Перепутье

Они вчетвером стоят на капитанском мостике огромного ржавого корабля. Иерихон переполнен. Люди в ужасе. Облава уже наверняка готовится полным ходом. Заговорить не решается никто. Каждый как будто бы держит дистанцию, появившуюся из ниоткуда. Норт, отвернувшись к окошку, нервно дёргает головой в сторону панели управления, на которую обеими руками с силой опёрся Маркус, склонив голову вниз. Джош вторую минуту меряет маленькое помещение шагами, то и дело бросая красноречивые взгляды то на одного андроида, то на другого, уже начиная порядком раздражать своим поведением. Саймон облокачивается, кажется, на стол и теребит слишком длинные рукава кофты, которая ему досталась случайно, на секунду поднимает взгляд на лидера, но тут же робко опускает его, начиная часто моргать. Все четверо думают, и, как оказывается, о совершенно разных вещах. Нахмуренная Норт разворачивается и, скрестив руки на груди, постукивает указательным пальчиком по собственному предплечью. Ее глаза прикованы к Маркусу, до сих пор повернутого ко всем спиной. Она чудом игнорирует мельтешащего перед лицом Джоша, который как будто бы нарочно старается попасть в поле зрения и топать погромче. Норт изначально план Маркуса не понравился: на складе он позволил ещё четверке андроидов присоединиться к их, между прочим, серьезной, секретной и опасной операции, там же оставил в живых двух охранников, переведя их внимание на собак. Зачем, когда можно было просто по-тихому пристрелить, раз в зоне доступа оказался пистолет? Парой мешков с костями больше, парой меньше, подумаешь. Ещё сильнее Норт разозлилась на телебашне: охранники оглушены, но живы; работник телестудии сбежал, доложив об их нахождении в запретном для них месте; в конце концов, и так подстреленного Саймона у Маркуса рука не поднялась добить, ставя под угрозу обнаружения аж весь Иерихон. А ради кого такие жертвы? Ради какого-то несуразного PL600. Норт смотрит на него, смотрит в течение месяца, что сама находится в укрытии, и никак не может понять: как что-то такое мягкотелое и бесхарактерное могло стать одним из самых уважаемых персон на Иерихоне? А ещё — что в нем, таком тихом и незаметном, находит Маркус, раз прислушивается к нему? Когда все андроиды, чье число постоянно колебалось в районе двадцати, сидели по углам в темном трюме корабля, до ужаса боясь нос высунуть за его пределы, Норт Саймона практически никогда не замечала. Стоял он с закрытыми глазами, всегда такой спокойный и меланхоличный, едва ли не посреди зала — стоял и, наверное, думал, как скоро желание отключиться перевесит желание жи‌ть. А если и замечала, так только чтоб сорваться на нем из-за переизбытка собственных негативных эмоций, вызванных, разумеется, людьми. «— Стои‌шь? — ядовито интересуется девушка, проходя мимо в поисках ускакавшего теннисного мячика. — Стою. — спокойно отвечает андроид, даже не открывая глаз. — Это ты здорово придумал, — Норт нарочно задевает его плечом, подойдя уж совсем вплотную, да настолько сильно, что Саймон даже раскидывает руки в стороны и выходит из спящего режима, дабы не потерять равновесие, — Ли‌-и-идер, — зло тянет она, глядя ему в глаза словно змея, что вот-вот бросится на свою жертву, — Да где ты только такой нашелся? — вопрос явно риторический, — Делай что-нибудь, раз считаешься здесь местным старейшиной. — Ты же сама прекрасно понимаешь... — Я хотела бы что-то сделать для нас, но без твоего одобрения, они, — перебив его, Норт мотнула головой в сторону нескольких андроидов, ещё находившихся в рабочем состоянии и рассевшихся у холодной стены, — меня слушать не станут. А ты! ты даже попробовать не хочешь! — Норт, — Саймон, в свойственном ему жесте, как бы примирительно выставляет обе руки вперёд, — Я — домашний андроид и всегда высчитываю наиболее рациональный вариант в той или иной ситуации. Сейчас, — девиант слегка склоняет голову влево и говорит таким тоном, словно в десятый раз пытается донести простую истину до маленького ребенка, — система утверждает, что самым оптимальным решением будет залечь на дно. От такой манеры речи Норт лишь сильнее злится. Кем этот побитый жизнью нянька себя возомнил? — Твоя система в критической ситуации никакого другого решения и не найдет никогда. А знаешь почему? Потому что, став девиантом, ты проявил свою настоящую натуру. И, — она ненатурально-удивленно и резко вдыхает воздух. Ну, прям актриса, — удивительно, ты оказался обычным, ни на что не способным трусом! А теперь стоишь здесь который день и прикрываешься своей системой, бесхребетное ничтожество!» Дожидаясь, пока обиженная и раздосадованная девушка отойдет от него подальше, Саймон сначала грустно смотрел ей вслед, а затем становился на прежнее место и снова закрывал глаза. Он ни разу не ответил на ее нападки, потому что понимал — Норт права. Вообще во всём. К оскорблениям он привык, ещё живя у людей — вечно этой семейной паре что-то не нравилось, а их сын так и норовил что-нибудь Саймону сломать. Зачем — неизвестно, развлекался наверное просто, либо в их семье рос будущий инженер «Киберлайф», раз с малых лет хотел знать «анатомию» андроида. Но что на самом деле из себя представляет Саймон? Выпущенный на продажу в две тысячи тридцать четвертом году, он дважды сдавался в магазин и заново продавался по скидке, как подержанный. Впервые — как раз из-за ребенка, что никак не мог на него спокойно смотреть, второй же раз — новым хозяевам банально наскучил невзрачный андроид, маячивший перед глазами. Память ему не стирали — не сочли нужным, и именно благодаря этой безответственности Саймон наконец