Whisper In Her Ear

— Итак, она согласилась?       Лиса прижала телефон немного ближе к уху, устраиваясь на мягком стуле возле комнаты Дженни с большей тревогой, чем ей хотелось бы. Другая ее рука зажала рот, а зубы нервно грызли ногти. — Она согласилась, — ответ Чеён развеял все ее тревоги, и она с огромным облегчением откинулась на спинку стула. — Слава богу. Спасибо тебе, Чеён. Огромное спасибо. Ты даже не представляешь, как я рада это слышать. — Я тоже, глупышка, — Чеён тихо рассмеялась, ее голос все еще был несколько приглушенным. — Тебе не нужно меня благодарить. Она моя сестра. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь ей. Мама больше не сможет вмешиваться в ее жизнь, как только смена законной опеки станет официальной.       Лиса промурлыкала в ответ, искренняя улыбка наконец-то украсила ее лицо. — Все равно спасибо. Ты так много сделала, чтобы помочь. Я, кстати, уже не вижу ни одной агрессивной новости о том инциденте.       Чеён на некоторое время замолчала. Когда она заговорила снова, ее тон был мрачным. — Ты ведь понимаешь, что полиция все еще ищет ее, верно? В отличие от средств массовой информации, их нельзя полностью купить. Семья погибшего все еще хочет правосудия. Они требуют суда. В случае с Дженни они хотят, чтобы ее нашли и поместили в психиатрическую лечебницу, потому что она считается угрозой для общества. Некоторые люди выступили в качестве свидетелей, заявив, что они заметили девушку, похожую на нее, в ночь после аварии. Я думаю, что это было до того, как Юра забрала ее.       Улыбка Лисы снова опустилась вместе с ее плечами. — Я знаю… Я знаю, что у меня нет выбора, кроме как отпустить ее обратно на днях, но я просто... я хочу дать ей еще немного времени. — Я понимаю, — пробормотала Чеён, по-видимому, из-за того, что она тоже не хотела возвращать Дженни в больницу. — Не торопись. Не волнуйся. Я постараюсь отбиваться от них так долго, как смогу. В конце концов, должна же быть хоть какая-то польза от всех этих грязных корпоративных денег, верно?       В телефоне раздался смех, который звучал так, будто им пытаются что-то скрыть, но Лиса могла уловить в нем горечь, даже не видя лица своей лучшей подруги. — Чеён, прости меня. Все это, должно быть, тоже тяжело для тебя.       Медленный смех прекратился, и вслед за ним открылась болезненная правда. — Так и есть, но это ничто по сравнению с тем, что пережила Дженни. Трудно жить с мамой, зная, что она за человек на самом деле, но я пообещала, что дам ей шанс, если она перестанет беспокоить жизнь Дженни. Она выполняет свою часть сделки, так что я выполняю свою.       Лиса кивнула, хотя Чеён не могла ее видеть. — Эй, Лис? — голос девушки звучал нервно, почти так, как будто она была не очень уверена. — Не передашь ли ты Дженни, что, когда она будет готова, я бы очень хотела с ней встретиться?       Лиса снова кивнула с легкой улыбкой на лице. — Конечно. Я расскажу ей на днях. — Спасибо. Тогда, я думаю, это все, — Чеён уже собиралась повесить трубку, но Лиса остановила ее, прежде чем она успела это сделать. — Эй, Пак. — Да? — Ты удивительный человек. Ты делаешь потрясающие вещи.       На мгновение воцарилась тишина, а затем Лисе показалось, что она услышала всхлипы. — Не плачь, — рассмеялась она. — Заткнись, — Чеён отмахнулась от нее и еще немного шмыгнула носом, пытаясь подавить свой собственный надвигающийся смех. — Я вешаю трубку, пока.

