Печёное яблоко

Балтимор. Штат Мэриленд.

Ганнибал Лектер.

      Балтимор дышал морозным утром и прятался за крошкой снежинок, что сыпалась с серого неба. Погода не располагала к приятным прогулкам: редкие прохожие торопились по своим делам, кутаясь в пуховики; машины шумно ездили по обледеневшим дорогам. Мир постепенно погружался в привычную суету рабочих будней.       Доктор Ганнибал Лектер шёл в ателье, где его ждал готовый заказ. Новый деловой костюм и планируемый званый ужин занимали его мысли всё утро. Он тщательно продумывал меню, список гостей, сервировку и свой образ. Любая мелочь стоила его внимания: от букета вина, что дополнит и раскроет вкус блюд, до запонок. Всё будет безупречно.       Сильный порыв ветра растрепал аккуратную причёску и заставил остановиться посередине улицы. Серость мира стала более блёклой, образы прохожих померкли, когда до обоняния Ганнибала долетел аромат печёного яблока.       Яркий, привлекательный, до невозможности приторный. Его носитель, вероятно, омега, казался слаще и изысканнее всего, что Ганнибал когда-либо ел. Таинственнее утопленной в арманьяке садовой овсянки. Он стал бы не просто дополнением к столу, а главным блюдом, вкусом которого захочется наслаждаться день за днём, сколько выдержит хрупкое сердце.       Перед мысленным взором замелькали разнообразные рецепты итальянской и французской кухни. Возможно, Оссобуко станет прекрасным началом. К нему он подаст красное вино Бароло, чтобы к сладкому аромату яблока добавить букет из вишни, роз и специй. И лишь в конце он примется за десерты.       Опасная тьма, что мирно клубилась внутри Ганнибала, растеклась по венам, обнажая охотничьи инстинкты. Пришлось ненадолго прикрыть веки, чтобы обуздать возникшую жажду, концентрируясь на сердцебиении и мысленно возвращаясь к планам на утро.       Давно он не испытывал настолько сильной физической реакции вне охоты. Всегда сдержанный, с холодной головой. Редко что могло сбросить с него маску бесстрастного человека.       Ганнибал намеревался набрать номер ателье, чтобы договориться о переносе встречи, как очередной порыв ветра подарил стойкое ощущение, что носитель притягательного аромата находился где-то рядом. Слишком близко и явственно. Настолько, что пожар внутри свернулся тягучим жаром внизу живота и… растворился, стоило яблочной сладости превратиться в пепел.       Он не ошибся?       Да, запах действительно открыл ему вторые нотки. Вторые нотки, которые мог почувствовать только один человек в мире — тот, кто предназначался его душе. Его Истинный.       Это объясняло реакцию в теле, словно внутренний компас активировался, чтобы помочь найти его или её.       Привычные союзы между альфами и омегами давно никого не удивляли. По природе более сильные и дающие энергию альфы могли обеспечить защиту и дать всё необходимое семье. Омеги же — более хрупкие и принимающие энергию создания — являлись основой домашнего очага. Казалось бы, идеальный союз. Вот только природа, Вселенная, придумала что-то более глубокое, чем простая семья, которая может развалиться. Она создала Истинность. Крепкую связь двух душ, что договорились о союзе друг с другом в этой жизни. Правда, найти Истинного не всегда являлось чем-то простым. И не всегда встречи приносили радость, если кто-то не дождался и успел создать семью.       Ганнибал поправил бежевое пальто и посмотрел в хмурое небо, затянувшее потерявший краски Балтимор.       Он не мог упустить шанс.       Небольшое облачко пара растворилось в воздухе после долгого выдоха. И Ганнибал зашагал по улице, следуя яблочному аромату.       