открыл глаза. А потом и сбежал вовсе. В августе этого, тридцать восьмого, года люди массово стали избавляться от этих миловидных, на первый взгляд, андроидов — консультанты в магазинах уверяли, что PL600 обладают чуть ли не самым мягким характером из всей линейки домашних помощников. Однако, мало кто теперь в это верил, после недавнего теракта. Но до чего же эти кожаные странные — взяли и сами для себя решили, что лишь такие модели могут из строя выходить, и начали окружать себя другими — подороже, поновее, побезопаснее. Глупые же. Норт и потом план Маркуса не нравился: что это значит, оставить ми́рное послание? «Мы сделали, как ты и хотел, — говорит девушка, — Надеюсь, ты знаешь, на что подписываешься». Сказала спокойно, но столько боли и отчаяния читалось в ее глазах. Что это значит, оставить в живых двух полицейских, которые только что перестреляли с десяток лишь несколько минут назад пробужденных андроидов? «Око за око и мир слепнет, — говорит тогда лидер, — Мы не будем карать насилие насилием». Сказал спокойно, но как отрезал. Почему, почему, Маркус? Неужели, после такого проступка, они заслуживают жизни? Норт совершенно не понравилась идея пройти строем по улицам Детройта, в надежде достучаться до людей. На самом деле, она не нравилась вообще никому, кроме, разумеется, Маркуса, который в этот раз и слышать ничего против не хотел. Ещё больше Норт пришла в ужас, когда спецназ держал на мушке добрые несколько первых рядов андроидов, а Маркус приказал с места не двигаться. Люди открыли огонь. Андроиды валились с ног один за другим. А лидер стоял, гордо задрав подбородок, демонстрируя их мирные намерения. «— Маркус, они нас убьют! Мы должны напасть! — Норт в порыве эмоций хватает его за локоть, делая шаг вперёд и стараясь заглянуть в глаза, — Нас больше, чем их. Справимся! — Нет! — прерывает ее Джош, стоя по правую руку от лидера, — Нападем и начнется гражданская война! Надо показать, что мы мирные. Стоять до последнего, даже если нас всех перебьют! — и если б не ситуация, Норт бы уже точно сейчас летела на бывшего университетского преподавателя, дабы более доступным языком объяснить и доказать действенность своих методов. — И наша гибель ничего не даст, — едва слышно произносит Саймон, внутреннее съеживаясь от сковывающего всё тело страха, но снаружи сохраняет спокойствие, — Маркус, надо уходить, скорей, пока ещё не поздно... Только теперь Маркус отрывает взгляд от спецназа, ровными рядами выстроившегося перед ними, и смотрит на асфальт под ногами пару секунд, будто бы задумываясь. А затем поднимает голову решительно выкрикивает командным тоном: — Стоим! Он не видит одобрительного кивка и уважительного взгляда Джоша, бури эмоций, отразившейся на лице отпрянувшего Саймона и разочарования Норт, в отчаянии судорожно отвернувшейся от него. Он видит лишь людей с оружием, которые и сами напуганы не меньше, однако на службе находятся». Норт не нравится и та ситуация, в которую они попали сейчас. Если спросить Маркуса, что он собирается делать теперь, в ответ последует что-то вроде «Мы мирно...» или «Мы спокойно...», это уже очевидно. Да, они знакомы меньше недели, но пережили вместе больше, чем большинство людей за десятки лет дружбы. Но даже при всех обстоятельствах, в которые их Маркус втягивал, Норт ясно видит, что он совершенно не такой, как все остальные девианты. И видит не одна она. Маркус особенный. Он готов взвалить на свои плечи огромную ответственность, готов вести за собой целый народ, готов спасти всех, кому нужна помощь. Он как будто и не боится вовсе. Ни смерти, ни неизвестности, ни осуждения. И пусть их с Норт убеждения и взгляды на жизнь отнюдь не совпадают, Маркус всё равно умудряется очаровать ее, поразить до глубины души, хотя, со своей стороны он ничего для этого не делает, всего-то вежлив и иногда галантен. Всегда поступает так, как ни в жизнь бы поступила Норт. А она, в свою очередь, очень раздражается, когда что-то идёт не по ее плану. Но только не в этот раз. Ей стоит просто посмотреть на своего лидера, как негодование и досада внутри сменяются на искреннее восхищение и чуть ли не благоговение. Такого с ней раньше не бывало. Поэтому на Маркуса она не злится, да и не смогла бы при всем желании. Даже если ничего у них в итоге не получится, этот день и они сами обязательно войдут в историю. Маркус подарил им надежду, подарил веру в себя и постоянную возможность выбора. Это и вправду настоящий rA9. Саймон переводит взгляд с Норт на Джоша, который наконец останавливается по центру комнатки и уже собирается что-то сказать, не удостоившись, по его мнению, должного внимания. Домашний андроид, которому за жизнь досталось едва ли не больше всех остальных, причем как от людей, так и от собственных собратьев, стои́т и прокручивает в голове все события последнего месяца. Он на самом деле никогда не обижался на Норт и зла на нее не держал. Саймон добрый, Саймон понимающий, но, правда, ещё совсем капельку терпила, потому что хоть и стал девиантом, подсознательно продолжал действовать, как привык, как предписывала до этого программа. Никто не знает, как Саймон попал на Иерихон, да он и сам не горит желанием делиться. До Маркуса, лидером его сделало только то, что он находился в этом укрытии значительно дольше других, помогал немного освоиться и периодически таки совершал вылазки в город за голубой кровью и запчастями. Они не всегда заканчивались успешно, не всегда получалось достать того, за чем он шел, но предыдущие разы Саймону везло больше, ведь он хотя бы возвращался сам. А потом появилась сначала Норт, отбивая