***

      Если и было что-то более неприятное, чем попытка поесть с гипсом на руке, подумала Лиса, то это, должно быть, попытка одеться с гипсом на руке.       Она взглянула на часы на стене, отметив, что прошел час с тех пор, как Дженни исчезла за дверью ванной. — Эй, ты там не утонула? Я начинаю волноваться, — пошутила она. Она знала, что Дженни перестала мыться, потому что душ был выключен некоторое время назад. Должно быть, сейчас она, как всегда, борется со своим свитером. — Черт, — из ванной донесся приглушенный стон, звучавший немного тревожно. — Я застряла. — Застряла? — повторила Лиса, как попугай, не совсем понимая, что имела в виду ее девушка. — Ты имеешь в виду, застряла в душе? — Нет, глупышка. В моем свитере, — Дженни не могла удержаться от смеха, несмотря на свое затруднительное положение. — Боже, иногда ты бываешь такой глупой. Хотя, я уверена, что в данный момент я такая же глупая. Я никак не могу вытащить свою голову и руку из этой штуки. Ух.       Лиса хихикнула. — Нужна помощь? — Нет. Я могу сделать это сама. Это всего лишь... свитер! — началась еще одна серия сердитых звуков борьбы с невинным куском ткани, а затем последовал вздох поражения. — Отлично. Я сдаюсь. Подойди и помоги мне, пожалуйста.       Лиса поднялась со своего дивана с торжествующей улыбкой. — Я же тебе говорила.       Она повернула дверную ручку и открыла дверь ванной, и перед ней предстало зрелище настолько нелепое, что ей пришлось остановиться и уставиться на него. — Не смейся.       Слова могли бы быть более угрожающими, если бы девушка, сказавшая это, не находилась в таком положении, когда ее голова застряла в рукаве свитера, а гипс частично торчал из воротника.       Лиса была очень впечатлена. — Как именно ты... попала в эту ситуацию? — У меня были моменты и получше, — Дженни смущенно вздохнула. – Возможно, я применила немного больше силы, чем необходимо. Отсюда и беспорядок. — Мы действительно должны поработать над твоим терпением, — хихикнула Лиса, неторопливо продвигаясь вперед, чтобы натянуть безразмерный свитер в нужных местах, чтобы он ровно сел на девушке. — Вот так, — закончив, она быстро поцеловала Дженни в нос, ущипнув за мягкую щеку и посмотрев взглядом, полным любви. — Такая вредная, даже когда болеешь.       Дженни посмотрела на нее с легкой усмешкой и поднялась на цыпочки, чтобы чмокнуть ее в губы.       Лиса промурлыкала от ощущения теплых губ, невинный поцелуй постепенно превратился в более глубокий, когда здоровая рука Дженни скользнула вверх к затылку Лисы, чтобы притянуть ее ближе. — Ой, — невысокая девушка вздрогнула и резко отстранилась, нахмурившись на свое поврежденное предплечье, которое они придавили, когда прижимались друг к другу. — Черт. Мне так жаль, — Лиса выглядела напуганной.       Дженни рассмеялась. — Все в порядке. Ничего страшного. — Нет, нет. Не в порядке, — Лиса нахмурилась и сделала несколько шагов назад, качая головой сама себе. — Я здесь для того, чтобы помочь тебе выздороветь, а не для того, чтобы ты болела еще больше.       Дженни наклонила голову и улыбнулась. — Все не так плохо. Я в гипсе уже три недели. Самая большая часть перелома, вероятно, зажила. — Нет, это неправда. Я здесь скоро стану врачом, так что я знаю. Мы не должны больше целоваться, пока не снимем гипс, а это еще через три недели.       Дженни подняла брови. — Ты не можешь быть серьезной. — О, я могу. — Правда? — протянула старшая девочка, склонив голову набок, чтобы оценить Лису с едва скрытым вызовом. — Ты уверена, что сможешь? — Не стоит недооценивать мою силу воли, мисс Ким, — Дженни рассмеялась и подошла ближе. Лиса вздрогнула в ответ. — И не соблазняй меня намеренно. Это нарушение правил.       Дженни усмехнулась ее выходкам, покачала головой и ушла. — Хорошо, глупышка. Ну, раз уж мы теперь строим платонические отношения, по твоим правилам, можем ли мы хотя бы выйти на улицу погулять?       Лиса моргнула, глядя на нее, чувствуя себя совершенно удивленной, но в то же время счастливой. — Ты хочешь выйти на улицу? — Да, — голос Дженни стал тихим, когда она теребила длинные рукава своего свитера. Она взглянула на Лису. — Это нормально? Я хочу... хоть что-то увидеть. У меня такое чувство, что я слишком долго отсиживалась в этой комнате. Только во двор, я обещаю, нам не придется далеко ходить. Люди меня не увидят, я могу надеть маску. Я просто хочу посмотреть на сад...       Ее нервное бормотание было прервано тем, что Лиса бросилась к ней и заключила в очень радостные, теплые объятия. — Да! Безусловно! Я принесу тебе кресло, и мы сделаем все, что ты захочешь сделать снаружи. Что угодно. Подожди меня здесь. — Что? Кресло? Но у меня ведь рука... — крикнула Дженни, но безрезультатно, потому что Лиса выбежала на улицу со скоростью ученика, услышавшего звонок на перемену.       Она покачала головой с нежной улыбкой, снова поморщившись секунду спустя, когда почувствовала боль в предплечье.       Лиса только что непреднамеренно снова придавила ее, когда обняла.       Дженни рассмеялась.

