I Won't Let You Wilt

Крепко прижав руку Бэзила к груди, Санни произнёс то, что собирался сказать с самого начала: — Моё сердце — твоё. Бэзил покраснел так, будто у него вот-вот пойдёт кровь носом. — Ты… сейчас серьёзно, Санни? — На сто процентов. Бэзил стих. Всего минуту назад его светлые глаза почти полностью заволокли тени. Но когда его ладонь оказалась прямо над сердцем Санни, крохотный блеск пронзил их кромешную тьму. Мгновенья спустя эта искра сокрушила тени, и проявившиеся краски были красивее всех цветов в мире. — Тебе лучше? — прервал молчание Санни. — Твоё сердце такое… тёплое… Как только эти слова слетели с его губ, Бэзил невообразимым образом покраснел ещё сильнее. — Ох!.. Прости, — он отвёл взгляд. — Я не это хотел сказать. Если ты волнуешься, то… мне уже лучше, да. Санни вздохнул с облегчением. — Надеюсь, ты правда мне веришь. Я больше никогда не оставлю тебя одного. Его смущённое красное лицо побледнело, наполняясь тихой печалью. — Бэзил?.. — Санни… Я не знаю, что делать, — ответил он. — Что-то не так? — Твои слова делают меня таким счастливым, — Бэзил уже едва сдерживал слёзы. — Но чем больше счастья ты мне принесёшь, тем труднее мне будет, когда ты уйдёшь. И в следующий раз… даже не знаю, смогу ли я что-то с собой поделать. Санни ещё крепче прижал руку Бэзила к себе. — Ты всё ещё мне не веришь? — Я вижу, ты говоришь искренне, но знаю, что это нереально. Чёрт… а Бэзил всё как следует обдумал с тех пор, как мы виделись в последний раз. — Оставаться вместе — нереально? Почему? Бэзил печально улыбнулся. — Потому что это жизнь, — его голос теперь был лишён тех идеалистических ноток, что были в нём в детстве. — Мы станем старше, и нам придётся расстаться, не так ли? Неправда. Мы могли бы быть вместе всю жизнь. …Но думаю, ты прав. Мы оба знаем, что я могу остаться только до конца лета. Я надеялся, мы сможем разрешить все наши внутренние конфликты до того, как я уеду, и остаться в хороших отношениях. Без каких-либо сожалений. Не так, как в прошлый раз. Но… Ты всегда слишком много думал наперёд, а? Санни мрачно уставился в пол. Маленький лепесток, сорвавшийся с волос Бэзила, всё ещё лежал в запутанных ворсинках ковра. Реальность бывала жестокой. Он любил сестру всем сердцем — и судьба отобрала её без предупреждений, без жалости. И это могло случиться снова. Он мог моргнуть — и кого-то любимого, близкого внезапно вырвало бы из его рук. Это могло произойти из-за болезни или очередного несчастного случая с летальным исходом. Мама говорила, что с возрастом люди теряют связь друг с другом, зарываясь в работе или семейных делах. Потеряй он Бэзила, он бы ничего не смог с собой поделать. Это было бы всё равно, что ещё раз потерять Мари, если не хуже. Он должен был верить, что этого больше никогда не повторится, чтобы не сойти с ума. Он до смерти боялся реальности, в которой мог потерять Бэзила навсегда. Но я больше не стану лежать в кровати и надеяться, что всё плохое исчезнет само собой. Он научился не давать страхам парализовать себя. Если они когда-нибудь разлучатся, Санни сделает всё, чтобы вновь его найти, даже если придётся нырнуть в самые глубины боли и отчаяния. Пока Бэзил жив, Санни всегда будет делать что-то, чтобы к нему вернуться. Это было клятвой. И он был готов её дать. Нежно прижимая его ладонь, Санни снова посмотрел Бэзилу в глаза. — Даже если реальность разделит нас, мы снова друг друга найдём, — произнёс он. — Тебе не нужно ничего делать. Просто дождись, и я вернусь. — Это… так мило с твоей стороны, — попытался улыбнуться Бэзил. Он всё ещё не улыбался в полную