Туманность на заре

Всё произошло стремительно. Как только двери фургона распахнулись и перед нами возник Чонхо, чей суровый, горящий ледяным пламенем взгляд оценивающе скользнул по нашим напряжённым лицам, все в спешке покинули машину. Вкратце сообщив не самые приятные новости, он всучил Уёну рабочий планшет и грузную сумку с одеждой и предметами первой необходимости. Переглянувшись с Ёдони, он подозвал её поближе, шепнул что-то на ухо и, дождавшись неуверенного, но согласного кивка, передал ей небольшой тканевый конверт, который она тут же спрятала в карман. Чонхо не стал задерживаться: он быстро обошёл фургон, подхватив под плечи аккуратно вытащил с водительского кресла белого офицера в отключке и, заняв его место, без лишнего шума вдавил по газам и скрылся в неизвестном мне направлении. Поскольку придерживаться изначального (малоизвестного, а, точнее говоря, совсем неизвестного мне) плана не представлялось больше возможным, а необдуманно и импульсивно действовать, когда один из нас всё ещё был без сознания, было слишком рискованно, было принято решение до поздней ночи залечь на дно и держаться вместе. Уён быстро разобрался в схемах близстоящих заброшенных зданий соседних районов, где с меньшей вероятностью нас будут искать надзиратели, и нашёл место для ночлега.

***

Ёдони не было уже несколько часов. Она незаметно ускользнула, как только представилась возможность. Только после этого я узнал от негодующего Уёна, что Юнхо, неудачно подставившись, был схвачен, а Хонджун некоторое время не выходил на связь. До наступления темноты я никак не мог перестать нервно кусать губы и бездумно переминать костяшки пальцев рук, стараясь подавлять бушующий ураган внутри, призывающий меня сорваться с места и отправиться на поиски моей Ёдони. Очень не вовремя ко мне стала возвращаться память самыми яркими и далеко не всегда приятными вспышками воспоминаний. Вуми, присматривавшая за начавшим подавать первые признаки жизни Саном, видимо, считывая старательно подавляемое волнение в моих глазах, пару раз подошла ко мне убедиться, что всё в порядке, а потом тихонько шепнула мне, что Ёдони, разведав всю нужную информацию, обязательно вернётся — не в её интересах сейчас было жертвовать собой. Второй час мирно посапывающий на диване Уён, что отключился мгновенно, как только «на минутку» прилёг, не на шутку раздражал, наталкивая на мысли о том, что Ёдони, как и он, не спала почти сутки. Не понаслышке зная, как в таком состоянии притупляются реакции и медленнее соображает голова, я беспокоился за безопасность и сохранность Ёдони. Даже у самого опытного и компетентного повстанца, как и у главенствующего белого офицера, не было сверхсилы противостоять базовым физиологическим потребностям. Ёдони вернулась так же незаметно, как и исчезла. Игнорируя все встречные вопрошающие взгляды, она первым делом направилась к Сану. Присев на корточки подле него, ласковой, заботливой рукой она провела по волосам Сана и тихо позвала его, но реакции не последовало. Тогда она вытащила из-за пазухи какую-то маленькую коричневую склянку и поднесла к его носу. Сан тут же начал морщиться, дёрнулся пару раз, избегая резкого и неприятного запаха, а затем устало разлепил тяжёлые веки. — Дони, — хрипло произнёс он сквозь непробудный сон и мягко улыбнулся, обратно закрывая глаза, — можно я ещё немного посплю? — Можно, — ласково ответила она, вновь погладив его по макушке, — конечно можно, Сан-и. У тебя ничего не болит? — Сан, чуть нахмурившись, едва заметно мотнул головой. — Хорошо. Но пожалуйста, выпей раствор, как сможешь подняться. Я оставлю его тут. — Хорошо. — Глубоко не засыпай, нам выдвигаться через несколько часов. Сан быстро провалился обратно в сон, словно выдохся после тяжёлого дня. Немного поколдовав над стаканом с водой, Ёдони поднялась на ноги и обернулась на нас. Уён, чьи острые скулы заходили от напряжения после громогласного молчания, тяжело выдохнув и сверкнув зоркими уставшими глазами, перевернулся на другой бок и продолжил спать. Ёдони едва заметно не то огорчённо, не то устало ухмыльнулась и, встретившись немного растерянным взглядом с Вуми, кивнула ей в сторону дивана. Вуми неспешно поднялась с места и, подойдя ближе, поддерживающе скользнула ладонями по рукам Ёдони и чуть сжала за предплечья. — Ты тоже ложись, — учтиво сказала она, заглядывая в опущенные глаза Ёдони. — Ты же знаешь его. Подуется и перестанет, — с мягкой улыбкой добавила Вуми, обернувшись на шум заёрзавшего за спиной Уёна. — Мы все устали и переволновались. Так что ты тоже сейчас отдохни, хорошо? — Ёдони, борясь с накатывающими от усталости эмоциями, плотно сжала губы тонкой полоской и закивала. — Там за дверью есть ещё одна кровать. Думаю, вдвоём поместитесь. Ёсан, ты же присмотришь за Дони? — Я? Да, — на долю секунды растерявшись, тут же подскочил я. — Присмотрю. — Вот и славно. — Мне… — пересохшие губы Ёдони неуверенно дрогнули. — Мне надо обработать ему рану. — До утра не ждёт? — Ёдони протестующе замотала головой. — Тогда обработаете и ляжете спать, хорошо? — Хорошо.

