путь к звездам лежит через пуанты

Впечатленные ученики озирались по сторонам, глядели на большой резной фонтан, а потом переводили взгляд на громадные колонны Гранд-Театра, которые подсвечиваются в вечернее время. Волшебно. Джисон не мог отвести взгляд, мысль о том, что все может свершиться, и он будет здесь работать, еще сильнее ударом поразила голову мотивацией. Вот они уже поднимаются по ступеням, ведущим к главному входу, что позволяет разглядеть идеально спроектированное здание. Хан оглядел толпу учеников, которая заполнила практически все пространство у входа. Их так много. А ведь там будут еще и обычные люди, которые просто пришли на постановку. Как же все поместятся? Пройти всем в одно время было нереально, поэтому приходилось ждать пока запустят. Кто-то рассматривал афишу, кто-то проводил рукой по очень широкой колонне, будто она была чем-то волшебным, а Хан наблюдал за людьми. Все такие разные: и взрослые, и совсем дети, которых привели богатые родители, чтобы просветить в искусство. Все нарядно одетые: дамы в шляпках с широкими полями, мужчины в аккуратных строгих костюмах. Джисону даже совестно стало, что он сейчас в узких джинсах и черной рубашке, будто на концерт к айдол-группе пришел, а не на самую популярную в мире балетную постановку. Но успокаивало то, что многие его однокурсники тоже не особо заморачивались над внешним видом, все-таки они все впервые тут окажутся. И пусть даже им выговор сделают, но зато потом они будут знать и на следующую поездку оденутся подобающе. Феликс стоял почти в самом конце бесконечной очереди, холодный осенний ветер целовал его щеки, заставляя глубже зарыться лицом в теплый шарф. Но во спасение неподалеку оказался теплый однокурсник, впустивший блондина в объятия и прикрывший его своим пальто, заставляя упереться холодным, покрасневшим носом к себе в грудь, облаченную в пушистый свитер. Сейчас бы получить поцелуи от теплого Хёнджина, а не от ледяного, пробирающего ветра. Но Феликс вместо этого получает заботливое поглаживание по блондинистой макушке и приятное, вызывающее россыпь мурашек, перебирание локонов на затылке. Хван был выше, поэтому в его объятиях Феликс совсем не видел окружения. Впрочем, и не надо было. Потому что, кажется, его не оскверненное чернотой суждений и общественного мнения сердце, не выдержало бы озирающихся брезгливых взглядов от не толерантных прохожих, которых, к сожалению, мог созерцать Хёнджин. Тот тяжело вздохнул и, прикрывая глаза, зарылся лицом в мягкие волосы того, кого считал больше чем одноклассником, больше чем парнем, с которым приходилось делить комнату на протяжении всего обучения в академии, и прижал его к себе еще ближе. Эти двое поражали. Ни один из них не сломался под натиском окружения, не признающего такие отношения, сохраняя в своем сердце такую огромную любовь и все еще озаряя ею мир. Феликсу помогал не сломаться Хёнджин, будто куполом огораживая его в своих объятиях, а Хёнджину… наверное, он просто был сильным. Возможно, быть таким его научил балет, закаляя те участки сердца, что помогают не реагировать на злобу и плохое отношение. Но как бы то ни было, этот парень смог оставаться собой. Хан уже продрогнуть успел, пока стоял в ожидании. Куртка совершенно не спасала, а Хёнджина с функцией согревания он не мог себе позволить, зато он мог позволить себе Минхо. Сомнительная опция. Он вместо того, чтобы сделать что-то полезное, уже все уши прожужжал о том, как он замерз, и как он бы с удовольствием провел время дома со своими котами. Да, Джисон не ослышался, котяра держит в своем доме себеподобных, и кажется, ладит с ними намного больше, чем с людьми, например. - Надеюсь мама покормила Суни, Дуни и Дори. У меня совсем нет времени позвонить им с этими поездками, - нарочно всхлипывал Минхо. -Не хнычь, Лино, я уверен, твои кошки чувствуют себя хорошо и без твоих звонков, - похлопал его по голове Чанбин, недавно