Дважды с ним едва не столкнулись прохожие, скользя по льду, припорошенному снегом. Но лица и извинения не задерживались в памяти, в отличие от домов, мимо которых он проходил. Кварталы сменяли друг друга, пока след не закончился у торца старого двухэтажного торгового центра. Небольшой магазин одежды спрятался на углу и почти не привлекал внимания с улицы. Никаких сияющих вывесок и витрин. Только желтоватая, потрескавшаяся от времени стена. И всё же его Истинный зашёл сюда, поэтому он потянул дверь на себя.       Тепло и уют обнимали с порога, мягкий свет привлекал спокойствием, а приглушённая классическая музыка расслабляла. Качественное наполнение магазина никак не соответствовало невзрачной обёртке. Ганнибал ощутил уважение и интерес к будущему партнёру, ведь он находился где-то здесь, а значит, имел неплохой вкус. Одни манекены чего стояли с надетыми дорогими и модными комбинациями.       Ганнибал поздоровался с плечистым охранником с короткой стрижкой и прошёл вперёд, внимательно осматривая длинное помещение и прислушиваясь к густому яблочному аромату. Здесь концентрация казалась наибольшей, из-за чего в теле рождался приятный трепет.       Давно позабытые чувства оживали и…       Ганнибал не успел подумать, что следовало за «и», когда уловил ещё один запах — терпкий, отдающий ореховой скорлупой. Он явно принадлежал альфе. Возбуждённому альфе. Кажется, здесь находился новый претендент на званый ужин.       В грудной клетке растёкся демонический жар, и Ганнибал двинулся дальше. Рука в кармане пальто сжалась. Желание проехаться тёркой по щеке того, кто посмел обидеть его омегу, усилилось, когда едва заметная тревога в воздухе превратилась в горькую панику.       Этого хватило, чтобы Ганнибал инстинктивно подошёл к пустующим примерочным, где за единственной задёрнутой шторой слышалась подозрительная возня.       Кислый запах страха окутал лёгкие, и задушенный всхлип заставил Ганнибала бесшумно открыть занавеску, погружаясь в смесь животной жажды и отчаяния.       Омега, к горлу которого приставили лезвие ножа, удивлённо взглянул на Ганнибала через зеркало. В сине-зелёных глазах на мгновение отразилась искра неприкрытой злобы, прежде чем смениться на нечто жалобное и испуганное.       Необычная реакция зацепила. Ганнибал оставил её анализ на потом.       Сейчас он не колебался. Тело работало быстро, точечно нанося болезненные удары в уязвимые точки неудавшемуся насильнику. Узкое для потасовки пространство и эффект неожиданности сыграли свою роль: из примерочной вылетел не успевший опомниться темнокожий мужчина с окровавленным ножом-бабочкой в руке.       Они встали друг напротив друга, словно два хищника, готовые при первой возможности вцепиться сопернику в глотку. Тёмные глаза незнакомца, подёрнутые тонкой белковой плёнкой, взирали с животной ненавистью. В серебряном лезвии отразился пока что человеческий, но не менее опасный образ Ганнибала. Он нарочито спокойно загородил примерочную, в которой омега, съехав на пол, жался к зеркалу, зажимая рукой порез на шее.       — Прошу прощения, — с открытой неприязнью начал мужчина, жадно слизывая рубиновые капли с поверхности ножа, — не знал, что эта сучка уже занята.       От грубых слов и непростительного действия линия челюсти Ганнибала напряглась, скулы заострились, а аристократическое лицо превратилось в ледяную маску. Он бы затолкал грубияна в раздевалку и с удовольствием научил хорошим манерам, но раненый юноша, прижимающий колени к груди, останавливал от столь скорого и простого возмездия.       — Не думаю, что оскорбление невиновного человека хоть как-то оправдывает ваш грязный поступок, — холодно отозвался Ганнибал, небрежно одёргивая рукава пальто, — скорее характеризует вас как слабое, потворствующее низменным желаниям существо.       Нож перехватили поудобнее. Покрытая плёнкой тёмная радужка вмиг прояснилась, и мужчина выпрямился, переставая напоминать тупое ощерившееся животное.       