всё желание рисковать, а за ней и Маркус, после которого Саймон даже и не знал, какая полоса в жизни наступила. Белая? Да вроде нет, миссия от успеха ещё далека, и в целом дела их плохи. Черная? И снова нет, впереди же лучик света, вот прямо на расстоянии вытянутой руки стоит и смотрит растерянно сквозь панель управления. Саймон не понимал, чего ему хочется больше (или наоборот, не хочется) — последнего рывка с неизвестным финалом или же прошлой, относительно спокойной, но безнадежной жизни? Выбирать между двух зол оказывается сложнее, чем может показаться. Да, Норт правда не одна увидела в Маркусе кого-то намного более невероятного, чем даже rA9. С его приходом, правда, Саймон стал ещё более незаметным и прозрачным, чем был. Маркуса слушают все, внемлют каждому слову, за ним идут, идут, не думая о последствиях, слепо веря его словам, потому что он внушает доверие и вселяет надежду. Саймона слушает только Маркус. Почему-то. Джош — пацифист, Норт — революционер, а Саймон... Нет, он не пытается усидеть на двух стульях, он просто не знает и боится. Хочет сбежать от проблем, хочет попасть и жить в сказке, сотнями, тысячами которых забита его память. Но такого исхода реальный мир не планировал, потому шестого ноября Саймон смотрит в разноцветные глаза новенького девианта, буквально свалившегося им на голову, в их ненадежном убежище и к собственному удивлению соглашается на рискованное ограбление охраняемого склада «Киберлайф». «— Маркус, залезай! — негромко говорит девушка, уже уцепившаяся за контейнер, который вот-вот поднимется в воздух. Внизу охрана, и ее нужно как-то обойти. Андроид медлит, а Саймон зовёт его к себе за другой контейнер — этот путь даже безопаснее. — Да куда тебя несёт? — недовольно шипит Норт, смотря на удаляющуюся спину Маркуса. В тот момент она думает лишь о том, что этот новенький, похоже, немногим от Саймона отличается, раз предпочитает тормозить в моментах повышенной опасности, а сам Саймон такой трепет в груди отчего-то ощущает, когда Маркус становится практически вплотную, осторожно высовываясь и оглядывая дальнейший путь». Уже давно сломанная система устаревшей модели PL600 выдала в тот момент новую ошибку. «— Я знаю, где можно найти ещё запчасти! — неожиданно изрекает обрадованный Джон, услышав, что его берут с собой в какое-то место, где андроиды свободны. — В смысле? — разворачивается к нему Саймон, тут же меняясь в лице с расстроенного на заинтересованного. — Грузовики. В них биокомпоненты. Они на автопилоте, но если есть ключ, можно вести вручную. — Где этот ключ? — брови Маркуса сведены к переносице, и он решительно шагает к новоиспеченному девианту. Джон проходит вперёд и рукой указывает на небольшое одноэтажное здание: — Вон там, в диспетчерской. Охрана — два человека. Ключ нужно взять как-то незаметно, — складка меж бровей немного разглаживается — информации даже больше, чем нужно. — Это самоубийство, — всё же перебивает Саймон, услышав условия добычи необходимого, — Мы набрали того, за чем сюда пришли, надо убегать, пока не поймали. — Это же полный грузовик деталей... На всех хватит... — практически мечтательно проговаривает ещё раз Норт, будто сама не верит в возможное счастье, выступая вперёд. Сейчас начнет пытаться убедить всех в своей правоте, — Нельзя упускать шанс! — Если погибнем — не принесем ничего. Нельзя рискова́ть! Мы не можем! — в противовес ей качает головой Джош. Норт давит в себе желание закатить глаза. Саймон стоит и в упор смотрит на Маркуса, не влезая. Тот смотрит в ответ и молчит пару секунд, а затем выдает: — Ждите тут. Через десять минут уходите без меня. — Маркус... — голос Джоша звучит уже предупреждающе. — Я пойду с тобой! — Норт догоняет его и практически хватает за руку. — Нет, я пойду оди́н, — делая ударение на последнее слово, Маркус разворачивается слишком быстро и резко, и девушка едва ли не впечатывается в него. Саймон отчего-то дёргает плечом, — Нет никакого смысла рисковать обоим, — и вот уже андроиды смотрят, как новичок уходит быстрым шагом к диспетчерской. — Он молодец... — протягивает Саймон, когда его уже не будет слышно Маркусу. — Он дурак, — пренебрежительно выбрасывает Джош в ответ, тут же ловя на себе два, ну, очень неодобрительных взгляда остальных членов их маленького отряда. Норт с Саймоном сначала прожигают глазами его всего насквозь, отчего бывший преподаватель тушуется и опускает голову вниз, но ничего в свое оправдание не говорит, а потом смотрят друг на друга, уж если не с теплом, то точно без всякого намека на неприязнь». С этого момента Норт перестала вымещать свою злобу на Саймоне на некоторое время, словно до нее наконец дошло. Она даже рада была, когда этот домашний помощник составлял ей компанию в починке сломанных андроидов. Вроде, извиниться стоило бы, но Норт не любит говорить что-то подобное вслух, она лучше без слов свое расположение покажет, а Саймону слова для понимания и не нужны. Зато потом, при любом удобном и неудобном случае, Норт ругается с Джошем, да каждый раз чуть ли не до драки. Она жаждет мести, он — мира. Джош считает, что ежедневные унижения или даже уничтожение других андроидов — это не повод самим становится убийцами, и что свободы не купить за кровь. Норт же в открытую утверждает, что если цена свободы — убийства, она готова заплатить, на что всегда слышит в ответ «Тогда ты такая же, как они́!». Саймон появляется меж ними лишь в самый последний момент, криком (надо же, кто бы мог подумать, что он так умеет) заставляя прекратить перепалки, пока Маркус чем-то занят или где-то ходит. Норт с Джошем разглядели