разделивший с ними компанию. -Откуда свинолику знать, как лучше себя чувствуют мои кошки? - прошипел ему в ответ Ли, брезгливым жестом убирая чужую руку с головы. - Погоди, кто? – недоуменно захлопал глазами Хан. Может он ослышался? Он даже переспросил, - Свинолик? - Это прозвище его, - все еще обиженно дуясь, усмехнулся Минхо, - мы его так в компании зовем. Это соединенное свинка и кролик. Такие прозвища у всех из нас есть. В балете у всех есть погоняла. Даже не верится. - Да, даже у Минхо есть, - подтвердил Чанбин, кивая с хитрой улыбкой. - Кот? – Хан бросил то, что первым пришло в голову. Потом, правда, осекся. Ведь это только его личные наблюдения, навряд ли имеющие что-то общие с восприятием Минхо другими людьми. - В точку, - озарился улыбкой во все тридцать два Чанбини даже пальцами щелкнул в подтверждение. Да ладно. Угадал. Не удивительно даже. Слишком предсказуемо. Видимо, не один Хан это заметил, и третьекурсник правда имеет что-то общее с семейством кошачьих. -А ты белкой будешь, - внезапно окликнул Минхо и сузил глаза в насмешливые щелочки. -Чего? – опешил Хан от неожиданности, - Какая белка? -Прозвище у тебя такое будет, - рассмеялся Минхо от глупости младшего и продолжил, - ты не обижайся, но щеки у тебя правда беличьи. Хан смутился, опустил глаза и начал трогать свои щеки. Щеки как щеки. Почему беличьи? Своими действиями он вызвал смех и у Чанбина. - Да не расстраивайся ты так, быть белкой не так уж и плохо. За смехом и шутками они простояли еще немного, а потом подошла очередь заходить. Чанбин слегка подтолкнул первокурсника вперед, а после зашел и сам. Хан опешил, когда вошел. По его губам буквально можно было прочитать слово «вау». Мраморный пол, блистающий от многочисленных источников света, высокие потолки, расписанные замысловатыми узорами, ровно выложенные красные ковровые дорожки, огромные полукруглые окна, наполовину завешанные бордовыми шторами, на конце которых, золотистые кисточки, все это сразу встретило Джисона, неуспевающего подобрать челюсть. Плазменные телевизоры, на которых мелькают актеры театра отвлекали яркими картинками, Хан не знал куда смотреть, можно было просто затеряться в этом обилии великолепия. Он поднял глаза и увидел под потолком невероятной красоты люстру. На ней свечи и множество хрустальных деталей, которые интересно переливаются на свету. Джисон замер от того, что у него перехватило дыхание. Такое точно нужно было увидеть хотя бы раз в жизни. Но почему-то многие не озираются и не сходят с ума от красы внутреннего убранства театра, наоборот, просто проходят мимо, быстрее направляясь к гардеробу, дабы успеть быстрее попасть в зал. Кажется, такой заинтересованностью были охвачены только маленькие дети и ученики академии, и то – не все. Хана за руку поймал Феликс, быстро выводя из транса и утягивая за собой. Джисон проморгал глаза, прежде чем обратить внимание на блондина, который уже, кажется, второй раз что-то переспрашивает. - Почему ты один, ты же вроде был с Лино-хёном? –Феликс по-доброму улыбается, понимая, что первокурснику надо дать время на подумать. Хан тут же испуганно начал озираться по сторонам в поисках Минхо, понимая, что, если бы не второкурсники, зашедшие чуть позже и узнавшие его среди толпы, он бы точно потерялся здесь. Тело тихонько начало подрагивать от страха и нарастающей паники. Хёнджин заметил напуганность младшего и тут же пошутил. - Вот так вот бывает, когда тебя доверяют Лино-хёну, - он актерски покачал головой, - оставит так, среди незнакомого места и даже бровью не поведет, ай-яй-яй. Феликс прыснул от таких слов, да и Хану стало немного легче, хотя легкая дрожь на кончиках пальцев осталась. Старшие парни довели до гардеробной, где тоже нужно было немало простоять в очереди. Кстати, в этой очереди Хан наконец-таки отыскал глазами и Чонина, которого провожал Чан и еще несколько четверокурсников и третьекурсниц, Сонбина, и