силу. — Давай дадим друг другу клятву, — Санни крепче сжал руку Бэзила. — Если когда-нибудь я проснусь и не увижу тебя рядом, я сделаю всё возможное, чтобы тебя найти. Я вернусь так быстро, как только смогу, и неважно, кто или что встанет у меня на пути. Будешь ли ты всегда ждать меня, Бэзил? — Можешь мне тоже пообещать? — мягко спросил Санни. — Можешь пообещать, что что бы ни случилось и как бы далеко ни развёл нас этот мир, ты всегда будешь продолжать жить? Жить дальше, ожидая того дня, когда я к тебе вернусь? Просить тебя о таком очень эгоистично с моей стороны, я знаю. Ему всегда было сложно понять чужую боль. Поэтому просить кого-то продолжать жить независимо от того, через какие муки тот проходит, было до невозможного эгоистично. Я эгоист. Но… я больше никогда и никого не попрошу дать мне такую клятву. Только тебя, Бэзил. — Никогда бы не подумал… что ты скажешь мне такое, — признался Бэзил, неистово краснея. — Ты правда этого хочешь? — Да. — Ты сдержишь свою часть клятвы, а я буду держать свою? — До конца наших дней. Бэзил взглянул на руку, державшую его ладонь, и прижал свою сильнее к груди Санни, вслушиваясь в его сердцебиение. Оно резонировало в их телах. Во дворе под прохладой ночного ветра шелестели листья. Лицо Бэзила горело. Он взял Санни за другую руку и сжал её в своей. — Я… обещаю, — сказал он. — Обещаю, что буду продолжать жить и ждать, когда ты ко мне вернёшься. Несмотря ни на что. Его слова были лучшим дуэтом в жизни Санни. — Обещаю, я всегда буду к тебе возвращаться, как бы далеко мы друг от друга ни оказались. Бэзил так очаровательно улыбнулся… сердце Санни растаяло. Я так долго ждал этой улыбки. — Ммм… мы вроде раньше на мизинчиках клялись? — застенчиво уточнил Бэзил. Мы были тогда ещё совсем детьми… Санни собрал в кулак все остатки мужества. Эта клятва означает куда больше, чем все те, что мы давали в детстве. Санни неловко заулыбался, будто признавался в первой любви. — Как насчёт скрепить обещание поцелуем?

***

Лицо Бэзила стало красным, как помидор. — Ммм… Санни?! — Не хочешь? — Ты хоть понимаешь, что означают поцелуи? — …Я знаю. Бэзил крепко зажмурился. — Санни, я думал, это наша клятва лучших друзей. Но поцелуй означает… — Мы уже были лучшими друзьями, — теперь настала очередь Санни краснеть. — Разве это не очевидно? То, что я целиком и полностью отдаю тебе сердце, означает, что я хочу стать тебе кем-то ещё ближе. — Ммм!!!.. Санни, ты правда испытываешь ко мне нечто подобное? …Поверить не могу, что мне приходится говорить это вслух. — Да. Ты мне нравишься, Бэзил. Бэзил моргнул раз шесть подряд, не меньше. Его руки ослабли. Казалось, он вот-вот упадёт в обморок. — Бэзил? Ты в порядке? — Я… Я и не думал, что ты испытываешь такое ко мне… Мне надо было для начала попробовать пофлиртовать? Может, я был слишком прямолинеен? Глаза Бэзила слезились от волнения. — Санни… даже не знаю, как выразить, что я сейчас чувствую… — А ты говори всё, что приходит в голову, — просто ответил Санни. Он надеялся, что его чувства взаимны. — Ммм… я… Бэзил многое скрывал. Санни знал это как никто другой. У Бэзила было такое же выражение лица, как когда он собирался поделиться всеми своими проблемами и мыслями с младшим, двенадцатилетним Санни. — …С тех пор, как мы познакомились, я чувствовал, что ты был… особенным… для меня. Когда ты слушал, как я читаю вслух, когда давал рассказать всё то, до чего другим не было дела… я полюбил тебя. Очень, очень сильно. — Я хотел посмотреть на твоё выступление. Хотел видеть, как тебе все аплодируют. Хотел, чтобы весь мир знал, какой ты