Тёртые Яблоки

Кровь запёкшейся коркой покрывала золотые перья архангела у самого сустава. Габриэль сидел на старом и пожухлом диване в бункере, стараясь очень нежно и аккуратно очистить свежую рану, что получалось не так хорошо, как хотелось бы, в связи с неработающем на крыльях архангельским моджо. Кто же знал, что вместо злобного духа, что так докучал жителям маленького городка Карни, Команду Свободной Воли повстречает группа ангелов-мятежников. Прошло уже 2 месяца с той знаменательной битвы, после которой Джек сменил Чака на посту бога. Жизнь на земле продолжала идти своим чередом, в то время как на небесах всё кипело. Работы было невпроворот, в связи с тем, что некоторые из ангелов покинули небеса, ибо не сумели принять столь юного мальчишку как нового бога. Картина минувшего дня встала у Габриэля перед глазами. Заброшенный производственный завод, стук дождя в те немногие стёкла, что всё ещё были в рамах, стены, разукрашенные различными знаками явно не человеческого происхождения, а в центре картины обезумевшие Ангелы, один из которых уже занёс свой клинок для удара по одному очень важному для Архангела человеку. Габриэль не думал и секунды, в его голове тут же сформировалась одна задача: «Спасти Сэма Винчестера, чего бы это ни стоило.» И вот теперь Архангел сидит, и пытается сделать что-то с этим «чего бы это ни стоило». Но уж лучше он ранит своё крыло, чем позволит кому-то ранить его Винчестера. К слову, тому самому ангелу досталось куда сильнее чем Габриэлю. Крыло нещадно болело. Рана, нанесённая клинком, может и была не слишком глубокой, но крылья являлись, пожалуй, самыми чувствительными и нежными конечностями любого небесного война. Смотря на рану, Габриэль понимал одну очень неприятную для него вещь: её придётся зашивать. — Хэй, ну как ты? Сильно болит? От неожиданности архангел даже слегка подпрыгнул. Редко кому удавалось подкрасться к нему со спины, а уж тем более человеку. Архангел повернул голову в сторону звука. Сэм Винчестер стоял, облокотившись плечом о дверной косяк. На его лице уже не было крови как это было около часа назад, но вот раны полученные в сегодняшней схватке никуда не делись. Сбитые костяшки рук, один большой порез, проходящий почти через всё левое предплечье, разбитая губа, и огромный сине-зеленый синяк на правой скуле придавали Сэму вид человека, к которому точно не стоит подходить, если ты хочешь жить. Единственное что не вписывалось в этот брутально-жестокий кошмар — глаза. Глаза, в которых Габриэль прямо сейчас видел нежность, любовь, беспокойство, и… вину? — Да брось, здоровяк, меня одним раненым крылом не убьёшь. Сейчас подлатаюсь, и буду как новенький. Не мог бы ты принести иглу и нити? Сэм ничего на это не ответил, но быстрым шагом, слегка прихрамывая, отправился за аптечкой. Он вернулся меньше, чем через минуту держа в руках небольшую коробочку. Архангел было уже потянулся к ней рукой, но Сэм прошёл чуть дальше, усаживаясь на диван около раненого крыла архангела, кладя ту самую коробочку себе на колени. — Это произошло из-за меня, так что позволь мне. Не переживай, я всю жизнь себя зашиваю, так что буду максимально аккуратным. — Сэм, ты сам еле живой. Выглядишь так, будто снова подрался с Чаком. И не вздумай винить себя в этом. Я сам полез защищать тебя, сам подставился под удар. Давай-ка ты пойдёшь примешь тёплую ванну, и приляжешь на пару часиков поспать, а я присоединюсь к тебе как только закончу? — архангел вновь потянулся за коробочкой, но тяжёлая рука Винчестера в один миг легла на металлическую крышку. Габриэль поднял глаза на Сэма, и понял, что смысла спорить нет, и что пока Сэм не сделает всё возможное чтобы помочь, он не уйдёт. Гейб тяжело вздохнул. Угораздило же его привязаться к одному громадному Лосю, да так, что достаточно одного щенячьего взгляда в сторону архангела, и тот уже готов сделать все что угодно, лишь бы на этом прекрасном лице появилась улыбка. Смыслом жизни Кастиэля стал Дин Винчестер, а смыслом Архангела Габриэля — Сэм. Габриэль считал это судьбой. Человек, что всю свою жизнь терял