комнаты, разного топота, голосов толпы и подобного. Разовые приступы неуравновешенных, иногда их крики, вой и разговоры, сменяемые грозными или не очень голосами врачей и младшего персонала они воспринимали отлично, не реагирую на подобное как на раздражитель. А вот сейчас толпа народа, галдящая за дверьми, мало того что раздражала слух, ещё и разжигала внутри любопытство. Куда это всех ведут и что ещё интереснее, почему не заходят к ним? Или что, общие процедуры теперь только для самых послушных? Ещё любопытные стало когда, судя по звукам, это стадо душевнобольных куда-то дружно двинулось, а гул из сотен голосов постепенно и вовсе стих. Как испарились. Правда, уже через пару минут шум возобновился, только уже с улицы. Теперь-то два пациента основательно переглянулись, не только с непониманием, но и явной претензией в глазах. Такое дружное скопление психов в купе с санитарами на улице могло значить только два варианта: либо в здании пожарная тревога, либо это систематичная прогулка. И как бы ни хотелось, всё же все факты указывали на второй вариант. Правда, открыто стоял в головах двух неуравновешенных закономерный вопрос: А какого это черта их решили не выводить? На самом деле, ответ был прост и сам собой ещё пару минут назад сложился в голове обоих, просто обострённые чувства безответственности и желания переложить вину дали своё. Обвинять кого-то намного легче, чем принимать собственные проступки. Скорее всего, выводить их не стали за сегодняшние "инциденты", быть может, даже сам Совет, пострадавший от них в большей степени, распорядился о такой мере "наказания". Во всяком случае, всё сводилось к тому, что их наглым образом лишили возможности прогуляться. Что сказать, обидно, неприятно и до ужаса несправедливо! Теперь лишний час будет проведён в комнате, которая состоит лишь из четырёх кроватей, да небольших тумб. Не такой уж большой размах для идей, чем занять себя, верно? Империя справлялась с этим легче, у неё не было этой всепоглощающей жажды постоянно доказывать обществу свою асоциальность - чего не скажешь о Третьем. Его каждый раз чуть ли не выворачивало от безделья и желания идти против устоев этого грёбаного общества, но бетонные стены очень хорошо удерживали все эти психозы внутри помещения. Вообще, чтобы убивать время, ариец пристрастился больше наблюдать, чем делать. Ему это далось тяжело, но зато теперь не приходилось подскакивать каждые пять минут с мыслью, что нужно срочно ломать дверь в палату и бежать учинять беспорядки. Удалось избегать этого благодаря наблюдению за вторым живым существом в этой палате - Макихиро Акито. Пытаться разглядеть в ней смены её состояния, появление "причудливой" в его глазах болезни. Это было всяко интереснее, чем глядеть в стену битый час, да и выбирать Рейну особо не приходилось. И вот сейчас, погрузившись в свои наблюдения, он явно подмечал как постепенно эксцентричное и эмоциональное состояние женщины, кое она не так давно выказывала по пришествию русского в палату, нормализовалось, и теперь выглядеть она стала как обычно: сдержанно и рассудительного. Хотя, в его интерпретации, это звучало как «холодно и упрямо». Судя по всему, сейчас Акито была в норме. У неё, по взгляду Рейна, периодически случались такие клины, но уходили они так же быстро как и приходили. Иногда, конечно, задерживались, но это было редкостью. Акито лежала с Биполярным расстройством, так что мужчина считал подобное "поведение" нормальным для её состояния. Если он правильно понимал разговор Советов, услышанный несколькими днями ранее, у его "сокамерницы" что-то вроде быстро меняющихся периодов с промежутками, именно поэтому какими-то непонятными ему выводами все приходило к факту, что оно у Макихиро оно смешанного типа. Что эти слова доктора значили, признаться честно, Вайсман не знал, мог лишь догадываться и строить на этом свои предположения, не более. Помимо этих мыслей, в голове немца возникало и множество