даже бросившего его Минхо, в компании Чанбина и Сынмина. С Минхо они встретились взглядами. Было странное ощущение, будто насквозь пробурили, но во взгляде старшего не было ни строгости, ни раздраженности, только облегчение, наступающее после страха. Чанбин заметил, куда смотрит русоволосый, и тоже увидел Джисона. Улыбнулся и замахал ему рукой подзывая к себе. Хан кивнул второкурсникам, а те, отпустив его, остались на прежнем месте. Чтобы подобраться к друзьям, нужно было протиснуться сквозь большое количество людей, что было довольно проблематично. Кажется, Хан точно отдавил не пару ног, попутно извиняясь и оборачиваясь к своим жертвам. Чанбин и Сынмин встретили его с улыбкой, отругав за неуклюжесть, а вот Минхо сейчас будто не находился в театре, его глаза бегали от Джисона к толпе людей и обратно, а в зрачках какая-то странная дымка. - Как ты дошел до сюда? – пытаясь скрыть легкое подрагивание в голосе, спросил Минхо. - Феликс с Хёнджином довели, - совершенно спокойно ответил Джисон, вызывая у собеседника облегченный выдох. Хан хотел обвинить в том, что его якобы забыли, неуследили и оставили совсем одного в большом незнакомом месте, но не стал. Хотя зря. - Нечего ворон считать в незнакомом месте, - поругал русоволосый. Причем это было больше укором, чем волнением. Будто это не он только недавно дрожал от своей оплошности. Хан было хотел открыть рот, но Сынмин обратился к остальным, чтобы те снимали куртки, ведь очередь подошла. Джисон получил свой номерок, который тут же засунул поглубже в карман, чтобы не потерять, а потом увидел Минхо. На нем был черный пиджак с золотистыми цепочками на левом плече, под которым совсем ничего не было и открывался неплохой такой вид на шею в жемчужном ожерелье и более-менее приличное декольте. Но каким бы приличным оно не было, Хана все равно слегка передернуло от странного чувства. На ногах третьекурсника его любимые обтягивающие кожаные штаны, которые подчеркивают рельефность бедер, вызывая в джисоновой груди более частый стук сердца. А еще от него пахло теми же пряными духами, как тогда, в выходной вечер. Хан совсем запутался. Одежда Минхо заставила его сердце биться чуть чаще, и он уже понял, что не просто так. Джисон живет совсем немного, но за свои пятнадцать уже успел один раз влюбиться. Это не было хорошим воспоминанием, к которому хотелось возвращаться, поэтому испытывать то же, что и тогда, было немного страшно. Минхо слишком часто совершал поступки, которые можно было бы понять двусмысленно, заставляя Джисона задуматься об его отношении к нему. - Давайте сходим на второй этаж? – предложил Сынмин, головой указывая в сторону высоких лестниц. Минхо кивнул однокурснику, дождался, пока все пройдут вперед, а потом тут же схватил Джисона за руку, вызывая у того явную эмоцию недопонимания. - Сделай лицо попроще, - цокнул Минхо, закатив глаза, -ты что уже подумал, что я влюбился в тебя?! Ха-ха-ха не смеши! Ты еще не понял, что потеряться для тебя проще, чем плие сделать? Тут все у Хана внутри разорвалось в пух и прах. Такие слова резанули прямо по сердцу заточенным ножом. Он конечно знал, что ждать от Минхо ничего не надо. Сны совсем сбили его с толку, увели от реальности и сделали еще больнее. Он и вправду слишком часто теряется,слишком часто свидетелем этого становится Минхо и просто помогает ему скорее из жалости, чем по доброте. Просто нужно поумерить пыл. Просто смириться. Джисон за руку шел по красивым лестницам с резными периллами, пытался не заглядываться на красивый интерьер, чтобы вновь не потеряться. Минхо был невозмутимым и слегка отрешенным. Разве ему не интересно сейчас находиться в главном театре страны, где он может в будущем работать? Джисон не понимал этого. Не понимал мыслей старшего и того, почему тот сейчас сжимает крепче его теплую руку в своей холодной аккуратной ладони. Джисон не понимал Минхо раньше, и не понимает