всех, кого любил в один момент полюбил того, кого практически невозможно потерять. Того, кто действительно сможет прожить свою жизнь рядом с ним. Иногда архангела забавляла ирония судьбы Винчестеров. У Джона Винчестера было 3 сына, и все 3 тем или иным образом переплетали свои жизни с небесными воинами. Дину Винчестеру, что как-будто в глаза долбится, и не видит влюблённый взгляд голубых глаз, достался ангел четверга Кастиэль, готовый на всё ради своего человека. К Адаму Миллигану, человеку, чья жизнь не была связана со сверхъестественным миром, прикипел высший архистратиг архангел Михаил. Никто не ожидал что юный парнишка сумеет захватить своими мечтами о путешествиях и архангела. Работы на небесах было невпроворот, но в связи с тем, что Михаил провёл свою неимоверно долгую жизнь на посту архистратига, Джек сжалился над ним, и отпустил их с Адамом в своеобразный «отпуск». Адам даже уговорил Михаила купить телефон, и теперь минимум 2 раза в неделю на телефон Габриэля приходили счастливые фотографии брата в разным уголках мира. Иногда на фотографиях их было двое, но различить Михаила и Адама даже на фотографиях было очень просто. Тот, что более серьёзный и сдержанный — Михаил, Адам же улыбчивый и словно бы светящийся изнутри. Габриэль же считал, что ему повезло больше всего. Сэм Винчестер был для архангела самым удивительным и великолепным человеком. Габриэлю даже не нужно было смотреть на Сэма или говорить с ним чтобы чувствовать его любовь. Такую тёплую, тягучую, и всепоглощающую любовь. Габриэля любили прежде, но все предыдущие любили его как Трикстера, Локи, но никогда как истинного Габриэля. Сэм же прекрасно знал кем являлся Архангел, через что тот прошёл, и какие ужасные поступки тот совершал. Но даже это не мешало Винчестеру видеть в нём нечто прекрасное. Сам же Габриэль словно бы любил впервые, хотя кажется так оно и есть. И вот даже сейчас, слабый, уставший и побитый не только ангелами, но и жизнью человек сидит около него на диване, волнуется, и пытается сделать всё что он может, чтобы доказать свою любовь. Рука архангела что раньше тянулась к своеобразной «аптечке» нежно легла на щеку охотника. Глаза Габриэля вспыхнули благодатью, и Сэм на секунду подумал, что он попал в рай, из-за всего того тепла и лёгкости что разлились по телу. Рана на руке начала затягиваться, а от синяка на лице и разбитой губы ни осталось и следа. Когда Сэм открыл свои глаза, он понял, что архангел держит его руки в своих, и вот, проходит секунда, наклоняется и целует каждую разбитую костяшку залечивая их. Габриэль знал, ему не надо делать многое чтобы загнать своего человека в краску, чем постоянно пользовался. Охотник уже был красный как рак, и старательно отводил взгляд, стараясь смотреть куда только можно, но только не на архангела. — Прости, Сэмми, знаешь же, я сентиментальный. Да и к тому же ты просто не представляешь себе, насколько ты красив, когда смущаешься. — Габриэль, я тебя, конечно, люблю, но если ты думаешь, что после всего этого я забыл про то, что ты тут сидишь раненый, то нет. Так что дай я осмотрю рану, и мы быстро с этим закончим, и уже тогда пойдём в кровать. Архангел сам успел на минуту забыть о том, по какой причине он сидел тут до того, как пришёл Сэм. Но раз уж его человек столь настойчив, то, что поделать. Он сел поближе к Винчестеру, и осторожно переместил своё крыло к охотнику. Сэм взглянул на рану. Она действительно не была опасной, но, в связи с тем, что он просто не представляет себе, как можно нормально перевязать крыло в таком месте, согласился с тем, что её надо зашить. Архангел был большим молодцом что заранее её обработал. Сэм открыл аптечку, и достал оттуда иглу и нити. Потребовалось немного времени на то, чтобы Винчестер смог ввести нитку в иглу, и вот, он уже осторожно придерживает крыло архангела, готовясь начать шить. Габриэль слегка сжал в руках край собственной футболки, и упёрся лбом в плечо Сэма. Он знает: это будет очень больно. Даже вот такие лёгкие прикосновения Винчестера к его крыльям приносят немало ощущений, а эта