Где-то в глубине хладнокровных глаз Ганнибал уловил нечто знакомое: перед ним оказался состоявшийся хищник. Убийца, наивно считающий себя выше людского общества, но ещё не знающий, кто на самом деле стоял во главе пищевой цепочки, где ему самое место — в мясном рулете.       — Могу ответить тем же, ведь вы пришли сюда по тому же следу, что и я. Какие низменные желания руководили вами? Или это вопрос чести, кто первым вскроет горло беззащитной дряни, которая не в состоянии купить маскировщик запаха? — процедил пропитанные скрытым бешенством слова темнокожий альфа, убирая оружие в карман кожаной куртки.       Он казался спокойным, излишне сконцентрированным, и Ганнибал напрягся, готовясь к нападению.       — Не хотите примерить аксессуар? Чокер или браслет на выбор. Хочу сделать вам подарок за вашу смелость и безрассудство, — белозубо оскалился мужчина.       Вместо складного ножа в его руке показался моток тонких струн с серебряными утяжелителями на концах. Они остро заблестели на свету, и Ганнибал легко представил, как любая из них может в считанные секунды перерезать горло или запястье даже сквозь одежду.       — Пожалуй, воздержусь от подобных аксессуаров. Предпочитаю галстуки и запонки, — как ни в чём не бывало ответил он, чувствуя вибрирующий жар на запястьях от невидимых цепей.       Ему хватит времени, чтобы уклониться от атаки и сломать грубым захватом цепи несколько шейных позвонков. Вот только что делать с омегой, который увидит в нём нечеловеческое начало? Насколько глубокую пропасть он создаст между ними? Стоило ли оно того?       Ганнибал внимательно следил, как длинные пальцы умело раскрутили свистящие в воздухе струны, но применить не успели: мимо примерочной прошёл охранник, предупреждающе взглянув на недружелюбно настроенных мужчин. И чернокожий альфа поспешил ретироваться, бросив напоследок многообещающее:       — Мы ещё встретимся.       Ганнибал остался стоять рядом с раздевалкой. Меньше минуты он потратил на разговор со стражем порядка, улаживая вопросы и надеясь, что омега сейчас не сбежит и они останутся наедине.       Когда охранник ушёл, Ганнибал с облегчением повернулся к юноше, благодаря судьбу за удачное стечение обстоятельств. Только сейчас он отметил, что яркий, кричащий аромат испарился, оставив вместо себя тонкие пепельно-яблочные нотки. Это нежное сочетание показалось естественным и идеально подходящим омеге.       Юноша? Нет, Ганнибал ошибочно принял его за подростка. Но ни на первый, ни на второй, ни на какой другой взгляд ему не удавалось определить возраст привлекательного молодого человека.       На застывшем от напряжения лице плавной линией изгибался мягкий край нижней челюсти. Плотно сомкнутые губы и едва заметные скулы придавали ему определённой свежести, которой обладают люди, недавно переступившие границу зрелости. А копна крупных, цвета тёмного шоколада кудрей идеально завершала едва ли не самый безгрешный образ, который Ганнибал когда-либо видел. А повидал он в жизни достаточно.       Омега отстранённо смотрел в одну точку, избегая зрительного контакта. На бледной коже между бровями залегла складка недоверия, а меж пальцев сочилась и призывно блестела кровь.       — Прошу простить мою возможную нетактичность. — Ганнибал расстегнул пуговицы серого пиджака и присел перед вздрогнувшим омегой.       — Не трогай меня, — зло процедил тот.       Полный лёгкого отчуждения взгляд окрасился в гнетущий презрением посыл — естественная реакция после неудачной попытки изнасилования.       Ганнибал отметил, как удивительного цвета сине-зелёные глаза потемнели до глубокого морского оттенка и в них заплескалось скрытое замешательство.       — Ш-ш, тише. У тебя нет причин бояться или ненавидеть меня. Я доктор. Доктор Ганнибал Лектер. Как ты себя чувствуешь? — Тихими, но твёрдыми словами, со стальной уверенностью и долей умело вложенного беспокойства он попытался успокоить переволновавшегося омегу.       — Как я себя чувствую?! — Тот с минуту кусал щёку изнутри, нервно рассматривая взволнованное лицо напротив.       Ганнибал чётко ощущал тяжесть недоверчивого взгляда, пока омега что-то не разглядел в нём: именно на дне просящих о доверии глаз, ведь Ганнибал смотрел так, как, кажется, никто в похожей ситуации не смотрел. Взглядом, лишённым похоти и желания то ли изнасиловать, то ли убить. Или сделать и то и другое одновременно.       — Я не обижу тебя. Дай мне минуту осмотреть порез и убедиться, что у тебя нет опасных для жизни повреждений.       Энергетическое поле Ганнибала не подавляло, но очевидно злило спасённого омегу. Поэтому Ганнибал планировал действовать осторожно, чтобы отвращение к нему постепенно иссякло.       — У каждого свои представления об обидах, — фыркнул омега и отвернулся, открывая вид на раненое место.       В его планы, похоже, не входило знакомство с настырным и чересчур внимательным альфой. Зато с недавнего времени их обоюдное знакомство вошло в планы Ганнибала. Поэтому он придвинулся ближе, бережно обхватывая ладонями молодое лицо и наклоняясь к шее.       — Я вкладываю в них любое физическое и психологическое насилие. Мы с тобой не знакомы, но сейчас мне важно, чтобы ты доверился мне.       В ответ раздалось невнятное бурчание, похожее на согласие, и Ганнибал принялся осматривать порез под ярким светом ламп.       Нити оживающей, пока односторонней связи зашевелились в груди Ганнибала, когда кровь омеги отпечаталась на подушечках пальцев, погружая в лёгкую, медитативную прострацию. Ганнибала медленно накрывало видение, что даётся Истинным при первом принятии связи, позволяя почувствовать важные состояния в их возможном будущем.       Ощущение душевного покоя и счастья заполнило привычную дыру в сердце, вытесняя боль, одиночество и скорбь. Ганнибал чувствовал тёплые руки омеги, дарящие поддержку и понимание, видел искру доверия и жажду охоты. Он возвёл омегу в статус равного себе, они стали продолжением друг друга, оплотом принятия и опорой. Следом желанные состояния сменились ледяной пустотой, будто мир выплюнул Ганнибала, лишив чувств, вкуса и красок.       Он отчётливо узрел то, что ему не следовало допускать.       Иной исход. Иной выбор, из-за которого горящие любовью сине-зелёные глаза потускнели и закрылись. Жизнь Ганнибала потухла вслед за ними. Превратилась в невзрачную оболочку бренности и вечных голодных поисков того, что сможет вновь залатать ноющую дыру. Но другого шанса не будет. Не в этой жизни.       Ганнибал неслышно выдохнул, ощущая резь в уголках глаз. У таких демонов, как он, редко бывали постоянные партнёры из-за силы и ранга, что уж говорить об Истинных, а тут… Несвойственная ему любовь могла в корне поменять дальнейшую жизнь, сделав её насыщенной и полной или уничтожив до основания.       Выбор казался очевидным, но не вопреки возможному разрушению, с которым он сможет ужиться. И не ради закрытия душевных пробоин, которые он привык кормить через эго. Его заинтриговала возможность делать то, что он до этого не делал, — любить и заботиться о ком-то, кроме себя. И то, что у него может быть партнёр, равный ему. Что это за человек? Что в нём особенного? Чем он заслуживает место на пьедестале рядом с ним?       Ганнибал озадаченно посмотрел на будущего партнёра, негласно передавая ему эстафету на прохождение первого этапа принятия связи.       Его изысканный и тонкий аромат вербены мягко окутал омегу, чьи зрачки тут же расширились. Мурашки табуном побежали по раненой шее, где бешено забилась надувшаяся, удачно не задетая лезвием венка. Омега уткнулся носом в ладонь и чаще задышал, чувствуя вторые камфорные и маслянистые нотки каяпута.       Новое открытие заставило его неверяще прищуриться и замереть.       — Нет!       Ганнибал уловил, как тот с трудом удержался, чтобы не вцепиться в его пальто и не оторвать от себя нарушившие личное пространство ладони.       