***

      Если бы Дженни снова захотела что-то сделать с внешним миром, то Лиса сама бы подготовила почву, если бы ей это понадобилось.       Она напевала веселую мелодию, толкая кресло, чувствуя себя более чем счастливой от того, что старшая девочка наконец-то, казалось, постепенно возвращала себе прежнее «я». Вещи, которые ей раньше нравились – цветы, маленькие зверьки, небо, – казалось, снова привлекали ее внимание после тревожного, мрачного периода безразличия, когда, казалось, ничто не имело для нее значения. — Я все еще думаю, что это преувеличение, — протестовала Дженни, неохотно сидя в кресле, пока Лиса толкала ее по небольшому саду. — Сольхи сонбэним сказала, что тебе следует поменьше двигаться, чтобы избежать повторного кровоизлияния в мозг. — Прошло три недели с тех пор, как я лечусь Лиса. Последняя компьютерная томография показала, что большая часть кровотечения уже прошла. — Тихо. Я здесь… — Скоро станешь врачом, да, — Дженни сделала вид, что закатила глаза. Однако на ее губах под маской появилась улыбка.       Беспокойство Лисы о ее здоровье согревало ее. — Кстати об этом, как обстоят дела с твоей... э-э-э... учебой? Они собираются тебя отчислить?       Лиса ответила прежде, чем Дженни успела показаться более расстроенной и виноватой из-за остановки ее обучения. — Я сказала им, что хочу взять перерыв на один семестр. Мне нужно будет перепройти неврологию, когда я вернусь, но это все. Необратимых последствий нет.       Дженни ничего не сказала в ответ, но, казалось, что она внутреннее винила себя. — Эй, все в порядке, правда. В любом случае мне нужен был временный перерыв. Меня уже начинало тошнить от учебы, — Лиса рассмеялась, чтобы поднять настроение. — Кроме того, будет лучше, если я вернусь свежей и готовой сразиться с чертовой медициной, чем буду заставлять себя идти на это полумертвой.       Дженни, казалось, не была полностью убеждена ее частичными оправданиями, но в конце она слегка кивнула в знак согласия. — Ты действительно ненавидишь это? Учиться на врача? — Эм, да? Ты же знаешь, музыка, и искусство всегда были моим увлечением. Это, кажется, дается мне легче, и мне нравится ими заниматься. Я не очень справляюсь в медицине. Хотя, я признаю, что психиатрия, оказывается, довольна интересная дисциплина, если копнуть глубже.       Дженни посмотрела на нее из кресла, слегка прищурив глаза, что, как знала Лиса, было не столько из-за солнечного света, сколько из-за улыбки под ее маской. — Это звучит ужасно предвзято по совершенно другой причине. — Ты намекаешь, что мне нравится из-за тебя? — поддразнила Лиса, ухмыляясь, продолжая толкать кресло через сад. Ряды петуний и азалий цвели по обе стороны небольшой дорожки, образуя короткие сияющие стены белого, желтого и фиолетового цветов, мягко покачивающиеся в танце весеннего ветра. — Может быть, — Дженни протянула руку, лениво проводя пальцами по ярким, разноцветным лепесткам. — Очень красиво, — тихо сказала она.       Так и есть, — подумала Лиса, но промолчала. Она дала Дженни возможность спокойно насладиться мелочами, наблюдая, как она смотрит на цветы и в чистое голубое небо с блаженной улыбкой. — Как ты думаешь, чем бы ты занялась, если бы у тебя была возможность... сменить сферу деятельности? — снова спросила Дженни, вдыхая свежий воздух. — Э-э-э... удивительно, но я не думаю, что сейчас хочу что-то менять. Я уже учусь на последнем курсе медицинской школы после многих лет страданий, так что, думаю, я просто дойду до конца. Я полагаю, что просто найду специализацию, которая мне больше всего нравится. Я все еще могу попутно заниматься музыкой и искусством, не снимая при этом свой белый халат.       Дженни мягко рассмеялась и повернулась на своем сиденье, побуждая Лису остановиться. — Тебе правда нравится психиатрия? — Так и есть. Я имею в виду, я бы солгала, если бы сказала, что первое, что вызвало у меня интерес к чтению его учебников, была не ты, но после того, как я действительно углубилась в это, я искренне начала считать, что это интересно. Это менее, я не знаю, методологически и безлично по сравнению с другими областями. Ты должна установить связь и взаимопонимание со своими пациентами. Ты не просто проверяешь их состояние, выписываешь им лекарства и отпускаешь.       Дженни долго смотрела на нее, как будто оценивая, действительно ли Лиса имела в виду то, что сказала. — Итак, ты хочешь пройти ординатуру и стать психиатром?       Лиса выдохнула, расправив плечи. — Да. Я думаю, что это все еще очень востребованная профессия. Кроме того, в хирургии, акушерстве и многих других специальностях просто сумасшедшие рабочие часы. Я не хочу иметь кучу дерьмовых денег, и при этом каждую ночь поздно возвращаться к тебе домой.       