рана много боли, так что он начал мысленно готовится. Как только игла проткнула кожу, Сэм услышал тихое шипение от архангела, но останавливаться и оставлять рану в таком состоянии было нельзя. Габриэль не переставал шипеть и тихо ругаться на протяжении всего того времени, пока Винчестер возился с его крылом. Но вот, дело кончено, и архангел уже сидит не на диване, а на коленях охотника, руками обнимая его шею, а крыльями всего Винчестера. — Ну, не так плохо, как могло бы быть? — с лёгким волнением прошептал Сэм. Габриэль на это лишь сильнее прижался к Винчестеру, нежно целуя в шею, что не могло не вызвать счастливой улыбки на лице охотника. — Давай переместимся в комнату. Если Дин внезапно проснётся и увидит то, как мы тут обнимаемся, поддерживать легенду о том, что мы с тобой «просто друзья» будет уже не так просто. — произнёс охотник, утыкаясь носом в, казалось бы, золотые волосы архангела. — Нам давно пора рассказать ему правду. Он же твой брат, и должен знать о том, что ты решил связать всю свою жизнь со мной. — архангел немного отстранился от охотника, и, улыбнувшись, положил свою руку на рёбра Винчестера, где под футболкой можно было увидеть немного розоватый отпечаток руки, оставленный архангелом в тот день, когда тот стал хранителем Сэма. — Да, ты прав, но предлагаю разобраться с этим завтра. — рука Винчестера легла на щёку Габриэля. Немного понежившись на коленях Сэма, архангел произнёс немного усталое «Ладно», и начал медленно вставать. — Гейб, иди в комнату, я приду через несколько минут, хорошо? — Да, хорошо. — такая странная просьба не могла не обеспокоить архангела, но доверие — одна из основ здоровых отношений, к чему они с Сэмом так стремились, так что он не стал спорить, и поплёлся в комнату, волоча за собой два громадных, золотистых, как и его волосы, крыла. Он обязательно спрячет их обратно, но позже. Только после того, как Сэм вновь проведёт немного времени рассчесывая их, и укладывая золотые перья. Прошло уже 4 месяца с тех пор, как архангел начал тихонечко по ночам пробираться в спальню к Сэму. Он знает, если Дин узнает, что Сэм снова затащил к себе в постель нечто сверхъестественное, то сначала он убьет Габриэля за то, что тот посмел так «развлекаться» с Сэмом, а потом и Сэма, за то, что он снова наступает на одни и те же грабли. Сэм и Габриэль же их отношения таковыми «граблями» не считали. Архангел приоткрыл дверь, и скользнув внутрь сразу же заполз на кровать. Крыло до сих пор болело, но уже намного меньше. Габриэль прикрыл глаза. Он устал, ему хотелось просто немного спокойно полежать, пока у него была такая возможность. От подушки на которой он лежал пахло шампунем Сэма, и архангел начал невольно улыбаться. До чего он докатился? Достаточно одной только подушки с запахом одного конкретного человека, и он уже лежит и улыбается во все свои 32 зуба. Узнай он ещё несколько лет назад ЧТО с ним сотворит этот немного неуклюжий лосяра, он бы не поверил. За такими мыслями архангел сам не заметил, как провалился в сон. Последнее время ему нравилось спать иногда, особенно ему нравилось, когда рядом во время сна оказывался один огромный, но словно бы созданный для объятий, человек. Проснулся он от того что кто-то нежно гладил одно из его крыльев. И гладил так, как умеет только Сэм. Архангел перевернулся, и сел лицом к охотнику. Тогда он понял что в руках у Сэма как-то тарелочка, но из-за того что в комнате было темно, он так и не понял что это, хотя запах был почти что яблочный. — Откроешь рот? — полушепотом сказал Винчестер. — Уу, Сэмми, ты же знаешь, для тебя готов везде и всегда! — игриво, и даже немного вызывающе выдал архангел. И этого было вполне достаточно чтобы вызвать лёгкий смешок у охотника. Возможно, это всё из-за воспоминаний, когда архангел доказал, что он действительно готов сделать для Сэма многое, вне зависимости от того, где они находятся, как, например, это произошло в Миссии архангела Гавриила буквально месяц назад. Габриэль тогда сказал: «Это место названо в мою честь, так что я могу делать тут все что только