прочих, любопытных идей, одна из которых вполне получила своё развитие. Именно поэтому со стороны можно было пронаблюдать как мужчина ближайшие минут 20 сидит, замерев на одном месте и сделав очень задумчивое лицо, после чего, не скрывая восторга от собственной гениальности, подскакивает с койки. Сказать, что для расслабленной, замеревшей в уединении тет-а-тет с собой азиатки, это было шокирующим действием с его стороны - ничего не сказать. Казалось, она чуть ли не шарахнулась от удивления, в некотором скепсисе уставясь на своего соседа по палате. В её глазах так и проецировался немой вопрос: "Ну и что ты вскочил как ужаленный?", Но будучи особой вежливой и сдержанной, позволить такие мысли даже помусолить в голове она не решалась. Немец быстро уловил атмосферу, но конечно же, как-то исправлять это не стал, следуя всей "логике" собственного нахального характера. Меняться ради человека, тем более одного, это совсем не в его принципах. Собственный комфорт и свобода - вот его идеалы. И все же, что заставило немца задёргаться, как ужа на сковородке? А всё просто. В голову ему пришла по-настоящему стоящая идея. Совсем не стыдясь прямолинейности, мутные очи немца уставились на японку, аметистом блистая в лучах утреннего солнца. Девушка насупилась, явно не одобряя подобные агрессивные и бессовестные выходки в свою сторону. Империя настороженно вобрала воздух в лёгкие, показательно повернувшись на парня вполоборота, готовясь услышать что же он такого хочет сказать или сделать, раз прожигает в ней дыру глазами. Фриц долго тянуть не стал, потому поймав на себе фокус полного внимания со стороны, начал разговор. — Тебе не кажется это несправедливым? То, что нас оставили здесь, пока остальные пошли на прогулку? - многозначительно сверкнув двумя хрусталиками зрачков в сторону дамы, разглагольствовал немец. Он явно ждал хотя бы кивка в ответ на своё харизматичное камео. — И что ты предлагаешь? - прямолинейно вопрошала у него японка, не удосужив самодовольное эго асоциала даже кивка, но явного интереса к его идее не избегая. — У меня есть для тебя хороший план, скажем так, восстановления правосудия, - чувствуя за пологом осторожности и некоторый интерес "сокамерницы", ариец всё же был более самоуверен, да и позитивно настроен к ситуации. Не скрывая довольственной в своем познании мысли, в купе с непревзойденной( как казалось бы, по его собственному мнению) идеей, Рейх медлить не стал, поделившись краткой сводкой своих мыслей и с Империей. План вышел довольно простым, но при том казался достаточно действенным. Пусть и казался, за неимением других вариантов. Теперь оставалось только привести все к желаемому результату. Сейчас эти двое, словно два выжидающих хищника, могли прочувствовать тонкую связь между собой, словно бы их связало не общее идейное чувство, а настоящая преступная целостность, кучность. Два охотника сосредоточились на своей цели и ждали... В обоих загорелась эта искра порывистого желания и изголодавшихся эмоций. Это будет намного интереснее, чем скучать в четырёх больничных стенах. Они были медлительны, но некая внутренняя резкость их действий показывала всю ту безудержную энергию и адреналин, что кипел внутри. Не сговариваясь и позволив себе лишь перекинуться предприимчивыми взглядами, каждый занял свою "позицию", готовый произвести план в исполнение. Хватало лишь совершенно небрежного взгляда, чтобы понять всё совершенно без слов. На мгновение комната замерла в ожидании бурных событий, вместе со своими обитателями... Хриплое подобие женского крика, смешанного с обессиленными вздохами. Его сопроводило резкое движение высокого силуэта к входу в палату, стремительно открывающаяся дверь и рявкнувший, отчего-то до каждой клеточки нутра растерянный голос: — Быстро приведите медсестру! Ливио не медлил. Пусть они и были отделением людей больных душой, а не телом,можно было чувствовать, что сейчас ситуация располагала физическую помощь. Громкое