когда разбиваются небеса

И как не жаль, и как бы не было бы тяжко Если я усну под небом, то накройте деревяшкой - Я больше не заслужил И как не проси смерти про себя Но ты попробуй это ей в глаза скажи

///pyrokinesis – веснушки///

* * *

Зал был украшен цветами, играла живая музыка, льющаяся из-под умелых пальцев пианиста, собралось много гостей и все они пришли ради того, чтобы увидеть, кого же в жëны взял молодой и подающий надежды будущий президент компании. Такая ностальгия. Учиха Фугаку был завидным женихом, многие влиятельные люди предлагали своих дочерей в жëны, всё во благо крупной прибыли от слияния фирм. Но Фугаку выбрал для себя девушку из небольшой, малоизвестной семьи, чем вверг в шок всё высшее общество. Микото не взлюбило окружение мужчины, но это её и не волновало. Она была несчастна не потому, что не пришлась по вкусу буржуям, а потому, что не могла она полюбить человека, с которым стояла у алтаря. Она лила горькие слëзы, скрываясь под почти плотной фатой, лишь бы никто не видел её зарëванного, опухшего лица. Её воротило от самой мысли, что она будет жить с нелюбимым человеком, что рядом не будет ни мамы, ни папы, чтобы её защитить. Это был брак по расчëту. Но не с расчётом на объединение компаний, родители Микото ничем не владели, они были людьми искусства, Фугаку нужны были далеко не деньги и не рост компании, это он мог устроить в любой момент и без игр в семью. Ему были необходимы умные дети, желательно мальчики. Ведь компанию не оставишь на женщину, на глупышку тем более. Два умных родителя повышали шансы на рождение более развитого потомства, Фугаку долго искал подходящую под все его критерии кандидатку, которая бы несла все нужные ему гены в себе, была здорова и плодовита. И проклятием для Микото было, что он нашёл именно её. Свадьба была красивой, но она не перекрыла ужасов, происходящих в жизни новоиспечённой жены дальше. Юное дарование, Микото была слишком молода, умна и талантлива, в её представлении и мечтах была семья, выстроенная на взаимной, тёплой любви и понимании. Но стоило лишь раз выйти в свет из-под родительского крыла и столкновение с Фугаку обеспечило ей годы мучений и потерь, все мечты разбились, как стеклянный шар. Впору было самой сломаться, сдаться и впасть в депрессию, но сквозь непробудную тьму в её жизнь просачивался яркий свет. Сначала родился Итачи. Микото полюбила это улыбчивое дитя, как не любила ещё никого. Она хотела всю себя отдать, только бы ребёнок её был счастлив и здоров. Думала, что ужасы на этом прекратятся, сын ведь уже есть, Фугаку должно было стать достаточно этого. Но он решил, что одного мало, один мог предать, заболеть, с ним мог произойти несчастный случай. На одном останавливаться он не планировал с самого начала, и после рождения первенца, не дав жене даже оправиться, принудил Микото лечь с ним в постель вновь. Но следующая долгожданная беременность была прервана ударом в живот. УЗИ показало девочку, Фугаку не хотел дочерей. Случился выкидыш и большая кровопотеря. Попав в больницу в тяжёлом состоянии, Микото узнала, что лишилась своего родного ребёнка, жившего у неё под сердцем, и уже с этой потерей она не смогла справиться. Но как бы там ни было, Итачи ещë даже не было года, она не могла позволить своему ребёнку чувствовать себя одиноко с самого раннего детства. Пытаясь дать ему всю свою материнскую любовь и воспитать в нём человека, отличного от отца, она не спала ночами. Осунулась и похудела, а некогда красивое лицо покрылось сетью морщин, под глазами залегли огромные синяки. Микото впрямь старалась быть идеальной женой и мамой. И если в её материнстве никто не мог её упрекнуть, то женой её Фугаку считал едва не никчëмной, никогда не считаясь с её мнением и желаниями. Лишь потеря второго ребёнка по собственной же вине заставила его пересмотреть некоторые