𝐁𝐋𝐎𝐖

— Держи руку прямо, разверни корпус. Не наклоняй так пистолет, можешь повредить кисть при отдаче. Расслабься. Минхо обнимал Хенджина сзади и прижимался всем телом. Обучение стрельбе шло полным ходом и постоянно перетекало в откровенные приставания. — У меня уже рука болит, — вздохнул омега. — Он тяжелый, и отдача слишком сильная. Минхо гладил омегу по животу и осторожно целовал в шею сзади. — У глока пластиковая рамка, малыш. Отдача естественно ощущается сильнее, чем у пистолета с рамкой металлической. Кинетическая энергия, которую не поглощает рама, уходит в руку. Это физика, с этим ничего не поделаешь. Нужно больше тренироваться, и ты привыкнешь. — Конечно. Мы каждый день тренируемся. Только почему-то это всегда кончается домогательствами. Ты уже вон меня лапаешь, — рассмеялся Хенджин. — Вчера ты тоже сначала всё нормально объяснял, потом вот так же гладил мой живот, а потом засунул руку мне в брюки. Всё обучение проебали. Буквально. Минхо рассмеялся и убрал руки. — Ладно. Сегодня без приставаний. Давай сам. Я не буду тебя трогать. Хенджин закусил губу. Минхо стоял близко, но не прикасался и был, казалось, абсолютно спокоен. Омега стоял ровно. Держал оружие правильно. Целился, как учили. Минхо надел наушники, и Хенджин сделал тоже самое. Не дожидаясь указаний, омега разрядил обойму по мишени. Его руки уже не дрожали. Меткость становилась лучше с каждым днём. Он достал новый магазин и перезарядил. Уже привычным движением. Его тонкие бледные пальцы аккуратно и легко касались холодного металла и жесткого пластика. Такие четкие красивые движения. Минхо вздохнул. Ему слишком сильно нравился Хенджин. Всё в его омеге казалось альфе совершенным, прекрасным… возбуждающим. — Всё, хватит. Идём. Минхо схватил Хенджина за руку и потянул за собой. Тот стянул наушники на шею и рассмеялся. — Что, всё? Урок окончен? Минхо тащил его к лифту. Чтобы подняться из подвала в пентхаус и уединиться. В подвале, который им разрешили использовать как стрельбище, они уже вчера занимались сексом, и Хенджин стер коленки, пока стоял на холодном полу. В лифте Минхо прижимал омегу к зеркальной стене и целовал. Хенджин обвил его руками за шею. В одной руке он так и держал полностью заряженный глок. — Я так хорошо стреляю, что ты не можешь терпеть? — шептал Хенджин, пока Минхо целовал и облизывал его ухо. — Ты всё делаешь хорошо, малыш, — жарко прошептал альфа. — Ты лучший. Самый-самый. Во всём. Тебе нет равных. Хенджин звонко рассмеялся. — Ну ты и хитрец, Минхо. Так сладко поёшь, когда хочешь. Тебе невозможно отказать. Омега льнул к горячему телу альфы и был податливым и мягким, разрешая Минхо делать всё, что тот хотел. Лифт весело пиликнул, возвещая о том, что они приехали на свой этаж. Минхо подхватил Хенджина и потащил в апартаменты.

❛━━━━━━━ ••• ━━━━━━━❜

      Прошел месяц с той ночи, когда Джисон вновь побывал в пентхаусе Минхо и Хенджина. Уже конец мая. Практически лето. Было жарко и влажно. Джисон все дни проводил в управлении. Его не оставляло ощущение затишья перед бурей. Было действительно тихо. Слишком тихо. Жизнь шла своим чередом, и Хану казалось это подозрительным. Криминальная жизнь столицы также кипела, как обычно. Сейчас полиция занималась делом банды малолетних преступников, которые грабили магазины и избивали людей. Их приемы в драках и стычках с полицией напоминали стиль, знакомый многим. Стиль драконов. Банда появилась недавно и уже навела шороху в Итэвоне, самом злачном районе столицы. Джисон в составе опергруппы уже месяц вел это дело, и вчера ему повезло. Он накрыл в одном из притонов даунтауна того, кого считал главарем банды малолеток. Однако, в управлении мало кто верил в то, что именно этот пятнадцатилетний мальчик является зачинщиком подобных преступлений. Над Джисоном откровенно смеялись. Но Хан знал, что не ошибся. — Привет, Бомгю, как спалось? Джисон мило улыбнулся, глядя на сладкое кукольное личико очень красивого худенького омеги, который сидел напротив него в комнате для допросов. — Ужасно, — омега капризно наморщил маленький аккуратный носик.       