дыхание, чувство нетерпения, доводящее до тряски в руках. Они едва сдерживались от заразительно-широкой улыбки на лицах. Уже через пару минут, скоординировав медсестёр и санитаров на прибытие к палате, возвращался к немцу и японке итальяшка. Он резво дёрнулся в сторону помещения где находились больные, собираясь первым оказаться возможную помощь, судя по недавнему приглушённому крику, Макихиро. Взгляд захватил лишь развивающиеся от неподдельной резвости подолы медицинского халата и встревоженные омуты двух карих глаз, беспокойно метающихся по наполнению палату... И прежде чем нога Сильвестро переступила порог злосчастной комнаты, аккурат в переносицу ему прилетел сочный удар от фрица. Пусть и не прицеливаясь, у немца в запасе имелась прекрасная стабилизация организма и ориентация в пространстве, отчего удар и вышел приближенным к изначальному по желанию. Тело итальянца по инерции отшатнулось на несколько шагов, в попытке устоять на ногах, припечатавшись к собственному посту перед палатой. Вот они - драгоценные минуты..! Инстинкты реагируют даже быстрее, чем успевает скоординировать и осмыслить свои действия Рейн. Подлетев к Империи, что внимательно следила за разыгрываемым спектаклем немец ухватил её за руку, стрелой сорвавшись в коридор, подгоняя и азиатку, пока адреналиновая лихорадка била по вискам. Рука, которой плотно была сжата узенькая женская ладонь, нервно сжималась, но лишь дополняла хрупкую атмосферу незримой ещё погони. Подобная птицам свобода в одночасье пронизывает Вайсмана, она оплетает его сосуды, распространяясь вместе с кровью и кислородом, ударяя по мозгу. Да, это то самое чувство адреналина, чувство не подвластности, от которого зависим любой асоциал. Этих ощущений не хватало. Оттого и не скрывая своей радости, он надрывает глотку злостно-издевательским смехом, с рвением шмыгнув по больничным коридорам. Едва ли не сбивая с ног кучку заторможенных медсестёр, под недовольственные крики очухавшегося Ливио, эти двое неслись мимо больничной суеты в своём, сумасшедше-загадочном направлении. Не обращая внимания на пациентов и персонал, мимо которого они сновали, игнорируя тех, в кого чуть ли не врезались, игнорируя даже крики, отдавшиеся мимолётным грохотом по ушам. Даже Империя, что бежала чуть позади, притянутая чужой рукой за запястье, чувствовала как редкие всплески адреналина, постепенно начинают превращаться в эндорфин, поощряя тело чувством эйфории. Она могла не чувствовать как лёгкие выдыхаются, полагаясь только на ветреный мозг, пьяный чувством погони. Что уж было говорить о фрице, основу "удовольствия" у которого и составлял чистый адреналин. Это ощущение, проходящее через момент, связывающее их двух между собой незримыми нитями. Это азарт, смешанный с безрассудством, это соблазн нарушения устоев и запретов, это жажда приключений и свобода...Она спирала глотку. Это лёгкость нахождения вдвоем, против всего мира, где даже отсутствие разговора лишь идёт на руку. Но долго бегать невозможно. Ноги после марафона по больнице подкашиваются уже у двоих, а это обозначает одно - план переходит в фазу скрытности. Глаза Рейха бегают по округе, пытаясь выцепить доступный поворот или помещение для того чтобы скрыться от преследования, пока Империя высматривает хвост из кучки врачей, спешащих вслед за ними, но значительно отстающих. Она едва успевает оглядеться по сторонам, прикидывая, в какую же часть больницы их занесло, как оказывается утащена в подсобное посещение. Дверь плотно закрывается, помещая комнатушку во власть полутьмы, разгоняемую только блеклым светом лампочки. Сбитое дыхание обоих наполняет комнату, ранее погруженную в полную тишину. Но даже утомляющий побег от персонала не мог избавить двух больных от завзятого блеска в глазах. Чувство свободы заменило собой воздух, перестав стискивать обреченную грудную клетку, в дозволении облегчённо возобновить дыхание полной грудью. Им не хватало подобного. Именно поэтому