Каждый раз, как больно — вспоминай Арсения

— Давай так, иди домой, я тебе ключи сейчас дам, но всегда будь на связи, я тебе позвоню, а ты не бросай трубку всю дорогу, понял? И скажешь, когда будешь дома, —держа меня за руки произнёс Попов, а я понял только половину слов из-за боли, которая перебивала всё. Мои руки тряслись, я до сих пор был в холодном поту, а голова по-прежнему болела и сильно кружилась, — Давай посидим тут, а ты мне скажешь, когда тебе будет лучше, а то меня сейчас никто не отпустит тут с тобой. Скажешь, когда легче будет и я тебя смогу отпустить со спокойной душой. — Угу, — выдавил я и вновь в нос ударил яркий запах нашатыря. В чувство меня это сильно не привело, но всё же немного взбудоражило. В кабинет вошла медсестра вместе со Стасом. — Ну как? Ему лучше? — спросил Шеминов у историка, на что тот немного пожал плечами и посмотрел на моё лицо. — Говорит живот сильно болит, ощущение, будто бы его сейчас стошнит. Весь вон потный сидит и холодный, — он потрогал мой лоб и встал с корточек, немного отходя от меня. В бреду я пытался нащупать его руку для того, чтобы я взялся за неё и почувствовал себя вновь в безопасности. — Ну по виду ему стало ещё хуже, пожалуй ему стоит пойти домой, — теперь передо мной сидел уже Шеминов и заглядывал в мои пустые глаза. — Я уже сказал ему, что скорее всего ему надо пойти домой, но пусть пока здесь посидит, пока не оклемается, а то одного тоже опасно отпускать, — они общались пока что между собой, а я смотрел в одну точку и не мог ни о чём думать. Вообще не о чём, кроме тёплой руки Арсения и том, как бы сейчас хотелось уснуть рядом с ним в объятьях. — Давайте родителям сообщим, пусть забирают, — тут Попов подпрыгнул, словно его прошибло током, Шеминов презрительно посмотрел на женщину и вздохнул. Я услышал это и тут же перевёл жалобный, мутный взгляд на Попова, который тоже был немного напряжён. — Нет, родителям точно не надо, — спокойно попросил Станислав, но в его голосе тоже читалась некая паника. Медсестра пожала плечами и уткнулась заполнять бумаги, подозвав к себе классного руководителя. Арсений остался со мной. Я сидел и еле справлялся с рвотными позывами, а учитель в это время гладил и перебирал мои волосы. Это в какой-то мере меня успокаивало и грело душу. Я чувствовал, что я не один и меня могут поддержать и помочь мне если вдруг что. 

***

Просидел я в этом медпункте ещё наверно час, прежде чем мне стало легче и тошнота немного отпустила меня.  — Мне стало легче, — я подёргал за рукав преподавателя, который сейчас отвлёкся на окно, но всё остальное время внимательно следил за мной. Он вздохнул и встал с пола, на который из-за усталости ног позволил себе сесть. — Так, как договаривались: будь всегда на связи, — он показал на свой телефон, — Я сейчас тебе твою куртку принесу и ключи за одно дам. — Хорошо, — ответил я и учитель удалился из кабинета. Он общался со мной, с первого взгляда, как с учеником, но если особенно прислушиваться, то он общался со мной, как с кем-то больше, чем просто ученик. Так приятно. Через некоторое время он вернулся и помог мне встать на ноги. Меня немного шатало из стороны в сторону, но я смог найти баланс и поймать равновесие. Арсений надел на меня куртку и положил в карман ключи, застегнув его, как и основную молнию, ведь на улице не май месяц, холодно всё таки. — Придёшь – покушай пожалуйста, хотя бы салат, ты вообще ничего не ешь, я переживаю, — попросил Попов и я кивнул. В кабинете кроме нас никого не было, поэтому можно уже было разговаривать нормально, как в обычной жизни. В моей руке зазвонил телефон. Мне позвонил Арсений, так как попросил оставаться всегда на связи. Выйдя из медпункта и проводив меня до выхода из здания школы, мы попрощались и разошлись, а учитель пошёл отменять свой урок и закрываться в своей каморке, дабы без лишних глаз и ушей говорить со мной и поддерживать моё стабильное состояние. Как только я вышел из школы, меня сразу сковал холод, поэтому мне пришлось ускорить свой шаг, как бы тяжело мне это не давалось. Я держал телефон около уха, постоянно подавая признаки того, что я ещё не лежу на асфальте в луже собственной крови и пене. — Я сейчас дорогу перехожу, — постоянно, на протяжении всей дороги я оповещал учителя о том, где я нахожусь и что прохожу. Видимо, он действительно сильно волновался за меня. — Аккуратнее, — около дома меня снова начало тошнить с новой силой, поэтому я уже на ватных ногах кое-как дошёл до подъезда и открыл входную дверь. Решил я подниматься на лифте, так как осознавал, что чисто физически не смогу подняться по лестнице на третий этаж. Я достаточно благополучно дождался лифта и зашёл в него, а вместе со мной вошла и какая-то бабушка с пакетами, которая признательно осматривала меня и кнопку лифта, на которую я нажал, ведь «я же мужчина и мне не трудно подняться на третий этаж. Обленилось совсем современное поколение. Вот она в наши годы..». Уже по стеночке я дошёл до входной двери в нашу квартиру и не с первого раза попал ключом в скважину. Переступив порог дома и закрыв его изнутри я сообщил об этом Попову и попрощался с ним, положив телефон на стол в кухне и уйдя в ванную комнату даже не раздеваясь, так как меня всё таки вырвало. Легче не стало, поэтому мне оставалось только лежать до прихода Арсения и страдать от головокружения, постоянных судорог ног и тремора. Переодевшись в домашнее я пошёл в гостиную на диван и лёг там на спину, вытянувшись. Телефон лежал рядом со мной на случай, если мне позвонят, ведь бегать туда-сюда я точно был не в состоянии. Я хотел поспать, чтобы хоть ненадолго отвлечься от всего происходящего, но не смог, так как снова был вынужден подскочить с дивана и побежать в туалет, поскольку меня вновь начало тошнить, причём очень сильно. Казалось, что вот-вот я выплюну свой желудок. Я не понимал что вообще происходит, но решил лишний раз не отрывать Арсения от работы и не звонить ему по этой мелочи, чтобы он со страшной силой летел сюда и смотрел что там со мной произошло. Позвонить ему можно было только с вопросом: «Есть что-нибудь от тошноты?», да и то не факт. Я сидел на диване со стаканом воды в руках. По мне уже просто текло, при чём жарко мне вовсе не было, наоборот, меня очень сильно трясло. Даже этот стакан я с трудом держал в руке, вода вот-вот выльется из краёв и расплескается по всему полу. Я чувствовал такую слабость, будто моё тело полностью набили ватой, вытащив все органы, кроме желудка, которого перевернуло с ног на голову. Вспомнив про пачку сигарет в кармане моей куртки я оставил стакан и отправился к ним. Зажигалка лежала там же, поэтому достав и сигареты, и зажигалку я пошёл на балкон, настежь открыв окно и закрыв дверь, чтоб запах дыма не просочился в квартиру. Зажав сигарету между губ, я поднёс огонь к кончику и прикрыл её от лишнего ветра. Отложив зажигался я взял сигарету двумя пальцами и жадно вдохнул сизый дым, который моментально заполнил мои легкие и обволок горло, оставляя приятный, горьковатый вкус. Легче не стало, а лишь наоборот, ударило в висок. Ударило в висок с такой силой, что я тут же потушил сигарету и убрал пачку обратно в карман куртки. Теперь в моих руках была вновь чашка с водой, а не сигарета. Я смотрел в окно и старался не думать о тошноте и головокружении, но получалось слабо. Так я сидел неопределённое количество времени, пока не случилось непредвиденная ситуация.

