Общая вина

ЧЕРТ, КАДЗУХА! Дрожащая рука потянулась к ручке на окне. Открыть его было сложнее, чем казалось. Видимо, силы уже настойчиво стали покидать хрупкое, слабое тело. Нараспашку… чертовски холодно. Вдохи и выдохи получались рваными, заполнить кислородом умирающие легкие было очень сложно. Скара без сил откинулся на стенку за собой, все ещё тяжело дыша. Что только что произошло? Он отказался от таких желанных объятий смерти… из-за чего? «И скажите, чтобы написал перед тем как будет выходить из дома, я за ним зайду» Черт, и только из-за этой прихоти Кадзухи Скара сейчас так быстро отказался от давней мечты? В голове снова встал вопрос: а что же такого этот мальчишка творит с жизнью Скары? У подростка не было ответов, у него не было ни единой мысли. Все, что он понимал— ему спокойно рядом с Кадзухой, а второму нужен постоянный присмотр. Их дружба благополучно удовлетворяла желания обоих. «Черт, черт, черт». Что это за дурацкое чувство? Ответственность за Кадзуху? Или, может, беспокойство? Нет, с их отношениями все не так понятно, как казалось Скаре на первый взгляд. Он ещё долго не сможет признаться себе в том, что не хочет пользоваться Кадзухой, но это было так. Глупое отрицание и упёртость не давали направить мысли в правильное русло. Холодный осенний ветер уже хорошо проветрил комнату, становилось все холоднее, но Скара не замечал этого. Благополучно не ощущал дискомфорта. Он погряз в своих мыслях. Они крутились вокруг одной блондинистой особы, которая как-то не планировала покидать голову Скары. «Что ж»,- подросток крепко сжал руки у себя на коленях,- «если я обещал…»,- веки медленно опустились,- «то я должен…»,- тихий всхлип,- «остаться с ним…». Осознания своей привязанности не пришло, зато пришло понимание, что Скара обещал Кадзухе общаться с ним. Вот же жизнь, падлюка, найдёт как оставить человека при дыхании и биении сердца. Ноги, эти бледные, худые палочки больше теперь походили по цвету на глаза Кадзухи, чем на привычный беловатый оттенок Скары. Разумеется, он так и не слез с подоконника. Волосы легонько развивались на ветру. Курить уже не хотелось, некуда, так сказать, но это недолгая задержка. Скара глянул на часы. «Черт, завтра опять буду трупом ходить». Часовая стрелка на цифре пять не предвещала ничего хорошего. «Если лягу спать сейчас, то просплю ещё полтора часика… Стоит, пожалуй, это сделать». Сложно было в это поверить, но в этой крохотной потерянной фигурке всё-таки ещё жила малая доля здравого смысла. Скар закрыл окно и без сил плюхнулся на кровать. Ноги он со всей дури прижимал к своей груди. Сейчас особенно хорошо чувствовалось, какими они были холодными. «Только бы не заболеть…» Мысль и впрямь хорошая, но вот пришла она в голову Скары поздновато. Ничего не оставалось как только закутаться с ног до головы одеялом и молиться… нет, в прямом смысле, так, как учила бабушка, авось, над бедным подростком сжалятся… Что ж, возможно и сжалились, потому что после ночных посиделок Скара должен был как минимум слечь с ангиной или воспалением лёгких, а он лишь слегка простыл. Да, слегка… Тело ломило невыносимо, добраться до градусника было очень… невозможно. Цифры на заветном предмете не светили ничем хорошим. Тридцать восемь и два, звучало прям как приговор. Но нет, Скара так просто не сдастся. Ему класть на головную боль и все остальное, главным был тот факт, что все симптомы придётся как-то скрыть для школы. Тональника на лице стало больше, правда, полностью перекрыть мешки он не мог. Красная подводка легла и на нижнюю часть века, чтобы слить алые от температуры глаза со всем этим макияжным великолепием. Румянец на щеках был тщательно замазан какой-то ещё ерундой и, наконец, лицо стало походить на лицо. Аптечка в комнате Скары отличалась особым разнообразием. Тут тебе и жаропонижающее, и фигова куча каких-то антибиотиков на все случаи жизни, и снотворное, и какие-то странные витамины, и успокоительное, даже антидепрессанты годовалой давности ещё лежали тут. Что в себя закинул Скара? А кто его знает. В том, что таблетки было четыре, подросток не сомневался. Не сомневался он и в том, что это все было от физических болезней, а не для успокоения нервной системы. Единственное лекарство, в котором подросток был уверен— это обезбол. Все остальное… черт ногу сломит разобраться в этом. Какая разница? Главное, что раз это поможет от ангины, то от простуды и подавно. Выходить на улицу, на удивление, хотелось. Там была свобода, а ещё явно заждавшийся Кадзуха. Они договорились встретиться в парке около школы. Каково же было удивление Скары, когда Кадзухи не оказалось на месте. Подросток еще раз сверил время, 7:30. Он и так пришёл на десять минут