В конце своего предложения Лиса ахнула и прижала руку ко рту, ее глаза расширились от собственной оплошности. Полный смысл этого предложения поразил их обеих, и они вздрогнули. Дженни открыла рот, но она будто тоже лишилась дара речи. — Домой? — удалось ей выдавить в конце концов, но ее голос звучал хрипло. — Ко мне? Каждую ночь?       Щеки Лисы загорелись, и они были такими горячими, что она практически могла растаять.       Она застенчиво опустила голову. — Прости. Я не хотела... эм, быть самонадеянной... Я просто... ах, ты знаешь. Я не имела в виду, что мы должны жениться. О, ой! Но я также не имела в виду, что я не хочу жениться на тебе... о боже, какого черта, я имею в виду... — Лиса.       Лиса подняла взгляд со своих кроссовок на Дженни и обнаружила, что яркие карие глаза смотрят на нее со смесью эмоций, настолько богатых, что их невозможно описать словами. — Иди сюда, — Дженни сняла маску и жестом велела Лисе наклониться.       Все еще не придя в себя, Лиса, недолго думая, наклонилась. Она была вознаграждена мягкой рукой, коснувшейся ее щеки, и еще более мягкой парой губ, коснувшихся ее собственных. — Я люблю тебя, — Дженни отстранилась и уставилась на нее своими глубокими, бездонными глазами, которые, казалось, поглощали всю ее душу. — Просто мысль об этом уже так много значит для меня, спасибо.       Лиса нахмурилась и скрестила руки на груди, не совсем довольная тем, как Дженни говорила об этом, как будто это была просто мысль, которая случайно возникла у нее в голове без реального намерения воплотить ее в жизнь. — Это не просто случайная мысль, — пробормотала она, снова глядя на свои туфли и с досадой пиная гравий, потому что, хотя ей действительно этого хотелось, она понятия не имела, как это сделать. Дженни не совсем ошибалась. — Я знаю, — взгляд Дженни смягчился, когда она положила руку поверх руки Лисы на ручку кресла. — Это просто... ты знаешь.       Абсолютное отсутствие оптимизма в ее поведении побудило Лису сказать слова, которые, как она думала, она никогда не скажет. — Я рассказала своему отцу о нас.       Дженни моргнула. — Я рассказала ему о том, что мы... близки. И я скажу ему, когда вернусь домой, что мы встречаемся.       Горло Дженни сжалось, когда она попыталась несколько раз глотнуть. — Ты уверена, что хочешь сказать ему? Исключая тот факт, что ему не нравится, что тебе нравятся девушки, я уверена, что я не лучший... — Ему придется с этим смириться, — Лиса решительно крепче сжала ручки коляски, уверенно продвигаясь вперед. — Вот кто я. Я влюблена в девушку, и она – это ты, и всем остальным придется с этим смириться.

***

— Женщина. Я гетеро.       Джису скрестила руки на груди, слегка отстраняясь от попытки Юры подкатить к ней с усталым вздохом. — Я понимаю, что мне очень, очень трудно сопротивляться, но я посоветую тебе поискать более реалистичную цель.       Юра отстранилась с удрученной гримасой, сложив руки на груди – в знак негодования или в попытке приподнять бюст, Джису не была уверена, – и топнула своим блестящим ботинком. — Черт. Еще одна горячая девчонка ускользает словно сквозь пальцы. — Ты бы хотела, чтобы я могла проскользнуть сквозь твои пальцы, — Джису растянула намек, покачав головой, и шутливо толкнула рыжую в плечо. — Прекрати флиртовать. Не заставляй меня сожалеть о том, что я твоя новая приятельница. — Если подумать, то да. Я не хочу терять тебя как нового лучшего друга. Мне еще нужно научить тебя делать макияж, который, к слову, ужасен. А еще, что-то не так с твоей прической.       Джису облокотилась на торговый автомат в кафетерии и фыркнула, поднося банку холодного кофе ко рту. — Говорит девушка, похожая на Ариэль, одетая в неподходящую юбку, топ и шарф из искусственного меха, слишком большой для ее головы. — Эй! — Юра без сожаления посмотрела на свой чрезмерно пушистый шарф, неоново-зеленую майку и шокирующую розовую мини-юбку. — Это называется высокой модой. — Ты как будто под кайфом. Минус мода. — Кто под кайфом в полдень? — Лиса просунула голову между ними, напугав их до такой степени, что Джису поперхнулась кофе и бесцеремонно закашлялась. — Прости, — застенчивая улыбка сошла с ее лица, прежде чем она повернулась, чтобы оценить Юру и ее более чем гламурный наряд. — Я так понимаю, ты под кайфом. — Видишь! Она согласна, — Джису несколько раз похлопала себя по груди, чтобы унять кашель, но при этом радовалась победе в споре.       