Одного взгляда на это милое сладкое создание было достаточно, чтобы понять, почему всё управление не верило Джисону. Омега был очень худым, хрупким, словно из фарфора. Его бледная матовая кожа будто светилась. Огромные ореховые глаза на тонком красивом лице смотрели открытым чистым взглядом. У мальчика были длинные черные волосы до плеч, с яркими белыми прядками то тут, то там. Казалось, это такое модное окрашивание, но на деле это была седина. Этот омега поседел так рано, что никто бы не поверил в то, почему это с ним случилось. Но Джисон знал. Догадывался. И он поверит всему, что этот мальчик сможет ему рассказать. — Мне очень жаль детка, что ты не выспался, — произнес Хан. Он резко встал и, подойдя к камере, висевшей в углу, выключил её. После чего проверил, хорошо ли заперта дверь. — Но нам с тобою нужно серьезно поговорить. И нас не должны при этом слышать.       Бомгю смотрел на Хана и ухмылялся. Альфа выключает камеры и запирает двери. Всё ясно. Сейчас без лишних церемоний станет трахать омегу на столе, и даже наручники с него не снимет. Скорее всего, его этот небольшой аксессуар возбуждает. Все альфы – животные. Омега не откроет для себя ничего нового. Его глаза налились кровью. Он смотрел на Хана, ожидая, когда тот начнёт его лапать, и думал о том, как убьет этого альфу. Но Хан как ни в чем не бывало сел напротив Бомгю и взглянул ему в глаза. Может, хочет пообщаться перед сексом? Или рассчитывает, что омега сам на него набросится? — Ты чего напрягся? — заметил угрюмый взгляд омеги Джисон. — Я хочу тебе задать пару вопросов. А ты мне на них честно ответь. И мы с тобою сможем договориться. Идет? — Какие вопросы? — промурлыкал мальчик. — Я расскажу тебе всё, что захочешь, милый, если мне при этом не придется раздвигать ноги или брать в рот. Джисон хмыкнул. До него дошло, почему омега так смотрел на него. — Ты не в моем вкусе, малыш, — ответил Хан. — Я не ебу детей. Тебя мне хочется накормить, и не более того. Так что не нужно так смотреть на меня. Я ничего тебе не сделаю. Расслабься. — Ох, — усмехнулся омега. — Если бы ты знал, сколько раз я слышал эту фразу перед тем как быть изнасилованным. «Я ничего тебе не сделаю. Расслабься.» Щас расплачусь от умиления. Все вы играете в милых добрых дяденек. Прежде, чем вставить. Потом вся ваша доброта куда-то испаряется. — Мда, — вздохнул Джисон. — Спор о несправедливости мироустройства может затянуться. И мы при этом всё равно не придём к общему знаменателю. Поэтому, перейду сразу к делу. Где находится приют, из которого ты сбежал, и как тебе удалось слинять от драконов? Омега замер. Казалось, он превратился в глыбу льда. Его до этого наглое и дерзкое выражение лица сменилось ледяным ужасом. Он молчал и смотрел на альфу. Его глаза были полны боли. Джисон ясно это видел. Бомгю молчал и не двигался с места. — Ну что? — улыбнулся альфа. — Уже готов отсосать, лишь бы тебя не спрашивали об этом? — Да, если хочешь, — ответил Бомгю. Его голос был совсем тихим. Сладким. Мягким. Он сполз со стула и встал перед Ханом на колени. Посмотрел на него влажными глазами снизу вверх. И протянул бледные, скованные наручниками, руки к ширинке альфы. — Перестань, — Хан поймал дрожащую ледяную ладошку омеги. — Я же сказал, что не хочу тебя. — Захочешь, — прошептал омега. — Я умею это очень хорошо. Хан потянул омегу на себя и поднял с пола. Усадил обратно на стул и положил руки ему на плечи. Мальчик мелко дрожал. И был холодным, как лед. — Тебе холодно? Что с тобой? — Хан снял с себя пиджак и накинул на плечи парня. — Как ты узнал? — тихо спросил омега. Хан погладил Бомгю по плечу. И тот вздрогнул. Ладонь альфы была горячая. А прикосновение почти нежным. — У тебя плечо разъедено кислотой. Я знаю такие следы. Ты облил свою кожу, чтобы сжечь их знак? Чтобы тебя не нашли? — Джисон наклонился прямо к уху омеги. — Но они найдут, малыш. Это не важно, сколько ты будешь прятаться и убегать. В один прекрасный день ты проснешься с ножом у горла. И ты сам это прекрасно знаешь. Даже здесь, в управлении полиции, у них есть глаза и уши. Пару месяцев назад тут, на четвертом этаже, убили омегу, моего друга. Изнасиловали и выкинули в окно. А перед этим пытали. Ломали ему кости. Свернули шею. Выкололи глаза. Дракон сам пришел за ним. И сделал это прямо здесь. А начальник полиции проглотил это. Всем сказали, что этого омегу убил маньяк. Бомгю закрыл глаза. Ему хотелось спрятаться. Провалиться сквозь землю. Джисон обнял омегу со спины и прижался к нему. Парень дрожал и льнул. Хватался за сильные руки альфы и сам жаждал объятий. — Если он приходил сам, значит так было нужно, — прошептал Бомгю. — Он редко так поступает. — Я знаю, детка, — Хан погладил омегу по волосам. — Но это дело касается его семьи. Поэтому он вмешался лично. — Зачем тебе это? — Бомгю поднял глаза и встретился взглядом с альфой. — Ты ищешь смерти? Хан улыбнулся и покачал головой. — Как раз наоборот. Я пытаюсь выжить.

