ОАЗИС. АКТ II. СИМФОНИЯ ПЕЧАЛЬНЫХ ПЕСЕН

СЛЕПОТА И РАЗВРАТ

2006 год

Чёртова справка! Из-за дурацкой справки меня не брали на работу. Два часа сидеть в очереди из-за бумажки. Я и без неё в курсе, что здорова. У кабинета терапевта один человек. Я села напротив мужчины в чёрном костюме и белой рубашке, под шеей тёмный галстук, на манжетах золотые запонки. Одет с иголочки, наверное, бизнесмен. Светлый шатен с голубыми глазами и чувственными губами. Неплох, больше, чем неплох. Мужчина не смотрел на меня, моргал, медленно двигая глазами из стороны в сторону и улыбаясь. — Извините, а в кабинете пациент? — спросила я. — Зашёл двадцать секунд назад, — ого, какой голос! Звонкий, громкий, мощный, с небольшой хрипотцой. — Считали? — Привычка, извините, — он провёл языком по нижней губе. Я отвернулась. Законно быть таким привлекательным? — И сколько по времени принимают одного пациента, не засекали? — В среднем десять минут. На табло в коридоре: 1:48. В два часа долгая пересменка. Как бы успеть взять справку до двух часов, чтобы не сидеть в поликлинике полдня? Заговорить зубы красавчику напротив и вынудить пропустил меня вперёд. — Знаете, — я наклонилась, привлекая внимание к откровенному вырезу, — я сюда пришла за справочкой. Мужчина смотрел на лицо, не на грудь. — Аналогично, — он подался вперёд. — Вам для чего? — глаза не сосредоточены на моих. — Для устройства на работу. Формальность. — Хм. Что за работа, если не секрет? — Секретарём в офис. Помощница директора по продажам. — Уверены в своём решении? Ответственная работа для столь юной девушки. — Я уже большая девочка. Мой ответ явно его устроил. Он засмущался по-ребячески, морщины вокруг рта акцентировали волевой подбородок. Немолод, немного за сорок, но возраст ему к лицу. — А Вы? — Я уже старый для Вас, — он усмехнулся. — Я про справочку. — А-а. На работе потребовали справку о прививках. — Кем работаете? — Психиатром при судебных делах. — Ого! Как интересно, — я положила ногу на ногу. «Смотри на мои длинные ноги!» — У Вас очень приятный и обворожительный голос. Голос? Он смеялся надо мной? Голос важнее ног? — А Вы знаменит? Я о Вас слышала? Человек с такой внешностью наверняка мелькает по телевизору. Кисти на коленях. Короткие ногти, волнистые вздутые вены. Красивые мужественные руки красивого мужчины. — Я не медийная личность. Моя фамилия Стэнфорд, вряд ли слышали. — Стэнфорд. Я запомню, вдруг сверну не на ту дорожку. — Окажу бесплатные услуги столь очаровательной девушке. — Мистер психиатр, — я сделала голос сексуальнее, — понимаете, я безумно спешу, собеседование назначено на полтретьего, и мне очень нужна справка. — Конечно, я пропускаю Вас, — он одарил меня ослепительной улыбкой. — Спасибо большое. Ура! Получилось! Стэнфорд — душка! Из кабинета вышел пациент. Моя очередь. — Всего хорошо, мистер психиатр, — попрощалась я, заходя в кабинет. Стэнфорд что-то ответил, но я не услышала из-за закрывающейся двери. — Моя фамилия Войер, мне бы справку. — Присаживайтесь, мисс Войер. — Я постою, это же не надолго. Терапевт вытащил нужный листок из большой стопки и поставил недостающие подпись и печать. — Держите. Скажите, много пациентов в коридоре? — Один мужчина. — Мужчина? А как выглядит? — В чёрном костюме, психиатр. — Как всегда, в своём репертуаре, — терапевт вышел из кабинета впереди меня: — Тимми, не ты пропускаешь, а тебя пропускают! — Ричард, извини, я не люблю пользоваться своим положением. Стэнфорд достал из-за сидения трость для слепых, и только тогда я поняла, какая же дура! Он скрылся в кабинете. Я не смогла уйти. Я облажалась и заглажу вину. Он вышел через несколько минут, убирая в карман справку, и повернул голову на звук каблуков. — Кажется, кто-то спешил на собеседование. — Оно подождёт. Мистер Стэнфорд, мне очень стыдно за своё поведение. — О чём Вы? — Я не заметила, что Вы… — Слепой? Не страшно. Я, в самом деле, не люблю акцентировать на этом внимание посторонних. Не приемлю жалость и сострадание. Вы сделали