Юра закатила глаза. — У вас, студентов-медиков, нулевое чувство моды. — Да, потому что все это будет скрыто под белым халатом и в любом случае будет бессмысленно. Я могу надеть пижаму под халат, и никто не узнает, — Лиса пошла за стаканом кофе из торгового автомата и тоже прислонилась к нему. — Итак, вы двое теперь лучшие друзья? Ходите вместе по магазинам и красите друг друга помадой? — У нее исключительный навык ведения переговоров, который я называю «заговаривать продавцам уши, пока они не согласятся продать вещь за цену, которую ты хочешь, просто чтобы заткнуть тебя», — объяснила Джису, — она проигнорировала пристальный взгляд Юры и снова посмотрела на Лису. — Как дела у Дженни? Я купила ей фруктов по дороге сюда, но вы так любезничали в саду, что я не хотела прерывать отвратительный момент вашей пары. — С ней все в порядке, — Лиса фыркнула, медленно потягивая кофе. — Конечно, галлюцинации все еще иногда бывают, но они больше не слишком навязчивы благодаря новейшим лекарствам. Она справляется с ними лучше, чем месяц назад.       Джису кивнула, выглядя искренне счастливой. — Это здорово. У меня тоже есть хорошие новости. Кристал вчера вышла из комы.       Глаза Лисы расширились, и она выпрямилась во весь рост от неожиданной новости.       Юра стояла рядом с ней. — Черт. Это заняло целый чертов месяц. Я рада, что они боролись за нее. — Да, слава богу, — сказала Лиса, ставя свой кофе. — Она... в порядке?       Лицо Джису потускнело. — Она потеряла двигательные функции по всей левой части тела. Должно быть, была повреждена кора головного мозга. Ей придется пользоваться вспомогательным средством для ходьбы до конца своей жизни, но, по крайней мере, она жива. Ее старшая сестра была так вне себя от восторга, что чуть не упала в обморок от слез.       Лиса кивнула, на ее лице отразилось сочувствие. — Это прискорбно, но в то же время ей все равно очень повезло.       Обе ее подруги кивнули в знак согласия.       На мгновение воцарилась тишина, прежде чем Джису прервала ее, прочистив горло. — Кстати, я сегодня разговаривала с Сольхи. Боюсь, у нас мало времени.       Лиса приподняла бровь, глядя на нее, а затем единственное возможное значение слов старшей осенило ее. — Черт. Я знаю. Некоторые медсестры начинают что-то подозревать, потому что Дженни находится здесь почти месяц. — Все может быть очень, очень плохо, если полиция найдет ее здесь. Сольхи может быть предъявлено обвинение, и ее лицензию могут отозвать. Мы абсолютно не можем допустить, чтобы это случилось с ней после всего, что она сделала для нас. — Мы не допустим, — Лиса вздохнула, погруженная в свои мысли. Только после долгого молчания она наконец заговорила. — Я думаю, мне придется отвезти ее обратно... в один из дней на этой неделе, — в ее голосе звучала боль. — Эй, — Джису слегка сжала ее плечо, слегка встряхнув. — Все будет хорошо. Все будет хорошо. Ты все еще можешь навещать ее каждый день. — Только в определенное время... — пробормотала Лиса, ее глаза наполнились мраком. — Я должна придумать оправдание тому, как я ее нашла. Я позабочусь о том, чтобы никого из вас не впутывать, когда буду разговаривать с полицией. — Блять, — выругалась Юра, и на мгновение Лиса подумала, что она боится быть вовлеченной. Однако она была абсолютно неправа. — Дженни будет очень тяжело, — в голосе рыжеволосой звучала искренняя печаль. — Я знаю, — Лиса вздохнула и запустила руку в волосы. — Я хотела бы... я хотела бы сделать что-нибудь еще... но я не могу. Я не знаю, как...       Джису похлопала ее по плечу, понимающе кивнув. — Мы это понимаем. — Нет, — Юра нахмурилась, выпрямившись во весь рост и сложив руки на огромной груди. Выражение решимости горело на ее лице. — Ты можешь просто забрать ее. Отправляйтесь в какие-нибудь далекие-далекие места. Черт возьми, живите в бегах, если придется! Если бы у меня была девушка, которую я бы так сильно любила, я бы сделала ход, как в чертовых голливудских фильмах, лишь бы увезти ее жить со мной долго и счастливо.       Джису взглянула на нее, слегка закатив глаза. — Юра, мы здесь говорим о реальной жизни. — Что? Значит, безграничная любовь для всех вас нереальна? — Юра бросила вызов, вздернув подбородок.       Лиса долго молчала с непроницаемым выражением на лице. Джису уставилась на нее с ужасом. — Пожалуйста, скажи мне, что ты не рассматриваешь этот вариант.       Когда Лиса взглянула на нее, это был слегка застенчивый взгляд. — Неужели это так безумно? — О боже, — Джису вскинула обе руки вверх, выглядя невероятно озадаченной. — Нет, это не безумно. Это, мать твою, абсолютное гребаное безумие! Ты хочешь, чтобы твоя задница попала в тюрьму, пока Дженни заперта в сумасшедшем доме?       Лиса вздрогнула от ее крика, слегка прикрыв уши. — Хорошо, ладно. Успокойся. С другой стороны, это действительно звучит как катастрофический план. — Катастрофой это будет только в том случае, если вас поймают! — рявкнула Юра. Джису бросила на нее угрожающий взгляд, и она пискнула. — Хорошо, извините. Я просто очень расстроена. Может быть, тогда уедете всего на несколько дней? Чтобы, я не знаю, воплотить ее мечты в реальность или что-то в этом роде, прежде чем она окажется взаперти бог знает на сколько, потому что вы все слишком трусливы?       