circulus doloris

— Доброе утро, Аль-Хайтам! — Кавех крутился вокруг стола, повсюду мука, скорлупа яиц и сизый дым. Хозяин Топи хотел взвыть от увиденного беспорядка, воскликнуть: «О, Архонты!» и уйти из дома поглубже в лес. — Что это ты делаешь? — спросил Хозяин, массируя переносицу и сдерживая нарастающее раздражение. Он не выносил бардак, устроенный кем-то. Он априори не выносил бардак. Бардак-хаос — не бардак-запустение. — Завтрак, — весело отозвался Кавех, с упорным видом переворачивая угольки на сковороде. Ему было до безумия скучно от жизни, к которой не привык. Без светских вечеров, без творческой и оплачиваемой работы. Он, конечно, все еще строит чертежи для себя, для будущего, но был готов на стену лезть, потому и пытался себя развлечь всеми возможными способами. К тому же Аль-Хайтам не разрешал покидать усадьбу. — Покушение, — буркнул Аль-Хайтам. — Ты хоть раз в жизни готовил? Это что, моя любимая сковородка? — Нет, но мне помогал Араньяка, — Кавех указал на стул рядом с собой. — О, уже ушел… — Отойди, — приказал Хозяин, забирая из рук Кавеха деревянную лопатку и случайно касаясь того, отчего обоим стало неловко. — Смотри. Далее Аль-Хайтам сбил пламя в печи, масло больше не брызгалось. — Здесь важна температура, твои оладьи снаружи горелые, но внутри сырые, — в подтверждение своих слов, он разломил один уголек. — Поэтому она должна быть не слишком высокая. Таким образом, ты получишь красивый колер и полную готовность. — Интересно, — после завтрака Кавех возился с грязной посудой и беспорядком на кухне. Перед этим он долго упирался и планировал заняться нелюбимым делом ближе к полудню, только вот Аль-Хайтам был непреклонен. — Откуда у тебя ингредиенты? Ты не выглядишь как человек, что ходит за покупками и в принципе готовит. — Приятель, — пояснил Хозяин, явно не настроенный на диалог. В руке у него книга, вид сосредоточенный. — У тебя друзья есть? — Кавех закончил уборку, а потом уселся рядом с Аль-Хайтамом, нога почти перестала болеть — еще немного и он полностью восстановится. — Ты шутишь, да? Строгий взгляд, усталый вздох. Порой Кавех был невыносим. Всего лишь часов пятнадцать в сутки. Аль-Хайтам иногда смотрел, как спит Кавех, и удивлялся, как такой красивый человек может иметь столь скверный характер. Только вот себя обмануть куда сложнее, потому он очень давно примирился с мыслью, что в прочем не такой уж и плохой у Кавеха характер. — Откуда дом в этой чаще? — не отставал блондин, собираясь скрасить свою скуку разговорами с Аль-Хайтамом. Не сказать, что он очень был заинтересован беседой. Смотрел в потолок от скуки, лениво моргая. — Долгая история, — отмахнулся Аль-Хайтам. Он промолчит о том, что давно здесь была небольшая деревенька. — Усадьбу спроектировал дорогой мне человек. Его чертежи — все, что у меня осталось.