сейчас. До показа спектакля оставалось еще минут пятнадцать. Тут Минхо заметил Чана вместе с остальными и решил сбагрить туда и первокурсника. На вопросы он коротко и нервозно отвечал «потом Крис», отмахивался руками, а потом вообще ушел куда-то за коридор, где было меньше людей. Недолго медля, Хёнджин тоже пошел в его сторону, кивая остальным. - Куда это они? – удивился Хан, обращаясь к Феликсу. Блондин проводил взглядом однокурсника и повернулся к Джисону, он не знал, как начать и за него начал Чан: - У Минхо… иногда бывают такие периоды, - буравил он взглядом свой кроссовок, пытаясь подобрать наиболее лаконичное объяснение. - Давай я расскажу тебе в автобусе, - подхватил Феликс, - Хёнджин, наверное, все равно сядет с хёном, так нужно. -А сейчас давайте за программками сходим, - отвлек от раздумий Чонин, - не говорите, что я один хочу получить автограф! Все рассмеялись, но совет младшего правда был дельным. И уже к началу спектакля все были с вытянутыми яркими программками в руках, на обложках которых были Кан Дживон и Ли Соён, в образе главных героев балета. Первый звонок. - Так, вроде я всех вижу, - огляделась по сторонам Боксун, появившаяся, как снег в мае. Она все это время была тут?! А то что тут всем руководят старшие ученики ее не волнует?! Это только благодаря им она их всех тут видит, нужно было поблагодарить хотя бы. – Заходите ребята, вы в ложе бельэтажа, ближе к сцене по правой стороне. Так как они были на втором этаже, то дверь, в которую впускали, как раз вела в бельэтаж. Они оказались на втором ярусе, сцена была как на ладони, но не это самое потрясающее. То, как выглядели сцена и сам зал было потрясающим. Великолепные бордовые бархатные шторы, опоясывающие обычные ложи, и невероятной роскоши президентская. Богатые возвышающиеся белые бортики у этажей с золотой лепниной, и малюсенькие на их фоне сиденья партера и амфитеатра. Размеры правда поражали. Хан, который видел Гранд только на картинках, сейчас находился в его ложе, а уже этой зимой, может оказаться и на сцене, если выдержит суровую отработку «Щелкунчика». Отдельного внимания достойна и сцена. Сейчас на ней никого не было, только огромный занавес, который своей цветовой гаммой перекликался с общим видом зала. Хан посмотрел чуть ниже и увидел оркестровую яму. Там были люди с множеством инструментов, названия которых они проходили на уроках музыки в академии, и которые наверняка знал Хёнджин. Джисон может и не зал названий всех скрипок грандовского оркестра, зато от зубка знал содержание двух актов постановки и имена всех артистов помимо главных. Вообще, не знать про «Лебединое озеро» для артиста балета, точно не знать своего имени, но это ответвляется еще и на некоторые технические нюансы, как знание актеров и названий пьес. Второй звонок. В ложе, отведенной под академию, все в сборе. Все тихонько переговариваются, Боксун иногда ругает неосторожных учеников, которые дабы посмотреть вниз, чуть ли не наполовину свисают с балкона, Хан стоит рядом с Чонином и Сонбином, с которыми уже успел обсудить происшествия в автобусе и впечатления от театра. Третий звонок. Партер и амфитеатр уже полностью заполнены, ложи тоже уже ломятся от людей, и на балконах полно посетителей, достающих приготовленные бинокли, чтобы лучше рассмотреть артистов с высоты. Выключили свет. К Хану справа кто-то подошел. Он услышал голос Хёнджина и уже знакомое ворчание Минхо. Последний сегодня весь день не в духе. Он встал рядом с Ханом, чтоб настроение ему попортить? Джисон решил не обращать на него внимания, даже повернулся к Чонину на время, но смотреть на сцену все равно надо было через Минхо, пришлось смириться. Опять. Занавес стал медленно подниматься, люди сразу притихли, а оркестр начал играть самую первую мелодию. На протяжении всего первого акта невозможно было оторвать глаз от происходящего, все смотрели с замиранием дыхания. Даже Минхо. Да, даже