свои взгляды на брак. Попытки завести второго ребёнка приводили в тупик. Фугаку вымаливал прощение на коленях, врачи пророчили бездетность. Но чудом ли, Микото забеременела снова. Итачи был уже в том возрасте, когда понимал, что маме тяжело и нужно помогать. Рождение Саске стало глотком свежего воздуха для их семьи. Фугаку обещал измениться, Микото оставалось только надеяться и продолжать внушать себе любовь к человеку, что сгубил её жизнь и её нерождëнную дочь. Она души не чаяла в своих детях, находила в них отдушину и покой. Но любая правда всплывает наружу, стоит лишь раз неосторожно оступиться. И правда о жестокостях мужа коснулась её детей. Итачи, узнав о том, что у него могла быть младшая сестра, рыдал на коленях матери, извиняясь за то, в чëм даже не был виновен. И сейчас эти жестокости обрушивались на их семью снова, а Фугаку, этот старый горделивый пёс, даже не мог признать, что его поступки не только разрушили всю семью, но и каждого её члена по отдельности, разрушили изнутри их сердца и души. Итачи ненавидел отца. И ещё больше ненавидел то, что считал их семью идеальной. Зазеркалье этой идеальности оказалось прогнившим насквозь. А с годами ничего не менялось. Микото понимала, что её дети не смогут играть в семью, что они уже взрослые и больше нечего терпеть. Она бы тоже желала быть такой сильной, какими воспитала своих любимых сыновей. И сейчас был самый подходящий момент, чтобы разорвать эти разрушительные узы. Сидя в первом ряду приглашённых на свадьбу гостей и глядя с болью на младшего сына, несчастно выглядящего в ожидании своей будущей супруги, Микото словно калейдоскоп прокручивала в голове дни своей молодости и понимала Саске, как никто в этом зале. Ей не нравилась Сакура, было в ней то отталкивающее, что Микото в юности разглядела в Фугаку: заносчивый эгоизм и помешательство на своей цели. Она больше не хотела позволять мужу контролировать жизнь её или детей, принуждать к чему-то, ломать судьбу как захочется, лишь бы добиться своего, и разрушать их в угоду своему раздутому эго. Церемония шла под объективами камер. Выход невесты сфотографировали со всех сторон. Сакура улыбалась, красуясь своим белоснежным свадебным платьем, но её счастья не разделяли ни Саске, ни сидящий рядом с матерью Итачи, ни сама Микото, держащая крепко ладонь старшего сына. — Всё будет хорошо, — шепчет он, склоняясь к плечу мамы и та кивает, поджимая губы. — Знаю, — хмурится она, выглядя решительной и сильной. Итачи улыбается и гордится ей. Она для него всегда была примером. По-началу всё шло гладко. Речь священника слушали в тишине, Сакура не отрывала взгляда от Саске, Саске с нескрываемым безразличием смотрел на неё в ответ. Его героическое терпение било Микото в сердце сильнее его слëз. Священник обратился к залу и Саске замер, бросив взгляд на брата, когда было произнесено: — Если кто-то против этого брака, пусть скажет сейчас или замолчит навечно. В зале повисла тишина, несколько секунд показались вечностью. Они оглушали и давили со всех сторон, перекрывая кислород, лишая речи и слуха. Хотелось, чтобы всё закончилось. Как по щелчку оказаться где угодно в другом месте, только бы не тут, сбежать как можно дальше, как можно быстрее. Саске чувствовал, словно его выворачивает наизнанку от страха и волнения. В голове бился собственный пульс и пугающая мысль: неужели никто? — Что ж, если никто не против... — Я против, — громко и леденяще решительно раздалось из зала. Словно пустили кислород, словно убрали руку с горла и дали наконец вздохнуть. Саске ощутил первый прилив свободы и ему показалось, что уж теперь он сможет закончить всё это. Итачи усмехнулся, кивнув ошеломлëнному брату и взглянув на свою маму, что выступилась первой против этого брака, наконец продемонстрировав ту гордую непоколебимость и силу духа, коими славилась их семья. Фугаку