Каждый раз, как больно — вспоминай Арсения

— Хорошо, садись, поставлю четыре, — сказал Арсений, наблюдая за тем, как я надеваю маску обратно и ухожу на своё место. — Тох, а что случилось? — повернулся ко мне одноклассник желая узнать, откуда у меня такие ссадины на лице. Я промолчал, всем своим видом показав свою неприязнь к нему в данный момент и отвернулся к Диме. — Теперь это скорее всего разлетится по всей школе, — вздохнул Позов. Я осознал это ещё у доски, но старался не думать об этом. Вероятнее всего эта новость будет гудеть буквально из каждого стула в нашей школе, потому что только глухо-немо-слепой не узнает об этом. — Да это и так понятно, — сухо ответил я. По классу разносились тихие шушуканья, что меня вовсе не радовало, — Все говорят о чём-то, оборачиваются на меня. — Так ясно о чём они говорят, — усмехнулся Димка. У доски стояла нудно рассказывающая что-то одноклассница, от рассказов которой все положили головы на парты и почти спали. Я бы тоже с удовольствием это сделал, но боль при соприкосновении с ранами не давала этого сделать. — Слушай, я поговорю с Арсением Сергеевичем на перемене, — решительно сказал друг и словил непонимающий взгляд от меня на себе. — О чём и зачем? — поинтересовался я и кинул взгляд на Попова, показывая на него зрачками другу. — Просто мне кажется, что это ненормальное отношение к ученику, когда он даже не предпринял никаких мер после того, что ты показал на своём лице, ещё и не попросил надеть маску обратно, а заставил рассказывать дальше, — пояснил кареглазый, чтоб у меня не возникало слишком много ненужных вопросов. — Ну а что он должен был подбежать ко мне, расцеловать, сказать «у собачки боли, у кошечки боли, а у Антоси не боли» и пойти посередине урока к директору разбираться с моими родителями? Если бы они об этом узнали, то пару раз ножом бы ударили, тупым и не смертельно, чтоб помучался, — возможно, тут немного психанул, ну а как ещё реагировать на такое заявление? — Тох, успокойся. Сделаю всё в лучшем виде, — всю оставшуюся часть урока мы просидели в телефоне, полностью отключившись от реальности. Одноклассники что-то нудно вещали у доски, но со временем их сменил Арсений, который долго рассказывал нам о новом параграфе, который мы собирались проходить. Разумеется, его никто не слушал, но всё же он не сдавался и продолжал рассказывать, надеясь на то, что хоть кто-то заинтересован. Спустя тысячу лет урока наконец прозвенел звонок на длинную, двадцатиминутную перемену. — Может не надо, — всё пытался я переубедить своего друга от идеи остаться с историком наедине и поговорить по поводу его отношения ко мне. Какая вообще уже разница? Проучились как-то несколько лет, что мы, последний год друг друга не потерпим? — Подожди меня у двери, я быстро, — всё же я поддался уговорам и вышел из кабинета, принявшись мирно ждать Диму из того самого кабинета.