мне большой комплимент, посчитав обычным человеком. Спасибо. Мисс? — Меня зовут Мелисса. — Тимми, — он переложил трость в левую руку и протянул правую. — Спасибо, Мелисса. — Мне всё равно ужасно стыдно, — я пожала мягкую ладонь. — Можно загладить вину, угостив Вас кофе? — В Вашей компании хоть в другую страну. В ближайшем «Старбаксе» я заказала два кофе. Тимми попросил написать наши имена. Странно, он ведь не увидит их. — Я переживаю за Ваше собеседование. Работа важна, а Вы тратите время на меня. Мы шли вдоль дороги к аллее. — Может, Вы правы, и я не готова к ответственной должности. — Не говорите, что я Вас отговорил. — Заставили задуматься. — Чем теперь займётесь? — Поищу что-нибудь другое. Возможно, в другой сфере. Кстати, не ищите помощника? Тимми засмеялся и поперхнулся кофе: — Я работаю один. У меня всё отточено до мелочей. К моему удивлению, Тимми продолжал казаться здоровым человеком. Он спокойно шёл и без трости, поставив её на ботинок. — Что случилось? — осторожно полюбопытствовала, придвинувшись. — Я таким родился. — Слепой с рождения? — Ага. — И как это… — Жить в темноте? — загадочная улыбка меня прельстила. — Не видеть солнечного света. — Я его чувствую. Гораздо сильнее, чем Вы. — Это правда, что слепые более чувствительны, чем зрячие? — Абсолютно. Через прикосновение я увижу больше, чем Вы. По звуку мотора определю марку машины, — как раз мимо нас промчался автомобиль. — Это было Пежо. — Точно! — от шока я захлопала. — Говорил же. — Обострение чувств пришло с годами? — Я сам приложил немало усилий, чтобы несильно отличаться от здоровых людей, но мои чувства выдают меня, — Тимми остановился и посмотрел в лицо. — У Вас очень красивые глаза, мистер Стэнфорд. — Не считайте меня надменным, моим глазам часто говорят комплименты, но Вам я верю. Тимми или Тим, но не мистер Стэнфорд, Мелисса, я не на работе, — он улыбнулся и кивнул в сторону, намекая продолжить путь. — А слепота как-то мешает? Скажите честно. — Честно? Не мешает. Я не умею жить с другими глазами. Я не заметила кольца на пальце. Не женат? — Ну-у, а как в быту? — Как все. Квартира оборудована специально под меня. Каждой вещи уделено своё место. Я живу один, поэтому проблем с неожиданным передвижением предметов нет. — Живёте один? А как же социальная помощь? Семья? — Я отказался от помощи. Сам себя обслуживаю, если Вы об этом. И я не женат, если Вы об этом. Я не услышал укора или упрёка, однако смутилась. — Вы очень красивая девушка. — С чего Вы взяли? — Я слышу Вас. Поверьте, мне достаточно голоса, чтобы определить внешность человека. — Тогда скажу, что Вы очень красивый мужчина. — Поверю на слово. Тимми немного устал и предложил сесть на скамейку. Кофе допили по дороге. Невозможно было налюбоваться его лицом. Родинки под кожей напоминали бугры, глубокие морщины слева от губ выглядели как мелкие шрамы. — Я чувствую на себе Ваш взгляд. — Вам показалась. — Ваше дыхание на щеке. — От Вас ничего не скроешь. Вы слепой, но всё видите. — Хочу увидеть и запомнить Вас, — Тимми протянул руку. — Можно? Я взяла её и переплела наши пальцы: — Не ставьте диагнозы, я это не люблю. — Длинные тонкие пальцы. Смею предположить, ноги тоже длинные, потому что без каблуков Вы будете примерно одного роста со мной или чуть ниже, а рост у меня пять и семь футов, значит у Вас — пять с половиной как минимум. — Это рассказали мои пальцы? — Брюнетка. Нет. Волосы тёмные, каштановые, темнее моих. Средней длины, до плечей. Глаза… зелёно-карие. — Так зелёные или карие? — С какой стороны посмотреть. — Как Вы определили? Он точно описывал меня. Дурачил и на самом деле видел? — Полные чувственные губы, — Тимми приблизился и тут же отдалился. От него шёл резко-сладкий запах дорогого парфюма. — Я увидел Вас такой по голосу. — И многих женщин Вы описывали? — Достаточно. В Вас есть нечто иное, что я не могу увидеть, что зрячий не увидит. Вы очень красивая. Тимми сидел в нескольких дюймах от меня. Дальняя рука на коленях, ближняя на