хочу!», и утянул Сэма в исповедальню. Вопрос «Считается ли грехом секс с сыном божьим в миссии имени этого самого сына?» после этого случая до сих пор не выходит у Винчестера из головы. Оторвавшись от своих воспоминаний, Габриэль всё же открыл рот. В ту же секунду во рту архангела оказалась ложка, с чем-то приторно сладким. От неожиданной, но приятной сладости тот даже тихонечко простонал, и это переплюнуло все ожидания Сэма. Он и подумать не мог что его затея может так понравится крылатому. —Это…— хотел было сказать Гейб, но его перебили. — Тёртые Яблоки. Но я знаю тебя, так что добавил туда побольше сахара, как ты любишь. Сэм сел у самого изголовья, и облокотился своей спиной о спинку кровати. Он устроился поудобнее и распахнул свои руки в приглашающем жесте. Габриэлю долго думать не надо было, он мигом продвинулся к своему Охотнику, и устроился так, чтобы он мог продолжать есть принесённую сладость. Но Сэм даже не позволил взять ему ложку в руки, а сам продолжил кормить непутёвое небесное создание. Так продолжалось около 5 минут до тех пор, пока архангел не начал смеяться. — Эй, ты чего это? — немного не понимая такой реакции архангела удивился Сэм. — Ты просто сумасшедший. Ты же знаешь, что ты сумасшедший? — Всё так же смеясь начал говорить Габриэль— ты прямо сейчас сидишь в своей комнате, прижимаешь к своему боку сильнейшее оружие небес, и кормишь это же оружие небес с ложечки тёртыми яблоками, которые ты сам недавно для этого и приготовил. Сэм Винчестер, ты просто чокнутый человек— Габриэль, немного успокоившись, положил свою голову на плечо охотнику, и очень тихо, но так чтобы это слышал Сэм сказал— как же я люблю тебя за это, Винчестер. — Знаю, и я тебя люблю. Сначала Сэм долго не понимал, почему архангел так часто говорил ему о том что любит его. Но со временем к нему начало приходить осознание. Габриэль— существо, прожившее в этом безумном мире несчетное количество лет, существо, что видело зарождение этой вселенной, существо, что всю свою долгую жизнь провело в ужасном и тоскливом одиночестве. Да, были братья, но от них пришлось бежать, лишь бы не делать самому себе больно, была Кали, но как выяснилось позже, отношения их были без чувств, и строились исключительно на постели, а теперь есть Сэм, которому можно сказать «Я люблю тебя» и услышать в ответ такое же тёплое «И я тебя, Гейб». Сладкие тёртые яблоки закончились, и Сэм поставил тарелку на прикроватную тумбочку, после чего вновь повернулся к своему архангелу. Руки будто бы сами потянулись к основаниям крыльев, и начали их нежно массировать. Габриэль, не ожидавший таких действий, застонал, но быстро сообразив, что происходит, перекинул ногу через Винчестера и уселся сверху. Охотник, явно довольный реакцией партнёра, прильнул губами к шее крылатого, и начал подниматься выше, сначала к челюсти, потом к уголку губ, и вот он уже самозабвенно целует архангела в губы. Крылья за спиной Габриэля взметнулись вверх от нехилой ласки, и начали мелко подрагивать. Одной рукой Сэм начал стягивать с Гейба футболку, а другой продолжал нежно зарываться пальцами в пуховые оперение у самого основания. Винчестер давно перестал удивляться тому, что кофты, футболки, и многие другие элементы одежды могут спокойно проходить сквозь крылья архангела, когда это надо. Габриэль старался не терять время зря. Его руки уже давно залезли под футболку охотника, и старательно ласкали абсолютно всё, до чего только могли достать, сопровождая это ёрзаньем своей пятой точкой по уже внушительному бугорку в штанах Винчестера. Архангел нехотя отстранился от своего человека, и взглянул в застеленные лёгкой пеленой похоти глаза. Щелчок пальцами, и Сэм, как и Габриэль, остался в одном только нижнем белье. — Гейб, ну не тяни! — недовольно прохрипел Винчестер, но в ответ получил лишь лукавую улыбку, и, о Джек, взгляд его цепляется за немного раскрасневшиеся от поцелуев губы, и всё недовольство пропадает в один миг. Глаза опускаются ниже, и архангел видит тот самый отпечаток ладони на рёбрах Сэма. Отпечаток, что обозначает, что Сэм