стиснул кулаки и хотел было возразить жене, но следом поднялся Итачи, демонстративно поправив пиджак и улыбнувшись совершенно обезоруживающе. — Я тоже против, — произнёс он мягким, вкрадчивым голосом, между тем очень жестоким взглядом одарив отца. — И я против, — высказался кто-то из зала и Итачи удивлённо обернулся, приметив незнакомого парня, в одной руке которого была стопка снимков, — у меня есть много доказательств тому, что Харуно Сакура изменяет Учихе Саске с разными парнями, и делала она это на протяжении уже длительного времени... — Цирк, — сквозь зубы процедил Фугаку, вскочив с места, но не успел остановить всё это, как одно потрясение за другим собрали за собой лавину и побудили репортёров начать собирать как можно больше сенсационного материала, наперебой задавая вопросы, моргая вспышками фотокамер и записывая с этих пор всё происходящее с особым тщанием, чтобы не упустить своей минуты славы. В зале завис такой гвал и шум, что всё это напоминало апокалипсис. Выбивающая из равновесия пауза и шок для Сакуры прошли, с лица сей несостоявшейся невесты слетела улыбка и разбилась о скалы реальности точно так же, как разбился и рассыпался брошенный ею в секундной истерике на пол букет нежно-розовых пионов. Сразу следом слетела фата и со стороны Саске послышался облегчённый смешок, переросший затем в полноценный смех и счастливую улыбку. С его плеч разом было поднято руками родных людей обрушенное на него ранее небо. Наконец он не чувствовал себя таким разбитым и уничтоженным. — Катись ко всем чертям, — довольно произнёс он ей вслед и она, на пол пути остановившись, схватила подол платья и развернулась на тонкой шпильке, направившись обратно. Учиха стиснул зубы и шагнул ей навстречу, — что ты хочешь сказать, Сакура? — ухмыльнулся он. — рассказать всем правду обо мне? Говори. Это освободит меня от отца. Только раскрыв рот, девушка тут же его захлопнула, в её глазах стояли слëзы бессильной злобы. Она проиграла. Совершенно точно и без права на реванш. Со всех сторон на неё давили вспышки, громкие вопросы репортёров, комментарии гостей, сыпящиеся на неё острыми оскорблениями. Она долго сдерживалась, но в конце концов разрыдалась, торопливо разворачиваясь и попросту сбегая. Саске остался стоять посреди всего этого хаоса. Под ногами смялись опавшие нежные лепестки, хрупкие и прямо сейчас такие же жалкие, как сбежавшая Сакура. — Доволен?!— воскликнул Фугаку и Учиха, всё это время слепо глядящий на закрытую дверь, за которой скрылась Сакура, наконец отмер, ощутив, как кандалы падают с его рук и ног. Но главнее было то, что он теперь мог дышать полной грудью и без страха смотреть в злые отцовские глаза. — Поздравляю, отец, — он снял бутоньерку со своего пиджака и бросил Фугаку под ноги, усмехнувшись почти издевательски, — ты так этого ждал. Такую невесту мне подсунуть хотел? На самом деле, Фугаку был в ужасе. В погоне за репутацией он в самый ответственный момент эту репутацию испортил не из-за сына, не из-за Наруто, не из-за их любви, а из-за Сакуры. Девушки, которую он выбрал своему сыну сам. И он прекрасно понимал и видел свою ошибку. Всё было разрушено. Семья, репутация, авторитет. Ведь прямо сейчас Саске своим поведением поставил под сомнение методы воспитания в их семье. Всё было записано на камеры, всё было запечатлено на фото. Фугаку уже видел заголовки этих сокрушительных статей... Собственный сын винит отца в разрыве помолвки, гулящая невеста и хаос на несостоявшейся свадьбе. Посмеиваясь, Саске ослабил галстук на шее и качнул головой, подходя к брату и маме, позволяя им заключить себя в объятия, а затем и вовсе покидая вместе с ними этот злосчастный зал, игнорируя вопросы, льющиеся со всех сторон. Они касались и свадьбы, и Сакуры, и даже слухов об ориентации. Опровергать или соглашаться Саске не стал. Не хотел, чтобы их