обещаю.

***

– эй, кенма! ты вообще слушаешь меня? – да слушаю я, слушаю...       кенма пропустил половину (наверное, уже четвёртого по счëту) рассказа, втыкая в приставку. рассказа о тренировке в «самой крутой старшей школе и в самом крутом волейбольном клубе», конечно же. куроо ему уже все уши прожужжал. рассказами, вопросами, и, конечно, кто бы сомневался, подколами («эй, я, вообще-то, не просто куро, а куроо-сан, между прочим! какое неуважение к старшим... что за молодëжь пошла...»). но сейчас, куро, засранец, замолк.       любимый приём, а?       кенма привык, что куроо говорит без остановки, а ему приходится слушать. привык, что куро всегда так много-много, привык, что он занимает собой всё пространство вокруг, включая и его личное (хотя границы их личного пространства размылись очень давно и не то чтобы кенма против). он всегда просит тецуро заткнуться, так, просто из вредности, потому что сдаваться ему, куро, без боя, – он никогда не станет. а куроо только и ждёт вызова, только и ждёт – лишь бы принять его поскорее, мазохист, блин. кенма всегда ненамеренно прослушивает половину из того что рассказывает тецуро, но всегда, всегда замечает, если он замолкает. всегда замечает, если куроо вдруг становится так мало-мало, если его вдруг начинает не хватать. всегда замечает, потому что нельзя так, нельзя так врываться в личное пространство, нельзя так въедаться в жизнь, в спокойную жизнь козуме, в него, в него самого, под самую кожу, по всем венам распространять. нельзя так, ох, нельзя. такое не привычку вызывает, такое – сразу зависимость. и кенма всегда, всегда отвлекается, оглядывается сразу почти боязливо, пытается найти куро, куро, которого вдруг стало мало.       а куроо только и ждёт этого. ждёт, когда он получит своё почти честно заслуженное внимание, и снова начнёт без перерыва о чём-то болтать, заполнять (отравлять. правильнее будет отравлять. и если куроо – это самый настоящий яд, то кенма готов упиваться этой отравой до самого конца своих дней) собой пространство. и его снова станет так много. так много и так привычно, что кенма не жалуется. ну, может, только совсем немного. а то уж очень надоедливый. уж очень разговорчивый он, да. о чëм он там, кстати, всё говорит... – кенма, блин. ты прослушал всё самое интересное... – не думаю, что жалобы на какого-то там яку-сана будут поинтереснее моей игры, – закатывает глаза, но приставку убирает в карман. опускает голову, пряча взгляд, пряча внимание, слишком неумело пряча то, как на самом деле ему это важно. как на самом деле важны все рассказы тецуро и его пустая болтовня ни о чëм. как на самом деле важен сам тецуро.       какое-то время они идут в тишине, и кенма даже успевает подумать что куроо обиделся на него (на самом деле просто хочет привлечь к себе внимание, кенма уверен), но тецуро разрывает их молчание. – эй, козуме, – собственное имя уже так привычно срывается с чужих (нет, неправильно, вовсе не чужих, на самом деле) губ. собственное имя звучит неожиданно серьёзно и кенма почти рефлекторно поднимает голову и взгляд. – ты ведь не бросишь волейбол в старшей школе? куроо смотрит куда-то за кенму, смотрит куда-то насквозь, и этот взгляд сквозит какой-то потайной тоской. сквозит незакрытым окном в колючий-колючий январь, пока здесь на деле – тёплый-тëплый май.       у куроо руки как январь. холодные-холодные. даже в самые тёплые времена года. кенма молчит. молчит, смотрит в место между шеей и ключицей тецуро. нейтральная территория. зрительный контакт не подтверждён. никаких доказательств не найдено, сэр.       они стоят посреди улицы на одном месте от силы пару минут, но по ощущениям – целую вечность. их время измеряется одним на двоих молчанием и одним на двоих взглядом направленным куда-то за. куда-то насквозь, куда-то в колючий-колючий январь среди тёплого-тëплого мая. – не брошу. – обещаешь?       кенма улыбается. он улыбается, слышите? втягивает голову в плечи, нос прячет в воротник олимпийки, взгляд прячет, улыбку прячет, внимание своё прячет-прячет-прячет, но тецуро знает: он улыбается.       бурчит что-то там под нос, что-то неразборчивое, что-то, кажется... – обещаю.