Винчестер находится под защитой одного из самых смертоносных существ во вселенной, а также, является предупреждением, что если хоть одна тварь попытается тронуть его охотника, то жить ей останется явно недолго. Для самого же архангела этот отпечаток нёс такое же значение, как и обручальные кольца для простых людей. Клятва вечной верности, преданности, и принадлежности. Сэм прекрасно осознавал, что именно этот отпечаток обозначал для архангела, и был этому неимоверно рад. Никогда в своей жизни он не был так уверен в чем-либо, как в их с Габриэлем связи. Да, она не выстроились у них с первых секунд знакомства, как это было у Каса и Дина, но им пришлось преодолеть долгий путь для того, чтобы сейчас она была крепче чем у кого-либо. — Твой брат будет просто в бешенстве, когда всё узнает—архангел положил руку на отпечаток своей ладони, и в очередной раз проехался задницей по уже полностью вставшему члену охотника. — Не думаю, что он уже хоть как-то сможет повлиять на мой выбор— Сэм уже не в состоянии терпеть чувственно поцеловал архангела, заваливая того на спину. Крылья Габриэля начали слабо светиться в темноте, и то, что увидел Винчестер, просто изумительно, подумал он, ведь отвести взгляд от архангела что лежит прямо под ним кажется чем-то невозможным. Волосы, что обычно красиво уложены, сейчас разбросались на кровати, но не потеряли от этого своей идеальности. Такое прекрасное лицо, такие прекрасные волосы, глаза, шея, плечи, руки, и эти шикарные золотые крылья! Сэм никогда не забудет тот день, когда увидел их в первый раз, как и никогда не перестанет поражаться их величию и великолепию. Сэм снова потянулся за поцелуем, и ему охотно ответили, в то время как одна рука охотника заскользила по податливому телу вниз, к резинке боксеров, а вторая продолжила ласкать извивающееся под ним тело. Стоило только коснуться сквозь ткань возбужденной плоти, как архангел снова громко и протяжно застонал прямо в поцелуй. Сэм уже хотел отстраниться, дабы снять последний мешающий элемент одежды, но один щелчок пальцев, и давящее напряжение исчезло в один миг. Винчестер ненадолго отстранился от своего архангела, и потянулся к той самой волшебной прикроватной тумбочке, в которой так удачно был припасен бутылёк смазки, с шоколадным запахом. На самом деле таких небольших секретиков во всей комнате Сэма было около четырнадцати, и всё из-за его крайне развратного архангела. Гейб был первым в жизни Винчестера с кем он мог не сдерживаться в постели. Можно было кусать, сжимать, шлёпать, и получать в ответ довольные стоны, или пошлые фразочки что лишь сильнее возбуждали. Нет, Сэм, конечно, всегда старался быть предельно аккуратным, но просто иногда… точнее часто… а если ещё точнее, то практически всегда ему просто-напросто сносило крышу от одного только вида его архангела. Вернувшись к Габриэлю Винчестер начал очень медленно и нежно покрывать лежащего под ним крылатого поцелуями, одновременно с этим также медленно растягивая несколькими предварительно смазанными пальцами. Архангел вцепился в плечи охотника, утыкаясь лбом в его шею. Он старался глубоко дышать, и не стонать громко, так как ему всё ещё хотелось немного пожить на этом свете, ведь если старший Винчестер проснётся, и узнает о том, что в этот раз у его младшего брата появилась не простая «подружка», то жить Габриэлю явно останется недолго. Хотя он сам по доброй воле отказался при помощи своих сил блокировать комнату Сэма от выхода за её пределы звуков, считая, что этот самый риск быть пойманными добавляет в процесс некую «изюминку». В архангеле уже свободно скользили 3 пальца, а вторая рука охотника вернулась к таким излюбленным, и особенно чувствительным, основаниям крыльев. Сдерживаться становилось в разы сложнее. Ситуация усугублялась тем, что губы Винчестера с груди переместились на шею Габриэля, нежно её покусывая, что окончательно добило архангела. Одной рукой он зарылся в такие мягкие волосы на затылке Винчестера, и начал, пусть и тихо, но выстанывать имя Сэма тому на ухо, умоляя о большем, слегка подаваясь навстречу