Такой же

Райнер торопливо выполз из палатки абсолютно зеленым и, даже не отдав честь, свесился с края стены. Пока его выворачивало, появился Бертольд, как всегда собранный, аккуратный и не забывающий про приличия, но поглядывающий на него, Зика, с опаской. Вдруг все понял? Вдруг раскрыл их секрет? Зик мысленно закатил глаза, насыпая кофе в жестяной чайник. Как им удалось избежать разоблачения за пять лет? Или они только сейчас расслабились, посчитав, что самое тяжелое позади? Все только начинается, ребятишки. Райнер почти ничего не ел, и Зик заметил, как Бертольд спрятал половину своего бутерброда, чтобы отдать товарищу потом, когда они снова уйдут за стену подальше в лес — тренироваться. Как же. Нельзя оставлять подростков без присмотра надолго — или передерутся, или... А разгребать за ними придется ему. Время на исходе, ворота в стене открываются все чаще — островитяне зашевелились. Совсем скоро они явятся сюда, иного пути у них нет. Эрен будет с ними. Нужно решаться на что-то, пока не поздно. И Зик не стал тянуть. Вечером Пик отправилась на разведку, они втроем снова собрались у костра. По сравнению с утром Райнер выглядел лучше, но глубокие тени под глазами выдавали нездоровье. Бертольд был рассеянным и нервным, глядел немигающим взглядом в огонь, забыв про остывающий кофе. Что бы они там ни планировали, похоже, мыслительный процесс зашел в тупик. Пора. — Поверить не могу, что вы так облажались. Теперь нам точно крышка. Две пары глаз уставились на него настороженно. Когда Бертольд и Райнер притащились к берегу моря вместе с девчонкой, которая украла силу Марселя, то рассказали все честно — как было. Запросто могли бы договориться и наврать с три короба, но не стали. Зик знал по себе, что даже несмотря на внешнюю простоту и преданность от начальства можно скрывать очень многое. У этих ребят тайна, к счастью, была всего одна. Раз они ее скрыли, значит, есть о чем договариваться. Есть на что надавить. — Неужели это такая большая проблема? — Берт сообразительный. — Мы по-прежнему преданы Марлии. Райнер быстро глянул на него — без упрека и удивления — и снова уставился в кружку, не подавая виду. Понимают друг друга без слов. Совсем не дураки оба — и все же ничем не лучше тех, кто попадается на этот крючок, всегда. Раз за разом. — Преданность не имеет никакого значения, если одно из сильнейших орудий выведено из строя. — Зик глянул на них строго, стараясь, чтобы ни один мускул на лице не дрогнул. Двое голубков напротив должны понять, что все серьезно. Даже серьезней, чем они предполагали. — Я буду в норме через день, — начал оправдываться Райнер, сразу сообразив, что речь о нем. Нос и глаза резко выделялись болезненно розовым в свете костра... как и опухшие губы. — А больше мне ничего не помешает, можете быть уверены. — Не будешь. И дело не только в тебе. — Зик дал им еще время подумать, снимая крышечку с кипящего чайника, чтобы долить холодной воды. Одной кружки кофе ему всегда было мало. — Почему? — Берт звучал не так неуверенно, как ему хотелось бы, но уж как есть. Другого шанса не будет. — Потому что ты его обрюхатил. В кругу света от костра на вершине стены повисла тишина, отчетливо было слышно, как ветер трепал ткань палаток. Ее делали довольно прочной, но не настолько, чтобы заглушить возню под одеялом и звуки поцелуев. Райнер прикрыл рот рукой, чтобы скрыть смешок, но под взглядом Зика так и не решился даже улыбнуться. Брови Берта поползли вверх. Не верят. Хотя и не спорят, что уходили за стену не ради тренировок. Хорошо. — Это... невозможно, — он ставит полную кружку на гладкий камень. Пальцы едва заметно дрожат. — Физически невозможно. Зик неспеша заваривает вторую порцию кофе. Снимает очки и протирает стекла платком. Напряжение можно резать ножом, но главное оружие он еще не использовал. — Проклятие элдийцев много веков было загадкой. Том Ксавьер всю жизнь изучал его и даже он понял далеко не все. Вы ведь помните эксперименты? Зик надел очки и глянул на них. О да, они помнили — такое вряд ли получится забыть. — Ксавьер считал, что?.. — Райнер запнулся. Тяжело называть вещи своими именами. — Да — теоретически. Наши тела довольно странные. Но если не веришь, можем вернуться на корабль. Там тебя вскроют, чтобы узнать наверняка, а — Берт, сиди смирно и не вздумай дергаться! — а потом скормят следующему кандидату в воины. Слишком много с вами возни. Проще подготовить кого-то другого — кто будет выполнять поставленные задачи, а не трахаться. Уши у Райнера вспыхнули и были теперь краснее носа. Бертольд смотрел на Зика с нескрываемой угрозой. Главное, чтобы разум в нем сейчас пересилил эмоции. Надрать ему зад так же, как Райнеру, не получится. — Для чего вы говорите это нам? — Хороший мальчик. Умный, но, к несчастью, слишком поглощенный своей привязанностью, иллюзией, что она — его собственный выбор. Нечто уникальное. Прекрасное. Ради чего стоит рисковать всем. Может, даже умереть. — Что вам нужно? Попался. *** За деревьями поднимались столбы сизого дыма. Пожар, который Берт устроил в Шиганшине, был такой сильный, что даже сюда, за три километра от города, долетал запах гари. — Эрен жив, — Райнер с трудом закинул тяжелый военный рюкзак за плечо. Берт поправлял упряжь на лошадях, но при этом не выпускал Зика из виду. — Он ушел вместе с выжившими вглубь острова. Мы выполнили свою часть сделки. — Я знаю, — руки Зика все еще испускали пар. Им всем здорово досталось, но жить будут. — Уверены, что вас не заметили? — Взрыв был такой силы... — руки Бертольда сжались на кожаном ремне у седла, — у них были дела поважнее, чем следить за нами в этом пекле. Они думают, что мы погибли. Или отступили к морю. — Скажу командованию, что вы погибли. — Страшно хотелось почесать ухо, но делать это обрубком руки было не очень удобно. — Ваши семьи будут в порядке. На востоке в двух днях пути есть горная гряда. Если переберетесь через нее, вас не побеспокоят... какое-то время, по крайней мере. У них остались сотни вопросов, он был уверен. Но они слишком боялись, что Зик передумает. Заставит вернуться, свалит вину за провал. Ему командование поверит, а им — неизвестно. Поэтому прощание было недолгим. Через пару месяцев они поймут, что Зик их облапошил. Ничего похожего на мужскую беременность Том Ксавьер не изучал, никогда. Даже просто говорить об этом с серьезным выражением лица было сложно. Но Райнер и Бертольд поверили. Людьми, которые поглощены своими порывами — романтическими или сексуальными — так просто управлять. Забавно нажимать на их болевые точки и наблюдать, как они идут в нужную тебе сторону, принимают те решения, которые выгодны тебе, — искренне считая их растущими из глубины сердца, из самой души. Все, чтобы защитить любимых. Какие же глупые... И сам он — совершенно, абсолютно точно такой же.