замечательный и красивый. В свой двенадцатый день рождения я посмотрел тебе в глаза и пожелал… — …Пожелал, чтобы ты всегда был счастлив. Мне было всё равно, любил ты меня в ответ или нет. Я лишь хотел, чтобы ты был счастлив. Даже если в итоге ты полюбил бы кого-то другого, даже если б женился и завёл семью… я бы улыбался вместе с тобой. — Я… видел, как ты краснел, разглядывая Обри на фотографиях. Я подбадривал тебя, зная, что ты был счастлив с ней. — Это было очень давно, — ответил Санни. — Мне могут нравиться и девушки, и парни, понимаешь? Вот оно что. Ты был уверен, что мне нравится Обри. Поэтому и не хотел признавать, что мне на самом деле мог нравиться ТЫ. Даже когда я буквально отдавал тебе сердце… Бэзил взглянул на Санни с самой застенчивой и нежной улыбкой. — Прости, что так упорно этого не замечал, — выдохнул он. — Мне просто столько лет было неважно, любил ты меня в ответ или нет, Санни. Пока ты был счастлив, ничто другое для меня не имело значения. — Я куда дольше не замечал твоих чувств, я уверен, — признался Санни. Бэзил покачал головой. — Но то… что ты мог чувствовать ко мне… то же самое… никогда не думал, что такое возможно… — То, что ты отдал мне сердце, уже сделало меня таким счастливым… — И теперь ты хочешь скрепить клятву поцелуем… я просто… не знаю, что и чувствовать… Просто дай мне любить тебя, Бэзил. Санни нежно взял его за предплечье. — …Санни? Наклонившись ближе, он приобнял Бэзила за талию и притянул его тело вплотную к себе. Держа руку Бэзила над сердцем, он прижался лицом к его груди. Теперь Санни тоже слышал, как билось его сердце. Его сердце бьётся намного чаще, чем моё. Бэзил раскраснелся так сильно, что, казалось, вот-вот без чувств рухнет на землю. Биение сердца Бэзила так успокаивало. Вопреки ужасу, теням, глазам и ощутимому страху опять потерять его, Бэзил всё ещё был живым и тёплым. Его тёплое тело могло преодолевать болезненные переживания, справляться с трудностями. Тёплое тело всегда было лучше, чем холодное. К левому глазу Санни подступили слёзы. Он вспомнил, как тело Мари холодело в его руках. Я никогда не позволю этому случиться с тобой. — Санни?.. — заговорил Бэзил вновь. — Я в порядке, — уверял Санни, вытирая слёзы о его плечо. — Скажи, ты хорошо себя чувствуешь? — Я… так счастлив, что мне уже ничего от этого мира не надо… — Можешь запомнить это чувство для меня? — кратко улыбнулся Санни. — Ч-что?.. — С этого дня, если вдруг тебе станет грустно, одиноко или тоскливо, — просто вспомни это чувство. Вспомни, как я бросил всё, сорвался к тебе и теперь моё сердце — с тобой. Вот настолько ты мне важен. От этих глупых слов лицо Бэзила зарделось с новой силой. Как и лицо Санни, впрочем. Теперь, когда их лица превратились в помидоры, они могли запросто слиться с другими растениями вокруг. …Наверное, мне нужно отступить. Он и так уже должен был всё понять. Санни ослабил хватку на руке Бэзила, прижатую к его груди. Он отстранился от тесных объятий, отойдя на два шага назад. — Пока ты помнишь это чувство, тебе больше не придётся бояться, — произнёс Санни, вспоминая, как сам лелеял чувства, подаренные его друзьями. — …Я запомню. — Но если тебе станет страшно… давай просто будем честными друг с другом. С этих пор говори мне открыто обо всём, что чувствуешь, — добавил Санни. — Окей. Я… попытаюсь. — И давай без этих «всё в порядке», если я вдруг уйду и больше не вернусь. Я уже не такой, каким был раньше. Тебе больше не нужно бояться, что я опять запрусь в комнате на долгие годы, понял? Бэзил кивнул и закрыл глаза, переставая плакать. Пара капель слёз скатилась