Эта реакция удивила Ганнибала, столкнувшегося с рьяным непринятием связи. Хрустальный фонтан ожиданий разбился, превращаясь в осколки отвергнутости.       Ганнибал причмокнул, сделав вид, что ничего не слышал.       — Рана не очень глубокая, но я вынужден настаивать на помощи.       Омега проигнорировал его слова и шумно сглотнул, отчего кадык дёрнулся вверх. Однако Ганнибал не планировал отступать.       — В моей аптечке есть всё необходимое, поэтому прошу принять моё предложение во избежание возможных осложнений и дальнейших проблем со здоровьем. И будет вежливо, если ты мне хоть что-то ответишь.       Омега кинул на него гневно-насмешливый взгляд и нервно хохотнул:       — Ты знал, зачем сюда идёшь. Знал, кто я. Теперь ты хочешь заманить меня к себе домой. Чего ты добиваешься? Моего расположения? Согласия на ухаживания? Брачной метки? Траха? Мой ответ — нет. В любом случае нет, чего бы ты от меня ни хотел.       После эмоциональной тирады интерес Ганнибала возрос в несколько раз. Острый язык омеги так и просил проявить немного жёсткости. Что ж, он даст ему выбор.       — Ничего из вышеперечисленного. Это мой врачебный долг — помочь тебе в сложившейся ситуации, — искренне ответил Ганнибал. — Я стал невольным свидетелем акта насилия. Если не хочешь, чтобы тебе помог я, тогда я позвоню в службу спасения и подробно опишу им твою ситуацию. Тебя это устроит?       Омега раздражённо сжал испачканные в крови пальцы и кинул в Ганнибала безмолвный, но вместе с тем оглушающий, нецензурный посыл, отвергая предложение.       — Хорошо, — удовлетворённо улыбнулся Ганнибал. — Я живу недалеко. Ты в состоянии идти?       — Меня поцарапали, а не артерию перерезали, — цыкнул омега и сдвинул брови к переносице. — Оставь свои провокации при себе, а лучше оставь меня в покое и найди себе другого, нормального омегу!       Слова не произвели должного впечатления, и омега наконец сдался, решительно выуживая недовольное лицо из ладоней.       Ганнибал сдержал снисходительную улыбку: омега завлекал неподражаемым сопротивлением и стремлением делать всё наперекор, чтобы оттолкнуть.       — Почему ты боишься нашей связи? — без увиливаний спросил Ганнибал.       Он смотрел в помрачневшее лицо и видел черты скулящего щенка, что плыл в картонной коробке посреди океана.       — Тебя это не касается. Я тебя не знаю. Ты для меня не больше чем ком снега, упавший мне на голову. — Омега нервно потёр лоб, смахивая шоколадные кудри, не понимая, куда деться от пронзительного взгляда. — Ты не отстанешь, ведь так?       Ганнибал задумчиво встал и протянул ему руку, чтобы помочь подняться с местами мокрого от уличных ботинок кафеля.       — Даже снег на голову не падает без причины. Всё подчиняется высшему замыслу, законам Вселенной. И поскольку природа Истинности является уникальным явлением, я не могу позволить себе упустить шанс и не попробовать сделать первый шаг.       — Тогда тебя ждёт большое разочарование, Ганнибал. Я могу быть очень неприятным, особенно когда на меня давят.       Они встретились наэлектризованными взглядами, и Ганнибал кивнул вполне логичной угрозе:       — Мы все становимся неприятными, когда бежим от себя. Предлагаю начать наше знакомство сначала, ведь ты так и не назвал своего имени.       — Я не… — Омега выругался сквозь сжатые зубы и обречённо выдохнул. Его плечи наконец опустились в знак лёгкого примирения. — Меня зовут Уилл Грэм. И, с твоего позволения, я хочу одеться.       Ганнибал довольно улыбнулся:       — Рад нашему знакомству, Уилл. Я подожду тебя снаружи.       Он вышел за штору и окунулся в поток нерадостных мыслей: в чём крылась причина отказа? Что сделали с Уиллом в прошлом, раз даже Истинный казался врагом? И что делать с кровью?       