семья ещё больше пострадала, поэтому не удостоил журналистов даже взглядом. Благо у здания их ждал водитель. Они успели уехать до того, как всё стало в разы хуже. — Это конец? — выдохнул Саске, поправляя в машине пиджак, и Итачи мотнул головой, читая пришедшее на телефон сообщение и хмурясь. — Это только начало, отото, Наруто всё ещё в опасности. — Что это значит? — хмурится Микото, опережая вопросы своего младшего сына и находя его руку, чтобы переплести пальцы и ободряюще сжать. — За ним следят люди отца, — Итачи продиктовал адрес водителю и тот кивнул, выворачивая руль и успевая войти в нужный поворот. В салоне слегка тряхнуло и Саске взволновано застыл. Он кусал нижнюю губу и чувство неизбежного всё сильнее давило на него. Не знал, почему это происходит, но сердце в груди сводило его с ума своим громким и быстрым биением. — Где он? — На главном мосту, — произнёс Итачи и Саске выдохнул. Он посмотрел на лобовое и внутри всё поджалось. Крупные капли дождя забарабанили по окнам, серость разгулявшейся непогоды давила сильнее, оставляя на душе гадкий, слякотный след, промораживающий душу до костей. — Всё будет хорошо, сынок, — произнесла Микото, улыбаясь уголками губ и поглаживая бледные костяшки сильных сыновьих рук, — он у тебя сильный парень, что бы ни было, обязательно найдёт выход... — Ты права, — Саске выдохнул, наконец улыбнувшись. Он попытался расслабиться. Всю дорогу до главного моста не покидало страшное предчувствие. Оно разрасталось по мере приближения. Никогда ещё парня так не пугали пробки, визги сирен вдали и громкий стук дождя по окнам. Но сильнее всего страшно стало, когда скорая пронеслась мимо них по встречной полосе, в коридоре расступающихся автомобилей, пропускающих визжащий реанимобиль. А затем они увидели оцепленный мост, раскуроченное авто и кровь на дороге. Сердце остановилось. — Дыши, Саске, — взволнованно произнёс Итачи, пытаясь набирать номер Наруто и глядя на младшего брата, которого одолевала паническая атака. Телефон был выключен и звонки не доходили, тогда старший и осознал, что они не успели. Что отец действительно сделал то, что планировал. Саске цеплялся за галстук, то и дело оттягивая его. Он задыхался, по щекам текли слëзы и воздух со свистом покидал его лёгкие, когда он шумно, резко выдыхал. — Надо домой, — произнесла взволнованно Микото, прижимая сына к себе и прохладной рукой касаясь его лба, чтобы чуть остудить, успокоить, привести в чувства, — всё будет хорошо, Саске, мы поедем по больницам, как только ты успокоишься. Мы его найдём, мы узнаем, что случилось, хорошо? Это мог быть не он. Пожалуйста, приди в себя, солнце... Материнское сердце медленно разбивалось от вида родного сына. Она бы хотела верить, что в её муже осталась хоть капля человечности, но это было далеко не так. Микото лучше всех об этом знала. Ведь их неродившуюся дочь Фугаку убил своими руками, а потому избавиться от чужого человека для него не составило бы труда. Тем более, руками других людей, дабы больше не марать свои. У дома Итачи первым торопливо покинул салон, чтобы открыть заднюю дверь и буквально вытянуть Саске наружу, прикрывая его от дождя своим пиджаком и уводя спешно в дом. Его одолевала злость и разочарование. Терпеть отца больше не было никаких сил и, к их общему негодованию, глава семейства попал в дом раньше них и теперь спокойно пил кофе на кухне, дожидаясь свою семью, словно не он не так давно дал добро своим людям на ликвидацию светловолосой причины их семейного разлада. Этот человек перешёл все границы. — Ты... — прошипел Итачи, прикрывая Саске своей спиной. Младший брат был разбит, в его глазах была пустота, словно все эмоции его покинули. Он не мог сейчас чувствовать абсолютно ничего, словно статуя, слепленная уж точно жестоким скульптором, иначе столь ужасная судьба не отражалась бы пустотой в радужке