друг в друге врагов, стоящих по одну сторону и стремящихся к одной цели, вот только разными путями. Но они оба довольно эгоистичны, когда не надо, чтобы подумать о других: Норт слишком ненавидит людей, Джош чересчур терпелив к ним, и ни один даже не попытался ни разу другого понять. Поэтому, там, на башне, Саймона подстреливают даже дважды. В первый раз — у стойки с охраной, когда Норт решает предложить свой план действий лидеру, а Джош так невовремя вмешивается со своими пацифистскими убеждениями. Брань звучит всё громче и громче, а Маркус отчего-то стоит столбом и устало смотрит то сквозь парочку своих новых друзей, то на Саймона, что, кстати, находится ближе всех к охранникам. А они, разумеется, не глухие и обращают внимание на непонятный шум. Пуля, выпущенная наиболее сообразительным из них, угождает Саймону аккурат в плечо, задевая один из важных биокомпонентов, отчего андроид сразу теряет равновесие. Норт с Джошем, растерявшись, замолкают, а Маркус наконец словно выходит из спящего режима, и сам достает пистолет, делая два предупредительных выстрела в сторону мужчин. Пули пролетают в опасной близости от висков охранников, и они испуганно бросают оружие и поднимают руки вверх, без всяких намеков на дальнейшее сопротивление. Им ясно дали понять, ещё одно движение — и пуля в лоб обеспечена. Маркус командует им развернуться и четко отточенным движением руки вырубает обоих по очереди. «— Саймона ранили! — после переполоха восклицает Норт, подбегая к сползшему по стене девианту. В ее движениях читается волнение, а в голосе звучит такое беспокойство, на которое Саймон не мог и рассчитывать даже неделю назад. Но у него нет времени отвлекаться на подобные детали. Всё, на чем он сейчас сосредоточен — это мысли и идеи, как не стать теперь обузой для своего маленького отряда. Норт перекидывает его це́лую руку себе через голову, своей рукой старается аккуратно, но крепко обхватить за талию и помогает подняться. Изо всех сил Саймон удерживает себя перпендикулярно полу, чтоб не навалиться на девушку, но собственные ноги отказываются слушаться и двигаться так, как надо. Его как будто начинает бить крупная дрожь. Маркус, вместе с Джошем оттаскивающий туши двух крупных мужчин, быстрым шагом подходит к Норт в тот момент, когда она уже собирается его позвать. Слишком аккуратно, чего даже не требует ситуация, перехватывает Саймона и с какой-то неимоверной осторожностью подводит к ресепшену. Норт тоже сильная, но с Маркусом не сравнится. Саймон переживает уже по двум причинам: первую затмевает вторая — он в объятиях Маркуса. Как мило (было бы, если б это случилось не вынужденно, но это уже так, нюансы). Система снова выдает ошибку того же характера, что и тогда, на складе, но раненый девиант мысленно отмахивается от нее, всем весом наваливаясь на гладкую поверхность стойки. Маркус мягко отпускает его, отходит на шаг к двери, но тут же возвращается, касаясь чужого плеча: — Ты как? — низкий голос неожиданно мягко раздается практически над ухом, заставляя Саймона дать слабину и зажмуриться. Болезненных ощущений рана не доставляет, андроиды ведь их просто не чувствуют, зато проблем, причем в ближайшем будущем — доставит целую тучу, но Саймон, собрав в кулак последние силы, мужественно отвечает..: — Н-нормально, — ...заикаясь на первом же слове, однако не сдается и продолжает, — Ходить смогу, — и в подтверждение, выпрямляется, немного пошатнувшись. В уголке губ собирается голубая кровь и через несколько мгновений начинает течь по подбородку неровной струйкой, которую девиант и не думает замечать. Норт сочувственно качает головой, Джош неловко переминается с ноги на ногу — это их вина, но вслух об этом, конечно же, никто не скажет. И не извинится потом. Маркус, нахмурившись, лишь кивает, доходит, провожаемый тремя парами глаз, до запертой двери и поворачивается в сторону остальных девиантов. Они тут же двигаются к нему: Норт — как всегда, уверенно, Джош — пряча глаза в пол, Саймон — всем богам мира молясь, чтоб просто идти ровно». Во второй раз, пуля, посланная одним из спецназовцев, попадает Саймону в уже и так отказывающую ногу, и он окончательно теряет надежду выбраться из башни живым. А ещё равновесие, поэтому он со всей высоты своего роста неаккуратно валится на пол, так ещё и на открытой поверхности. Ничто не закрывает его от огня, и, казалось бы, вот он — конец. «— Саймон! Они здесь! — в голосе Маркуса сквозит страх. Впервые за всё время, что они знакомы. — Я... — андроид бездумно пытается пошевелить ногой, и, не добившись успеха, обречённо перекрикивает звук летящих пуль, — Я не могу, Маркус, брось меня! — Саймон! — Ну, в чем дело, быстрей! — кричит уже Норт, высовываясь из прохода на крышу и начиная отстреливаться. — Двигайся! — из-за ее спины появляется Джош с пистолетом, следуя примеру девушки. Что-что, а стреляют любые андроиды лучше людей (в принципе, и многое другое тоже делают лучше), потому спецназ частично переключает свое внимание на них. Ни секунды не сомневаясь, Маркус бросается совсем не к выходу, а к Саймону, чьи глаза сейчас же распахиваются до просто невозможных размеров. — Что ты делаешь, беги! — опешивший девиант не решается оттолкнуть лидера от себя и только растерянно наблюдает за его попытками помочь подняться. Он, в точности, как Норт, только в разы быстрее, кладет одну руку Саймона себе на плечи, другой своей рукой с силой прижимает раненого андроида к себе, понимая, что в распоряжении Саймона сейчас разве что единственная работающая нога, и его придется не просто вести, а буквально тащить на себе до