движущимся внутри него пальцам. Охотнику уже и самому было невтерпёж, так что с крайне пошлым звуком он извлёк свои пальцы из Гейба, и вновь взял в руки бутылёк с лубрикантом, выдавливая внушительное его количество на свой член, распределяя по всей длине. В один момент Сэм повернулся, и взял из-за своей спины одну из подушек, после чего для большего удобства подложил её под бёдра архангела. Винчестер склонился над Габриэлем, и начал медленно проникать в своего архангела, вставляя практически до основания, попутно с этим целуя разомлевшего под ним крылатого, чьи крылья начали ещё сильнее трястись, стоило только почувствовать в себе охотника. Сэм прижал Габриэля к себе и замер, давая привыкнуть. Начал он двигаться лишь тогда, когда Гейб сам задвигал бёдрами, давая понять что хочет чего-то большего. Первую минуту у Винчестера отлично получалось сдерживаться, но стоило только услышать то, как архангел начал постанывать от удовольствия, как спокойный и размеренный тем сменился резким и размашистым. Сэм практически вдалбливался в такое податливое тело, а Габриэль в свою очередь обхватил талию Винчестера своими ногами, подставляясь под уже не такие нежные, но всё такие же приятные поцелуи, что чередовались с лёгкими укусами. Винчестер сжал в руке истекающий смазкой член архангела, и начал надрачивать в темп собственным толчкам. Габриэля хватило ещё на несколько минут, после чего он, выгибаясь в спине и сжимая в руках покрывало под собой, излился себе на живот. Глаза его горели благодатью, а крылья непроизвольно взметнулись вверх, случайно сбивая со своего места один ни в чём неповинный светильник, в котором секундой ранее от напряжения лопнула лампочка. Пришёл в себя он лишь тогда, когда почувствовал болезненный укус в области шеи. Человек, что секундами ранее пытался, казалось бы, вытрахать весь дух из сына божьего, сейчас замер, ощущая столь долгожданную и приятную судорогу, и впиваясь своими зубами в нежную шею своего архангела. — Я думал ты имел нечто другое, когда называл меня «Сладкий» — всё ещё пытаясь отдышаться от сего невероятного соития произнёс Габриэль на ухо своему охотнику. Винчестер даже не сразу понял о чём говорил Гейб, но почувствовав вкус крови у себя во рту отстранился, уставившись испуганным взглядом на кровоточащую рану у самого основания шеи архангела. — Вот чёрт, Гейб, прости, пожалуйста. — Сэм, со всё ещё немного дрожащими от оргазма руками, ринулся к всё той же волшебной прикроватной тумбочке, из которой через несколько секунд достал небольшую коробочку салфеток. Винчестер не успел достать из упаковки даже одной салфетки, как почувствовал крепкую хватку на своей кисти, и сильную руку, что обхватыватила его поперёк спины. Секунда, и его прижимают к такой разгорячённой и слегка покусанной архангельской груди. Кровь вытекающая из раны словно бы меняет своё направление, и, противореча всем законам физики и анатомии, начинает течь обратно в организм. Проходит ещё с десяток секунд, но рана никуда не исчезает. Сэм непонимающе смотрел то на неё, то на умиротворённое лицо своего архангела. Габриэль заметил вопрос во взгляде своего любовника, и, показывая свою ехидную улыбочку N°8, выдал: — Ну люблю я твои меточки, Лосёнок. Засосы проходят через неделю или две, а после этого, если не залечивать, может даже шрамик на память остаться- Архангел тепло улыбнулся, глядя в столь любимые глаза, и не смог удержаться перед тем, чтобы не зарыться рукой в шелковистые волосы, нежно перебирая пряди. Сэм в одночасье успокоился, и удобнее устроился на груди своего архангела. До Винчестера дошло то, что Гейб кончил себе на живот, а потом прижал к себе охотника, и теперь они оба покрыты густой и липкой спермой. Он всё же поднялся с Габриэля, но лишь для того, чтобы их вытереть, благо салфетки были под рукой. Выкидывая последнюю грязную салфетку в урну, Сэм сделал себе мысленно пометку потом незаметно избавиться от всего этого мусора, но решил отложить это к делам завтрашнего дня. Винчестер вернулся на кровать, укладывая свою голову на одну большую подушку, лежащую