его глаз. У него просто не находилось сил, чтобы даже стоять ровно, не шатаясь и не ощущая, как тело забивается ватой и тянется вниз, а сердце бьётся всё оглушительней, звеня в голове и комом сдавливая горло. — И что дальше? — хмыкнул Фугаку. Микото хмуро смотрела на мужа, сжимая ладошки в кулаки. — Мы разводимся, я не желаю иметь с тобой ничего общего, — произнесла она и мужчина лишь хмыкнул. В его высокомерии была его слабость. Он считал, что против него невозможно идти, но как же он ошибался, наивно полагая, что его семья не отвернётся от него после всего. — У нас уже есть общие дети, Микото... — Это мои дети. Не твои. Рожала и воспитывала их я, от тебя в них лишь гены, — женщина нахмурилась и всё же решилась спросить, — что ты сделал с Наруто? — надеясь услышать хоть что-то хорошее, Микото в глубине души прекрасно понимала, какие эти надежды всё-таки пустые. — Избавился от проблемы, — холодно произнёс он, — как и подобает отцу семьи... Или вы думали, что я оставлю в живых человека, который развалил нашу жизнь? — Грëбаный ублюдок! — выкрикнул Саске и невольно толкнул старшего брата в сторону, не собираясь больше просто стоять за его спиной и ждать, когда другие его защитят, когда другие его спасут. Казалось, что терять ему больше нечего. Если отец не врёт и всё правда так, как он сказал, то и жить больше смысла нет. — Как ты смеешь после этого зваться отцом!? — Заткни свой поганый рот, щенок. — А ни то что!? Убьёшь и меня?! Отправишь в психушку лечиться!? Так я могу тебе помочь и сделать всё за тебя! — последовал громкий шлепок и следом почти истерический смех. Приложив ладонь к горящей щеке, Саске запрокинул голову. Рвалось наружу всё то, что эти дни скрывалось глубоко внутри. Вся его боль просачивалась в ядовитых фразах, в его маниакальном смехе. — Ты только это и можешь! Ты ничтожество, Учиха Фугаку! Ты никто для меня! Ты не более, чем мусор, что отравляет всем жизнь! Мужчина шумно выдохнул, сжимая кулаки. Слова сына были ему почти безразличны на том уровне, когда могли бы задеть его отцовскую гордость, но не были безразличны на уровне безумца, не способного никого любить, кроме себя. И поэтому сжатый кулак врезался Саске поддых, затем снова и снова. Микото в ужасе оттащила младшего сына от разъярëнного супруга, но вот старшего уже остановить не смогла. В один момент спокойного всегда парня переклинило. Он схватил отца за шиворот и полностью потерялся в той чистой ярости, что его затянула. — Стой, Итачи! Остановись! — кричала Микото, боясь соваться в этот эпицентр бури. За запястье её крепко удерживал Саске. Пока ещё у него хватало сил и терпения, чтобы сдерживать внутри ноющую боль, чтобы не погрузиться в неё с головой. Мыслей не было, не было ничего. Он смотрел на спину разъярëнного брата, впервые видя, чтобы он кого-то вбивал кулаками в пол, сидя сверху. Это зрелище, вероятно, могло его восхитить, если бы не ситуация, если бы не люди, и много других «если бы», о которых можно было бы подумать, оставались бы на то хоть какие-то силы. Не видя ни себя, ни человека перед собой, Итачи вбивал в него кулаки, снеся стол и стулья, уронив Фугаку на спину и полностью потеряв контроль. Защищая брата, был готов убить отца. Вспоминая всё, что ему рассказала мама и другие люди, он выплëскивал ненависть и обиду, пока не полилась кровь, пока Фугаку не перестал сопротивляться. Лишь тогда через марево злости до него донеслись и крики матери и отрешëнный голос младшего брата, лишь тогда он смог остановиться, схватив ворот чужой рубашки и шумно дыша, не в силах больше прятать всю боль, злость, отчаяние и обиду. — Остыл? — прохрипел Фугаку и Итачи, стиснув зубы, затаил дыхание, боясь снова сорваться. — Вам какой-то беспризорник дороже собственного отца... — Тебе всегда было плевать на то, что ты наш отец, к чему речи обиженного папашки? Ты