ворчливый, недовольный сегодняшним днем третьекурсник смотрел на происходящее с открытым ртом. Ему нравился балет – безусловно, все недовольство точно было связано с чем-то другим, или кем-то другим. Ну не мог Минхо не понравиться балет, только в параллельной вселенной! А сейчас он смотрит и не может оторвать глаз, то и дело поправляя русую челку, чтобы та не мешала обзору. А Джисон смотрит на него. Но это так, между делом, чтобы глаза отдохнули. Совсем не уставшие глаза. Объявили антракт, Боксун вывела детей на свет, точнее в коридор, где те разбрелись кто куда, обещая вернуться ко второму звонку. Джисон вместе с Чонином побрел в туалет, так как однокурсник уже знал туда дорогу. - Вот это конечно очень красиво! – с большущей, полной восторга улыбкой выпалил Чонин. - Я видел балет, но в таком исполнении это нечто! Кан Дживон потрясающий, - с тем же энтузиазмом делился впечатлениями и Хан. - Знаешь, я представлял себя на этой сцене, - пряча глаза от неловкости рассказал Чонин. - Не стоит этого стесняться, я и сам таким грешу! И на месте кого ты себя представил? - Мне понравился Скороход, у него много интересных живых движений с прыжками и фуэте. - Ого, - неподдельно удивился Джисон, - ты не представлял себя в роли Зигфрида? Я даже чувствую себя эгоистом, мечущим в главную роль. - В этом нет ничего зазорного, хотеть главную роль наоборот хорошо, просто я бы очень хотел исполнить именно ту роль, потому что она мне очень запомнилась в исполнении этого артиста. Думаю, буду стоять в очереди за автографом именно к нему, пока остальные будут ждать Ли Соён и Кан Дживона, - рассмеялся младший. Когда Хан вышел из уборной, Чонин неожиданно произнес: - А еще, я представлял тебя и Минхо на месте Зигфрида и Ротбарта. И больше ничего не сказал. Да и Хан вопросов не задавал, слишком он опешил от таких откровений. Зигфрид и Ротбарт – главный герой и главный злодей, которые взаимодействуют на протяжении всего спектакля. Кажется, Чонин уже сам все понял без джисоновых откровений, он понял что Хан чувствует к старшему, что не может понять своих чувств, и то, что он хочет как можно больше времени проводить с ним. Ведь младший сам чувствовал то же по отношению к рыжеволосому австралийцу с четвертого курса. Ему ли не понять Джисона, которого он итак уже видел в критической ситуации во время панической атаки, и с которым прожил в одной комнате полмесяца? Они походили еще по коридорам, поосматривались, а ровно ко второму звонку подошли на прежнее место, где Боксун ждала своих учеников. Кстати о Боксун, она оказывается была намного ближе к сцене, так как сидела в ложе этажом ниже вместе с остальными преподавателями. Получается ученикам повезло меньше, чем учителям. Хотя жаловаться было бы очень некрасиво, ведь их итак сводили сюда абсолютно бесплатно, когда как обычные люди всеми силами за огромные деньги пытаются урвать билеты на эту постановку. После третьего звонка – второй акт, тут уже вся развязка, победа Зигфрида и счастливая концовка. Конечно, без внимания не остались великолепно точно исполненные Ли Соён тридцать два фуэте, их па-де-де с Дживоном, и знаменитый танец маленьких лебедей, чью мелодию знает с пеленок каждый человек, даже не имеющий общего с балетом. Занавес закрыли, а в памяти все равно жирной печатью остались все моменты. Джисон пытался запоминать все досконально, подмечать детали в поведении на сцене и в танце. Зал в овациях, танцоры выходят на торжественный поклон, а кто-то уже подорвался с мест, чтобы скорее успеть в очередь за автографами. Так и Чонин уже потянул однокурсника в сторону выхода, чтобы поскорее выйти в коридор, пока все хлопают артистам. Хан глянул на Минхо. Он стоял и уже, кажется, все ладони стер от аплодисментов, не скажешь, что это он весь день недовольствовал по поводу выезда в театр. Но долго смотреть не получилось, Джисона под руку утянул скачущий от радости