у изголовья. Он только было собирался позвать к себе архангела, как тот уже устроился у него под боком, обнимая не только руками за шею, но и укрывая их обоих золотыми крыльями. Сэм давно не чувствовал себя так хорошо, как с Габриэлем. Так умиротворённо, спокойно и безопасно. В кои то веки можно было не бояться того, что миру скоро наступит конец, ведь теперь у руля Джек, а он то уж точно не даст своему дому так просто погибнуть. В кои то веки можно не притворяться тем, кем ты не являешься. Сэм Винчестер- охотник, человек не единожды побывавший в аду, и пославший нахер самого бога и судьбу. Габриэль- архангел, вестник господень, древнее, и крайне могущественное существо. И вот сейчас они лежат на кровати в старом и потрёпанном жизнью и многими сверхъестественными тварями бункере просвещенных, прижимаясь друг к другу, испытывая одно из тех прекрасных чувств, из-за которого некоторые Ангелы добровольно забыли дорогу к людям. Любовь. Они лежали, обнимаясь, просто смотря друг другу в глаза, не говоря, не двигаясь, и, кажется, даже не дыша, делая всё возможное чтобы продлить этот замечательный момент. Но вот, Сэм не выдерживает, и крадёт быстрый целомудренный поцелуй у своего архангела. Гейб всё так же солнечно улыбается, давая себе мысленно обещание в том, что если и наступит тот день, когда Сэму Винчестеру таки придётся отойти в мир иной, то он пойдёт за ним. Чего бы ему это ни стоило. Идиллию момента прервал громкий удар в дверь. В одну секунду подорвавшийся Сэм сжал в своей руке пистолет, что до этого был спрятан между матрасом и спинкой кровати, направив его дуло на источник звука. Габриэль быстро перехватив его руку склонился к его уху и прошептал: — Тише, это Дин. И словно бы в подтверждение словам архангела после очередного удара о дверь из-за неё Сэм услышал голос своего брата, что звал его по имени. Младший Винчестер убрал пистолет, и было хотел посмотреть на Габриэля, но повернув свою голову к тому месту, где сидел архангел, не увидел его там. Бегло осмотрев комнату, он понял, что Гейб исчез, но внезапно он заметил, что кровать всё ещё была промята в одном месте, как будто там всё ещё кто-то сидел. Щелчок пальцами раздался из пустоты, и в одну секунду на Сэме появилась его привычная спальная одежда, в виде серых растянутых спортивных штанов, из которых, однажды, во время очередного хорошего вечера Гейб вытянул набедренную резинку, и старой футболки времён Стэнфорда, что уже давно была ему мала, опасно натягиваясь на груди и огибая крепкие плечи, которые Сэму удавалось по-настоящему расслабить лишь в те моменты, когда его Архангел искушал его на долгий и глубокий массаж мышц всего его напряженного тела. Может быть при первой встрече Габриэль и создавал впечатление ветреного и слишком самовлюблённого существа, но только лишь Сэм знал насколько внимательным и чутким тот мог быть. Почти каждое утро Винчестер просыпался от нежных поцелуев в лоб, щёки, и губы, после чего, обычно, в его руках тут же оказывалась кружка ароматного кофе, что не только бодрило с утра, но и вселяло тёплое окрыляющее чувство счастья, даже из-за столь незначительных жестов внимания к своей персоне. Частые комплименты, различные подарки, как по поводу, так и без, и забота, с мерой которой Габриэль каждый раз угадывал, не превращаясь при этом в курицу-наседку, заставляли порой великовозрастного охотника Сэма Винчестера чувствовать себя подростком в годы первой юношеской любви. И сейчас, живя в таком ритме жизни он не понимал, как он мог жить без этого раньше. Как он мог жить раньше без нежных губ на виске и тёплых рук, что укутывают его в плед, когда Сэм засиживается допоздна в библиотеке. Как он мог жить раньше без этого успокаивающего шепота по ночам, когда Винчестер вскакивал в холодном поту от очередного кошмара из прошлого, и только те успокаивающие глупости что Гейб шептал на ухо своему возлюбленному помогали Сэму вернуться в реальность. В ту реальность, где у него наконец есть кто-то, кто, он точно знает, в случае чего сможет о нём позаботиться, и кто точно