***

Время близилось к шести вечера, всех учителей оставили на срочное совещание, которое как обычно никого не интересовало, но было обязательным. Монотонным голосом директор говорил всё, что надо будет сделать в ближайшие две недели, расписание контрольных и многое другое. Уже конец ноября, почти середина второй четверти, самое время начать мучить детей. Попов ни о чём не думая, пока что-то говорили другим учителям, смотрел в окно, где уже смеркалось и думал обо мне. Вдруг, за окном пролетела маленькая белая точка, затем ещё и ещё. Это выпал первый снег в этом году. Такое прекрасное зрелище, но буквально через пару минут эти пару снежинок превратились в нечто страшное. Началась настоящая метель. Слишком рано в этом году, но есть вариант, что он растает ещё миллионы раз и выпадет снова. Вот, наконец совещание закончилось и учителям разрешили уйти домой. Собрание проходило в кабинете химии, поэтому дойдя медленной походкой до своего кабинета, заглядывая в окна коридора, дабы полюбоваться это красотой, он увидел нескольких учеников с учебниками истории на столе. — А вы чего тут? — спросил он, немного пребывая в шоке, начиная накидывать на себя своё пальто и собирать сумку. — Так дополнительные же, — Арсений усмехнулся, вздохнул и посмотрел на этих бедолаг, которые с надеждой в глазах смотрели на него. — Я же ещё на первом уроке с вами говорил, что дополнительных сегодня со мной ни у одного класса нет, да и в расписании это написано, в учительской висит, — дети немного грустно вздохнули из-за потраченного зря времени, но всё же обрадовались и ушли, а вслед за ними через некоторое время, проверив всё и подняв несколько бумажек с пола, ушёл и учитель.

***

Я лежал и молился, чтобы Арсений как можно быстрее приехал, ведь кажется у меня поднялась температура. И вот, я слышу звук поворота ключа в дверь и крик Попова: «Я дома». Я не смог ничего ответить, чем насторожил старшего, ведь я всегда выхожу к нему навстречу. Он разулся и сразу же пошёл проверять комнаты и после того, как обнаружил меня, сразу же подбежал. — Ты чего? — прикладывая свои губы к моему лбу он сразу же заметил, что я полностью горячий, мокрый и трясущийся. — Не знаю, целый день так, температура час назад поднялась, — пробубнил я и Попов убежал за телефоном. — А чего тогда не сказал? — набирая какой-то номер поинтересовался он, а я лишь пожал плечами и отвернулся к стене, сжимаясь в колачик, — Алло, скорая? Тут парню целый день плохо, его трясёт, он весь мокрый, температура и говорит кружится голова и тошнит. — Хорошо, говорите адрес, фельдшеры приедут к вам через пару минут, — Арсений продиктовал им адрес и они положили трубку, сказав ждать. Попов был буквально на изводе, метался по комнате, постоянно поглядывал на меня. Спустя десять минут в дверь постучали и преподаватель кинулся открывать врачам. — Показывайте, где он, — с порога попросил мужчина средних лет, вслед за которым вошла молодая девушка-брюнетка. — Вот он, ему ещё в школе плохо стало, его отпустили, я прихожу домой, он говорит ему стало ещё хуже и температура поднялась, — оглядев моё лицо мужчина поднёс к моему лбу прибор, быстро измеряющий температуру тела. Показало 38,9.