Чонин, который, оказавшись в коридоре, сразу прискакал к Чану, чтобы тот отвел к месту раздачи автографов. - Какой нетерпеливый, - рассмеялся Чан, ероша волосы на голове первокурсника. - Вы идите в ту сторону, - он указал на лестницы, - потом завернете и окажетесь как раз там. А я пока остальных подожду, с ними подойду уже к вам. - Только не задерживайтесь долго, а то чернила в ручке закончатся, - пошутил Чонин, скорее отправляясь в направлении, указанном Чаном. На месте уже сидели артисты, а очередь какая-никакая тоже образовалась, хотя Джисону казалось, что они с Чонином вылетели из зала самые первые. Ждать нужно было недолго, парни вытащили свои программки и прикидывали, на каком месте можно было бы попросить расписаться. Когда пришла очередь Чонина, тот засветился весь, припорхал к артисту, чье имя было Сан Тэхен – он играл скорохода в постановке. Гримм на лице еще оставался, хотя уже немного поплыл от пота и усталости, но Тэхен улыбался, отвечая на улыбку Чонина, прыгающего от радости. - Вы так поразительно танцуете! – верещал младший, - я хочу быть похожим на вас! Такими словами он точно смутил танцора, и однозначно привлек внимание не только простых людей, но и других артистов, сидящих за столами, вызывая у них добрую улыбку. - Будешь стараться, то сможешь стать и лучше меня, - улыбнулся Тэхен, оставляя размашистую роспись на брошюре. Младший раскраснелся весь, но очень воодушевился, быстро поклонился и побежал в сторону выхода, где в очереди уже стояли Чан с остальными. Только Минхо с Хёнджином не было. Хан тоже получил автограф и от Дживона, и от Соён,правда такими речами, как Чонин не разбрасывался, в силу своей стеснительности, но быть невероятно близко, буквально в паре десятков сантиметров от таких артистов было поразительно. В автобусе, как и предполагал Феликс, Хёнджин сел с третьекурсником. Тогда Джисон и услышал от Ликса, о том, почему Минхо так себя вел сегодня. - У него бывают моменты, когда он скучает по дому, - аккуратно начал блондин, усаживаясь поудобнее, - может ты знаешь, что Минхо редко бывает дома, и это не потому, что у него родители далеко. Они вот живут, прям в том же районе, где и академия, туда и пешком дойти можно. Хан все еще не понимал, он пытался сделать умное лицо, но Феликса не обманешь, поэтому тот решил быстрее подводить к сути. - Минхо много работает, строго себя судит и в моменты, когда его судьба зависит от него: будь то экзамен или показательное, он сильно закрывается в себе. Балет ему как отдушина, он может позабыть о еде, о друзьях, о родственниках, даже о времени пока тренируется. В эти моменты его будто не узнать. В глазах дымка, на лице отрешенность, в голосе дрожь, а еще, в это время он становиться более уязвимым. Но сейчас точно не тот случай… Джисон не представлял, что третьекурсник настолько помешан на балете, что это занятие стало ему своего рода эскапизмом. Но ведь сейчас правда не тот случай, когда он много тренируется, а поведение все равно изменилось, все факты, перечисленные блондином, на лицо. Хан только не понял, что означает это – «уязвимым». - А почему Хёнджин? – поинтересовался Хан, осведомившись, что они не сидят в одном автобусе. – Они давно дружат? - Не совсем, - неуверенно пояснил Феликс, - они просто сблизились слишком быстро. Минхо сблизился с кем-то слишком быстро? Да в существование небесных пирожков было поверить проще чем в это. - Все началось, когда мы поступили на первый курс, - начал Феликс, будто в новогодних фильмах, где бабушка рассказывает внукам историю из своей молодости. Мы с Хёнджином тогда не сразу поладили. Он был слишком активным и даже немного задиристым, а еще показался мне ой каким заносчивым. Все у него получается, ректор и тренера хвалят, французский отлетает от зубов, а вступительный экзамен на максимальные баллы – такое точно не оставило его без внимания. Зазвездился Хёнджин тогда. Меня ни во что не