❛━━━━━━━ ••• ━━━━━━━❜

— Приют святой Агаты – проклятое место. Никто не может покинуть его по собственной воле, — Бомгю говорил ровным голосом. Но взгляд его был застывшим. Снаружи солнце щедро заливало своим ярким светом город. Но здесь, в глухих стенах комнаты для допросов, Джисон ощущал лишь пронизывающий холод, который возник из ниоткуда в этот жаркий день. — Но я провел там всю свою сознательную жизнь. Я не помню, когда и как оказался там. Я был слишком мал, чтобы запомнить. Мои первые воспоминания – это лишь постоянный голод и холодные зимние ночи, когда вместе с такими же голодными оборванцами, как я сам, мы сбивались в кучу, чтобы согреть друг друга теплом своих тел. Нас начали обучать с пяти лет. Мы выполняли посильную работу, которую нам поручали. Я, например, рос очень хилым. Меня постоянно пинали и били, так как я только мешался под ногами. Ребята покрепче работали за стенами, в лесу. Они никогда не рассказывали о том, что там происходит. Когда к вечеру они возвращались в приют, от них противно пахло горелым. Я тогда не знал, что это запах паленой плоти. Прогорклый жир человеческих тел. В лесу был крематорий. Спрятанный глубоко в чаще. Этот лес, и вообще вся земля вокруг – это частная собственность. Там всё принадлежит клану Квон. Поэтому власти туда не суются. Когда мне исполнилось семь, я был отправлен вместе с другими на работу в крематорий, и до десяти лет я проработал там. Я могу многое рассказать об ужасах своего детства. Но проще взглянуть на мою голову, — при этих словах омега тряхнул волосами. — Странно то, что я не поседел целиком. К десяти годам я уже хорошо знал анатомию. Умел расчленить человека и утилизировать труп. Знал как сложно распиливать кости, и у меня на руках были мозоли от того, чем я занимался регулярно. Тех, кто доживал до моего возраста и усваивал нехитрую науку смерти, начинали обучать различным способам убийства. До этого я думал, что хуже крематория места нет. Я ошибался. В самом центре приюта существует арена. На которой мы каждый год сдавали экзамен, — Бомгю взглянул на Хана. Альфа уже понял, к чему он клонит. Джисон с трудом сдерживал тремор рук. — Свой первый экзамен я помню как сейчас. Стоит мне закрыть глаза, как я вижу лица тех, кто пытался меня убить, и кого в итоге убил я. Целый год мы учились убивать. Тренировались до седьмого пота. А в конце года тот, кто отлынивал на тренировках или плохо слушал преподавателя, умирал. Потому что во время экзамена мы выходили на арену друг против друга. Сдавал тот, кто оставался в живых. Как видишь, я жив. А это означает лишь одно. Я хорошо учился, много тренировался и убивал очень многих. Жизнь в приюте была тяжелой ещё и потому, что нас там не разделяли по половому признаку. Подростки альфы и омеги жили совместно. Это приводило к постоянным стычкам. Нападениям друг на друга. Сексуальному насилию. Обстановка была специально создана такой. Выжить должен был сильнейший. Или хитрейший. Я рос слабым, но быстро научился себя защищать. Через пару лет меня уже боялись трогать. Хотя в первый год издевались постоянно. Но, повзрослев, я понял, что из омег там выращивают самых безжалостных убийц. Сейчас мне 15. Это год отбора. Дракон посещает приют и отбирает тех, кто войдет в его свиту убийц. Новобранцы уезжают из приюта. И вскоре приступают к своей непосредственной работе. Убивать по приказу хозяина. Отбор происходил по типу экзаменов. Мы точно также сражались на арене, как и все годы до этого. Только теперь за нами наблюдал Дракон. Он мог помиловать понравившихся, или приказать убить победителя, если тот ему не приглянулся. Он лично отбирал подростков. И в день отбора я увидел его самого. Джисон при этих словах вздрогнул. Он и не наделся на то, что омега сможет описать ему внешность Дракона. — Это было в феврале этого года. Шел мокрый снег. Высоко над ареной в закрытой теплой ложе сидел тот, кто наблюдал как мы втаптываем в промозглую зимнюю слякоть тела тех, кого убили, чтобы выжить. Я худой и гибкий. Мне всегда было легко уворачиваться от более грузного противника. Я точный, меткий. И обманчиво слабый. Но меня знали. Боялись. Мне было трудно расправляться с теми, кто хорошо меня знал. Но я убил пятерых альф и пятерых омег, выставленных против меня в тот день. Я ужасно замерз. Ничего не чувствовал, кроме жуткого холода. Я