спинке скамейки. Солнечные лучи ложились на бледную кожу и ослепляли голубые глаза. Я не удержалась и поцеловала. Тимми не сопротивлялся. Из любопытства я открыла на секунду глаза и обнаружила, что во время поцелуя Тимми закрыл свои. Зачем? Это же привычка зрячих. — Прости, — я оторвалась от губ. — Обычно я так не делаю, не знаю, что на меня нашло. — Знаешь, я тоже так не делаю, не целуюсь с девушкой через полчаса после знакомства, но я не против, мне понравилось. Я был прав, у тебя вкусные губы, — Тим посмотрел на рот, будто бы видел его. Он сцепил кисти в замок над разведёнными коленях, с улыбкой отвёл взгляд в сторону. Вновь засмущался. Желание возрастало. — Иди сюда, — он пододвинулся и медленно потянулся к губам. Целовался нежно и трепетно. Слепота обостряла чувства, но и сам Тимми был чересчур чувственным. — К тебе или ко мне? — спросила я в губы. Мы оба поняли, что поцелуем на скамейке знакомство не закончится. — Давай ко мне? Я плохо ориентируюсь в незнакомых местах. Разрушу твою квартиру. — Договорились, — одобрительно чмокнула. Через двадцать минут на такси мы приехали в центре города. В каком же районе жить судебному психиатру? На одиннадцатый этаж ехать долго. Я расстегнула ширинку брюк и скользнула внутрь, Тимми целовал плечи и ключицы, просунув руку под платье. От его поцелуев и прикосновений я намокла. Схватив за ягодицы, он прислонил меня к стенке. Двери лифта открылись, и я тут же оттолкнула застёгивающего ширинку Тимми и надела на плечи лямки платья. — Мистер Стэнфорд, добрый день! — поздоровался мальчик. — Привет, Мик! Миссис Спенсер, здравствуйте, — ответил Тимми, подпирая стенку лифта. — Здравствуй, Тим, — женщина осмотрела меня с ног до головы. Я взяла Тимми за руку и вывела из лифта. — Мои соседи. Нам в 391-ю квартиру. Светлая, современная, обставленная по последнему писку моды. Рядом с коридором кухня. Я заглянула одним глазком. Господи, да на такой кухне готовить одно удовольствие, хоть я совсем не умела. — Настоящая женщина идёт прямиком на кухню! — Тимми закрыл дверь. — Но тебе не туда, спальня вперёд и налево. — Проводишь? Тимми приставил трость к тумбочке и повёл в спальню. Огромная двуспальная кровать, за изголовьем кожаная стена. Дерзко и порочно. Подвесной многоуровневый потолок с подсветкой. Зачем слепому свет? На стенах кожа, обои с рельефными вензелями и каменная кладка. На полу чёрный ламинат с вкраплениями. На полках с книгами, вероятно, со специальным шрифтом для слепых. На эркерных окнах плотные дорогие шторы. Тумбочки со светильниками и зеркало в полный рост. Зачем слепому зеркало? Я сняла каблуки и ступила на шерстяной ковёр. Спальня сильного, сдержанного, делового, лаконичного, уверенного в себе, дорогого мужчины. Утопия Тимми. Тимми обнял сзади и провёл губами по шее: — Нравится? — Я бы не выходила отсюда. Тимми оттянул платье и сжал правую грудь: — У тебя будет время осмотреться. Он скользнул влажными губами по щеке и накрыл рот. Повернув меня лицом, принялся раздевать. Оголяя, он целовал грудь, живот, бёдра. Я расстегнула ремень и вытащила из брюк рубашку. Галстук и пиджак полетели на кресло. — Не против, если я устрою небольшой беспорядок? — Тебе разрешаю всё. Бледная кожа усыпана мелкими родинками, ярко выраженные кубики и грудные мышцы, рельефные рёбра и выступающие ключицы. Я оторвалась от губ и резко опустилась к животу. От поцелуев бежали мурашки, чем выше я поднималась, тем тяжелее становилось дыхание, а когда я укусила за правую грудь, он и вовсе застонал. Подбросив на талию, Тимми положил меня на кровать. Я быстро стянула покрывало с шёлкового постельное бельё. Целуя лодыжки и дойдя до живота, Тимми забрался на кровать и продолжил продвигаться. Найдя губы, он встал передо мной пахом. Я провела по бугру и спустила брюки вместе с боксерами. Почувствовав язык на головке, Тимми притянул меня за затылок. После недолгого минета на пол упала мешающаяся одежда. Тимми спустил языком лямки и перевернул на живот. Покрывая