Общая вина

Это. Была. Эи. Послышалось лязгание ключей. Она пьяна, раз так долго пытается вставить их в замочную скважину. До ужаса испуганный взгляд быстро метнулся назад на Кадзуху, который искренне не понимал, почему Скара боялся прихода «родителей». В тот момент, когда подросток попытался что-то спросить, его рот крепко зажали чужие руки. — Умоляю, молчи, просто молчи. Не смей ничего говорить, даже не дыши лишний раз и не смей задавать вопросов,- так напуганно прошептал Скара, что внутри все похолодело,- черт, черт, черт,- парень со скоростью пули метнулся к выключателю. Свет в комнате потух. Скара провернул защелку в комнате трижды. В этот момент в коридоре послышались звуки чужого присутствия. Скара осел на пол, прижимаясь спиной к двери. Он нашептывал себе что-то под нос. Кадзуха не сразу понял, что это было, а когда понял еще больше удивился и вот сейчас искренне ужаснулся. Скара читал какую-то молитву, тихо, неразборчиво, но это точно была молитва. Кадзуха был уверен, что Скар неверующий, но сейчас... Кадзуха молчал, он понял, что сейчас это действительно стоит сделать. — Сыночееек~,- дрожащий и пьяный до мозга костей женский голос заставил вздрогнуть. — Господи…- на выдохе прошептал Скара и, посмотрев на Кадзуху испуганно-пустым взглядом, приложил палец к губам. «Умоляю, только молчи». Кадзуха сглотнул и так и продолжил сидеть неподвижно. Долбежка в дверь началась очень скоро. Скару трясло после каждого удара, они мощно отдавались в спину, но сделай он лишнее движение и это все испортит. Что-то кричали, били в дверь, Кадзуха уже не разбирал. Резкий приступ тревоги, и вот, голоса вновь проявились. Скара понял это по тому, как резко Кадзуха осел на кровати и прижал ладони к опущенной голове. — Пожалуйста… пожалуйста… я верю, я, правда, верю… просто помоги… умоляю,- тихие мольбы подростка, наконец, были услышаны. За дверью послышались отдаляющиеся шаги, а после и хлопок двери чужой спальни. — Кадзуха,- обеспокоено прошептал Скара и тихо, но достаточно быстро метнулся к кровати,- Кадзуха, посмотри на меня. Слёзы на чужом лице заставили вздрогнуть гораздо сильнее, чем от прихода матери. — Пожалуйста, Зу, пожалуйста, сейчас я вызову нам такси, я отвезу тебя домой и все будет хорошо, да? Тебя встретят твои мамы и все будет в порядке. Ничего страшного, не бойся, тебе ничего не угрожает. Ты выпьешь таблетку и станет легче. Сейчас,- Скара потянулся за стаканом,- вот, выпей. Кадзуха, хлюпая носом и тяжело дыша, таки смог выпить немного воды. — Умничка. Зу, ты просто молодчинка. Давай, теперь вставай. Мы быстренько переоденемся и подождем такси снаружи, да?- Скара улыбался, хотя и сам уже был на грани, чтобы не начать биться в истерике. Он привык к такому поведению матери. Он знал, что так происходит каждый раз, когда эта женщинам возвращается домой, но, все равно, сколько бы это раз не повторялось, Скара всегда плакал. Он избивал руки в кровь, брался за лезвие и курил до умопомрачения. Потом без сил валился на кровать и надеялся на безболезненную смерть. Он был слаб, совсем-совсем. Скара не хотел больше бороться, не хотел что-то решать, за что-то переживать. Его это задолбало. Он хотел, чтобы кто-то просто взял и полюбил его. Вот такого гондона, каким он был. Грубого, непонятного и закрытого. Скара хотел почувствовать, что такое быть любимым ещё раз. То, что давала ему бабушка, помогало отстраняться от проблем. Он снова хотел также. Он называл себя мразью и ничтожеством, ненавидел каждую частичку себя. Все. Тело, характер, лицо, эти чертовы шрамы. Скара ненавидел абсолютно каждую часть. Хотел избавиться от нее, чтобы не было всего этого кошмара, чтобы его не было. Он хотел быть любимым, но из-за невозможности такого исхода, в которую Скара искренне верил, он решил, что лучше будет просто умереть. Кадзуха сидел перед ним, беззащитный, ничего непонимающий и жаждущий лишь одного. Скара думал, что он хотел поскорее свалить из этой проклятой квартиры, а вот сам Кадзуха хотел, чтобы его снова поцеловали или даже хотел поцеловать сам. Хотел обнять и прижать к себе. Он понял, как Скара врал ему, но это только добавило желания утешить этот маленький комочек агрессии. Но Кадзуха был бессилен в этой ситуации. Голоса не