***

— Ёсан? — тихо раздался уставший голос Ёдони у меня за спиной. — Да? — Можно… — неуверенно начала Ёдони, рвано вдохнув застоявшийся прохладный воздух. — Можно я тебя обниму? — Ты замёрзла? — тут же забеспокоился я и обернулся на девушку. Ёдони мирно лежала на подушке, подложив две ладони под левую щёку. Её большие, показавшиеся мне вот-вот готовыми наполниться слезами глаза с лёгким испугом и волнением смотрели на меня. Я тихо ждал её ответа, стараясь ничем не выдать того, как сильно в груди забилось сердце и закипела в жилах горячая кровь от её неожиданной просьбы. Ёдони молчала и, затаив дыхание, будто забывшись на пару долгих мгновений, изучающе всматривалась мне в лицо, скользила взглядом, огибая каждый контур, а затем резко дёрнулась. — Нет, — мотнула головой она и опустила взгляд, спрятав своё смятение за пушистыми ресницами. - Может, немного, — едва слышно добавила Ёдони, тихо выдохнув и чуть ближе прижав к себе колени. — Тебя не смутит…ты не будешь против, если я буду… — мой собственный голос зазвучал предательски глубоко и низко, заставив меня смутиться и машинально прочистить горло. — Не будешь против, если развернусь к тебе лицом? — Нет, — всматриваясь в полумраке мне в глаза, в которых, я уверен, она прекрасно могла считать все мои эмоции, с мягкой улыбкой отреагировала Ёдони. Не долго думая, боясь показаться слишком нерешительным и робким, я неспешно перевернулся на другой бок лицом к Ёдони и, переборов всё своё смущение, тщательно скрываемое холодной смелостью, едва успел приподнять руку, как Ёдони тут же прижалась ко мне, уткнувшись холодным носом куда-то в область ключиц. — Так даже лучше. Скрыть то, как волнительно забилось моё сердце от такой близости, теперь оказалось совсем невозможным, но Ёдони, кажется, это вовсе не заботило. Ёдони целиком и полностью была погружена в себя и тяжело дышала. Я чувствовал, как непросто ей было уговорить саму себя расслабиться и не поддаваться накатывающим эмоциям и одолевающим мыслям. Ёдони всегда пыталась казаться сильной, но ей не хватало доверчивой нежности. Моё подростковое смущение быстро растворилось в ночи. Рука, которую я не знал, куда деть, тут же машинально легла Ёдони на затылок, я стал аккуратно поглаживать её по волосам. Ёдони вздрогнула, быстро смахнула скатившуюся слезу, шмыгнув носом, и прижалась ко мне ещё ближе. Я приобнял её сильнее и, не задумываясь, поцеловал в макушку. Вскоре её горячее дыхание замедлилось, вдохи и выдохи стали более редкими и глубокими. Напряжённое, вздрагивающее от неконтролируемого сокращения мышц, вымотанное за последние пару суток тело расслабилось. Ёдони сделалась такой хрупкой и маленькой в моих объятиях… — Я люблю твой запах, — поддаваясь накатывающей дремоте, тихо и немного отрывисто произнесла Ёдони, и, дотянувшись до моей шеи, нежно скользнула кончиком носа вверх-вниз по открытому участку кожи. — Он успокаивает, — промурлыкала она и, устало выдохнув, провалилась в сон.