поцелуями спину, опять-таки языком расстегнул лифчик. Я ещё во рту поняла, что он умел им пользоваться языком! — А я думал, — прошептал на ухо, — ты не носишь нижнее бельё. — Я развратная, но сегодня сильный ветер, я подстраховалась. — Закрой глаза, испытай другие эмоции. Тимми повернул меня на спину. Я закрыла глаза. Два пальца внутри и засасывающие губы на левом соске. Не быстро, но глубоко и настойчиво. Я не заметила, как язык сменил пальцы. Тимми держал за бёдра, когда я кончила ему в рот. Никогда ещё оральный секс не был сногсшибательным. — А теперь, — он поцеловал в губы, — займёмся делом. — Можно открыть глаза? Хочу тебя видеть. — Не спрашивай, делай. Я открыла глаза от резкого рывка: — Тим, у тебя толстые стены в квартире? — Хочешь кричать? — Не спрашивай, ответь. — Соседские стоны не слышу. — Отлично. Я застонала, как большегрудая шлюха в порно. Мне правда было хорошо. Ни с одним мужчиной не было так хорошо, как с Тимми. Я подталкивая его за ягодицы. Он двигался, как Бог. Мышцы на руках напряглись, тело покрылось потом. Мы поменялись местами. В позе сверху, выглянув в голубые глаза, я вспомнила, что занимаюсь сексом со слепым. Тимми посадил меня на бёдра и впился в грудь поцелуями. Мы оба приближались к пику. Разные позы добавляли новый эффект и желание продолжать. — Я быстро кончу в такой позе, не успею вытащить, — Тимми положил меня на спину. — Не вытаскивай. — Ты заставляешь сомневаться. — Всё в порядке, не вытаскивай. — Тогда давай вместе? На последнем рывке я прижала Тимми и вцепилась в спину длинными ногтями. — Слепые все так трахаются? — я облокотилась на его грудь. — Как? — Лучше зрячих. — Не знаю, — он ухмыльнулся. — Я не спал со слепыми женщинами. — У тебя от баб отбоя нет. — Сказать правду? Да, несмотря на слепоту, у меня было много женщин, но серьёзных и долгих отношений я не заводил. — Почему? — Наверное, не готов кого-то впустить в особый мир. Боюсь непонимания. — Твой мир гораздо интереснее моего. Тимми достал из тумбочки пепельницу и пачку сигарет с зажигалкой: — Не против? — Плохой парень. Куришь в спальне, а не на кухне или балконе. — Не говори моей маме. Она не знает, что я курю. Тимми поставил пепельницу между нами и лёг на своё место. Я подкурила. — Не подумай, я не злоупотребляю, — он вытянул губы трубочкой и взял сигарету из моих пальцев. — Куришь после секса? — Не после каждого. — А я то бросаю, то снова начинаю, — Тимми выпустил дым и передал сигарету. — Кстати, о маме. Из какой ты семьи? — Обыкновенной. Родители зрячие. Мама, будучи беременной, поскользнулась зимой на льду и сильно ударилась животом. Слепоту обнаружили через пару дней после рождения. — Что-то повредилось внутри головы? Потому что снаружи нет следов травмы. — Наверное. Мама очень корила себя, но отец её не бросил. Они вместе воспитали меня. — Каким ты был в детстве? — я передала половинку сигареты. — Обычным. В пять лет решил, что хочу быть, как все дети. В шесть пошёл в школу для зрячих и с отличием её закончил. — Был ботаником? — Умным и начитанным. Хотел быть лучше всех. — Как пришёл в судебную психиатрию? — Я учился на юридическом. Стал адвокатом. В двадцать три взял первое дело — изнасилование. — Ты защищал насильника? — Помогал жертве. Дело было простым, насильнику грозило пару лет, но я добился, чтобы его приговорили к четырнадцати годами. — Что за изнасилование на четырнадцать лет тюрьмы? — А не было изнасилования. — Ты посадил невиновного человека? — Каждый в чём-то виновен, Мэл. Я — адвокат, я защитил изнасилованную. Жертвой был насильник, а не она. Я выполнил свою работу. — А потом? — Мне надоело сближаться с преступниками и оправдывать поступки. Я отучился на психиатра, переквалифицировался и теперь ставлю диагнозы: вменяем или нет. Это интереснее. Ты залезаешь не в тело преступника, а в голову. — Да, это и впрямь интересно. Тимми докурил до фильтра и передал сигарету, чтобы я затушила. — А ты? Как прошли твои… сколько тебе лет? — Неприлично после секса