был весь в крови своих врагов и продрог до костей. В ботинки набилась грязь. Она противно хлюпала при каждом шаге. После победы я шел за двумя альфами из личной охраны Дракона в его ложу и хотел лишь одного. Согреться. Никакой одежды, кроме рваной толстовки и старых потертых джинс, на мне не было. Я давно отвык что-либо чувствовать. По крайней мере, страх, как ощущение, крайне редко меня посещает. Но тогда, едва зайдя в ложу, я был напуган так, как никогда раньше. В первые секунды я даже не понял, что со мною происходит. Меня всего трясло. Но не от холода. В ложе был лишь один человек. Мы стояли друг напротив друга. Он и я. Меня просто впихнули туда, к нему, словно в клетку ко льву, и захлопнули двери. Когда я понял, что этот человек омега, я не поверил своим глазам. Я не знал о том, что подобные ему существуют. Он выше меня на две головы. Сложен, как омега. Гибкий, стройный, очень красивый. Тело как у пловца. Сухое, плоское, с широкими плечами и длинными конечностями. У него длинные черные волосы, почти до лопаток. Лицо не по-омежьи хищное. А глаза. Это не глаза человека. Это глаза змеи. Немигающий холодный равнодушный взгляд. Я разглядывал его и изо всех сил старался не показывать своего страха. Но он как будто чувствовал. Знал, что я боюсь его. Он поманил меня к себе поближе. Как собаку. Таким жестом, знаешь. Похлопыванием по бедру. К ноге, — Бомгю усмехнулся. — И я сразу же подчинился ему. Я не мог иначе. Я каким-то шестым чувством знал, что должен подчиняться. Когда я приблизился, страх внутри меня превратился в ужас. Я уже не дрожал. Я был в ступоре. Не мог пошевелиться. Даже не мог говорить. Этот омега представитель редчайшего вида. Это я узнал потом. Доминантные омеги подавляют обычных. И проявляется это безотчетным ужасом, сравнимым с тем, что испытываешь перед лицом дикого зверя. Он протянул руку и взял меня за подбородок. Приблизился своим лицом к моему и улыбнулся. От него пахло лилиями. Горьковатой свежестью. И этот запах тоже весьма не характерен для омег. В следующий момент он заговорил со мной. Звук его голоса, низкий и бархатный, я запомнил навсегда. Он сказал, что убийц с таким сладким лицом, как у меня, мало среди его подчиненных. И ему хотелось бы, чтобы я был ему полезен кое-чем ещё, кроме убийств. Я не дурак. Я знаю, как выгляжу. Пока я рос в приюте, моё тело пользовали те, кто был сильнее меня. Некоторых я потом убил на арене. Но это всегда были альфы. Омега трахал меня в тот день впервые. Я был весь грязный, в крови и весь избит теми, кто умер от моей руки. Но Дракона это не смущало. Он целовал меня, и наша слюна мешалась с кровью. Я не буду описывать тебе подробности секса между представителями одного вида. Ничего в этом особенного нет. Дракону нравятся только омеги. Навряд ли какой-либо альфа сможет трахнуть такого как он. Могу только сказать, что я очнулся через два дня в больнице. У меня началось воспаление легких. Я очень сильно замерз, пока дрался на арене, а потом полночи провел под человеком, который очень любит издеваться над теми, кого трахает. Меня заштопали. Прокололи антибиотиками. И через две недели поставили на ноги. Условия в больнице были отличные. Это оказался госпиталь святой Марии в районе Маро. Оттуда я и сбежал, убив охранников их же оружием. И так я оказался на улице. Ещё в больнице я сжег кислотой кожу на плече. Омега замолчал, и в комнате повисло тяжелое молчание. Джисон кусал губы и сгибал пальцы до хруста. Он знал доминантного омегу клана Квон, чьи змеиные глаза смотрели прямо в душу. Хан отлично знал генеалогию и был знаком со всеми представителями клана. Он мог поставить всё на то, что Драконом является младший двоюродный брат Квон Дон Ги Квон Джиён.       На следующий день Джисон отпустил Бомгю. Он велел ему уехать из города, как можно скорее и как можно дальше. Омеге, по сути, некуда было идти, и Джисон отправил его в Тэгу. Там Бомгю мог остаться в пригороде у старенькой домработницы семьи Хана. Джисон предварительно позвонил и предупредил её о том, что к ней приедет омега подросток, и ему надо будет дать комнату. Первым же поездом Бомгю уехал из Сеула. Над Ханом ещё долго потешались сослуживцы, которые сразу ему говорили, что этот малыш не может быть лидером банды грабителей. Но преступления после того случая почему-то внезапно прекратились.