пропали и стоило действительно поскорее принять таблетки. Оделись парни быстро, дабы случайно не разбудить Эи. Такси приехало через минут десять, что не могло не радовать. Всю поездку парни сидели молча, каждый думал о своём. Кадзуха очень не хотел отпускать Скару. Очень переживал за него, но в полной мере делать этого не мог из-за своего состояния. А Скара… Он потом сделает все то, что хотел сейчас дома… за закрытой дверью. — Здравствуйте,- тихо сказал Скара, легонько пропихнув Кадзуху вперёд по гостиной. Женщины удивленно глядели то на заплаканного сына, то на нервного Скарамуччу. Двенадцать часов, какого хрена, спрашивается… — Мальчики, что-то случилось?- уточнила Бэй, жестом приглашая ребят зайти внутрь. — У Казу приступ. Дайте ему таблетку и уложите спать, пожалуйста,- Скара развернулся назад к двери. Он не желал продолжать разговор. Не хотел ничего объяснять или говорить. Скара уже четко решил, у него было свое понимание, которое он отпечатал в голове: «Я его не заслуживаю». — Стой,- если удивлённые вопросы женщин Скара благополучно не услышал, то вот взволнованный голос Кадзухи, он не смог проигнорировать уже на чисто физическом уровне,- Скара…- на парня смотрели так… нежно, будто глядели в самую душу, желая залечить все ранки. Скара быстро помотал головой, прогоняя эти мысли. — Пока, Казу,- «я больше не причиню тебе боли. Я больше не обману тебя… обещаю, Зу». Скара натянул фальшивую улыбку и пулей вылетел из квартиры. Ноги заплетались ровно также, как и мысли в голове. Все произошло слишком быстро, не так как планировал Скара. Кадзуха не должен был узнать об этом секрете. «Развяжет одну ниточку— придётся перематывать весь клубок». Нет, Скара был не готов делиться этим. Даже Тарталья знал историю друга не полностью. Скара боялся об этом говорить. Он и сам не был уверен, от чего именно становилось страшно, но становилось, до дрожи в худых коленях. Хотелось одновременно бежать и стоять на месте. Хотелось забыться и на этот раз навсегда. Скара вновь как в трансе. Он не помнил, как добрался до дома. Как провернул все щелчки. Как осел на полу с канцелярским ножом в руках. Как безжалостно полосовал все, что попадалось на глаза. Запястья, ляжки, живот, абсолютно все. Если раньше он делал это, чтобы почувствовать себя живым, то сейчас он хотел получить наказание. Наказание за все. За то что он мразь и полный ноль, который не заслуживает любви. За то что он позволил себе впустить в голову мысль о том, что нужен кому-то. За то что так часто доводил Кадзуху своими глупыми жизненными проблемами. За то что врал. За каждый кусочек своей недолгой жизни. Он начал истерить ещё сильнее, когда понял, что просто не может ввести нож глубже в запястье. Боится, он снова боится, он настолько слаб, что даже не может закончить начатое. От безысходности руки становятся ватными и ложатся по сторонам от кровоточащего тельца. На этот раз все зашло совсем уж далеко. Все ляжки и большая часть живота, отовсюду вытекали небольшие капельки алой жидкости. Скара набрал номер человека, с которым надеялся забыться. Тарталья по истеричному тону своего друга сразу все понял. Аякс прилетел со скорость пули к дому Скары. Тот уже успел немного обмыть свои порезы и переодеться во что попало. Тарталья не задавал лишних вопросов. И решил просто сделать то, о чем Скаре даже не нужно было просить. Все было как в тумане. Комната Аякса, крепкий алкоголь, разливающийся по горлу. Громкая музыка, которую можно было позволить в частном доме. Это была вечеринка для двоих. Ничего лишнего, такие тусовки с Тартальей помогали лучше любых таблеток. Парни почти не говорили ни о чем. Лишь Скара, находясь под высоким градусом, распевал какие-то попсовые песни, под которые, впрочем, через какое-то время и разревелся. Тарталья в моменты таких «приходов» друга беспрекословно соглашался на их тусовку. Он безумно ценил своего друга, пусть и понимал, что тот с ним очень часто нечестен, но иногда этот маленький комочек агрессии становился очень даже приятным собеседником и хорошим советчиком. А ещё реже, в моменты таких посиделок, он мог немного приоткрывать ширму и вываливать хотя бы часть своих эмоций. Именно поэтому Тарталья обычно сильно не пил на таких тусовках, чтобы в нужный момент успокоить и поддержать нелюдимого друга. — И я, блин, его напугал до чертиков, нафиг. Я такой гондон, Тарт. Он такой идеальный и хороший, а я чмо конченое. Вот скажи мне, ну вот почему я не сдох ещё?