спрашивать у девушки возраст. — Ты большая, сама призналась. — Мне — двадцать. — Да ты совсем малышка! — Тимми ущипнул за живот. — По сравнению с тобой? — Мне — сорок три. Поэтому для меня ты — малышка. — Только по паспорту. К двадцати годам я пережила то, что не должна пережить молодая девчонка. — Что? Говорить или нет? Как он отреагирует? После минутного размышления я решилась на правду: — Я не могу иметь детей. Тимми приподнялся на локтях и посмотрел на меня: — Значит, вот какой смысл у твоей просьбы. — Я узнала полтора года назад. Крест на всю жизнь. У меня был парень. Мы встречались с четырнадцати лет, а в шестнадцать он подарил мне кольцо. Мы не поженились. — Ты отказала? — В каком-то смысле да. Дальше кольца не продвинулись. Наши отношения напряглись. Любовь стала прозрачной, нарисовались ревность, нервозность и неуважение. Я ему не изменяла, он мне тоже. Был февральский вечер, на кануне мы поругались в очередной раз, он поехал к друзьям запивать горе. Я написала, что мы расстаёмся. Ночью мне позвонили и сказали, что он попал в аварию. Машина всмятку, два пассажира отделались царапинами, а у моего парня открытый перелом черепа. Кома, зашитые глаза, трубка в горле и приговор, что здоровым он не будет. Я не отходила от него, собирала деньги на лечение. Он выкарабкался, справился. Друзья твердили, как ты можешь бросить его в таком состоянии? Очень просто. Потому что мы расстались. Я бросила его как парня, но он остался моим другом. Ему выплачивают инвалидность, хорошие деньги. Он зовёт иногда погулять, но я не соглашаюсь, потому что перестала любить его. Чувство вины не покидало меня несколько месяцев после аварии, ведь он разбился после моего смс. Я назвала его дураком, когда он вышел из комы. Я бы осталась с ним, приняла бы инвалидность, хоть отец и говорил, что это не дело — восемнадцатилетней девчонке тащить на себе инвалида, но я не люблю его. Зачем он мне сейчас, если, когда мы были здоровыми, наши отношения не были здоровыми? Как думаешь, я поступила неправильно? — Он сам выбрал свой путь. Неизвестно, что было бы, если бы ты не написала то смс, и куда бы окончательно привели ваши отношения. — До аварии, в последний год отношения сильно давили на меня. Учёба в колледже, стресс, перепады настроения ударили по мне как по женщине. Таблетки, обследования — всё сказалось на организме, — Тимми взял меня за руку и сплёл пальцы. — Ты выносишь приговоры людям, но не знаешь, как страшно услышать приговор. — Мэл, выходи за меня. Я вырвала руку и удивлённо посмотрела на Тимми: — Что ты такое говоришь? — Я серьёзно. — Ты жалеешь меня. Не надо. — Нет. Желание жениться возникло во время поцелуя на скамейке. Мы неспроста познакомились. Почему я пригласил тебя домой? Секс на один раз? Я не использую женщин. Чем тебе не нравится моё предложение? — Выйти замуж в двадцать лет — это абсурд. — Тебе подарили кольцо, но белое платье ты не надела. Тебе — двадцать, у нас разница в возрасте двадцать лет, почему не попробовать? А если получится? Ты безумно мне нравишься, и я, кажется, тебе тоже. Раньше поженимся — дольше проживём вместе. Тебя останавливает слепота? — Нет! Ни в коем случае, — я пододвинулась ближе, чтобы Тимми лучше меня чувствовал. — Я не рожу тебе ребёнка. — Будем жить ради друг друга. Будем любить друг друга. Я не считаю тебя сломанной или бракованной из-за бесплодия. Мэл, я тебя люблю такой, какая ты есть, и хочу, чтобы ты была со мной. Ты же уже поняла, мы — идеальная пара. — Один секс не предсказывает будущее. — Дело не в сексе. Во мне что-то щёлкнуло, кто-то встряхнул в сознании, когда ты заговорила со мной в поликлинике. Услышав твой голос, я понял, что ты та, которая мне нужна. Тебя для меня выбрал кто-то иной, и я согласен с его выбором, — Тимми сел на кровати, я приблизилась к нему. — Мелисса…? — он взял меня за руки. — Войер. — Мелисса Войер, ты выйдешь за меня замуж? — Мелисса Стэнфорд? Хорошо звучит. Я согласна! — я поцеловала его. — Но мой отец тебя убьёт.