***

Уже около двух недель они уживались вместе. Относительно спокойно, не считая мелких споров о безалаберности блондина, о непробиваемости Хозяина Топи (Подлец-Гений-Грубиян). Кавех — ураган, Аль-Хайтам — непоколебимое спокойствие с огромной кипой колкостей. Но все обидное сказанное не такое уж и обидное, скорее игривое. — Я думал, твое решение непоколебимо, — хмыкнул и задумался, глядя в окно. Там, возился в саду Кавех. Вид у него был сосредоточенный, явно о чем-то размышлял, переставляя с места на место цветочные горшки и садовые стулья. — Даже ты, клявшись, не смог сопротивляться судьбе, так? — продолжал лесной житель, подперев голову рукой. Он со скучающим видом водил пальцем по дереву стола. Заглянуть в гости было хорошим решением, можно было своими глазами посмотреть на новое воплощение пассии друга. — Замолчи, — выдохнул Аль-Хайтам, с притворным раздражением отворачиваясь от окна, из которого наблюдал за Кавехом. Ему было сложно оторвать взгляд и перенести свое внимание на что-то другое, на кого-то другого. — Ты ничего не знаешь. — Знаешь же, что ошибаешься, — слова приятеля пошатнули душевное равновесие. — Я отпущу его, — с досадой ответил Хозяин. — Человек — не моя забота. Собеседник рассмеялся, высокие уши подрагивали в такт. — И тебя совсем не волнует, что с ним будет? — он пальцем убрал слезинку с ресниц. — Отдашь свое сокровище? Я уверен, он отдал все не для такого решения. — Он аранар видит, — Аль-Хайтам снова начал смотреть в окно. — О, — рот округлился, зеленые уши — два локатора — поднялись вверх. — Тогда тем более не отпускай. Когда еще улыбнется такая удача? Не упускай шанс, Аль-Хайтам. Больно не только тебе одному. — Нужно усилить патруль леса, — из окна Кавех казался так близко и так далеко. — За ним по следам идут. — Говорят, со стороны Монумента Ясны двигался странный путник, — Тигнари немного оживился. — Аль-Хайтам, — влетел через заднюю дверь Кавех, бесстыдно прерывая беседу. На лице у него грязь от возни в грядках, в ладони он сжимал перчатки. Вид у него был сердитый. — Такие растения загубил! Твой сад — мечта! Тот, кто его проектировал — гений. Завидев гостя, на лице Кавеха тут же родилось удивление. Оказывается, Аль-Хайтам не шутил про приятеля. — О! Ты не один! — Кавех улыбнулся. — Это тот самый друг, да? — Тигнари, приятно познакомиться, — протянутая рука, доброжелательная улыбка. — Кавех, — пожал руку и кивнул. — Аль-Хайтам рассказывал о тебе. Ты хорошо разбираешься в ботанике, да? Можно у тебя взять пару советов? — Конечно, с чем помочь? — они оба вышли из дома, оставляя Аль-Хайтама внутри. — Не особо понимаю, как подрезать эти кусты. Еще и вот эти цветы умирают, но причину понять не могу, — Кавех тыкал пальцем в клумбы. — Давай посмотрим, — Тигнари присел рядом, осматривая корни и листья. Дал пару наставлений по растениям и показал, как правильно обрезать розы. — У этой твари, — внезапно начал Тигнари, ковыряясь в корнях небольшого кустика, — с роду души не было, поэтому не принимай близко к сердцу его слова. — Я знаю, — ответил Кавех, чуть склоняя голову вбок и немного тоскливо улыбаясь. — Проницательный. — Я знаю, что ему грустно, — повторил Кавех, поджимая губы. — Эта усадьба… Дом может и сойдет для его натуры, но сад… Скажи, кого он потерял? Мне кажется его поведение результат обстоятельств. — А ты не дурак, — Тигнари поднялся, потянулся. Кавех отличался от своих прошлых версий, теперь-то Тигнари сам в этом убедился. — Заметил, солнце выглянуло? — Тигнари, тебе пора, — Хозяин вернулся. По сложенным рукам на груди было ясно — он не рад поднявшейся теме. — Думаю, да. Коллеи, наверное, уже паникует. До встречи, — Лесной страж ушел, махнув рукой на прощание. — Аль-Хайтам, — позвал Хозяина Топи человек. — Кто такой Тигнари? — Под его контролем тропический лес, — ответил он, не отрываясь от чтения. — Все, начиная от деревни Ванараны, заканчивая скалами Разлома. У него там небольшая деревня, где живут люди, отрекшиеся от человеческого и принимающие лес. Ходят туда-сюда, лечат, исследуют. Тигнари сначала их не переносил, но потом узнал лучше и взял под свое крыло. Он лучший лекарь, однако строг. А теперь… будь добр, помолчи, — устало выдохнул Аль-Хайтам, делая записи в листах. Он решил немного поработать над некоторыми исследованиями в саду: растения как раз начали принимать презентабельный вид, да и на улице впервые за долгое время пробивались теплые лучи солнца. — Не нужно меня затыкать, — возмутился блондин и затем сел на стул рядом, закончив с садом. Погода