растил нас, как смену себе, не считался с нашим мнением и презирал за любую попытку не быть на тебя похожими. Я рад не быть твоей копией. Я рад, что Саске отказался идти у тебя на поводу и оставаться твоей марионеткой. Больше никогда в жизни ты не увидишь нас рядом. Ни меня, ни Саске, ни маму. Забудь, что у тебя есть дети. Я отказываюсь от твоего наследства, отказываюсь от твоей сраной фирмы и великого будущего. Мне плевать, если я стану нищим. Это лучше твоего мнимого богатства, — Итачи грубо отпустил мужчину и поднялся, бросив на него последний взгляд. Ему было стыдно смотреть в глаза матери и брата после устроенного, но Микото тут же бросилась в его объятия и крепко прижала к себе, всхлипывая в плечо своего сильного сына, перебирая его волосы и шепча что-то успокаивающее себе под нос в надежде, что Итачи услышит. Они не сомневались, что их жизнь полностью изменится. А вот Саске сомневался, что вообще сможет жить. Он сидел на полу, держась за живот и содрогаясь в приступах беззвучного смеха и рыданий. Он не верил, что отец сказал правду. Отказывался верить, что Наруто больше никогда его не поцелует и не обнимет, что его последнее обещание стало действительно последним и более невыполнимым. Он не мог и не хотел представлять, что с ним сделал отец, просто за их любовь. За то, что они оба парни. Они не заслуживали такого презрения, Наруто не заслуживал всего этого. — Прости меня, Саске, — Итачи рухнул перед братом на колени и протянул руку к его затылку, зарываясь в тёмные волосы. Он подтянул Саске ближе и упёрся в его лоб своим, зажмурившись. Больше младший не сдерживался. Из него рвались такие надрывные и душераздирающие крики, что у Микото задрожали коленки. Она разочарованно смотрела на отрешëнно приводящего себя в порядок мужа. И ей хотелось только одного – никогда его больше не видеть. Ему было словно наплевать на крики родного сына. На то, какой болью и отчаянием они были наполнены. На то, как громко и надрывно они звучали в тишине этого дома. Внутри всё от этого драло до кровавой мокроты, до ржавого привкуса во рту, до боли в груди, адской и совершенно неконтролируемой. Фугаку ушёл, оставив после себя разруху. Просто бросил семью в их лопнувшей реальности, в боли, которую никто из них не заслуживал. На руках отнеся Саске в его комнату и уложив в постель, Итачи долго лежал с ним рядом, обнимая и мягко поглаживая между лопаток. Мама принесла успокоительные и стакан воды в комнату. Она озаботилась тем, чтобы немного привести всё в порядок хотя бы внешне, потому что внутренне они точно не оправились бы так скоро. Всё это напоминало страшный сон. Хотелось уснуть и проснуться в другой реальности. В которой рядом был бы Наруто, в которой отец не отвернулся бы от своего сына из-за его любви. Но это было так невозможно. Итачи осторожно поднялся с кровати, когда Саске на его плече успокоился и уснул. Он укрыл брата пледом и нахмурился, вытаскивая из кармана телефон и снова пытаясь набрать Наруто. Не верилось, что отец действительно его... убил. Это слово было таким неправильным. Итачи услышал очередной автоответчик и стиснул телефон с такой силой, что зарябил экран. Он очень сдерживался, чтобы не швырнуть мобильник в стену. Вместо этого набрал другой номер и тихо вышел из спальни брата. — Здравствуй, Гаара, давно не слышались, — произнёс он уставшим, тихим голосом, человек по ту сторону был удивлён неожиданному звонку, — у меня есть просьба к тебе... нужно найти человека, вероятно он в реанимации одной из токийских больниц. Буду тебе очень благодарен, если ты сможешь найти его раньше моего отца. — Я всё сделаю, — легко согласился давний знакомый и Итачи выдохнул, благодаря его и прощаясь. Он убрал телефон в карман, направляясь к маме. Она сидела в гостиной на диване, зарывшись пальцами в волосы, и этот её вид вызывал глухую боль в