***

— Мы спустились в подвальное помещение, закрылись в туалете и целовались. Девочки, кайф! От рассказов Джем хотелось блевать. — Вау! Это так романтично! — поддержала Мэри. Мы сидели в Макдоналдсе. — Я больше не буду ходить в подвальный туалет в колледже, раз там происходят такие вещи! Я согласилась с Эвой, подмигнув ей. После школы во взрослую жизнь я взяла трёх подруг. Над Джем и Мэри я всегда смеялась, а Эвой стала моей лучшей подругой. Мы понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда. — Я выхожу замуж, — невзначай сказала я. — Что? — от удивления у Джем упало мороженое с ложки. — Выхожу замуж за мужчину. Что тебя удивляет? — Ты не говорила, что с кем-то встречаешься. — Мне оповещать, с кем и когда я сплю? — В этом и суть подруг, мы встречаемся и обсуждаем жизнь, — Мэри обиделась. — Зачем ещё нужны подруги? Я думала, чтобы делиться новостями. — Вот я и делюсь новостями. — Мэл права, — заступилась Эва, — зачем попусту тратить время на рассказы о поцелуях? — Ну да. Вы же самые умные, вам не интересно слушать про простые поцелуи! — Джем, дело не в этом. Вы с Мэри треплетесь о парнях на каждом шагу, поэтому они долго не задерживаются. — Я вообще ни о чём рассказывать не буду! — Мэри поспешно собирала сумку, Джем последовала её примеру. — Девочки, пожалуйста, успокойтесь и останьтесь. Вам пора повзрослеть, поэтому вы приглашены на мою свадьбу. — В последние несколько недель ты, Мелисса, стала совсем другой, — упрекнула Джем. — Потому что встретила его. Вспыльчивые подруги заинтересовались моими словами. — Каков он, твой будущий муж? — спросила Эва. — Он очень красивый. Миловидная внешность, обрамлённая возрастными морщинами. Его зовут Тимми, судебный психиатр. — Где ты его нашла? — удивилась Мэри. — Тебе не нравятся умные парни. — В поликлинике. Мы пошли за… справочками, — я улыбнулась, вспомнив позорное поведение. Тимми тоже частенько вспоминал и смеялся надо мной. — Может, очкастые ботаники в школе меня не привлекали, но умный и образованный мужчина — это очень сексуально. Мы встретились две недели назад, и две недели я живу у Тимми. Холостяцкая четырёхкомнатная квартира в многоэтажном комплексе приняла простушку Мелиссу Войер. — Ну… прости, две недели, а он уже сделал тебе предложение? — Мэри не доверяла. — Предложение поступило в день нашего знакомства, и я согласилась. — Намного Тимми старше тебя? — Эва сразу раскусила, что мой жених не малолетний мальчик. — На двадцать три года. Джем и Мэри округлили глаза. — Ты его любишь? — спросила Эва с лёгкой улыбкой. — Я никого так не любила. — А как же Патрик? — надавила на жалость Мэри. — Вы с восьмого класса встречались. Дядя Стивен разрешил вам, шестнадцатилетними, жить вместе. Я уже не говорю о том, что Патрик сделал ради тебя. — Чуть не погиб в аварии? Это подвиг, Мэри? Да ты бы не вошла в палату, зная, что у парня вытекла часть мозга! Не припоминай мне Патрика! Ты не видела зашитых глаз, тебя там не было. У Патрика сейчас всё хорошо, и я искренне рада за него, но наши пути разошлись полтора года назад, у каждого своя жизнь. Мэри была из тех, кто твердил, что я обязана быть с Патриком, а я ей отвечала, что не потащу на восемнадцатилетних плечах парня-инвалида. Мне — двадцать и я собралась замуж за мужчину-инвалида. — Тимми, — напомнила Эва, — чем он тебя зацепил? — Он идеален. От него невозможно оторвать глаз. Порой мне кажется, что нас свела судьба или высшие силы. — Чем он уникален? Я покрутила трубочкой в стакане с Колой: — Тимми слепой.