с его щёк на пол. — Санни… Прости, что я так говорил. Не знаю, что на меня нашло. — Всё нормально. — Ненормально, — отвернулся Бэзил. — Я… всё ещё боюсь, что однажды нам просто не захочется найти друг друга вновь. Иногда я смотрю на тебя и вижу, как что-то приходит и забирает тебя куда-то недосягаемо далеко. …Так мы оба иногда ещё видим что-то позади друг друга, хах? Вот только их что-то отличались. Единственное, что их объединяло — это призрачный образ, запечатлённый в день смерти Мари. Он был настолько ужасающим, что ни один из них по сей день не мог от него избавиться. Если Омори появился как символ подавления чувств и мыслей Санни, то что-то было леденящим кровь напоминанием о них. Чем дольше он подавлял их, тем упорнее эти эмоции прорывались наружу, обретая всё более и более пугающие очертания. Бэзил же вырастил своё что-то намеренно, желая защитить Санни от правды. Это в корне отличалось от того, как Санни обрёл своё что-то в попытках эту правду забыть. Возможно, Бэзил даже хотел, чтобы позади Санни было что-то ужасающее. Что-то, на что можно было бы возложить вину за каждое травматичное событие, связанное с Санни. Это отличие означало, что Бэзил всегда знал, что отрицает, но всё равно продолжал отрицать правду, в то время как Санни на самом деле едва её не забыл. Я думал, что полностью одолел своё Что-то, пока не увидел тени за твоей спиной… Наверное, я бы солгал себе, сказав, что больше никогда это не увижу. Я всё ещё вижу эти тени по краям зрения, когда по-настоящему впадаю в уныние или тревогу… Возможно, они останутся со мной на всю жизнь. Санни глубоко вздохнул. — Если что-то снова появится, мы скажем об этом друг другу, хорошо? Бэзил нервно постучал указательными пальцами. — Т-ты не мог бы… легонько стукнуть меня по голове, чтобы я перестал бояться, если опять это увижу? — Для начала я попробую что-нибудь другое, — ответил Санни. — Ммм… ха-ха… Я очень это ценю. — Ну хорошо. Я сделаю, как ты сказал. Надеюсь, больше не отправлю тебя в больницу. Бэзил рассмеялся, и это было лучшей музыкой для ушей Санни. — Окей… Я доверяю тебе. — Пока мы открыто говорим о своих чувствах, мы можем полностью друг другу доверять, — проговорил Санни с полным осознанием, насколько же глупо всё это звучит. В окно ударил сильный порыв ветра, предвещая надвигавшуюся бурю. — Извини, опять болтаю невпопад, — Бэзил наклонил голову, улыбаясь. — Т-ты ещё хочешь… ну, знаешь… — Скрепить клятву поцелуем? — просиял Санни. Бэзил застенчиво отвёл глаза. — Только один вопрос. Я… всегда тебе нравился? — Хммм… я до сих пор помню, как впервые увидел тебя с цветком в волосах. Он был очень милым. Я тогда думал, что только девочки носят в волосах цветы. Но ты мальчик, так что я подумал… «вау, какой милый мальчик». — Ммм!!!.. Бэзил снова сильно-сильно покраснел. Что бы тот ни собирался сказать, он так и не произнёс этого вслух. — …Я всегда чувствовал к тебе нечто особое. Я пытался подавить это четыре года, но так и не смог забыть, как ты для меня важен, — признался Санни. — Санни… это так мило… …Я никогда ни с кем не был так честен в своих чувствах, как с тобой. Даже с сестрой. Было ли это из-за надвигавшейся бури или его эмоций, но в воздухе выросло новое напряжение. В комнате стало душно. — Ты правда мне нравишься, — прошептал Санни, наклоняясь ближе. Лицо Бэзила вспыхнуло, как свекла. Санни подошёл к нему гораздо ближе, чем тот ожидал. — Санни… Я… — Хочешь поцеловаться? Бэзил закрыл глаза. — …Хочу. Очень, очень хочу. — Давай скрепим нашу клятву. Санни стёр сантиметры дыхания между ними, прижавшись к его губам.