ставил, как мне казалось, а до самого отбоя убегал к старшим – заниматься. Тогда в моей жизни Чан появился, будто старшим братом мне стал, помогал во всем, учил, а у Хёнджина – Минхо. Точнее это Хёнджин появился в его жизни. Каждую тренировку пытался с ним заговорить, о чем-то расспросить, что-то показать, чтобы тот заметил и вместе тренироваться разрешил. Сначала все безрезультатно, Минхо категоричен, а все старшие Хёнджину твердят, что не стоит с ним связываться. Вообще про Минхо тогда сплетни плели. Не на хорошем счету он был, из-за отличительных способностей и трудного характера. А Хван все не унимался, что-то он разглядел в второкурснике, чего не замечали остальные. И вот переломный момент наступил. У Минхо тогда завал с конкурсами, экзаменами, еще и постановка, которую обязательно нужно провести, чтобы не подводить Боксун. Он тогда в тренировочном зале заперся, только уроки и тренировки и по кругу. Но так как это не нормально для организма обычного человека, было неудивительно, что он сломался. Подкосили нервы и физические способности, масла в огонь подлили невысокие рейтинги на конкурсах и отсутствие возможности поехать домой. Тут и нужен был Хёнджин. Он словно залечивал ему эти раны, оставаясь с ним допоздна в репетиционном зале. Очень много поддерживал, говорил не сдаваться, подтверждал своим примером, так как сам много работал. И восстановил его. Не полностью, да, но Хенджин и не психолог, чтобы такие проблемы решать. И тогда Минхо начал ему выговариваться – контакт наладился, и пошло-поехало. Так и сдружились. Они тогда общались много. Хёнджин добился совместных тренировок, и тогда понял, что старший жуткий перфекционист. Требовал много, а Хван как не на этой планете, отвлекается вечно. - Что с тобой? - спросил Минхо на одной из тренировок, уже не выдерживая от странного поведения младшего. Тут Хёнджин и открылся. - Прости, хён, но мне кажется – я влюбился. Минхо тогда глаза округлил. Не место любви настоящей в балете, особенно на тренировках, но в положение вошел, младшего даже успокоил и стал советы давать, как отношения завести. Тогда я и заметил знаки внимания от Хвана. Он на самом деле парень добрый, отзывчивый, а то, как любит, ни с чем не сравниться. Я уверен, что он бы и без советов со стороны меня добился. В Хёнджина не влюбиться сложно. Кстати, тогда у Минхо и появился псевдоним Лино. Это хёнджиновых рук дело. Он просто скрестил его фамилию с английским словом know, а потом это в обращение перешло. Но по мнению Хёнджина Минхо правда все знает, так что псевдоним рабочий, обоснованный. А теперь эти двое просто хорошие друзья, которые не упускают момента поязвить и пораздражать друг друга, но те, которые так же не упустят возможности прийти на помощь, прямо как сейчас. Феликс закончил рассказывать. Кажется, Хан узнал сегодня очень много, ему даже показалось, что он стал чуть больше понимать Минхо. Но до Хёнджина ему еще расти и расти. Только, кажется, растет не он, а его чувства, которые Хан всеми силами пытается придавить. - Только мне кажется, что сейчас Минхо сломался не от тренировок, - поворачивается Феликс на Джисона, смотрящего в пустоту и старающегося переварить услышанное, - и что-то мне подсказывает, в этом непосредственно замешан и ты. Хан аж воздухом поперхнулся от таких предположений. Он, значит, сейчас думает о том, как безответно втюрился в Минхо, и о том, как приглушить свои чувства чтобы снова не было слишком больно, а тут оказывается объект воздыхания сам в перепутье. - П-погоди, - прочистил горло Джисон, но его тут же перебили. - Мне кажется, что сейчас, может даже в этот момент, Хёнджин делает то, что делал Минхо в прошлом году. - Оказывает услуги свахи? - все еще не смог остановить нервный кашель Джисон. - Пока, наверное, только помогает разобраться в себе. Кровь прилипла к щекам, они пылали ярче, чем пожар в Соборе Парижской Богоматери. В голове в ком