❛━━━━━━━ ••• ━━━━━━━❜

      В начале июня команда взрывателей собралась в кабинете Кима впервые за долгое время. — До конца месяца вся конструкция будет заминирована, — Минхо говорил в полной тишине. Все внимательно слушали альфу. — Дальнейшее строительство уже никак не повлияет на взрыв. Уничтожение моста будет возможно на любом этапе. Можно запрограммировать детонацию на определенное время. Можно включить отсчет самим в любой момент. Также, возможна установка экстренного механизма дистанционной детонации. — Типа я нажму кнопку и всё взлетит? — ухмыльнулся Чонин. Он как обычно сидел позади Кима и поглаживал омегу по спине. Эти двое всегда держались ближе друг к другу. — В некотором роде, — улыбнулся Минхо. — Только вместо кнопки — алгоритм, который через сеть передает команду на установленный элементарный передатчик. Процесс запускается практически мгновенно после отправки команды с сервера. — Строительство не повлияет – это значит, что они могут продолжать строить мост? Не зная, по сути, что конструкция заминирована? — Ким крутил между пальцами нефритовую ручку с золотым пером. — А если, к примеру, что-то пойдёт не так? Авария на стройке? Или ещё что-то? Случайная детонация возможна? — Исключено, — пробасил Феликс, недовольно поморщившись. — Я всё рассчитал. Заряды будут заложены и залиты цементом. Случайно, как ты выражаешься, ничего не произойдет. В любой момент, когда пожелаешь, можешь взрывать. Хоть через год. Хоть через пять лет. Ким, улыбаясь, откинулся на стуле. — Что ж. Это мне нравится. Если всё пройдёт гладко, это будет отлично. Квон Дон Ги несомненно поймёт, кто это сделал. Тем лучше. Я против этого не возражаю. Однако, на нас начнётся охота, — омега обвел взглядом присутствующих. — Надеюсь, все это понимают? Минхо вздохнул. — Кстати об этом. Мы и так под колпаком. Он ищет Хенджина. И круг сужается. Дон Ги, так или иначе, очень скоро выйдет на нас. Мы уже, возможно, попали в его поле зрения. И рано или поздно все наши планы вскроются. Мы буквально бежим по тонкому льду, и пока ещё не провалились лишь потому, что мы на пару шагов впереди. Стоит запнуться, и мы легко можем пойти на дно. — Да, — ухмыльнулся Сынмин, и от этой усмешки даже у Минхо пошли мурашки по спине. — Это очень опасно. Никто из нас может не дожить до конца этой схватки. Повисло долгое молчание. Все знали, что ввязываются в опасную игру. Но каждый думал, что им удастся проскочить. Как всегда. По самому краю. Лишь заглянув в бездну, но не давая ей заглянуть в тебя…

❛━━━━━━━ ••• ━━━━━━━❜

— Твой драгоценный рецессив в башне Ян на 120-м этаже, — Джи вытянулся на тахте и вновь внимательно рассматривал свои ногти. Он говорил спокойным будничным тоном. Словно сообщал который час или болтал о погоде. Дон Ги замер на несколько секунд. Его сердце, казалось, на мгновение остановилось. Он смотрел на брата горящими глазами. Альфе было трудно дышать. От эмоций ему сдавило грудь. Легким стало тесно в клетке рёбер. Придя в себя, он резко встал и прошелся по кабинету. Джи поднял взгляд и ухмыльнулся. Его брат альфа, доминант, но также слаб перед омегой, который запал ему в сердце. Дракон считал альф хоть и сильным полом, но всё же слабыми рабами своей похоти. Как могучий джин, вынужденный подчиняться хозяину лампы, любой альфа всегда рисковал быть порабощенным более слабым существом. — Ян? — альфа медленно ходил по кабинету. Словно тигр в клетке. Его темные глаза сузились. — Это как-то связано с тем, что эта мразь Ким никак не уймется по поводу строительства нового моста? Как Хенджин там оказался? — Твой омега завел себе альфу, — Джи смотрел в лицо брата, желая уловить малейшую реакцию на его красивом резком лице. Но Дон Ги практически ничем не выдал себя. Он уже взял себя в руки и постарался быть спокойным. — Кто? — голос Дона был холодным. — Доминант. Его имя Ли Минхо. Ему 19 лет, и он сирота. Безродная дворняга. Отброс и оборванец, — губы омеги исказила презрительная ухмылка. — Твой рецессив, как последняя блядь, запрыгнул на первый же член, который ему подвернулся. Этот Ли помог ему бежать из твоего грузовика во время концерта. И с тех пор они вместе. — Что ты мелешь? — раздраженно бросил Дон. — Доминант? Ты уверен? Безродный? Это