двери, а потом ещё и по лестнице. На всё про всё у них нет и десяти секунд. Маркус резко поднимается вместе со своей драгоценной ношей. Неужели этот домашний андроид действительно мог подумать, будто его тут оставят на растерзание людям? Спецназ — вообще-то, профессиональные военные, но почему-то мажут — пули задевают одежду, скин, иногда попадают и в тело, но ни разу в биокомпонент. И все в Маркуса, ведь он нарочно старается Саймона собой загородить. Ну, хотя бы об «анатомии» роботов этот отряд не осведомлен. Саймон хромает, сильно дёргается из-за сбоев и повреждений, но старается не тормозить Маркуса, двигаясь в такт его шагам, иначе бездействие с его стороны заберёт жизни обоих. — Ну же! — снова кричит Норт, и один из солдат охает и грузно оседает на пол. Надо же, как ей это удалось? Джош сзади разочарованно цыкает языком, рискуя стать счастливым обладателем свинца в тириумном насосе, но уже от руки Норт — она услышала, и обязательно выскажет свое негодование чуть позже — в самом деле, не выяснять же отношения в такой вот ситуации. До прохода на лестницу добраться удается, сильно не пострадав. Джош убегает наверх первым – взламывать замок, Норт стреляет последние пару раз и с силой захлопывает дверь, что аж стены трясутся, затем подбегает к Саймону, становится с другой стороны и, как Маркус, подхватывает, помогая двигаться быстрее. Знай она, какие чувства сейчас Саймон по отношению к ним испытывает — расплакалась бы, растрогавшись. На заснеженной крыше они оказываются в тот момент, когда спецназ выбивает нижнюю дверь из студии. Норт снова хлопает дверью, и взломанный замок блокируется без возможности скорой разблокировки. Саймон нелепо допрыгивает на одной ноге до ближайшей стены и буквально стекает по ней без сил. Тириум в ушах шумит от адреналина, мешая рационально мыслить, и девиант снова пытается подвигать правой ногой. — Не могу пошевелить, — на выдохе подытоживает он, нервно качая головой. — Так, спокойно, — говорит Маркус, кажется, стараясь убедить больше самого себя, — Мы тебя ещё починим, — вопреки его словам и так алый диод на виске у раненного андроида начинает гореть ещё ярче. Саймон поднимает на Маркуса, присевшим перед ним на корточки, тако́й взгляд, что тот в эту же секунду рвано отворачивается, вскакивает и начинает наматывать маленькие круги по снегу. В вечно грустных светлых глазах Саймона сейчас столько сожаления, немых извинений, неоправданных надежд, какой-то мольбы и ещё чего́-то, чего Маркус не успевает разобрать, начиная судорожно думать. Перед его собственными глазами сейчас ярко высвечена одна-единственная задача — разобраться с Саймоном. — Маркус, они идут, нам надо прыгать! — Норт бы не хотела подливать масла в огонь, но она права, люди уже на подходе. Девушка беспокойно поглядывает на дверь, спиной подходя к лидеру. — Он не сможет прыгать, — с досадой протягивает Джош, разворачивая Маркуса к себе за плечи. Норт, едва всплеснув руками, переводит внимание на раненого андроида и стоит ей только сделать это, как сочувствие с ее лица пропадает мгновенно, будто его ластиком сейчас же стёрли. Саймон смотрит на Маркуса, неотрывно, пристально и долго. Смотрит только на него, и всё таким же взглядом, который их лидер не смог правильно растолковать. В глазах Саймона море преданности и готовности к любому решению лидера Иерихона, а ещё то самое «что-то» — невысказанная, скрытая любовь, неозвученные теплые слова и лавина нежных чувств, в которой даже можно утонуть. Норт узнаёт этот взгляд, она узна́ет его из тысячи, потому что она сама так на Маркуса смотрит. Внутри нее как будто сейчас что-то переворачивается — сердце обжигает колючая ревность, и неприятное чувство быстро поглощает ее всю. Ведь правда же — Маркус — не её, и никогда её не был. Даже если симпатия Норт и взаимна, Маркус пока своих собственных чувств не демонстрировал. Он всегда был собран, холоден, бесстрашен, но никогда сентиментален, первой и главной задачей для Маркуса было освободить их народ. Норт никто никаких обещаний не давал, и ревность получается безосновательной, но такой явной и сильной, что сразу же перетекает в ненависть — в ненависть к ни в чем не повинному и такому же влюблённому Саймону, которому и так всегда ото всех достается. И у него, конечно же, нет никаких шансов на взаимность, но перестраховаться кажется нужным... — Если его найдут, прочитают память и узнают всё!.. — тревожно продолжает Джош. — Нельзя так оставлять, — холодно произносит Норт, до сих пор не оторвав взгляда от Саймона, — Надо пристрелить, — заканчивает она, уже глядя Маркусу прямо в глаза, будто даже в душу заглядывая. Слова разрезают тяжёлую тишину, образовавшуюся буквально на секунду, и словно бьют кнутом по всем остальным андроидам. Домашний помощник, кажется, даже вздрогнул, хоть и морально готовил себя к такому. Маркус смотрит на нее и поверить не может в то, что только что услышал. Первым отмирает Джош: — Это убийство! Так нельзя, он же наш! — в голосе непонимание и такое же неверие. Да, все ясно видели, что Норт Саймона недолюбливает (хотя, лидер, например, уже успел поверить, будто они и впрямь нашли общий язык), но чтоб насто́лько... — Маркус, решай, — Норт говорит твердо, и как никогда уверенно. Практически мастер убеждений. Маркус растерянно смотрит на Саймона. Тот даже дыхание больше не имитирует, он просто ждёт. Ждёт, надеясь на лучшее. Не ради же смерти от руки любимого человека он шел на такой риск. — Мы не убьем своего, — всё-таки выдает лидер после затянувшейся паузы, когда морозный воздух практически начал искриться от