***

Цветок в волосах Бэзила коснулся прядей Санни. В груди медленно разливалось что-то тёплое и сладкое. Такое сладкое, что казалось, он никогда не перестанет улыбаться. Видеть рядом счастливого Бэзила, быть так близко к нему, целовать его — до этого дня он едва мог представить, что эта мечта воплотится в жизнь. Часть его всё ещё не верила, что он в принципе мог испытывать столько радости. Его чувства были погребены в сладком тепле губ Бэзила. За ним он готов был упасть даже в самые тёмные пучины ада. Отныне я последую за тобой, куда бы ты ни пошёл. Их поцелуй разносил по всему телу волны пьянящего блаженства. Вечность печали стоила хотя бы одного такого момента с ним. В момент, когда их губы разъединились, Санни со всей полнотой ощутил себя запертым за дверьми обещания, данного на всю жизнь. Его это ни капли не тяготило. Он своими руками захлопнул эти двери, и будь возможность — он бы забил их гвоздями и заковал парой-тройкой железных ворот, чтоб наверняка. Пока по ту сторону его ждал Бэзил, он приложит все усилия, чтобы всегда иметь возможность войти и никогда — выйти. Санни взял Бэзила за руки. — Это было восхитительно. — Это точно, — ответил он. — Санни, я… я люблю тебя. Ты сделал меня таким счастливым, Бэзил. — Я просто… не ожидал, что ты ответишь взаимностью после всех этих лет, что я был безнадёжно влюблён в тебя, — тихо добавил он. Он всё ещё сомневался? Санни должен был убедить его наверняка. — Поцелуй меня ещё раз. — Е-ещё раз? Его до безумия красное лицо… такое милое… — Не хочешь? — Н-нет, я п-просто подумал, вдруг ты хочешь немного притормозить… мы же целовались только для того, чтобы скрепить обещание… Он и впрямь слишком много думает. Даже больше, чем я… — Если ты принимаешь мою любовь, то поцелуй меня ещё раз. Лёгкое, тёплое чувство вскружило ему голову, когда Бэзил вновь крепко прижался к его губам. Санни не мог удержаться: он вцепился ему в спину, впитывая жар его тела; он прижал его грудь к своей, в очередной раз вслушиваясь в его сердцебиение. Санни неистово жаждал большего. Горячие, страстные эмоции переполняли всё его существо, без остатка погружая его в сладостную бездну, от которой покалывало сердце и наэлектризованно сводило живот. Всё будто бы так и должно было быть. Они целовались до тех пор, пока дыхание Санни полностью не иссякло. Он тяжело вдохнул воздух, без которого (почти с радостью) бы задохнулся. Он надеялся, что его лицо не было маниакальным. Это было бы… не очень хорошо, учитывая, какими становились персонажи в его голове, впадая в манию. Он пристально взглянул в глаза Бэзила, утопая в их нежном сиянии. Мы поцеловались снова. Снова. Снова. И снова. …Не уверен, в какой конкретно момент мы остановились, но когда я открыл левый глаз, то чуть не упал, отчаянно хватая ртом воздух… …Бэзил явно справлялся не лучше. Санни кое-как добрёл до матраса и без чувств рухнул на него. Он едва мог поверить, что продержался так долго, целуясь с кем-то впервые. Губы были насквозь пропитаны влагой. Вкус Бэзила всё ещё медленно таял на кончике языка, и единственное, что не давало ему вернуться и продолжить, — это то, что Бэзилу тоже отчаянно не хватало дыхания. …Я мог пойти на такое лишь с Бэзилом. Тем, кто так долго молча меня любил… — Ты… в порядке… Бэзил? — Я… в порядке… Санни… Оперевшись рукой о кухонную тумбу, он смотрел на Санни и улыбался. Улыбался не так ярко, как помнил Санни. Но был уже довольно близок к этому. Пока этого было достаточно. — Хочешь… ещё раз… просмотреть наши старые фото? Бэзил с явной тоской взглянул на свой фотоальбом, лежавший на диване, но лишь покачал головой. — Вообще-то… наверное… я лучше пойду спать, — его глаза уже слипались. После всех этих поцелуев Санни хотелось чего угодно, но только не спать. Впрочем, в последние годы он не раз имел дело с бессонницей. Если Бэзил собирался лечь спать, Санни с радостью бы подчинился. Даже если придётся какое-то время беспокойно поворочаться с боку на бок. Но при мысли, что он останется один на