невозможно. Сколько семей доминантов в Корее? Три? Пять? Генеалогия всех семей, имеющих в своих генах доминантные, давно известна. Откуда, по-твоему, взялся этот Ли? — Не знаю, Дон, — серьезно ответил Джи. — Он доминантный альфа. Я в этом уверен также, как и в том, что он имеет твоего омегу. Они работают на клан Ян. И я думаю, у них далеко идущие планы. Сынмин одержим идеей свалить тебя и занять наше место. Жаждет быть топом, — Джи облизнул губы, и его змеиные глаза полыхнули черным огнём. — Этот Ким мне даже нравится. Сладкое личико и стальные яйца. Это заводит, знаешь. Дон Ги усмехнулся. — Его трахает сводный брат. Об этом знает весь Сеул. Ты как обычно симпатизируешь извращенцам. Твои наклонности иногда меня пугают, — альфа вздохнул. — Клан Ян мне надоел. Их нужно убить, обоих. Сынмин зарвался. Я устал от его чрезмерного присутствия в своей жизни. — У меня есть подозрения, пока ничем не подкрепленные, что клан Ян занимается изготовлением взрывчатых веществ. В своих доках в порту Инчхон, — задумчиво протянул Джи. Он крутил в своих длинных пальцах прядь волос. Дон Ги мягко повёл плечами. — Похоже Ян действительно причастны к смерти собственных родителей. Взрыв на яхте под Новый год. Помнишь? Все судачили об этом. Но я не думал, что это нечто большее, чем просто слухи. Сынмин меня удивляет. Признаюсь. Это первый омега на моей памяти, решившийся на подобное. Пока что я считал тебя самым отбитым на всю голову представителем слабого пола. Однако Ким уже дышит тебе в затылок, Джи, — усмехнулся альфа. Джи тихо рассмеялся. — Скажи он прелесть? Я почти влюблен. Омега откинулся на мягкую спинку тахты и посмотрел в потолок. — Я попробую наведаться в порт в ближайшее время. Разнюхаю там, что да как. Ты пойдешь забирать своего благоверного? Или хочешь, чтобы я его тебе доставил? Дон Ги подошел к огромному окну, выходящему на летний парк. Буйство зелени и света. Созерцание четких линий этого классического ландшафта всегда успокаивало. Поэтому при особняке был разбит парк именно в регулярном стиле. Величественный королевский вид. — Я сам, — вздохнул Дон Ги. — Хочу взглянуть на его альфу. — Убьешь его? — тихо спросил Джи. — Да, — спокойно кивнул Дон. — И хочу, чтобы Хенджин это видел…

❛━━━━━━━ ••• ━━━━━━━❜

      Середина лета. Уже июль. Закатное солнце разлилось кровавым светом на горизонте. Алеющее небо в преддверии ночи всегда напоминало Феликсу об удушающей австралийской жаре. Завтра вновь будет жаркий день. В ореховых глазах омеги отражалось пламя небесного огня. Крис как завороженный смотрел в них и тонул. — Мы почти закончили на стройке. Может нам отдохнуть несколько дней вдвоем? — альфа обнимал Феликса со спины и тихо дышал его сладким шоколадным запахом. — Оставим всё Минхо. Он закончит. И уедем на Чеджу на выходные? Не хочешь? Ты так много работаешь в последние месяцы. Феликс улыбнулся. — Как будто только я один. Все заняты делом. Ты работаешь не меньше моего. — Я альфа, малыш, — тихо сказал Крис. Тепло его дыхания успокаивало. Омега сразу расслаблялся и млел. — Ладно, идём, — Феликс взял Криса за руку. — Мой сильный альфа. Пора спать. Он усмехнулся и потянул Криса за собой в ангар. Огромные железные двери закрылись за ними, и возле складов, казалось, не было ни души. Последние всполохи заката тускнели, уступая место мраку неизбежно наступающей ночи. Высокий красивый человек с длинными волосами, убранными в хвост, стоял в тени огромного помещения склада. Он вдыхал полной грудью густой и пряный аромат шоколада, и на его лице блуждала сладкая улыбка. Он так редко встречал этот запах. Без каких-либо примесей. Ни ванильных нот, ни сливочной мягкости. Просто горький шоколад. Терпкий, тягучий, приторный. Он даже прикрыл глаза, наслаждаясь едва уловимыми нотками сладости. Этот запах был его любимым. Он возбуждал и будоражил, вызывая дикое желание попробовать, лизнуть, впиться, порвать зубами, вонзить клыки… Джи шумно вздохнул и открыл свои змеиные глаза. Они были влажными от желания.       