***

Когда кабинет остался пустым, Позов начал разговор. — Арсений Сергеевич, извините за нескромный вопрос, но почему вы так относитесь к Шастуну? — спросил он и не услышал ничего в ответ, лишь гулкое молчание напряжённой атмосферы. — В плане? — отрезал преподаватель и вновь замолк. — Да даже сегодняшнюю ситуацию на уроке взять: вы же наверняка понимали, что на лицо он стоит прячет, но всё равно накричали на него и приказали снять маску и кепку, а когда увидели, что там находится, то не подали никакой реакции, но только если фразу: «Продолжай» такой не являлась. Это если честно уже начинает настораживать, ведь к другим ученикам вы более менее нормально относитесь, по крайней мере точно лучше, чем к Антону, — его словно прорвало, слова всё выливались и выливались из его уст и не могли остановиться. Я за дверью уже буквально молился, чтобы он вышел оттуда, — Может у вас есть какая-нибудь личная неприязнь к нему? Просто почему? — Закроешь потом дверь, когда закончишь, — Попов швырнул ключи от кабинета на учительский стол и вышел. Оказалось, претензии друга никто даже не хотел слушать, не то, чтобы воспринять в серьёз. — Я вам серьёзные вещи говорю, а вы просто посреди разговора берёте и уходите? — Позов явно сильно разозлился. Кто кто, но он точно ненавидит когда так делают. Теперь у него есть личная неприязнь не только ко мне, но ещё и к Диме. Резко дверь кабинета открылась, чуть не ударив меня по лицу. Преподаватель неодобрительно оглянулся на меня и ушёл на первый этаж, а я заглянув в класс, где посередине стоял ошарашенный и раздражённый Позов. — Блять, ну он и пидрила конечно, так заебал, ссыкло ебаное, — чуть громче своего обычного голоса прочитал друг, собирая свои вещи в рюкзак и направляясь на выход. — Что произошло? — поинтересовался я и отошёл с пути Димы, который хотел вот-вот оттолкнуть неся самостоятельно. — По середине разговора встал и вышел, сука, — я старался его успокоить, но в связи со сложившейся ситуацией это было почти нереально. — Пойдём в столовку, расскажешь, — предложил я, и мы без слов сменили направление в сторону столовой. Подсев к Серёже с Ирой и заняв свои места Димку с новой силой тряхнуло и он взбудораженно, сильно жестикулируя начал говорить. — В общем, когда все ушли я начал диалог, хотя скорее я говорил сам с собой, потому что он сказал только два слова, я начал объяснять и спрашивать «Так-то, так-то, почему у вас ко всем нормальное отношение, а к Антону такое-то, такое-то», а это еблан встал из-за стола, положил ключи от кабинета на свой стол и вышел со словами: «Потом закроешь, когда закончишь». Сука! «Когда закончишь, блять»! — в конце он почти перешёл на крик. Он мог ещё долго материть историка, но я вовремя среагировал и заткнул его. — Ещё! Когда он выходил, сначала он мне чуть по лицу со всей силы дверью не заехал, так ещё и посмотрел на меня, как будто я виноват, — сказал я и показал на своё лицо. — Пиздец конечно, — смотря от шока в одну точку выпалил Сергей. Посмотрев на время, он взял свой рюкзак и закинул его на плечо, — Скоро звонок, я в класс пойду. — Подожди меня, — выкрикнула Кузнецова и побежала за Серёжей, а мы решили ещё немного посидеть. — Ну и парочка, — усмехнулся я, немного развеселив угрюмого Диму. Он тоже обернулся и увидел то, как они под ручки смеются и удаляются за поворотом. — И не говори.

***

Через пару минут мы тоже встали и пошли вслед за друзьями в кабинет истории. Да, два урока подряд с Арсением ещё нужно вытерпеть. — Да уж, два урока с Поповым это конечно жестоко, — начал Дима, вздыхая. — Ага, надеюсь всё пройдёт более менее хорошо, — с ложной надеждой в голосе предположил я, надеясь на то, мы мы просто отсидимся на задних партах и всё. — Да, конечно, он совсем не будет нас ебать во все дыры во время урока со своими «К доске», «А расскажите про это, про то..», «А что произошло там, а как это было?..», — нервно. посмеялся Позов, со страхом вспоминая эти выходы к доске и кучу вопросов, которые задавал Арсений. — Это точно, а как же ситуации, когда рассказал всё на отлично, ответил на все вопросы без запинки и даже рассказал дополнительную информацию, но из-за какого-нибудь неуместного вопроса, по типу: «На какие розы срал Маяковский?» поставил три, — Позов рассмеялся, ведь почти у всех его учеников было что-то подобное. Попов очень любил валить своих учеников. Очень. До звонка осталось всего ничего, мы спокойно подходили к дверям кабинета, как вдруг впереди нас очутился Арсений Сергеевич. Он всё это время шёл за нами. Ёб твою.. Он вошёл в класс первее нас, взглянув на нас с очень хитрой улыбкой на лице. — Только не говори, что всё это время он шёл за нами, — с детским ожиданием и надеждой поинтересовался друг, а я пожал плечами со страхом в глазах. — Я не знаю, но по его выражению лица – да, он шёл за нами, — с чувством безысходности мы зашли в класс и тихонечко сели на места. Весь урок мы слышали фразы: «Шастун к доске», «Позов ответь мне на вопрос..», «Антон, что было тогда-то..».