и правда радовала, высокие деревья чащи Апам держали пологое небо с редкими островками синевы. — Как ты с ним познакомился? — Были в лесах зоны Увядания — Тигнари как раз искал причину их возникновения и пытался избавится от них. Я с… другом помогали ему. Работали в команде. Проблема с зонами Увядания была решена, а я обзавелся дружбой с Тигнари и лесными духами — аранарами. — В Академии говорили, что все это было решено силой ученых, нам часто ставили их в пример. Я припоминаю этот язык, — кинув беглый взгляд в книгу, сказал Кавех, изо всех сил стараясь вспомнить, что означали написанные там иероглифы. — Что ты вообще делаешь? — Вот как, — без интереса, притворно удивился Аль-Хайтам, лениво поднимая брови. Его совершенно не заботило, что его заслуги были приписаны другим людям. Главным являлся факт решенной проблемы. — Не твоего ума дело. — Ты невыносим! — обиженно протянул Кавех, коря себя за игнорирование мертвых языков в студенчестве. Смерть не отменить — правило. Смерть для нестареющего — загадка, что-то непостижимое. Смерть для бессмертного — точно пустой звук. У вечности время, а у времени нет любви — простое уравнение. Выходит, и у Хозяина Топи не может быть любви, но люди… Люди тоже сталкиваются с таким уравнением, немного измененным, но суть его одна. Да и на самом деле не так далек он от людей, но этот факт забывается. Как забылось человеческое начало, как забылся страх смерти: в бесконечном цикле он терял себя с каждым днем по кусочку. Растворялся в череде дней, месяцев и лет. Аль-Хайтам изучает этот вопрос, пытается докопаться до ответа. Как избавиться от бессмертия? Как продлить человеческую жизнь? Как пойти против предначертанного? Ответов нет, да и не было никогда. Опыты не принесли никаких результатов, древние записи — бесполезны. — Фундаментальные законы вселенной, — все-таки ответил Аль-Хайтам снисходительно. — Ты был бы самым умным ученым в Академии, — задумался Кавех, представляя образ Аль-Хайтама в святых стенах. — А может быть даже занял место Мудреца Азара. Ходили слухи, что он собирался сделать прорыв в науке вместе с ученым из Снежной, но что-то пошло не так. — Кавех, — взгляд грозный, голос раздраженный. — Ты помнишь? — Не отвлекать тебя, пока ты занят, — ответ звучал с издевкой, с пренебрежением. — И что ты мне сделаешь? — Поставлю на тебе опыт, но выживание не гарантирую. — Грубиян! — Кавех прижал руки к груди, словно был ошарашен. «В своей тайной комнате?» — хотел съязвить он, но воздержался. — Фундаментальность вселенной, — задумался Кавех. — Что-то я подобное слышал. К слову, Архонт многое знает и наверняка она ответила бы на твои вопросы. Все-таки она была воплощением мудрости. Диалог порядком утомил Аль-Хайтама, да и не дал сосредоточиться. — Я не могу рассуждать на эту тему. Недостаточно осведомлен, другая специализация. Но не думаю, что это что-то такое, что способно на изменения и на точную формулировку, — Кавех пожал плечами. — Слышал я от одного знакомого, что небо над нами ненастоящее. Стоит ли тогда вообще в чем-то быть уверенным на все сто процентов? Аль-Хайтам ничего не ответил, но словно что-то отметил для себя. Слова Кавеха имели смысл, пусть он и не сказал чего-то дельного. Не раз он слышал, что Вселенная абсурдна. Все когда-нибудь произойдет: и хилличурл напишет научную работу, если у него будет достаточно времени (у Аль-Хайтама времени предостаточно). Вечером они перекинулись парой колкостей и разошлись по разным комнатам. В эту ночь Кавех слышал скрип половиц и щелчок секретной двери. Хозяин Топи был в ярости, но держался, не подавая вид. Гордое одиночество (не считая дружбу с Тигнари) трещало по швам, давая сбои. Самоизоляция ото всех, чтобы изолироваться от одного. Сердце спустя столько времени заклинило. Защемило. Задрожало. Заболело. Один человек — и мир с ног на голову. Одна дурацкая улыбка — и он ее копирует. Вот только человек его — мотылек или, может, цикада. Скоротечно сгорающий, поющий, но всегда умирающий. И сейчас Аль-Хайтама крутит от счастья, от страха и от неизбежного. Кавех выводил из себя, нарушая каждый аспект его привычной жизни. Монотонная, спокойная жизнь каждый раз рассыпалась, как карточный домик с его появлением, с перерождением, но не становилась хуже. Колесо без перебоев делает оборот, не изменяя себе, но доставляя проблем Аль-Хайтаму. Каждый раз больно, как в первый. Для него легче отказаться от своей судьбы, нежели принять ее. Только вот он упертый: отказывается от счастья лишь на время, чтобы решить свою проблему.