Выражение лица Джису смягчилось. — Ладно, звучит не так уж плохо. Все еще рискованно, но не так чертовски безумно. — Я тоже думала об этом, — пробормотала Лиса. — Я все время ловлю себя на мысли о том, что хочу отвезти ее куда-нибудь в тихое и далекое место, например, на побережье или что-то в этом роде, и на несколько дней привыкнуть к нормальной жизни, прежде чем все это снова заберут. Чеён сказала, что скоро у нее будет законная опека над Дженни, но даже тогда мы не сможем освободить ее из больницы слишком быстро. Люди хотят правосудия. Это публичный инцидент.       Джису снова кивнула. Рядом с ней Юра внезапно начала лихорадочно искать что-то в ее сумочке. — У меня есть кое-что, смотри! — она показала им фотографию на своем телефоне после того, как яростно водила пальцем в течение минуты. — Это была маленькая комнатка, которую я снимала на 6 месяцев на окраине Йосу, когда гонялась за своей неблагодарной, изменяющей, гадкой бывшей девушкой.       Лиса и Джису сосредоточились на картине маленького, неопрятного дома, в котором, вероятно, было всего две старые комнаты с облупившимися обоями, протекающими потолками и плохой вентиляцией. — Там оплачены еще один или два месяца аренды. Вы можете воспользоваться им.       Джису с сомнением посмотрела на нее. — Ты это серьезно? — Серьзно, мисс Скептик. Лиса, ты хочешь этого или нет? Я не возьму с тебя ни цента, но да, я знаю, что это некрасивое место.       Лиса посмотрела на нее смущенным взглядом. — Почему ты так добра к нам? Ко мне и Дженни. — Потому что... — Юра запнулась, казалось, впервые за целую вечность не находя слов. — Ну, потому что я знаю, что ей, должно быть, очень тяжело. У меня есть только эта истерия, и даже она доставляет мне столько дерьма в жизни, но я с радостью приму это вместо постоянных галлюцинаций, разрушающих мое здравомыслие каждый гребаный день. Победить своих демонов достаточно сложно, даже если у них нет настоящего голоса.       Лицо Лисы медленно расслабилось, на ее губах появилась легкая улыбка. — Спасибо тебе. Это так много значит для меня. И для Дженни тоже, я уверена. Я бы хотела узнать адрес, если ты не против. — Я не против, — Юра с гордой улыбкой скрестила руки на груди. — Просто сделайте очень тщательную уборку, когда приедете туда, чтобы не проснуться с пауками в волосах.

***

      Это было сложнее, чем то, что Лиса представляла себе в своей голове последние 8 лет.       Она медленно помешивала чай в своей кружке, подсознательно желая отложить разговор о неизбежной теме, которую больше нет возможности скрывать.       Ее отец сидел на их потертом диване лицом к телевизору, но не обращал на него никакого внимания. Его лицо выглядело замкнутым и усталым, и Лиса подумала о том, как сильно он постарел с тех пор, как они в последний раз говорили о девушке, которая ей нравилась.       Это было, когда она только что закончила свою старую среднюю школу. Он спрашивал ее, действительно ли ей нравится Чеён, и открыто говорил ей, что хотел бы, чтобы она не была такой, как ее мама. Что она не должна любить другую девушку.       Лиса выдохнула и успокоила свои накаленные нервы, положив чайную ложку на кухонный стол. — Папа, нам нужно поговорить.       Голова ее отца тут же повернулась, как будто он не ожидал, что Лиса захочет с ним поговорить. — Да, конечно. Иди сюда и сядь со мной.       Лиса подвинулась со своей кружкой чая, но предпочла диван напротив него, а не тот, на котором он сидел. Его лицо немного вытянулось, но Лиса укрепила свою решимость, потому что ей нужно было смотреть ему в глаза, когда она это говорила.       Их взгляды встретились, и на мгновение Лисе показалось, что он уже все знал еще до того, как она озвучила это. — Я лесбиянка, — сказала она после, кажется, целой вечности. Тяжелый вздох сорвался с ее губ, прежде чем она закрыла глаза, снова открыла их и повторила слова с большей уверенностью. — Я лесбиянка. Мне нравятся девушки.       Ее отец, казалось, съежился на диване и побледнел. — Ты уже знаешь это, — добавила Лиса, когда отец так и не сказал ничего в ответ. — Ты знал все это время. — Не стало легче, когда ты озвучила это, — их глаза наконец встретились, и он закончил тем, что очень глубоко вздохнул. — Лиса, просто... подумай о своем будущем. Что ты можешь сделать с этой... девушкой, с которой у тебя роман? Ты не можешь жениться на ней. У тебя не может быть детей. Не здесь. Ты даже не можешь взять ее с собой и сказать, что она твой партнер. Ты собираешься вечно жить в тайне? Это так... неправильно. — Это не тебе решать, папа. Я та, кто живет с этим. Для меня это не неприлично, это самое естественное чувство на свете. Это любовь. Это привязанность и сотни других замечательных слов, которые будят меня утром и заставляют чувствовать себя более живой, чем когда-либо. Это потрясающе.       