связались кучи мыслей вперемешку с непонятной радостью. Но ведь это было только предположение второкурсника. У Минхо вполне могли быть стресс от учебы, тренировок, проблемы с семьей, да даже с теми же кошками, а Хан уже готов скакать на белом пони по радуге и петь веселые песенки их детям. Тем более, поведение старшего, совсем не такое радужное как фантазии Джисона, сильным пинком возвращало к реальности. «Ты что уже подумал, что я влюбился в тебя?! Ха-ха-ха не смеши!» Не это ли самое яркое подтверждение? Хан хотел расспросить Феликса еще чего про Минхо, но ему было слишком стыдно. Ведет себя совсем несерьезно, ему бы об учебе думать, о французском хотя бы, который он из-за травмы не учил, а не грезить о псевдо-возможных отношениях с тем, с кем их ему построить точно нереально. Он понимал, что вляпаться снова будет так же больно. Хан совсем не заметил, как вышел из автобуса, как ужинал в академии под рассказы Сонбина, находящегося под впечатлением от спектакля, как принял душ, как перед сном болтал с Чонином о Бан Чане. С мыслями о Минхо он совсем забыл о своем дне рождения, который, вообще-то уже завтра.

🩰

Его разбудил Чонин, противным звуком от дудки, которую используют на праздниках. Прямо над ухом. - Что случилось? – подорвался с кровати Хан, пытаясь разлепить глаза, но на него тут же обрушилась тушка младшего, захватывая в крепкие объятия и перекрывая доступ к кислороду. - С днем рождения, Хани!!! – сжал Чонин в мертвой хватке еще сильнее, а потом, испугавшись, что не последовало ответа, встал с полузадохнувшегося соседа. Забавная картина: Чонин при параде (встал специально заранее), а Джисон растрепанный, в растянутой пижамной майке и с явными, сияющими синяками под глазами. И кто тут именинник? Только Хан хотел подняться с кровати, как в комнату заявились, точнее завалились два блондина второкурсника,а еще Сонбин и даже Чан и Чанбином. Для полной картины не хватало третьекурсников, но с Сынмином Хан еще мало общался, а с Минхо все еще ничего не понятно. Но Хан может забыть о нем в свой день рождения, так даже проще будет, когда все вокруг веселятся. Поздравил каждый пришедший, каждый зажал в крепких объятиях, намереваясь переломать ребра, но это было не страшно. Джисон почувствовал, что он тут не пустое место, что о нем помнят и его любят не только в родной семье. Кстати о семье, сегодня вечером точно от звонков не отделаться. Хотя, бабушка, кажется уже звонит, об этом оповещает телефон, вибрирующий в кармане штанов. Джисон взял трубку, а все остальные притихли, чтобы не мешать и расселись кто куда. Голос бабушки, ее теплое поздравление, справление о настроении и самочувствии растрогали Хана. Он скучает. Он обязан поехать домой на этих выходных. В этот раз все звезды сложились над его головой. Даже австралийцев растрогали слова джисоновой бабушки, Феликс утер краем рукава толстовки, проступившую у уголка глаза слезинку, и его тут же с обеих сторон обняли Чан и Хёнджин, успокаивая впечатлительного младшего. Перед выходом на завтрак, Джисон получил еще кучу поздравлений и объятий, но на удивление не получил ни одного подарка, хотя он точно помнит, что Чонин с Сонбином часто упоминали об их приготовлении. Они готовят сюрприз? В самой столовой торжественно поздравила Сонми и организовала одновременное поздравление от всех сидящих за столами. Хан точно знал, что хочет поймать глазами конкретного человека в столовой, и ему это удалось как раз в тот момент, когда все пели песенку Happy Birthday. Он встретился глазами с Минхо, на лице того точно была улыбка, Хан готов поклясться, но старший ловко ее спрятал, когда увидел в глазах напротив именинника. Все положительное со стороны Ли: эта улыбка, все жесты и слова, смешались в голове, не давая ответа. Но вот только у Джисона появилась одна четкая мысль: «Он хочет видеть Минхо у себя на дне рождения, каких бы неловких моментов это ему не стоило»