позже. Может… Кадзуха уже ушёл? Не стал его ждать? Скара повертел головой. Об этом не хотелось думать и в это не хотелось верить. Впрочем, опасения Скары быстро развеялись. Он заметил знакомую белую макушку, которая почти бегом направлялась к другу. — Ради всего святого, Скара, прости меня, пожалуйста. Я проспал, прости, прости, прости. Ты, наверное, уже замёрз, пока меня тут ждал,- начал быстро извиняться запыхавшийся Кадзуха. — Все в норме. Я тоже чуть-чуть опоздал и недолго тебя ждал. Забей, короче. Нефиг было бежать вообще. Не дыши так быстро— заболеешь-, Скарик, ты, конечно, нашел, что говорить, лучше б за себя так отвечал. — В любом случае, мне очень жаль,- Кадзуха поднял свой виноватый взгляд на друга,- п-пойдём?- как-то неуверенно поинтересовался он у застывшего Скары. — Да, да, разумеется, пошли. Тут холодно, блин. Они шли молча. Скара думал о своём, а Кадзуха думал о том, что Скара думает о своём. Идиллия прям, но обоих, вроде, все устраивало. — Ты уставший,- Кадзухе, видимо, нравилось констатировать рандомным факты. — Ага, как обычно, ещё не привык?- Скара не язвил, вообще, не-а. Даже если бы хотел, не было сил. Когда он в последний раз ел? Так, ну это явно было не так давно, да ведь? Да?… Точно, у Кадзухи, черт, теперь понятно от чего так тошнит. До этого сухая голодовка Скары продлилась где-то дня три. Теперь с до сих пор сохранившимся чувством полного желудка было некомфортно. «Жрать столько не надо было с непривычки»- мысленно поругал себя Скара (эх, любимое занятие). — Ты плохо себя чувствуешь?- Как эта белобрысая макушка так быстро все читала? — Есть немного. — Во сколько ты лёг? — Не помню,- «врешь, сволочь…» — Ты не заболел? — Нет,- «пидора ответ, мразь ты такая». Почему так беспокоили привычные действия? Привычная ложь? Привычное нежелание ничем делиться? Откуда взялось это ужасное чувство вины за обман? — Почему врешь? — Поражаюсь твоей проницательности. — Так почему же? — Потому что не хочу говорить. — О том, что плохо себя чувствуешь?- Кадзуха забавно наклонил голову вбок, заглядывая в глаза Скары. — Нормально я себя чувствую,- три коротких чиха, краснющий нос и глаза так великолепно подставляли своего хозяина. — Очень убедительно. Это все меньше походило в голове Скары на диалог, скорее на допрос с давлением. — Не твое дело,- грубо отрезал подросток. А ведь именно Кадзуха был частичной причиной его бессонницы, а Скара так резко его отстраняет… — Хорошо…- что-то быстро всплыло у Кадзухи в голове, от чего тот покраснел, неловко пряча лицо за шарфом,- вчера вечером ты…- черт, как же это все смущало,- спасибо тебе, правда, я безумно благодарен. «Вчера? Вечер? О чем он? Аааааа….»- до Скары наконец дошло, о чем толкует Кадзуха. Стало не менее неловко, но лицо не выдало румянца, какая там пигментация? Речь же о Скарамучче, да и тональника на лице было действительно много. — А, ты про это. Да не за что. Как ты, кстати, после всей этой хрени? Норм? — Да, все хорошо. Меня, наверное, впервые за последний месяц не посетили кошмары. Это удивительно, Скара. Ты творишь чудеса, и я безмерно тебе благодарен,- Кадзуха улыбался. Так чисто, так светло, так прекрасно, что хотелось плакать. И когда Скара успел стать таким сентиментальным? — Мг, уже сказал, что не за что…- «сказать или нет?»- держись поближе ко мне, чтобы это не повторилось с кем-то, кто не сможет помочь. Скара имел право на эти слова. Из-за этого белокурого мальчишки он вчера отказался от смерти, такой желанной смерти.. Так что теперь отдаляться от него? Ага, фиг вам. Скара теперь быстрее осмелится на суицид, чем разрешит этой краснопрядой макушке встретить приступ с кем-то другим. — Х-хорошо,- Кадзуха не сразу поверил в правдивость этих слов и в то, что перед ним и впрямь Скара,- ты сейчас серьезно? — Зу, ты же и сам слышишь, что у меня звездецки болит горло. Я сейчас или заткну хлебальник, или сдохну от боли. Сорри, давай не сейчас,- доля правды, доля лжи. А Скара делал успехи. Горло болело, правда, но не настолько, просто неловко было продолжать. Неловко перед Кадзухой и страшно перед собой. Да, именно так. — Ладно,- о состоянии Скары Кадзуха позаботится в школе, но уж точно не здесь в десять градусов и Скарой в чём-то, что отдаленно походило на ветровку. В школе явно все были удивлены тому, что Скара припер не один. Не просто «не один», а с нелюдимым новеньким! Было ли Скаре плевать на шёпот всех вокруг? Сейчас, да, потому что мозг превращался в жидкую кашицу и отказывался выполнять свои прямые обязанности. — Черт, пошли в туалет,- тихо прохрипел Скара. — Вместе?- доля удивления прозвучала в мягком голосе. — Можешь не идти,- также тихо и сдавленно ответил парень и завернул в сторону мужской уборной.