всю ночь в гостиной, его сердце внезапно сковало холодом. Не хочу чересчур навязываться. — Окей, идём спать, — сдался Санни. — Хорошо. Спокойной ночи, Санни. — Спокойной ночи, Бэзил. Прежде чем уйти в свою комнату, Бэзил задержался в дверях, застенчиво улыбаясь. Он снова слегка покраснел. — Санни… знаю, я много сегодня спрашивал, но… ты не хотел бы пойти спать в мою комнату? Бэзил… Мы думаем об одном и том же, верно? А может, так обычно и бывает, когда вы делите одну травму на двоих и храните её в тайне четыре года. — С радостью, — подтянулся Санни. — Я принесу матрас. — Ммм… да, думаю, вдвоём мы на моей кровати не поместимся. Мозг Санни готов был вот-вот взорваться. Бэзил что, вот так просто только что предложил нам спать вместе? В одной кровати? Он спешно прогнал эти мысли прочь. — Давай перенесём его. Бэзил заулыбался, тихонько хихикая. — Спасибо, Санни. Они (снова) поволокли матрас по коридору. У Санни немного кружилась голова. Его переполняли ощущения, которых он никогда не испытывал раньше. Всё вокруг, казалось, затянуло нежно-розовой дымкой. Яркие эмоции искрились по венам, готовые вот-вот перелиться через край. Каждый раз, когда их взгляды встречались, сердце Санни радостно подпрыгивало в груди. На биологии как-то рассказывали, что за счастье отвечают два нейромедиатора — дофамин и серотонин. Мой мозг сейчас, наверное, плавает в них… Он и не думал, что в реальном мире его могло ждать столько радости. Он явно потратил все эти годы в постели впустую. А может, и нет. Может, продолжи он ходить в школу как обычный подросток, он ощущал бы себя таким же чужаком и изгоем, как и сейчас. Должно быть, единственным, кто когда-либо был увлечён им, был Бэзил. Им повезло, что они оба друг другу нравились. — Хей, Бэзил, я вот всё думал… — начал Санни. — За четыре года, что я прятался в комнате, тебе… нравился кто-то ещё? Бэзил бодро помотал головой. — Я всё время думал только о тебе, Санни. Эти слова будто воткнули в сердце нож и провернули его. — Прости, что так долго к тебе не возвращался. Мне правда очень жаль. — В-всё нормально, теперь с этим покончено, — заверил Бэзил. — Давай забудем, что это было в нашей жизни, ладно? Я попытаюсь. — Да. Может, оно и к лучшему. Они втолкнули матрас в комнату Бэзила и бросили его у кровати. Теперь я буду спать здесь… Бэзил взял зубную пасту и щётку. — Я вернусь через секунду. Мне б тоже не помешало почистить зубы… Санни прошёл в гостиную и забрал из рюкзака всё необходимое. Он пошёл чистить зубы в ванную сразу после Бэзила. Когда он вернулся обратно в комнату, Бэзил уже засыпал у себя на кровати. — Санни… я так рад, что ты любишь меня. — Я буду любить тебя до конца своих дней, — заверил его Санни. Я так сильно дорожу тобой, Бэзил. Порой мне хочется расплакаться от одной мысли о тебе. Или о печали, что мы пережили за эти пять лет… Бэзил закрыл глаза и быстро заснул, впервые за целую вечность оставив Санни наедине со своими мыслями.

***

Из окна струился мерный лунный свет. Бледные лучи играли на спящей фигуре Бэзила, подсвечивая красивый розовый цветок в его волосах. От этого что-то слегка всколыхнулось в груди. Он видел во дворе горшки с красными и оранжевыми тюльпанами, хотя Бэзилу больше всего нравились белые. В его комнате на подоконнике рос всего один белый тюльпан. Он уже завял. В ночной тишине Санни всё глубже погружался в мысли о суровой реальности. Они медленно, но верно его добивали. Их отношения с матерью — единственным членом семьи — улетели в тартарары. У него почти не осталось денег даже на еду, поэтому, если он хотел остаться на всё лето, нужно было срочно искать работу. За годы он довольно сильно отдалился от друзей, так что остаться у них надолго не получится. И кстати — что подумают люди об их отношениях? Как на это отреагируют родители Бэзила? Его новый опекун, как только появится, наверняка недвусмысленно намекнёт Санни убираться прочь. Что подумают Кел, Обри и Хиро?.. Как бы то ни было, в планы Санни не входило нарушать обещание. Их