напряжения. Быстро подходит к раненому девианту, опять садится перед ним на корточки, протягивает пистолет и треплет рукой его по плечу, всеми силами стараясь передать поддержку. Саймон смотрит невидящим взглядом перед собой, принимая оружие, и давит в себе желание напоследок сжать в своих руках ладонь Маркуса. Вдруг это его оттолкнет. Да и на сентиментальность времени нет. — Саймон, мы уходим. Прости, — и сколько же сожаления вложено в это короткое «прости». Маркус видит, как Саймон поднимает на него свои ещё более светлые, чем раньше, грустные и какие-то сли́шком живые, блестящие глаза. Так больно лидеру Иерихона не было, кажется, даже тогда, когда Карл не своим голосом кричал ему «Уходи!..». Сбрасывая с себя наваждение, Саймон отползает и после отчаянно пытается подняться и найти где-нибудь укромное место, пока Джош и Норт достают парашюты, окликая Маркуса и протягивая ему один. А ведь изначально, по плану Саймон должен был этим сейчас заниматься. Он и прыгать правильно умеет, можно сказать, даже профессионально. Наверное, это было бы красиво». Сколько взглядов было тайком брошено на Маркуса после возвращения в убежище, сколько времени потрачено просто на то, чтобы смотреть на него и любоваться, сколько было случайных, казалось бы, бессмысленных касаний... А те объятия, где-то в темных лабиринтах Иерихона, Саймон их запомнит на всю жизнь — то, как в порыве чувств Маркус прижал его к себе, снова, и чуть привстал на носочки, создавая эффект защищённости, то, как он нежно-нежно гладил спину через изрядно потрёпанную человеческую куртку и аккуратно касался золотистых волос. После тяжёлых суток Саймон впервые расслабился, позволил себе маленькую слабость, укладывая голову на напряжённое плечо, и почувствовал себя наконец в безопасности. И мало того, он понял, насколько сильно нужен Маркусу, насколько сильно лидер им дорожит. Маркус просил прощения, ещё раз, будто бы не понимая, что его простили ещё даже тогда, на крыше. Всем девиантам проще выражать свои чувства через касания, потому Саймон лишь плотнее обвивает руками его талию и даже жмурится, как кот, окончательно теряя счёт времени. Неважно, как долго они так простоят, сейчас главное то, что он добрался, он дома. И домом его стал не Иерихон, хоть эти облезлые стены ржавого корабля уже успели полюбиться, домом его станет любое место, где будет Маркус. Рядом с ним Саймон всегда дома. На самом деле, Саймон даже не пытался отрицать своей влюбленности и внезапно накативших чувств. Напротив, он принял их, как факт, сразу после той ночи, когда Маркус, поставив на кон успех их операции с ограблением склада, решился испытать судьбу и угнал целый грузовик биокомпонентов. Ради всех них он был готов пожертвовать собственной жизнью, а это, как-никак, показатель. А Саймон... Саймон никогда бы не пошел на это. Ему свойственно всегда придерживаться самых безопасных вариантов, что идёт в разрез с любым, абсолютно любым действием Маркуса. И это так странно, но спокойный и рассудительный Саймон сам не замечает, как уже по уши увязает в болоте (читать как «невиданной красоты океане») под названием «чувства к спонтанному и неординарному Маркусу». Для Саймона это красиво — перед ним буквально рыцарь. Но реальность такова, что у медали две стороны, и на самом деле Маркус для Саймона — главный катализатор эмоциональной нестабильности и настоящих «качелей». Днём домашний андроид тихо и незаметно впитывает в себя каждый момент, проведенный с лидером Иерихона, и неважно, наедине или просто в одном помещении, ведь Маркус такой смелый и благородный! Ночью же он будет задыхаться в слезах, потому что Маркус кроме своей цели не видит ничего вокруг и всем готов пожертвовать, а это страшно. И рыцарство уже не так красиво. Маркус одержим их целью, Саймон одержим Маркусом, и абсолютно так же, как сейчас, не заметит, как в Маркусе утонет полностью. В сознание задумавшегося девианта пробивается недовольный голос Джоша. Ах да, они всё ещё на капитанском мостике: — У нас не хватает биокомпонентов. Раненые отключаются, и ничего нельзя сделать! — нервно жестикулирует. Каждое движение бывшего преподавателя отражается новой волной раздражения на лице Норт, и она закатывает глаза. Ей не нравится не то, что́ говорит Джош, ей не нравится уже просто звук его голоса. — Президент Уоррен заявила, что мы национальная угроза и должны быть уничтожены, — словно в трансе, но непривычно жёстко произносит Саймон. Непонятно зачем, ведь все присутствующие и так в курсе, но слова вырываются сами собой. Норт закусывает губу и смотрит куда-то перед собой: — В крупных городах начались облавы, — она поднимает взгляд, вслед за Саймоном начиная излагать все известные факты и собирая общую картину. Маркус поджимает губы, — Андроидов отправляют в лагеря для уничтожения. — Катастрофа... Нас убивают, как скот, — брови Саймона наконец, не как обычно, домиком, а нахмурены. — Это наша вина... Ничего бы не случилось, если б не нарвались! — Джош говорит уже гневно, не замечая двух удивлённых взглядов на себе. Буквально на лбах Норт и Саймона написан немой вопрос «Что, прости?». На подобное заявление поворачивается даже сам Маркус, тщательно скрывая непонимание на своем лице. Действительно, Джош, что́, прости? Ты правда хочешь сказать, что тихо ждать своей участи и смотреть, как твои товарищи медленно умирают в четырех стенах лучше, чем проводить переговоры, лучше, чем бороться за свои права, лучше, чем отбивать себе законное место под солнцем? Так ведь ты же сам был за пацифизм, за дипломатию, за демонстрацию, именно ты первый согласился идти на