выслушает все переживания Сэма касательно прошлого, настоящего, и будущего, какими бы глупыми и бессмысленными они бы ни казались. В ту реальность, где он наконец не один. Винчестер быстро встал с кровати, и, осторожно обходя осколки от разбившейся лампочки на полу, подошёл к двери. Он даже не успел отпереть новенький дверной замок, что был так благородно установлен Габриэлем, во избежание нежелательного и неожиданного проникновения Дина Винчестера на территорию комнаты его младшего брата, как её вновь попытались выбить. — Дин, что ты творишь?! — Сэм постарался состроить самое сонное и недовольное лицо, какое только мог в данной ситуации. Окинув взглядом брата, он отметил для себя что Дин был только спросонья, но уже был очень взволнован, однако, разомлевший после вечера с любимым мозг Сэма пока не мог выдать ни одной причины, по которой его брат мог столь внезапно ломиться к нему в комнату. В голову уже начали приходить не самые светлые предположения, а в душе зарождаться очередной страх и паника, от, возможно, нового приближающегося пиздеца, с которым они казалось бы только недавно разобрались. Но перед тем как всё стало окончательно плохо, Дин всё же решил прервать зарождающийся припадок Сэма. — Что Я творю?! Это ты тут что-то громишь, да так, что на весь бункер слышно! — Сэм виновато посмотрел на светильник, случайно разбитый Гейбом в порыве страсти, понимая, что ему всё же не из-за чего переживать, и что ничего из того, что он успел себе надумать- нереально. — Да, прости, Дин. Я случайно зацепился за провод, и скинул лампу со стола. — и в качестве доказательства пропустил брата в комнату, указывая на причину беспокойства. Дин молча посмотрел на разбитый объект, постоял уставившись на него секунд десять, после чего закатил глаза на манер своего младшего брата, и вышел из его комнаты. Однако отойдя от неё шагов на пять, развернулся, и громко произнёс: — Разбудишь меня раньше одиннадцати ещё раз, Саманта, и я спрячу все твои шампуни и бальзамы для волос! — после этих слов он удалился к себе, намереваясь спать дальше, как понял из его реплики Сэм. Младший Винчестер закрыл дверь, защёлкнув замок, и тяжело вздохнул. Сегодняшний день сильно его вымотал, и ему очень хотелось упасть в уже столь родные объятия, и спокойно проспать до полудня. Развернувшись, он встретился взглядом со знакомым золотом глаз, и легкой улыбкой, но не той насмешливой, с которой Трикстер обычно смотрел на людей, а с любящей и нежной, которой он одаривал исключительно Сэма. На секунду Архангел сосредоточился, и щелкнул пальцами. Разбитый светильник вмиг оказался на своём прежнем месте, целый и невредимый, однако, вместе со светильником преобразилась и кровать. После щелчка Гейба она оказалась расстелена, а на самом крылатом появились его любимые постельные мягкие шорты с маленькими карамельками. Может он и был Архангелом, но трикстер-сладкоежка из него никуда не ушел. Сэма всегда умилял вид такого домашнего Габриэля. В таком виде он явно не был похож на то смертоносное орудие небес, коим был на самом деле. Его хотелось просто обнять, и не отпускать больше никогда. Возможно, именно страх того, что рано или поздно это счастье в жизни Сэма может закончится и делал его таким цепляющимся за настоящее, таким трепетным по отношению к его Архангелу. Винчестер залез на кровать и, ни говоря ни слова, и тут же упал в объятия любимого. От Габриэля пахло свежими травами, диким горным ветром, и чем-то неуловимо сладким. Архангел уложил Винчестера себе на плечо, устраивая свою собственную голову на мягких подушках. Его человек уже находился в глубоком сне, утомлённый сегодняшней работой, и Габриэлю оставалось только укрыть его своими уже невидимыми крыльями, как бы оберегая от всего окружающего мира. Что что, а судьба всю жизнь обходилась с Сэмом Винчестером несправедливо, постоянно калеча его как физически, так и душевно. Но теперь всё по-другому. Теперь у него есть тот, кто сможет дать этому чудесному человеку ту жизнь, которую тот всегда хотел и заслуживал. Хотя… Не только ему, но и самому себе.