Во сне Феликс видел огонь. Его дом пылал, а он отчаянно пытался выбраться, спастись от огня, но повсюду были лишь дрожащие языки пламени. «Иди со мной», шептал ему трепещущий голос огненного духа. Феликс вдохнул черный едкий дым и, задыхаясь, проснулся в холодном поту. Он лежал в своей постели совершенно один, в абсолютной темноте. Омега протянул руку и ощутил лишь пустоту рядом. — Крис? — тихо позвал он. Ответом ему была тишина. Он ощутил, как тяжелый липкий ужас расползается по венам, сковывая всё тело. Легкие наполнялись горьковатым, свежим ароматом лилий. Смертельная бледность их нежных лепестков всегда казалась Феликсу загадочной и притягательной. Когда он был маленьким, то вместе с сестрами ходил на кладбище неподалеку от своей фермы и подолгу смотрел, как эти хрупкие цветы покрывают свежие могилы. Местные католики пышно украшали лилиями мраморные могильные плиты или охапками бросали их на землю, которой только что засыпали гроб. Феликс с трудом сел в постели и огляделся. Криса не было. Может он вышел? Сердце омеги билось рвано. Он явно ощущал чье-то присутствие, но во мраке никого не видел. Аромат лилий был чужим, незнакомым. Навряд ли он принадлежал альфе. Но и омеги так не пахнут. Нет и в помине привычной омежьей сладости. — Кто здесь? Отвечай. Феликс отбросил одеяло и рывком сел в кровати на колени. На нем не было одежды. Он был обнажен. Ему было жарко. Его лицо пылало, а тело было в диком напряжении. Омега не мог понять, что его так сильно напугало. Почему его мышцы деревенеют, и кулаки непроизвольно сжимаются. — Такой низкий голос у такого милашки, — темнота смеялась тихим смехом, словно дыхание ветра в листве. Феликс резко обернулся на голос. Запах лилий становился удушающим. Темнота сгущалась, уплотнялась, будто материализуясь в фигуру высокого гибкого человека. Омеги. С гипнотическим змеиным взглядом. Феликс не боялся змей. Но страх железной рукой сжимал его сердце. — Кто ты? Что тебе нужно? Феликс с трудом заставлял себя говорить твердым голосом и не дрожать от страха. Это оцепенение неконтролируемого ужаса было явно вызвано природой того, кто смотрел на него из темноты. Хищным, плотоядным взглядом холодных глаз рептилии. — Я думал, ты спросишь, что с твоим альфой. Незнакомец снял пиджак и начал расстегивать рубашку. Он приблизился к кровати. Теперь Феликс смог лучше разглядеть красивое бледное лицо, длинные волосы убранные в хвост, и тонкие длинные пальцы, ловко расстегивающие пуговицы черной шелковой рубашки. — Крис? Что с ним? Что ты сделал? Феликс дернулся, но его тело фактически не слушалось. Было тяжелым и неповоротливым. Феликс никогда в жизни не видел доминантных омег и не знал, каким образом они действуют на омег обычных. Поэтому он не понимал до конца, что с ним происходит.       Джи усмехнулся. Этот малыш так глуп. Он не знает, что борьба с природой — бесполезная затея. У него чесались руки научить этого сладкого мальчика манерам. Джи уже с трудом держался. У него ныло в паху, и клыки царапали слизистую. Он резко ударил Феликса наотмашь по лицу. Специально держа ладонь плашмя, чтобы было больнее, чтобы разбить ему губы и сразу почуять кровь. Так и вышло. Феликс от неожиданности упал спиной на постель. Его нижняя губа лопнула, и рот мгновенно залило свежей кровью. Густой аромат шоколада стал невыносимым. Таким сладким. У Джи кружилась голова. Он кинулся на Феликса бесшумно, словно дикий зверь. Сел сверху на омегу и придавил его к постели тяжестью своего тела. Феликс в ужасе начал отбиваться, пытаясь скинуть с себя этого сильного и гибкого человека, который, словно играясь, то хватал омегу за горло и душил, то отпускал, а потом внезапно бил по лицу, царапал грудь, задевая соски, выкручивал руки. — Не волнуйся о своем альфе, — хрипло рассмеялся Джи. Бешеное сопротивление Феликса, напрасно бьющегося под ним, безумно заводило. — Ты должен волноваться о себе, котенок. Потому что я разорву тебя, малыш. Он схватил Феликса за левую руку и одним движением сломал ему три пальца. Омега закричал от боли, и из его глаз брызнули непроизвольные слезы ярости. Джи ударил его в солнечное сплетение, и Феликс на мгновение задохнулся. Он хватал окровавленным ртом воздух и никак не мог вздохнуть. Джи завел руки Феликса ему за голову, наклоняясь к лицу омеги. — Обожаю запах шоколада, вкус твоей крови, должно быть, восхитителен. Джи впился в губы Феликса долгим, глубоким поцелуем. Терзал и резал их клыками, вскрывая тонкую кожу, вылизывая сладкую кровь, смешанную со слюной и разбавленную солеными слезами.       