- в пьяном бреду (а может, и не совсем бреду) бормотал Скара Аяксу, пока тот лишь осторожно поглаживал спину друга. Эти объятья помогали, но не могли сравниться с объятиями Кадзухи, в которых жутко хотелось оказаться, утонуть с головой и никогда из них не вылазить. — Я его так, блин, люблю, что это писец какой-то. Хочу с ним везде и всегда. Тарт, я даже трахнуть его не хочу, тогда что это за хрень-то такая? Я, блин, хочу ему блинчики с утра готовить. А потом сводить на эти долбаные ужастики, чтобы он меня за руку, блин, держал. А потом хочу отвезти его на море и подарить ему весь мир, нафиг. Только чтобы эта белая макушка всегда улыбалась. Тарт, я, наверное, с ума сошёл. Врубай Тату,- если Тату, значит все пошло по самым тонким стрункам нервной системы. Тусовка закончилась также неожиданно, как и началась. Скара просто отрубился под «Я сошла с ума». В целом, это было символично. Просыпаться было сложно. Тело ломило, а по голове будто стучали молотком. Скара, немного придя в себя, осознал, наконец, что он не у себя в квартире, а в частном домике Тартальи. Парень начал вспоминать события вчерашнего дня, от чего голова заболела ещё сильнее. Осознав всю хреновость ситуации, Скара без сил плюхнулся на подушку. Он все вспомнил и вновь захотелось плакать. Но слез уже не осталось. Он вчера слишком долго рыдал, чтобы сейчас из его глаз вытекло хоть немного жидкости. Скара всё-таки нашёл в себе силы приподняться и чуть оценить обстановку. Он был в комнате Аякса. Видимо, тот снова решил лечь вместе с другом на случай чего. Вообще, единственное, чему радовался Скара в этой ситуации так это тому, что он не был дома. Все же, у Тартальи гораздо спокойнее. В какой-то момент Скара нащупал что-то у себя на животе и, хмурясь, сбросил одеяло. Во первых, он лежал в одном нижнем белье. Во вторых, его живот, ляжки и запястья были перебинтованы. Значит, Тарталья всё-таки позаботился о искалеченном теле друга. На столе рядом Скара заметил таблетку с минералкой. Впрочем, сразу было понятно, что это для него, так что Скара без зазрения совести выпил таблетку и полностью осушил содержимое маленькой бутылки. Дверь в комнату распахнулась. — Мучча~, утречко,- Тарталья так ярко улыбался,- ты уж прости, что раздел тебя. Я знаю, что ты этого не любишь, но не заметить твои порезы я не мог. Извини меня, Мушша,- Аякс состроил щенячьи глазки. — Мг,- недовольно фыркнул Скарамучча. — Муш, не хочешь поговорить о вчерашнем?- спросил он как-то чересчур тактично для такого болтливого и прямолинейного человека как Аякс. — Не хочу,- Скара вспомнил то, что было до вечеринки и самое ее начало, а дальше пустота. — Что ж. Я все понимаю, но…- былая тактичность помахала ручкой и укатила в кругосветное путешествие, куда подальше от Аякса,- кто-то мне вчера всю ночь втирал о каком-то невероятном, потрясающем, жутко красивом, приятном, нежном и ласковом парне, которого этот «кто-то» хотел свозить на море, сводить в кинотеатр и готовить блинчики по утрам. Не знаешь, кем же этот «кто-то» может быть?- Тарталья ухмыльнулся, усаживаясь рядом с другом и готовясь к интересному рассказу. Лисьи глаза, так называл их Скара, потому что глаза Аякса действительно светились хитростью. «Черт, черт, черт. Я правда это говорил?! Ох, Кадзуха, как глубоко ты осел в моей голове-то…» — Твою мать, я даже не помню этого,- Скар опустил голову и зарылся пальцами в волосы. — Зато я помню. Честно говоря, после твоих рассказов мне чертовски интересно, что же это за парень такой. Который одновременно весь такой для тебя идеальный, но на которого у тебя пока не встаёт. Это что-то как-то совсем не вяжется,- Тарталья усмехнулся, пытаясь своим взглядом прочитать мысли Скары. — Черт, Тарт, ты гондон конченый. У меня, твою мать, вообще только под алкоголем встаёт. Я ас, понял? Иди нафиг, чмо ты такое некультурное,- парень отвернулся от друга. — Ну прости, Мучча~,- вновь эти щенячьи глазки и деланное сожаление. — Что ты, твою налево, от меня хочешь?