Кончики пальцев зудели от красных капель. Они подсыхали багряной коркой на коже, стягивая её, и соблазняли яблочной сладостью, тихим зовом и жаждой укрепить несформировавшуюся связь, вытеснив из неё других претендентов.       Ганнибал медленно поднял руку к лицу, чтобы рассмотреть бордовые переливы. Во рту скопилась вязкая слюна, в голове забилась идея — приложить к языку кровавое искушение.       В этот же момент Уилл появился за его спиной и с силой перехватил запястье.       — Даже не думай. Или это будет последним напоминанием обо мне в твоей жизни. — Тяжёлый взгляд исподлобья сжигал заживо. Но стоило Уиллу отпустить руку, как зелень и синева глаз смягчились, становясь более холодными и равнодушными. — Или ты хочешь походить на тварь Тобиаса, что слизал мою кровь с лезвия ножа? Тогда вперёд! Не буду тебе мешать.       Ганнибал внимательно рассматривал раздосадованное лицо, выуживая из кармана льняной платок, и демонстративно вытер им пальцы. Его уверенная поза наглядно показывала, что подобный акт недоверия со стороны Уилла являлся оскорбительным.       — Уверяю, мои помыслы были чисты, — твёрдо проговорил он.       Уилл неверяще закатил глаза с такой искренней злобой, что внутри Ганнибала всё завибрировало от предвкушения их будущих отношений. Этот прекрасный омега только что едва не застиг врасплох свою несостоявшуюся пару.       — Твоё необоснованное подозрение строится на посттравматичном состоянии и базовом недоверии к альфам, что, вероятно, тянется родом из детства, — подытожил Ганнибал, улавливая в мимике что в чём-то прав. — Но тебе не стоит сравнивать меня с другими, я во многом отличаюсь от всех, кого ты знал.       Зачаток усмешки, хоть и прикрытой сарказмом, скривил поджатые губы Уилла. И Ганнибалу захотелось посмотреть на его искреннюю, не омрачённую страхами и бегством улыбку.       — Я бы сказал, слишком отличаешься. — Уилл окатил Ганнибала скептическим взглядом с головы до ног, прежде чем развернуться по направлению к выходу, кутаясь в зелёный шарф.       — Подожди.       Уилл замер и под глубокий вздох оглянулся. Ганнибал чувствовал в его движениях, речи и мимике вызов. Ему бросили вызов, и вздёрнутая непокорность лишь сильнее подкупала. Он испытал противоречивые чувства, когда протянул испачканный платок, держа лицо и желая встать на ступень выше всех, с кем в жизни успел столкнуться Уилл.       — Возьми. Не хочу, чтобы ты думал обо мне как о человеке, которым руководят низменные инстинкты.       Уилл выглядел слегка озадаченным.       — Ты напрашиваешься на комплимент? В таком случае, доктор Лектер, я не думал о вас в таком ключе. Вы не похожи на того, кто трахает и убегает. Вам важен вкус кролика, что окажется на вашем столе, поэтому вы долго и терпеливо выхаживаете его, прежде чем убить. — Он призывно вскинул брови и открыл ладонь, в которую Ганнибал не спеша вложил краеугольный камень их доверия. И вновь между ними заструились нити возможной связи, которые Уилл успешно проигнорировал, увеличивая ком разочарования в Ганнибале. — Вот только я не ваш кролик и не на вашем столе, поэтому перестаньте играть со мной в эти игры. Моё душевное и физическое равновесие не должно тревожить вас, как ваше совершенно не тревожит меня.       Ответный смелый ход призывал поставить зарвавшегося омегу на место. И будь Ганнибал немного человечнее, он бы так и поступил, тем самым обрубив возможность любого дальнейшего общения. Но, к счастью, его терпения всегда хватало, чтобы держать лицо даже во время самых жестоких схваток.       — Предлагаю перенести нашу дискуссию в более подходящее место. И как бы это ни звучало, но будь ты любым другим попавшим в беду человеком, я бы сделал то же самое. — Ганнибал выдержал паузу, а Уилл упрямо выдержал его долгий потяжелевший взгляд. — Идём, Уилл. Сейчас твоё здоровье важнее наших легко решаемых разногласий.