сердце. — Как он? — спросила она, подняв встревоженный взгляд, и Итачи выдохнул, садясь с ней рядом и отпуская голову на тёплое плечо, уставши прижимаясь к ней, как к единственному маяку, указывающему путь в этом затянувшемся шторме. — Уснул, — пробормотал он, — надо будет чаще к нему заглядывать, пока не узнаем, что с Наруто... Я не хочу верить в слова отца. — Думаешь, он правда мог...? — Наруто написал, что его преследуют возле моста, что он попробует сбежать. Это последнее сообщение от него, телефон выключен уже долго, — тихо произнёс Итачи и обхватил мамину ладонь, — Саске не справится, мам, если вдруг... если это правда. — Мы будем с ним, — шепчет Микото и протягивает руку к щеке сына, прикасаясь нежно и тепло. Она заправила за ухо выбивающиеся волосы Итачи и поцеловала прохладный лоб. За этот день она словно постарела на двадцать лет, в чертах её проступала взрослая усталость, морщины и синяки под глазами. Она потускнела, как и её сыновья, отравленные страхом и отчаянием. Сейчас над ними нависал дамоклов меч, грозясь сорваться вниз. Итачи ощущал это напряжение. Чувствовал, что не в силах ничего предотвратить. У них с Наруто был почти идеальный план. Если бы не отцовское вмешательство, всё не закончилось бы так. Только не так. Услышав шум с комнаты, Итачи вздрогнул, резко выпрямившись и оглянувшись. Он поднялся с дивана и торопливо направился в спальню брата, остановившись у двери и прислушавшись. Было сравнительно тихо, только едва слышный шум воды доносился, словно откуда-то издали. Приоткрыв дверь, Итачи заглянул внутрь. В ванной горел свет и шумела вода, но дверь была не закрыта и слишком уж линейным был звук, чтобы не почувствовать внезапную тревогу. Торопливо толкнув дверь и открыв нараспашку, Итачи забежал в комнату, направляясь сразу в ванную. Он только коснулся ручки, как тут же ощутил стойкий запах крови. И сомнений больше не оставалось. Вид заставил подкоситься ноги. Капли крови окропили пол от раковины и до ванны, в которой сидел Саске с запавшей назад головой и уже закрывающимися веками. Всё вокруг него было в крови, вода наполняла ванну, окрашиваясь в алый. От страха задрожали руки. — М-мам! Звони в скорую, — дрогнувшим голосом закричал он и бросился к брату, выключая воду, хватая полотенце и прижимая к распоротой от запястья к локтю вене, пытаясь как можно скорее остановить кровотечение. Саске потерял сознание, бледнея и холодея на глазах. Итачи трясло от страха, он бормотал что-то о том, что это неправильно, что так не должно было быть. Микото только заглянула в комнату и ей стало плохо, она не смогла этого видеть, поэтому оставалась снаружи и ждала приезда скорой. Благо, что помощь прислали быстро, каждая секунда казалась вечностью в этой борьбе за жизнь. Итачи не спускал пальцев с шеи брата, прошупывая пульс и продолжая крепко держать его руку, чтобы не допустить ещё большей потери крови. Медсестра оттянула его в сторону и медбратья принялись доставать парня из ванны, укладывая на носилки и торопливо унося его в карету скорой. За ними тянулась дорожка красных капель, с пальцев Саске и его запястья всё ещё текла кровь. — Кто из вас поедет с ним? — спросила медсестра и Итачи бросил быстрый взгляд на маму. — Поезжай с ним, я буду ехать следом, — произнёс он, утирая тыльной стороной ладони слëзы с щёк, которые почувствовал лишь сейчас. Завизжали мигалки скорой и Микото кивнула, торопясь в машину, чтобы не терять ни минуты, а Итачи направился к своей машине. Уже в салоне его настигли эмоции. Он схватился за руль и громко закричал, ударив по панели кулаком несколько раз. На его руках была кровь брата и собственная. Уже всё равно было на то, что испачкал машину, он молился всем известным богам, чтобы его глупый младший братик остался в живых, чтобы Наруто был цел. Всё, что ему оставалось – верить, что они оба выживут.