поцелуй, ещё совсем свежий в памяти, отдавался приятным покалыванием во всём теле. Вот бы ещё иметь хоть какое-то представление, куда им двигаться дальше. Большинство его ровесников — которым уже было или вот-вот исполнилось бы по восемнадцать — собирались в колледж. Но сам он сильно отстал по школьной программе и понятия не имел, как обстояли дела с учёбой у Бэзила, какие он строил планы на жизнь и были ли они у него вообще. Он по-прежнему не понимал, почему Бэзил месяц не разговаривал ни с одним из их друзей. Может, он боялся их теперь, когда они знали правду. Но даже если Хиро не простил его за инсценировку самоубийства Мари, Обри, казалось, понимала их лучше всех. Она своими руками чуть не убила Бэзила, столкнув его в озеро, — она без труда могла поставить себя на их место. Да и Кел всегда был добродушным парнем, готовым прислушаться к кому угодно. Санни выглянул в окно: тёмное серое облако потихоньку закрывало за собой луну. Его веки тяжелели. Пробил уже час ночи. Сонно моргнув несколько раз, он наконец-то полностью погрузился во тьму. Где это я?.. Я… плаваю в воде… Кругом сплошной туман… Чья-то тёплая ладонь нежно взяла его за руку. Вместе они держались над водой, скрытой за густой дымкой. Где-то рядом послышался знакомый голос. — Через столько лет… ты наконец-то вернулся ко мне. — Но… завтра… ты уезжаешь. — Я не… хочу быть… один… опять. — Ты… не… бросишь меня… снова… Санни обернулся и увидел венок, покоящийся на зеленовато-голубой макушке. Не эти ли слова ты сказал мне в ту ночь, когда мы подрались? В глазах напротив больше не было и следа от той тени. — Хей, Санни, — заговорил Бэзил. — Рад видеть, что ты добрался сюда. — Привет… Бэзил, — замешкался Санни. — А что происходит? — Не могу сказать наверняка, но похоже, мы потерялись где-то в море, — ответил он. — Держи меня за руку. Мы должны доплыть до берега. — …Окей. Вдвоём они поплыли вперёд. Туман не рассеивался — было невозможно определить, приближаются они к суше или удаляются от неё. Была ли она в принципе? — Ты отлично справляешься! — улыбнулся Бэзил. — Надеюсь, я не утону, — Санни попытался оценить глубину, но из толщи воды виднелась лишь бездонная пропасть. — Не беспокойся. Пока мы держим обещание, мы никогда не уйдём на дно, верно? — В-верно. Из ниоткуда в бескрайнем тумане показалась тёмная, напоминающая Бэзила тень. Она подплыла прямо к ним и медленно вышла на поверхность, ступая по водной глади. — Санни… — заговорил Незнакомец. — Ты уверен, что делаешь правильный выбор? Санни поднял голову к парящей фигуре и хотел было ответить, но Бэзил заговорил первым. — Разумеется, он всё сделал правильно, — уверял он. — Мы пообещали, что всегда будем вместе. Он вернётся ко мне несмотря ни на что. Лицо тени стало ещё темнее. — Ну и что это за игры, Санни? Волны накрывали Санни с головой, мешая ему плыть дальше. — Бэзил всегда боялся тебя потерять, — продолжил Незнакомец. — Можешь сколько угодно верить, что избавишь его от страха обещаниями, что никогда его не бросишь, но этим ты лишь налепишь пластырь на зияющую рану. Бэзил никогда не сможет полностью оправиться, пока не преодолеет свой страх тебя потерять. Держа руку Санни в своей, Бэзил взглянул Незнакомцу в лицо; его глаза горели красным. — Но Санни говорит правду. В этот раз он и правда меня не оставит. Незнакомец рассмеялся. Волны снова и снова нещадно обрушивались на Санни, не оставляя ни шанса хоть как-то защититься. Он перестал понимать, куда плыл — даже где конкретно было его тело. Всё просто смешалось воедино. Он всё ещё сжимал руку Бэзила. — Думаешь, Санни может это хоть как-то контролировать? — не унимался Незнакомец. — Люди могут уйти в любой момент. Достаточно одной ссоры… или смены приоритетов… или болезни… или несчастного случая. На месте лица Незнакомца мелькнул образ бабушки Бэзила ровно в тот момент, когда он произнёс слово «болезнь». За ним последовал звук падения тела с лестницы. — Этого не произойдёт! — вскрикнул Бэзил. — Санни… Санни не бросит меня