-Скара ещё сильнее сжал свои волосы- Это тот поц новенький. Я тебе про него в переписке говорил. Мы с ним норм так сконнектились. И он такой, черт возьми, булкой милой оказался. Мне писец как комфортно с ним. Я же успел тебе в этом пьяном бреду и про наши поцелуи рассказать? — Агась,- Тарталья ехидно улыбнулся, а Скара откинулся назад на подушку, пряча лицо от смущения,- и про то, как он прекрасно языком орудует рассказал и про то, какой он весь такой нежный рассказал. И как он тебя за жопу лапал рассказал. И какой он чертовски красивый и…,- на Тарталью налетели, крепко зажав тому рот. — Да заткнись ты уже, скотина такая,- раздраженно прошипел Скара. — Как грубо, Мучча,- пробормотал в чужие ладони Аякс так, что разобрать этот булькающий звук было сложно. — Все, завались. Лучше скажи, как это называется? Может я реально умом тронулся? Или заболел чем-то? От громко стучащего сердца есть таблетка? — Ох, милый Мучча, а ты, кажись, кого-то полюбил,- уже без былого сарказма сказал Тарталья, опираясь руками на простынь сзади себя. — Я… что?…- Скара не поверил своим ушам. — Судя по тому, что ты рассказал, ты полюбил этого своего идеального, лучшего, самого прекрасного поцыка. Раз трахаться с ним ты пока не хочешь, значит чувствуешь к нему что-то большее, чем эти наши «мирские» потребности. Ну, типо, вот Итэра я потрахивал, но ничего к нему не чувствовал. С Люмин связь чуть сильнее, но что-то как-то совсем не похожа на твой случай. Короче, ты его любишь, Мучча, инфа сотка. Даже не думай в этом сомневаться. — Черт,- Скара опустил потерянный взгляд,- и что мне, блин, с этим делать? — Любить, Мучча, любить этого твоего прекрасного мальчика. Ты, может, и бываешь грубым, но это не значит, что ты не заслужил простой, человеческой любви. Тем более, насколько я понял, конфликт на уровне: ты ему соврал про родителей и тебя поймали с поличным. Вот только, судя по тому, что ты рассказал про дальнейшие события, он и не обиделся вовсе. Может, даже помочь хотел, просто не был в состоянии…- Тарталья услышал и про шизофрению любимого своего друга, но старался не ставить клеймо на человека, с которым лично не общался. — Так а зачем я ему такой? Я такая мразь ничтожная, я даже, черт возьми, не знаю, как эту свою, как ты говоришь, любовь ему отдать-то…- Скара каким-то совсем уж расстроенным взглядом посмотрел на Тарталью. — Ну так ты ж это и делал. Судя по тому, как вы целовались в твоей комнате, ты очень даже старался отдать этому мальчику любовь. Кстати, а как его зовут хоть? — Кадзуха…- это имя так сладко ощущалось на губах. — Нужно будет обязательно запомнить имя этого пацана. Не каждый день встречаешь человека, который способен украсть сердечко самого Мучачи. Ах, это так прекрасно. Так быстро дети растут,- Тарталья театрально смахнул несуществующую слезу. — Тарт, ты такая скотина, как тебя только ещё Земля носит?- Скара закатил глаза и громко цокнул. — Ого, ты даже не пытаешься меня избить. Знаешь, мне уже заранее нравится тот человек, который на тебя так влияет. Ты обязан меня с ним познакомить. А то не гоже как-то, лучший друг, и почти целый месяц молчал о своем прекрасном избраннике,- Тарталья обиженно надул губы. — Мы не друзья,- раздраженно процедил Скара. — Да, да, да. Я помню. Ты позвонил мне в час ночи и завалился бухать именно потому, что мы совершено два незнакомых друг другу человека, Мучача. — Я ненавижу тебя,- прошипел Скара сквозь зубы,- не смей называть меня Мучачей, мразь необразованная,- парень хорошенько приложился рукой по затылку Тартальи. — Узнаю своего Мучачу,- Тарталья улыбался, потирая ушибленное место. — Ты плохо расслышал?- возмутился Скара и сильно пихнул Аякса в плечо. — Все-все, хватит, Мучча, я признаю свое поражение,- все также хитро улыбаясь и поднимая руки, сдался Тарталья,- только вот знаешь…- через несколько секунд молчания уже более серьезно добавил он. — Ну?- Скара напрягся от такой резкой смены интонации. Аякс лёг на кровать, положив руки за голову, и как-то вроде и по-дружески обеспокоено, а вроде и действительно очень серьезно, сказал: — Муч, только глупостей не натвори. Я очень тебя прошу. Не хочу, чтобы ты снова страдал из-за потери кого-то близкого. — А вот с этим, Тарт, я уже сам разберусь,- Разберётся ведь? Да? Да?…