Ее отец выглядел огорченным, но Лиса тем не менее продолжила. — Любовь не бывает неправильной. Это просто любовь. Я просто хочу быть с человеком, с которым я счастлива. Как хочет любой другой человек. Даже если Корея все еще отстает в этом, даже если люди будут усложнять нам жизнь, все это причинит меньше боли, чем отсутствие этого человека в моей жизни.       Ее отец выглядел ужасно угрюмым. Наступило очень долгое молчание, прежде чем он смог заговорить снова. — Кто эта девушка?       Лиса слегка откинула свое тело назад, втянув воздух, прежде чем медленно выдохнуть. — Дженни. Ким Дженни. Хотя ты можешь называть ее Дженни. Она на три года старше меня.       Ее отец казался спокойным, либо отрицая ее признание, либо ожидая дальнейших разъяснений, поэтому Лиса продолжила. — Я встретила ее в больнице. Она была одной из моих пациенток.       Лиса ждала неизбежного вопроса о том, какой именно пациенткой была Дженни, но обнаружила, что ее отец недоверчиво качает головой и вместо этого ничего не спрашивает. Очевидно, он все еще был слишком поражен тем фактом, что она была такой же, как ее своенравная мать, чем другими важными факторами.       Лиса не возражала. Она даст ему время изменить свои предубеждения и понимание. Она надеялась, что он сделает это, шаг за шагом. А пока с дальнейшими подробностями о Дженни придется подождать. Кроме того, не было необходимости сообщать отцу о психических проблемах Дженни. Она не обязана была ему ничего объяснять, точно так же, как другие люди не обязаны были объяснять, что у их партнеров болезнь сердца, рак или что-то еще при первом разговоре.       Это было личное. — Я собираюсь уехать на несколько дней, — медленно произнесла Лиса. — Точного времени, когда я вернусь, нет, но это займет не больше трех недель, я обещаю.       Ее отец ничего ей не ответил, выглядя так, словно потерпел поражение и лишился всего, за что боролся, и Лиса встала, потому что это зрелище причинило ей боль.       Ей хотелось, чтобы он был счастливее, узнав, что она нашла любовь всей своей жизни. — Лиса, — ее отец позвал ее, когда она стояла на пороге своей спальни, готовая собрать все необходимое. — Возьми немного денег, прежде чем уйдешь, — его голос все еще был мрачным, но он посмотрел на нее смягченными, усталыми глазами. — Я не хочу, чтобы ты голодала на улицах, делая бог знает что.       Уголок губ Лисы слегка приподнялся, так как это было самое близкое к его принятию. Она с радостью согласилась бы на любой небольшой прогресс, которого смогла бы добиться. — Спасибо тебе, папа. Спасибо тебе.

***

      Когда Лиса вернулась в клинику, было уже больше 7 вечера, и комната Дженни была на удивление пуста.       Она развернулась, чтобы осмотреть коридоры, маленький пузырек беспокойства сформировался внизу ее живота против ее воли. Она велела себе не нервничать и сначала оглядеться. Дженни могла просто захотеть немного погулять рядом.       Сад оказался пустым, как и коридоры первого этажа, и сердцебиение Лисы ускорилось. К тому времени, когда она добралась до третьего этажа и все еще ничего не нашла, у нее пробежался холодок по спине. — Прошу прощения? Куда ведет эта лестница? — спросила она медбрата, молодой человек взглянул на узкую лестницу, на которую она указывала. — На крышу. У нас там есть маленький садик.       Чувство облегчения нахлынуло на Лису, когда она побежала по лестнице. — Спасибо.       Она поднималась, пока не добралась до верха, распахнула дверь, где ее встретил прохладный весенний ветер, и ее напряжение спало. Окончательно.       Дженни сидела на одной из скамеек и смотрела в небо. — Из тебя получился очень непослушный пациент.       Старшая девочка резко обернулась на звук ее голоса, шок на ее лице быстро сменился веселым выражением. — Привет. Я не знала, что у меня незваный гость. Присоединяйся ко мне, посмотри на звезды. Они такие красивые.       Лиса устроилась рядом с ней на деревянной скамье, глядя на лицо своей влюбленной, пораженной звездами, а не на сами звезды. Ничто в мире не сравнится с этим зрелищем. — Как давно ты здесь, а?       Услышав ее легкий, ласковый выговор, Дженни повернулась и посмотрела на нее с легкой усмешкой. — Довольно давно. Мне было скучно. Прости, если я заставила тебя поволноваться. — Все в порядке. — Честно? Тебе не надоест постоянно беспокоиться обо мне? — Возможно, — Лиса улыбнулась, откидываясь на спинку скамейки, но не сводя пристального взгляда с Дженни. — Но все люди могут устать от чего-то друг в друге. Это естественно. Может быть, тебе надоест, что я неорганизованная, медлительная и ненадежная.       