по собственной прихоти. Он пообещал от всего сердца, что никогда не покинет меня. В облаках разнёсся треск струн скрипки. — Ты так сильно доверяешь Санни, — прошептал Незнакомец. — И всё же ты знаешь, что чем больше ему доверяешь, тем больнее тебе будет, когда в один прекрасный день он тебя бросит. Санни открыл рот. Он попытался возразить, но не смог произнести ни слова. Лишь шум разбивающихся волн. — Или ты не знаешь? — продолжил Незнакомец. — Всё ещё старательно отрицаешь реальность? — Ты… меня недооцениваешь, — легко улыбнулся Бэзил. — Я знаю, каким грустным, каким несчастным я стану, если Санни меня бросит. — Тогда почему ты так цепляешься за него? — Потому что… так велят мне мои чувства. Незнакомец застыл на месте. — Когда мы... скрепили обещание, я был так счастлив, — признался Бэзил. — И раз я могу испытать столько радости — это стоит того, чтобы чувствовать в принципе. Даже если эти же чувства могут принести большую печаль… — Это ты сейчас так говоришь. Но каково тебе будет, когда это произойдёт на самом деле? — настаивал Незнакомец. — Как будешь справляться с самыми чёрными муками, что может предложить существование? Будешь ли снова тотально уходить в отрицание? Бэзил отвернулся от Незнакомца. — …Я не знаю. — Ты не хочешь смотреть правде в глаза, — отрезал Незнакомец. — Ты будешь делать то же, что и всегда, когда реальность становится невыносимой. Ты выдумаешь альтернативную реальность, назовёшь это правдой, скроешь убийство — ты сделаешь всё, чтобы убежать от этой боли. — …Я больше не стану отрицать свои чувства, — тихо сказал Бэзил. — На сей раз я встречусь с ними лицом к лицу. Незнакомца это явно не убедило. Ничего не ответив, он развернулся и исчез в тумане. Санни вновь беспрепятственно держался на воде. Он взглянул на Бэзила, крепче сжимая его руку. — Прости за это, Санни, — улыбнулся он. — Я знаю, что теперь всё будет непросто. Но я буду думать о хорошем. Обещаю. Не нужно постоянно заставлять себя думать о хорошем… Иногда нужно позволять печали полностью овладеть тобой. — Я понимаю, — прямо ответил на его мысли Бэзил. — Лучшее, что я могу сделать, — это позволить себе грустить, когда всё идёт не так, как я хочу… — Но Бэзил никогда не делал чего-то себе во благо, так ведь? Из морских глубин поднялось лицо Омори, грозившее поглотить их целиком. — Бэзилу плевать на себя, — громыхнул голос Омори отовсюду. — Бэзил всегда делал то, что было лучше для ТЕБЯ, Санни. Он инсценировал самоубийство Мари, чтобы уберечь ТЕБЯ от ответственности. Он взял на себя вину за испорченные фотографии, чтобы уберечь ТЕБЯ от осуждения. И если бы ему удалось покончить с собой — он сделал бы это только для того, чтобы уберечь ТВОЮ тайну. На глаза Санни навернулись слёзы. Он посмотрел вниз и понял — всё это время они плыли по океану его слёз. — Прости меня, Санни, — Бэзил отпустил его руку. — Я не умею жить для себя. Я всегда буду делать то, что лучше для тебя. Потому что я люблю тебя. — Подожди, — пытался сказать Санни. — Не уходи. Бэзил удалялся всё дальше и дальше. — Ты сдержишь обещание? — его голос становился всё менее слышным. — Ты вернёшься ко мне, как бы далеко нас не размело течением? Санни изо всех сил прорывался через океан слёз, но Бэзила слишком быстро уносило набегающими волнами. Слёзы текли быстрее, чем он мог плыть. Воды становилось всё больше. — Я буду ждать тебя, Санни, — его фигура растворилась в тумане. — Бэзил!!! Санни резко подскочил с матраса, широко раскрыв левый глаз. Это был всего лишь сон… За окном было ещё темно. Моросил мелкий дождь, на часах было 5:30 утра. Он повернулся к кровати Бэзила и облегчённо выдохнул, поняв, что с ним всё в порядке. Бэзил всё ещё здесь, спит рядом… Его разбудил звонок телефона. Придя в себя, Санни выполз из-под одеяла и вышел в коридор. Телефон был в гостиной. Ухх. Ну почему мозг штурмует меня этими кошмарами? И чёрт, кто вообще звонит в такую рань? Он подошёл к домашнему телефону и снял трубку. — Алло? — Санни? Он услышал голос своей мамы.