когда разбиваются небеса

Злость, отчаяние и боль. Вот, что испытала Сакура, когда её план по обольщению Саске дал сбой, а Наруто, которого она пыталась спровоцировать, тупо проигнорировал звонок с доказательством измены. Худшее во всём этом было совершенно иное. Даже спустя неделю Учиха ничуть к ней не тянулся. Он игнорировал сообщения, не приходил в их общую квартиру, в какой-то момент и вовсе написал, что им будет лучше расстаться и больше никогда не иметь ничего общего. «Дело не в тебе, я просто никогда не был достаточно в тебя влюблён». Сакура ненавидела проигрывать. Она ненавидела то, что кто-то смел бросать её первым, когда она ещё не наигралась и не получила достаточно от этих отношений... Достаточно родительского признания и достаточно любви. — Я говорила тебе, чтобы ты не вела себя, как шлюха! Говорила, чтобы перестала общаться с этим отбросом Наруто! Ты сама виновата, что Саске бросил тебя, и ты смеешь возвращаться и говорить мне, что вы расстались!? Никчëмная сука! — мать кричит, замахивается на розоволосую и звонкая пощëчина эхом разлетается по гостиной. Отец молчит. Он предпочитал не замечать собственную дочь и всё то, что с ней вытворяла жена. Надеялся, что чувство вины не будет его преследовать, если орать на дочь будет не он. И что не придётся стыдиться её поступков, если отгородиться стеной равнодушия и игнора. Ему было наплевать на слëзы единственного ребёнка. Жена знает, что делает. Если кричит, значит заслуженно, если бьёт, то лучше отвернуться и не смотреть. Меньше видишь – меньше жалеешь. Даже думать было не нужно. Сакура прижала ладонь к горящей болью щеке, в глазах стояли слëзы, бессильная злоба пылала в груди. Она хотела, чтобы мать была менее категорична к ней. Но это было невозможно. Она с самого детства вдалбливала в свою дочь, что правильно, а что нет. Деньги – залог успешной жизни, дружбы не существует, любви тем более. Брак по расчëту – всё, что Сакуре светит. И ей нужно было быть идеальной, чтобы этот брак не развалился на части. Однако сложно быть идеальной, когда не умеешь любить, но ужасно этого хочешь. Для Сакуры уже не было пути назад, она считала секс и деньги проявлением любви. Абсолютно не умела себя вести «правильно» с противоположным полом. На банкетах, куда её родители часто её приводили, она видела этих элегантных, богатых девушек, прижимающихся к своим мужьям или папикам, и ей было мерзко от мысли, что ей придётся быть такой же. Она прятала синяки, оставленные мамой, под тоннами тональников, впитывала всю эту богатую жизнь в себя, носила короткие платья и каблуки, улыбалась сальным шуткам порой старых мужчин, потому что под взглядом своей матери боялась сказать им слово против, чтобы не разгневать её. А Саске был красив. Единственный молодой парень из потенциальных будущих мужей, которых выбрала своей дочери мать. Сакура согласилась только потому что Учиха смотрел на неё иначе, чем все другие. Не с молчаливым восхищением, как Наруто, не с вожделением, вызывающим отвращение, как те сальные богачи. Смотрел совсем как её собственный отец... с примерзким равнодушием, которое с самого детства Сакура терпеть не могла всей душой. И худшее, что этот взгляд был направлен всю жизнь лишь на неё одну. Потому что мама заслуживала папиной любви, а дочь нет. Потому что Ино все вокруг любили и кто-то даже видел её, не богатую, не самую умную и красивую, своей женой. Потому что Наруто заслуживал взаимности, а собственная невеста нет. Наруто и сам с такой немыслимой любовью смотрел на Саске... Эти двое были отвратительно влюблены друг в друга. Смотря на них, хотелось в бессилии рыдать. Сакура ненавидела их, потому что возникшая между ними любовь вызывала у неё только зависть, отвращение и глухую боль. Потому что ей, чтобы привлечь чьё-то внимание, нужно было раздвинуть ноги на первом же свидании, состроить глупую мордашку или потрясти кошельком. Иначе не видели в ней ни девушку, ни человека. Где-то глубоко внутри это нарывало с самого детства. Разбитое сердце было неспособно любить, а её сердце не просто разбилось, оно рассыпалось в пыль ещё тогда, в далёком прошлом, где папа отмахнулся от неё и оставил на растерзание стервозной матери. Возвращаясь от родителей в свою квартиру, Сакура отперла дверь ключом, зашла внутрь, сняла каблуки и надоедливый лифчик, вытягивая его прямо из-под облегающей майки. Бросив его в сторону, она прошла на кухню, всхлипывая и срываясь на громкие рыдания. Внутри всё рассыпалось в труху от ненависти и одновременной жалости к себе. Все эти дорогие шмотки, каблуки, давящие кружевные лифчики и трусы, косметика и нарощенные ногти, всё то, что поддерживало её имидж, всё, что привлекало мужчин, создавало вокруг неё образ богатства, на деле было дешëвкой, абсолютно неправдоподобной маской. Деньги родителей и любовников, но не её собственные. Единственное, что было действительно её – жалкий ресторанчик, приносящий пока только сплошные убытки. Достав с холодильника бутылку вина, она выдернула пробку и скатилась по стенке вниз, припадая губами к горлышку и глотая алкоголь, как сладкую воду. Плевать было на обжигающее чувство в желудке, пока горел не только он, но и всё тело, от кончиков пальцев до лëгких, от горла до низа живота. Хотелось заживо сердце из груди вырвать и за ненадобностью выбросить. Закричав, Сакура швырнула бутылку куда-то в сторону и закрыла голову руками, пальцами зарываясь в волосы и до боли оттягивая. Бордовая жидкость брызнула на стены, окропила весь пол, безобразной лужей разлившись по светлому паркету. Плевать было на осколки разлетевшейся бутылки. Подобрав колени к груди и обвив руками, Сакура уткнулась в них лицом, содрогаясь в глухих рыданиях. У неё не оставалось ни друзей, ни подруг, совершенно никого. И даже родители считали её никчëмной, ни на что не способной шлюхой. — Ненавижу вас всех... — пьяно пробормотала она и икнула, поднимая голову и размазывая по лицу тушь и тональник, которым замазывала синяк на щеке. — Я не шлюха! И я не никчëмная! Я не сука, чëртова ты стерва! — кричала она в пустоту квартиры, ударяя руками пол под собой, словно он был виноват в том, что земля уходила у неё из-под ног с каждым днём всё сильнее. Никто, кроме родителей, не был виноват в том, что она не обладала эмпатией, не умела влюбляться и любить, не умела заботиться, не знала ласки и доброты. И как бы она не хотела, чтобы её хоть кто-то в этой чëртовой жизни любил, справедливо оценить эту любовь она не могла. Достав из кармана телефон, Сакура всхлипнула, отчаянно рассмеявшись. В контактах был сохранён номер Фугаку Учихи. И Сакура была слишком пьяна, чтобы понимать, чтó она творит.