их лица сейчас могли быть настолько естественно счастливыми, что полог эмоций даже не было нужды скрывать. Не было смысла хвалиться количеством внутренних сил к самоконтролю, когда даже незримо можно было прочувствовать, что они оба ощущали. Именно сейчас хотелось... Просто поговорить. О всём произошедшем, о том, что удалось почувствовать.. Настолько это оказало сильнодействующий эффект на эмоциональный фон. Она не удержалась первой, поддалась рвущимся к свободе эмоциям. — Это было захватывающе, не так ли..? - голос её был тихим, отдаваясь сомнением в своей решительной значимости. Стоило ли заводить сейчас диалог, и не приведет ли это к уничтожению атмосферы, что ненароком образовалась между ними тонкой плёночкой? Рейн замер на пару секунд, то ли всё пытаясь урегулировать дыхание, то ли раздумывая, что бы девушке ответить, собрав всю груду летящих сквозь психические центры мыслей в одну кучку. — Да, ты права...Всё вышло даже лучше, чем можно было подумать, - хмыкнул немец, делая голос на тон тише, чтобы их вдруг не услышали извне. Не хотелось бы заканчивать своё приключение в самом начале. Они сейчас могли даже забыть о том, насколько эмоциональны были их лица. Макихиро уже не так волновало, что немец ещё недавно бесцеремонно схватил ее за руку, заставляя бежать за собой, словно бы она отставала от него. Рейн мог не думать о том, что победил саму судьбу, раз заставил молчаливую азиатку заговорить первой. Мысли двоих теперь распирал только кураж, дикий запал и увлеченность полученным экстазом. Непередаваемая череда эмоций. — У меня есть предложение, — вдруг утыкается взглядом серо-бирюзовых глаз в девушку Фриц. Его азартный взгляд только больше блестел в лучах одинокой двенадцативольтной лампочки. Этот его хитрый прищур мог значить только появление ещё одного сокрушительного плана, который он сейчас будет выкладывать, ещё раз самому себе подтвердив собственную идейную неоценимость. Можно было на физическом уровне ощутить, как взгляд Акито мгновенно врезается в собеседника, полный сомнения и предубеждения. Как человек спокойный и нерасторопный, по крайней мере, в состоянии покоя от своих психозов, Макихиро не особенно поддерживала постоянные выкидоны фрица, даже если они окупались, как и сейчас. И все же, нельзя было отрицать, что происходящее сейчас и для неё оказалось намного интереснее, нежели созерцание выступов бетонных стен палаты. Так что с показательной неохотой и смятением Рейна выслушать всё же пришлось. Благо, его хитровыдуманное предложение не выходило за рамки идей реалистично исполнимых. Сокамерник стоял на идее перебраться в ближайший открытый, ну или, как минимум, свободный кабинет, и засесть там. Неплохое предложение, учитывая что подсобное помещение явно используют и если их найдут в этой коморке - никуда они не денутся. А вот найти открытый кабинет, при условии, что они явно не могут использоваться все, будет шанс как можно дольше скрываться от поимки. Так или иначе, изобразить "занятость" одного из кабинетов голосами, самим же подперев его столом или чем-то тяжёлым никто не отменял. Оставалось только подгадать момент, когда опустеет коридор. Акито находилась ближе всего к двери, потому взялась первой слегка приоткрыть ее, наблюдая в образовавшуюся щель за обстановкой в коридоре. Изредка небольшие группки персонала проскакивали по узенькому проходу и шагали дальше. Дама подаёт рукой движение, беззвучно прося подойти ближе. Она смотрит ещё буквально пару секунд, после чего выкручивает ручку двери, остервенело напрягая мышцы ног, чтобы рвануться к двери. Взгляд скашивает, дабы убедиться что немец спешит следом, на секунду даже потерявшись в пространстве..Но быстро скоординировав всё внимание, юркнула ловко в дверной проем, немца за собой утягивая. Зрачки сузились как две маленьких точки, когда удары нервозов по вискам стихли, и два больных повернулись осмотреться. Две фигуры спутанно, поддавшись смятению замерли...