***

— Подскажите, номер на имя Мелиссы Войер? По клавишам застучали пальцы. — Одиннадцатый этаж, номер 84, — сказала девушка за ресепшеном. — Спасибо. — Извините, мистер, Вам нужна помощь? — Нет-нет, благодарю. В какой стороне лифт? — Слева от Вас. Портье сто раз предлагал помощь, но и ему я отказал. Одиннадцатый этаж? Мэл, что ты затеяла? Чем тебе не нравится мой одиннадцатый этаж? Намекаешь на разнообразие в сексе? Я услышал каталку. Горничная. — Извините, подскажите, где номер 84? — Прямо по коридору. — Отсюда сколько пройти дверей? Тишина. Горничная обратила внимание на трость. — А, ой… — заминка. — Пятая дверь справа. — Благодарю. Я отсчитал четыре двери. Потянул пятую, она открылась. Мелисса предупредила, что оставит её открытой. — И где ты? — Стэнфорд, а как ты думаешь? — громко спросила Мелисса. — Я чувствую только запах дешёвых цветов! — нет, не только. Я принюхался. — Где-то твоё платье, оно пахнет твоими духами! — Поставил трость? — Да! — Сделай три шага вперёд! — я повиновался. — Повернись направо и сделай ещё пять шагов! — Твой голос зазвучал ближе! — Ещё шаг. Дверной проём! — я нащупал его. — Налево и два шага! Я уткнулся в дверь и ощутил запах шампанского и клубники: — Можно войти? — Нужно, Стэнфорд. К запаху шампанского и клубники привязался третий аромат, сладкий. — Я заждалась тебя, красавчик. Она в паре футов от меня. Я прекрасно слышал её и воду, чувствовал на себе влагу и жар. Это ванная. — Что за сексуальная атмосфера? — сделал несколько шагов. — Протяни руку. Язык, нёбо и зубы. Мелисса сосала указательный палец. Определённо, моя будущая жена. Она подала бокал. — Дома никак такое сделать? — опустившись на корточки, я облокотился на бортик и отпил шампанское. — Это джакузи. Проще снять номер с джакузи, чем попросить тебя купить её. — Если ты меня хорошо попросишь, я подумаю насчёт ремонта в нашей ванной. — Рот открой. — Что ты… — Рот открой, Стэнфорд. Вкус клубники на языке. — Неплохо, но ты слаще. Мелисса подтвердила это, поцеловав меня. — Чем пахнет? — я поводил носом. — Маслами и арома-фигнёй. Я нащупал рукой тарелку и взял клубнику: — Вода горячая? — Попробуй. В воде плавали лепестки. — Что ты туда набросала? — Лепестки роз, морскую соль, прикольные бульбы. Я прикоснулся к ноге Мелиссы и понял, в каком направлении двигаться. — Ну что, водичка горячая? — Не такая, как ты, — я поцеловал её, она отпила из моего бокала. — Не передумала? — Я уже сказала, что выйду за тебя. Не беру слова обратна. — Джакузи выдержит двоих? — Проверим? Я допил шампанское и протянул пальцы ко рту Мелиссы. Она не облизала. Свистнула. Очень громко и чётко. — Не спрашивай меня, — мы засмеялись. — Поэтому я и выбрал тебя, Мэл. Схватив за плечи, она опрокинула меня в джакузи. Волна ударилась об пол. Завтра наша свадьба. Никакого мальчишника и девичника. Мы вдвоём. И да, джакузи я не купил. Мы решили иногда выбираться из спальни на свидания и бронировать два номера: один для нас, второй этажом ниже, чтобы соседи не жаловались на потоп.