Феликс не сразу осознал, что этот человек, одно присутствие которого вызывало ужас и оцепенение, целует его. Омега был не робкого десятка, но сейчас у него началась натуральная паника. Он мог бы ожидать подобных домогательств от альфы. Но омега, жадно вылизывающий его рот — это было слишком. Феликс и так не много понимал в таких вещах, наука похоти давалась ему с трудом. Своё животное начало омега осознавал примерно на уровне дружеской симпатии. Секс для Феликса был лишь малозначимой областью для исследований и общего развития. Если бы он расслабился, ему было бы легче. Но Феликс этого не знал. Его тело не расслаблялось. А сопротивление было отчаянным. Джи был сильнее. Намного. Но борьба с этим маленьким сладким омежкой почему-то оказалась долгой и упорной. Феликс бил его ногами, выкручивался как мог и шипел, словно дикий кот. Очень мало кто так сопротивлялся. Джи не мог вспомнить никого, кто бы так яростно пытался сбросить его с себя, не обращая внимания на боль и сломанные кости. Обычно те, кого он трахал, расслаблялись, когда понимали, что не смогут избежать насилия. Чтобы облегчить свое положение, большинство покорно раздвигали ноги, и Джи пользовал их как хотел. Ему быстро становилось скучно. Он убивал, просто чтобы жертва дергалась под ним активнее, а не подмахивала так, словно тоже этого хочет. Джи это откровенно не нравилось. Если бы он желал иметь кого-то по обоюдному согласию, он бы и так это делал. У него были толпы поклонников обоих полов, желающих отдаться или взять. Омегу это абсолютно не интересовало. — Если ты думаешь, что кто-нибудь придет тебе на помощь, то ты ошибаешься, — смеялся Джи, выкручивая Феликсу руки. Ему пришлось изрядно повозиться, избивая омегу, чтобы просто поставить его в коленно-локтевую и упереть лицом в матрас. Феликс едва дышал. Джи сломал ему пальцы на левой руке, порвал связки на плече правой, сломал ключицу и ребро, было очень похоже, что оно треснуло, снизу слева сильная тупая боль растекалась волнами от каждого движения. Но Феликс всё равно не желал раздвигать ноги и становиться в позу. Он брыкался как бешеный, молча и яростно. И Джи это нравилось. Безумно. Ему не нужны были сладкие стоны течной омеги. Его так сильно возбуждала боль, что он терял голову и сходил с ума, ещё даже не вставив. Этот милашка даже поломанный и слабый ни в какую не желал сдаваться. — Твой альфа ещё жив. Я не велел его убивать. Я прикончу его на твоих глазах. После того, как оттрахаю тебя, малыш, — прошептал Джи, наклонившись к самому уху Феликса.       Он прижал омегу к постели, скрутив ему руки за спиной. Феликс задыхался от тяжести чужого тела. Противный металлический вкус крови ощущался во рту. У него были разбиты и изодраны губы и даже язык. Джи впивался клыками и изрезал омеге рот изнутри и снаружи. Феликс сжался, когда Джи попытался сразу вставить ему. Лучше бы он расслабился, чтобы его не порвали. Но омега не мог с собой совладать. Ощущения тела, боль и ужас почему-то отошли на второй план, едва лишь Феликс услышал о том, что Крис ещё жив. Этот жестокий и сильный человек пришел не один. Пока он удовлетворяет свою похоть, Криса не убьют. А после, смерть совершенно точно ожидает их обоих. И Криса, и Феликса. Омега лихорадочно соображал, пока Джи грубо трахал его, разрывая и причиняя дикую боль. Кровь текла по ногам Феликса. Джи не мог оторваться от этой прекрасной картины. Это было слишком возбуждающе и сладко для него. Феликс был узким, напряженным и горячим. Его кровь восхитительно пахла. Джи хотел бы облизать его бедра, искусать их и изрезать клыками, порвать кожу, добраться до мяса, вгрызться, сожрать этого малыша целиком… Джи кончил так сильно, что у него свело судорогой ноги. В глазах потемнело, а сердце едва не взорвалось. Подобное происходило с ним редко. Даже убивая кого-то, Джи не испытывал такого удовольствия. Его тело ослабело. Он весь дрожал. Феликс под ним затих и, казалось, потерял сознание. Джи откинулся на кровать рядом с ним и пытался отдышаться, лежа на спине и глядя в потолок. То, что произошло в следующий момент, было настолько неожиданным, что Джи растерялся, и это сыграло роковую для него роль.