Растоптанные ростки доверия. Сломанная эмпатия.

Вот так, сотрясая воздух в помещении, Цукаучи ушёл. «Он никогда не доверит вам свою спину», — сказал им мужчина. Предполагалось, что Шоту это должно расстроить. И да, чёрт возьми, он расстроен. Но Айзава также негодует. Как можно быть таким оптимистом? Это высказывание предполагает, что Мидория после всего захочет продолжить обучение на курсе героев? Ещё и в Юэй?! Нет, ему, конечно же, хотелось в это верить. Но Айзава считал себя рациональным человеком, до этого момента. Что ж, оказалось, что он далёк от понятия рациональности. — Айзава-кун, мы все тут потерпели провал. У героя подполья не было сил закатывать глаза. — Я сказал это вслух, не так ли? — Так и есть. Знаешь... Юный Мидория был самым стремящимся к героизму человеком, которого я встречал в своей жизни. В его жизни много что шло не так, но это не охладило его пыл. Этот парень преподал мне однажды важный урок, понимаешь?! И ты, конечно, сразу заметил что я раньше выделял его среди всех. На то есть причина. Впрочем, сейчас не об этом. Я не смею говорить за Мидорию, но я не могу быть уверен, что он в конце концов не продолжит свой путь. — Как я уже говорил, вы, ребята, мыслите чрезчур позитивно. И раз он был таким прирождённым героем, почему ты вообще поверил в этот бред в первую очередь? — Я... Теперь это звучит действительно по-идиотски. Видеозапись, где он встречался с лигой не выглядела поддельной. К тому же в последнее время он был более нервным, нежели обычно. Но как ты и говорил, я считал, что его завербовали и как-то заставили работать на них. Потому что иначе в этом не было никакого смысла. Будь он предателем с самого начала, он не стал бы так много жертвовать собой, когда он даже ещё не герой и делать этого не обязан. Слишком большая вероятность погибнуть, не принеся пользы. Меня злило, что он не хотел расколоться, даже когда его об этом прошу я. У нас близкие отношения. — Были. — Что? — Он буквально только что готов был попытаться убить нас.

***

Белый. Мидория Изуку любит белый цвет. Это цвет чистоты и спокойствия. Облака белые, а на них так приятно смотреть. Снег белый и он символизирует зиму, а также рождество. Изуку любит рождество. Ведь этот праздник ты проводишь с близкими! Больничная палата была белой. Белые стены, пол, потолок, кровать. Изуку не любил белый. Белый флаг используют, чтобы признать своё поражение. Но он никогда не сдавался. В воздухе веяло стерильностью. Конечно, это же больница. Самая обычная. Такого же цвета и запаха как всегда. Он часто бывал в подобных местах. Но на этот раз кое-что было иначе: Он связан, как псих. Смирительная рубашка страшно натирает ему всё, что только можно. Он ощущает по всему телу зуд. Итак, как его сюда занесло? Мидория начал копаться в своей памяти, восстанавливая хронологию событий. — Оу. Я. Я сделал то, что сделал не так ли?! Могу ли я молить Ками, что мне это приснилось? Что со мной сделают... Парень говорил вслух, как обычно, но он быстро замолчал, как только увидел перед собой человека. Удивительно, как он не заметил его прихода раньше. Среди этого ослепляюще белого цвета, коричневое пальто бросается в глаза моментально. А запах табака как ни странно освежает, на фоне «чистого» зловония помещения. Изуку не успел испугаться, потому что перед ним был Цукаучи, он быстро узнал детектива. Там... в Юэй, он не обратил на это внимания из-за своего нестабильного состояния, но сейчас всё иначе. Да и Цукаучи явно хотел с помощью причуды доказать его невиновность. Как жаль, что раньше это было не понять. Наомаса нахмурил брови, но сквозь силу улыбнулся: — Так значит, ты "в себе"? Препарат действительно подействовал, как я рад. Нам нужно поговорить с тобой, Мидория-кун. Но прежде всего я хочу сказать тебе, что у тебя не будет никаких проблем с законом. То, с чего начал детектив, Мидории не нравилось. Что ему ввели? — Цукаучи-сан, могу я узнать, что это был за препарат? — Конечно. Это был довольно сильный нейролептик плюс пару транквилизаторов. На случай, если при твоём пробуждении препарат не подействует, и была одета рубашка. Прости, пока врач отказывается снимать её. Если после спада эффекта от лекарства, ты останешься в нормальном состоянии, то тебя вскоре выпишут. Мидории было страшно, что этого не случится. Ему казалось, что безумие и ненависть в любой момент ослепят его. Может то, что он пробыл бы здесь подольше, было б к лучшему?