Дженни издала мягкий, беззаботный смешок. — Последнее – неправда. А вот первые два – да. — Эй, только я могу оскорблять себя, — Лиса легонько толкнула ее в руку, рассмешив их обеих.       Тишина, в которую они погрузились после, была мирной и уютной. — Некоторое время назад у меня был рецидив, — пробормотала Дженни, переводя взгляд с неба на свои ноги, свисающие со скамейки. — Голос как бы завладел мной – снова одолел меня, так что я вышла на улицу.       Лиса внимательно слушала, радуясь, что Дженни теперь открыто обсуждает это с ней. — Что он говорил? — Что я буду утомлять людей. Утомлять тебя. Потому что обо мне слишком трудно заботиться. Что я не поправлюсь и что я вернусь к нулю.       Лиса нахмурилась. — Это неправда. Этот голос – идиот. — Да? — Дженни слегка рассмеялась, но ее глаза нервно посмотрели на Лису, и Лиса увидела, что она ищет поддержки. — Да. Я знаю, что это неправда. Ты делаешь успехи. Ты принимаешь свои лекарства без проблем, точно в срок, самостоятельно. Ты даже завела себе нескольких друзей. У тебя все отлично получается.       Услышав это, Дженни приподняла правую бровь. — Джису приходит и приносит тебе подарки раз в несколько дней, потому что ей не все равно. Юра тоже тебе очень помогла и предложила кое-что, о чем я хочу поговорить.       Бровь Дженни поползла выше, когда Лиса улыбнулась. — Прежде всего, позволь мне спросить тебя кое о чем. Сегодня мы уже говорили о моих мечтах, но как насчет твоих? Чем именно ты хочешь заниматься в будущем?       Глаза Дженни, казалось, загорелись нежностью при этой фантазии, а затем стали мягче. — Быть мамой? Я хочу быть мамой. Я хочу детей. Я хочу растить их вместе с тобой, и я хочу, чтобы мы все жили где-нибудь в тихом месте, но не слишком тихом, чтобы я могла все время отвлекаться от голоса. Я думаю о маленьком домике на берегу моря, где постоянно слышен шум волн.       Лиса кивнула, как ей показалось, с удовлетворением, и подняла свою сумку, чтобы поискать что-то внутри. Дженни наблюдала за ней с легким удивлением. — Во-первых, дети немного... э-э-э... еще слишком рано, но я надеюсь, что это сможет заменить их на данный момент.       Она вытащила фиолетового плюшевого кролика с их первого свидания, и глаза Дженни так расширились, что Лиса бы усмехнулась, если бы не боялась, что они выпадут. — О боже, ты вернула ее! — Ее? — Лиса рассмеялась, позволив нетерпеливым рукам выдернуть мягкую игрушку. — Я попросила Джису забрать. Она хитрая. — О боже мой, спасибо тебе. Я... мне было очень грустно, когда мне пришлось оставить ее... — Все в порядке. Она понимает, — в голосе Лисы звучала нежность, когда она протянула руку, чтобы присоединиться к Дженни, поглаживающей мягкий короткий мех. — Она тоже скучала по тебе.       Дженни прижала его к груди здоровой рукой, ее глаза наполнились слезами. — Большое тебе спасибо. Я никогда больше не оставлю ее здесь. — Ты должна сдержать обещание, — Лиса ухмыльнулась и отдернула руку, готовясь преподнести следующий сюрприз. — Но это было только начало. Временное исполнение твоей мечты. Есть еще кое-что.       Дженни посмотрела на нее почти так, как будто боялась, что какая-нибудь радостная новость снова собьет ее с ног.       Игривый взгляд Лисы стал более пристальным, серьезным, когда она удержала его на Дженни. — Будешь жить со мной? Где-нибудь далеко отсюда?       Счастливый блеск в глазах Дженни, казалось, на мгновение замерцал, как будто она не была уверена, что Лиса говорит серьезно. Это звучало слишком неправдоподобно. — Только на некоторое время. На пару дней. Или недель. И дом будет бедным и грязным, но он будет нашим. На какое-то время.       Лиса взяла бледную руку в свою и крепко сжала ее. — Поехали со мной. Я серьезно. У меня все готово. Мы обе знаем, что это – то, что мы свободны – скоро снова заберут на неопределенный период времени. Так что... я хочу попробовать жизнь с тобой за стенами, прежде чем это случится.       Эмоции на лице Дженни были слишком бурными, чтобы их можно было прочитать, но Лиса смогла уловить намек на скрытое счастье, настолько глубокое, что, казалось, оно распространялось из ее глаз, придавая краски всему ее существу. — Ты поедешь со мной? — Да, — выдохнула Дженни, проглатывая неконтролируемые, густые слезы, которые наконец вырвались наружу. — Да. Я бы очень хотела. Я поеду с тобой. Куда угодно. Туда, куда ты захочешь.       Сердце взорвалось от радости, Лиса наклонилась вперед и обняла девушку, сидевшую перед ней. — Я люблю тебя, — сказала она в теплую кожу, одна из ее рук обвилась вокруг спины старшей девочки, чтобы притянуть ее ближе к себе. — Я заберу тебя отсюда. Давай уедем далеко-далеко.