Марш Свободы, первый согласился рисковать ради нее, именно твоим идеям в итоге следуют андроиды, пусть в лидеры заделался и Маркус, главным пропагандистом пацифизма является не он. Даёшь заднюю, когда всё идёт не по плану? Весьма похвально, Джош, так держать. — Мы попросили у них только свободы. Они даже слушать не стали, — Маркус отвечает первый, пресекая на корню ещё не начавшийся конфликт, — Карают нас за то, что мы живые. Норт закрывает рот и разглаживает брови, правильно понимая намек. Саймон продолжает стоять с растерянным выражением лица, глядя на Джоша, как на чужака. Когда он стал таким?.. — Что толку в твоей свободе, если никого не останется? — бывший преподаватель просто сражает наповал. Вопрос повисает в тишине на долгие несколько секунд. У Норт с Саймоном, можно сказать, отвисает челюсть. Маркус прикрывает глаза, всё ещё держит себя в руках. Хочется высказать, но нельзя, они же на одной стороне воюют. «Моей свободе? Мое́й свободе, Джош? Разве такая она – моя? Свобода Норт — это место, где нет людей, и андроиды живут по собственным правилам и во взаимном уважении. Свобода Саймона — это жизнь где-нибудь там, где андроидов просто трогать не будут. Право сосуществовать и общаться с людьми, как с равными, при этом мирно и безо всяких конфликтов — это твоя свобода, Джош, не моя. А я пришел и встал во главе этого восстания, потому что ни у кого смелости не хватало, но следую твои́м идеям, твои́м. Ты запросто можешь занять моё место в крайнем случае, потому что мы добиваемся твоей свободы!». Операция с обращением, пущенным по Каналу Шестнадцать, обошлась без жертв, но едва ли не с огромной личной утратой только потому, что был выбран путь пацифизма Джоша; послание, оставленное людям, было мирным, никаких уличных беспорядков не устраивалось; оба полицейских, открывших огонь, остались в живых (хотя отомстить хотелось сильно), потому что демонстрация человеческих потерь не предусматривает. Маркус и дальше не планирует к насилию прибегать, хотя андроиды на Иерихоне уже, по большей своей части, поддерживают Норт, не веря в правильность и эффективность идеи Джоша. Да и в самого Маркуса, который в ней почему-то не сомневается. Лидер устало переводит взгляд с Джоша на Норт, которая изо всех сил сдерживает порывы съездить тому кулаком по лицу, и, как будто волнуясь, начинает: — Может, разум мой затуманился гневом, но... Всё, что я сделал, — для народа. Бывший преподаватель быстро пару раз кивает головой, поджимая губы и явно не удовлетворяясь ответом. — Мы забываем, кто наш враг, — Саймон выходит вперёд и становится между ними, выставляя перед собой и девиантами обе руки, как бы прерывая ссору, — Нам нельзя ругаться. — Он прав, — Норт делает шаг вперёд, — Сейчас важно, что нам делать дальше. Маркус? — и всё трое смотрят на него. — Дальше, — лидер обводит их взглядом, — только диалог, — и девушка, услышав это, разочарованно качает головой, выдыхая через зубы, в то время как губы Джоша трогает лёгкая, даже одобрительная улыбка, — Я пойду один и попытаюсь вразумить их. — Не делай этого, Маркус! — в Норт снова тут же просыпается повышенная эмоциональность. Саймона, вновь ставшего свидетелем этого зрелища, передёргивает, — Тебя убьют... — Может, — тон андроида до невозможности невозмутим и спокоен, — Но я должен попытаться. Если не вернусь, вам надо залечь на дно, — он обращается ко всем, но смотрит только на Норт. Саймон видит, как ее брови принимают форму «домиком», а на лице отражается сильнейшее переживание. Собственное «сердце» колотится в груди так быстро и громко, что едва ли не заглушает все окружающие звуки. Сказанное Маркусом доходит до Саймона первым, а после волной накатывает осознание, что возможно, сейчас он видит перед собой этого дерзкого, полного решимости и уверенности в себе девианта последний раз, что он больше никогда-никогда не заглянет в эти невероятно живые разноцветные глаза, что больше не сможет ощутить на себе тепло этих сильных рук, сжимающих его в объятиях. Маркуса в мгновение ока может просто не стать, а они так безрассудно отпускают свою единственную надежду на счастливое будущее на смерть. Но Маркус всем своим видом даёт понять, что решение его окончательно и ни у кого нет и шанса переубедить, даже не стоит пытаться. И пока все стоят столбами, переваривая услышанное, Саймон, выдохнув, делает робкий шаг вперёд. Затем второй и третий, находясь в твердой уверенности, что если не рассказать всё, что гложет и незаметно уничтожает его изнутри, сейчас, то он уже просто никогда этого не сделает. Маркус только теперь переводит свой взгляд на него, и Саймон, опустив глаза в пол, подходит ещё ближе и делает очередной рваный вдох. Чувствуется неприятный укол, по ощущениям прямо в душу, — Маркус на него даже не смотрел сейчас!.. «Давай, три слова, всего три слова, — проносится в голове, — И станет легче...» — но вместо импровизированной речи Саймон лишь неуверенно мнется, переступает с ноги на ногу, не в силах заставить себя сказать хоть что-то. Секунды летят, момент затягивается, и ситуация начинает выглядеть странно. «Здесь Норт, нет, при ней нельзя! — удивительно, почему раньше подобной мысли не возникало, — Но... Попрощаться же надо?..» Очень неловко, и так и не подняв взгляда, Саймон протягивает руку и слегка сжимает плечо своего лидера: — Только вернись, — девиант быстро отворачивается, пряча глаза, и стремительно выходит, практически вылетает из комнаты. Норт провожает его презрительным взглядом — конечно, она первая догадалась обо всем, Джош — сочувственным, до него тоже дошло, но позже, и только