***

Белое платье — скучно. Классический костюм — скучно. Наша свадьба запомнится. Гротеск и готика. В пять лет я посмотрела «Семейку Аддамс» и сказала: «Если отношения, то как у Мортиши и Гомеса». В двадцать лет я нашла своего Гомеса. Для Тимми тёмно-бордовый пиджак, светлая рубашка в тонкую полоску, шёлковый платок на шею, чёрные брюки и ботинки с броговой перемычкой. Когда я предложила идею свадьбы, Тимми заявил: «Чёрное облегающее платье в пол и длинные матовые ногти». Тимоти Стэнфорд — тот, кто мне нужен. Мы специально выбрали канун Хэллоуина, чтобы гостям было проще подобрать костюмы. Мою идею поддержала Эва, остальные подруги посчитали меня чокнутой. — Господи, ты сногсшибательна! — я поправляла причёску в туалете, когда ко мне вошла Эва в смокинге. — Так и знала! Я знала, что ты не наденешь платье! Нисколько не разочарована в тебе. Ты больше, чем подружка невесты. Эва вытерла слезу: — Видела гостей? — сняла цилиндр. — Отпад! А музыкантов? Они как будто вылезли из гробов! Мэл, твоя свадьба запомнится на всю жизнь. — Нет, Эв, не видела. Я торчу в чёртовом туалете полтора часа! — Что случилось? Плохо себя чувствуешь? — Я выхожу замуж, чёрт возьми! Замуж в двадцать лет! Мой жених — слепой! — я заплакала. — Ну-ну, Мэл, — Эва взяла за плечи. — Что за настрой? Тимми обидел вчера? — Мы трахались в отеле в джакузи. — Бедная моя, у тебя был лучший девичник. — Знаю, это я придумала, — сказала с улыбкой. — Эв, я — дура? Ответь честно. — Да, потому что торчишь в туалете полтора часа. — Я бросила одного инвалида, а сегодня выхожу замуж за другого! В чём проблема выбрать нормального парня? — Послушай, Тимми нервничает у алтаря, словно мальчишка. Он такой красивый, Мэл! Мэри и Джем раздевают его глазами. Дядя Стивен со Стэнфордами старшими успокаивают Тимми, как могут, а ты сидишь здесь! Мэл, твой будущий муж прекрасен. Ты его любишь? — Да. — А он тебя? — Ещё сильнее. — Тогда какого хрена ты плачешь? У Тимми есть руки, ноги, голова соображает лучше, чем у многих в зале. Он слепой? Ты говорила, Тимми видит намного больше зрячих. Ты жить не можешь без него. Ну-ка быстро вытерла слёзы! — Эва дала носовой платок, и я промокнула глаза. — Слава богу подводка не течёт, а то я бы выглядела как панда с белой тоналкой! — Пойду позову дядю Стивена, — Эва поправила мне прическу, — и он отведёт тебя к алтарю. Я успокоилась: — Я готова. Пообещай мне одну вещь. — Что? — Ты выйдешь замуж раньше долбаных Мэри и Джем. Пообещай, что следующая свадьба будет твоей. Эва тяжело вздохнула: — Обещаю, Мэл. Шагая с отцом к алтарю, я смотрела на Тимми. Лицо повёрнуто на меня, он слышал стук каблуков. Эва права, мой жених прекрасен. — Тимми, эта Богиня теперь твоя. — Спасибо за дочь, мистер Войер. Мы вдвоём на алтаре со священником. — Привет, — шепнула я. — Привет, — шепнул в ответ Тимми, улыбаясь и плача. — Ты что, плачешь? — Немного. Я вытерла ему слёзы: — Перестань, а то я тоже заплачу. — Ты такая красивая у меня, а я тебя никогда не увижу. Я накрыла щёки его ладонями: — Ты видишь меня и всегда будешь видеть. Запомнил меня на всю жизнь. — Я очень тебя люблю. — Тимми, готовы ли Вы взять в жёны Мелиссу? — спросил священник. Мы отказались от глупой затеи с клятвами о любви. — Да. — Мелисса, берёте ли Вы в мужья Тимми? — Да, — ответила я. Тимми почувствовал мою улыбку и тоже улыбнулся. — Обменяйтесь кольцами. — Я тебя люблю, — призналась с кольцом на пальце. — Можете поздравить друг друга, — священник отошёл. Мы не обсуждали, как поцелуемся. Точно не страстно, потому что в зале Стэнфорды старшие и мой отец. Обвив талию, Тимми наклонил меня, поддерживая за затылок. Как в фильме. Гости в зале зааплодировали, Мэри и Джем визжали. Стэнфорды старшие поздравили после церемонии. Простые люди среднего класса, Тимми очень похож на мать. Моему отцу было тяжело отпустить меня, он занимался моим воспитанием один. Я больше не Мелисса Войер, я — Мелисса Стэнфорд. — Не думал, что когда-нибудь ты увидишь мои слёзы, — признался Тимми в катафалке. — Слёзы — тоже показатель эмоций. — Меня переполняли эмоции на алтаре в ожидании тебя. Твой отец заставил взять себя в руки. Почему долго не выходила? — Приводила себя в порядок, чтобы соответствовать жениху. Как ты узнал про поцелуй? Ты же не смотрел «Семейку Аддамс». — Хорошая подружка невесты. Она рассказала, как правильно поступить. — Я — её должница. Что сказал тебе мой отец? — Богине нужен Бог. — Тимми, — я взяла его за руку, а он поцеловал мои пальцы, — я подготовила сюрприз дома. Кружевное и яркое. Ты оценишь. — Звучит заманчиво. Когда мы появимся дома? — К вечеру. Жди. — Разврат для слепого? Я готов ждать сколько угодно!