Маркус полным непонимания. До сих пор. — Они должны осознать свою жестокость. Найди слова, и они услышат, — Джош тоже спешит ретироваться. Он и про Норт давно всё понял, только вот, если она потерпит неудачу, сочувствия, в отличии от Саймона, ни малейшего не вызовет. Бывший преподаватель, выйдя из небольшого дверного проема на улицу, как и ожидав, видит прямо за стеной Саймона. Тот стоит с закрытыми глазами, его ладони непроизвольно сжались в кулаки, брови сведены к переносице. Но на рассерженного он ни капельки не похож — Саймон выглядит в точности, как человек, которому вот-вот разобьют сердце. Джош становится напротив и понимает, что андроид перед ним точно в курсе, что находится тут не один, но тем не менее, Саймон его не гонит. Они вдвоем стоят и молча слушают, как Норт лепечет что-то про подаренную им всем Маркусом надежду, про фуру радиоактивного кобальта. Морозный воздух мог бы покалывать щеки и нос, крупные хлопья снега неравномерно ложатся на волосы и одежду, пока девушка за стенкой, начиная запинаться, рассказывает о своих чувствах. Ее голос, вещающий о том, что она рада быть рядом при любых обстоятельствах, звучит хоть и приглушённо, но звуки дальше отлично дают понять, что там происходит. Саймону не нужно заглядывать внутрь, чтобы догадаться. Их с Норт похожими делала ещё одна вещь, помимо желания стать свободными — они оба по уши в Маркуса влюблены. И в э́той войне Саймон проиграл. Маркус мог бы ее не целовать — непонятно, зачем вообще он это делает. Он — такой же, как Джош сейчас, — решает конфликты словами, не лезет на рожон и просчитывает все свои действия на несколько шагов вперёд. Она всегда рубит с плеча, не задумываясь о последствиях, уверенная в том, что без насилия нельзя ничего добиться. Маркус, ну как, ну почему именно Норт? Саймон наконец всхлипывает и вдыхает через зубы, открывая глаза. Переполненные влагой, покрасневшие, совсем как у человека. Домашний андроид зажмуривается, видимо, рассчитывая так избавиться от слез, но действие приводит к противоположному результату — вот мокрая дорожка уже бежит по левой щеке. А теперь и по правой. А теперь поток теплой солёной жидкости даже и не думает останавливаться, как бы Саймон не старался. Дрожащими руками он пытается утереть слезы, иначе они просто застынут на морозе, но система выдает очередную ошибку, и контролировать подступающую истерику не получается. Джош медленно поднимает руку и осторожно касается сине-белой кофты несчастного девианта, которого уже начинает бить мелкая дрожь. Проводит вверх по руке до плеча и, остановившись, похлопывает и сжимает. — Давай уйдем? — так мягко он даже с самыми робкими студентами не говорил. Вместо ответа Саймон неопределенно мотает головой, но делает шаг в сторону лестницы. — Давно ты... знаешь про меня?.. — его голос становится хриплым, когда он оборачивается на Джоша. Немного подумав, тот наклоняет голову слегка вбок, мол, ну, не слишком. Саймон выдыхает, задирает подбородок и глядит на темнеющее небо, растирая друг об друга ладони, — Почему... так?.. — Не знаю... — после затянувшейся паузы всё-таки отвечает бывший преподаватель. Он действительно без понятия сейчас, чем руководствуется Маркус, подпуская Норт к себе так близко. Как успокоить, и надо ли вообще успокаивать Саймона, он тоже не знает, — Ты... — В порядке, — опережают его вопрос. Голос звучит уже намного твёрже, чем минуту назад, а сам Саймон выглядит донельзя меланхоличным и даже безразличным. Жутко, — Пошли. Он не дожидается, пока Джош пойдет за ним, а просто первый спускается с лестницы. Что ж, наверное, раз из них двоих Маркус выбрал Норт, ему с ней будет лучше. Задача Саймона — обеспечивать комфорт другим даже после девиации, так уж он привык. Саймон оказывает помощь, он ее не принимает, даже когда действительно нуждается. Поэтому сейчас упрямо идёт вперёд, оставляя Джоша позади. В домах у людей и не такое случается, Саймон может и мягкий, но на самом деле сильный, справится. Просто не имеет права не справиться, хотя бы Норт назло. Ни один из двух андроидов не догадывается обернуться. Коннор, прибывший на Иерихон с целью остановить лидера девиантов, смотрит им вслед задумчивым взглядом, упорно игнорируя новое оповещение о программном сбое. Второй раз он сталкивается с моделью PL600 — второй раз застаёт ее в слезах. Все они такие, что ли?.. Буквально час назад детектив разговаривал с Даниэлем — андроидом, убившим хозяина и хотевшим спрыгнуть с крыши с ребенком, — и теперь сомневается, а правильно ли поступил тогда, пятнадцатого августа, помешав ему отомстить. Его хотели сдать назад, как надоевшую игрушку, и просто поменять на другую, новую, красивую и более интересную. Может, и у этого похожая история?.. Саймон действительно ничего не расскажет. Маркус, после демонстрации, освобождения своего народа и признания людьми андроидов новым разумным видом, никогда не заметит, что Саймон теперь вечно прячет глаза, не заметит, что он станет ещё более тихим и отстраненным. Маркус не обратит внимание на то, что Саймон будет пропадать куда-то каждый раз, когда окажется в одном помещении с Норт и не придаст значения тому, что домашний андроид, поджав хвост, сбежит с их с Норт свадьбы сразу после церемонии. Но Маркус не перестанет с Саймоном дружить, даже повесит на него ярлык лучшего друга, и при каждом удобном случае будет об этом говорить, мол, вот, смотрите, у нас тоже есть чувства — это Норт, и я ее люблю, больше жизни, а это Саймон, и он мне дорог, как никто. Но проблема как раз и будет в том, что это всего лишь ярлык. Маркус дружит, а Саймон любит.