Сон

Лина готова рвать и метать из-за тупости людей, которые веруют в порчи, проклятия и привороты, которые всюду приплетают мистику, наплевав на здравый смысл и обычное стечение обстоятельств. Лине хочется язык оторвать тем, кто чушь эту людям в уши заливает, что те потом боятся всего подряд. — Да поймите же вы. Люди умирают каждый день, каждую секунду. Они что, получается, все от порчи и проклятия умирают? — Джебисашвили чувствует, как горят уши. Неужто люди, сидящие перед ней, так недоверчиво глядя в глаза, матерят ее? Да, тут всё — клиника. Молодец, колдовка, вбила им хрень собачью в голову. Медиум с настойчивым рвением шла к автобусу, желая сказать пару ласковых ведьме. Ей впервые захотелось старшую матом покрыть, да так, что сам Толик охуеет. Но вся уверенность пропала, когда Лина увидела Изосимову напротив экранчика с ухмылкой на лице. Сука. Отчего-то вся уверенность пропала, появился какой-то липкий страх с дрожащим голосом и руками. — Вы что за работой моей следили? — «Вы»? Серьезно, Джебисашвили? Надо было сразу с поклоном, да со всем уважением к ней и ее батюшке. Изосимова ухмылку прячет за кашлем, рот рукой закрывает, чтобы неверующую пуще не смущать, но смешок все же вырывается и Лина краснеет, словно перца острого хапнула. — Да, смотрела. Знаешь, все же там не простое стечение обстоятельств. Сама разве не видела, над девонькой работка старая висит. Да и сестры там молочные, знаешь ведь, что раньше дело это порицалось. Вот матушка и отомстила всему роду. — ведьма уже не смеется, говорит со всей серьезностью, а Лине впервые кажется, что проклятия существуют. Лине хочется в это верить, потому что в это верит Ангелина. Ей было очень сложно сидеть рядом с брюнеткой, руки и колени соприкасались, а в нос бил настойчивый запах табака и георгины. Лина была бы не против отсесть куда подальше, желательно в другой автобус в другом городе, но посмотреть за работой второгодника ей было интереснее. — Посмотри-ка, а Владик-то какой-то прилежный сегодня, даже интересно наблюдать за ним, да девонька? — Лину трясет от её «Владика», но делает вид, что замерзла и сильнее кутается в куртку, коротко угукая. Ангелина делает вид, что поверила. Влад вернулся в автобус уставший, но довольный работой. Лина взглядом следит за ним, а где-то сбоку чувствует движения, а после и голос Изосимовой. — Влад, а Влад. А скажи-ка мне на милость, родненький, чего это ты такой спокойный сегодня? Неужто приручил демона своего? — Изосимова улыбается ему, руку держит на плече. Лину воротит от этого всего. Ее воротит от осознания, что ее Геля клинья подбивает к чернокнижнику, а тот, кажется, не против. Спас Лину оператор, который сказал, что они могут выдвигаться на кладбище. Поездка на погост предстояла долгая. Заснеженные улицы сильно тормозили процесс, да еще и фургон со съемочной группой застрял где-то по дороге. Обычно громкая и шебутная Лина сидела тише всех, даже колдовка питерская все шутила с Владом, смеясь своим необычным смехом. Младшей хотелось побыстрее убраться от ведьмы и чернокнижника подальше, только почему она не знала. Не хотела осознавать, что Ангелина ей нравится. Ей вдруг стал неприятен Влад, который так бестыже положил свою руку на плечо Ангелины; Изосимова, что позволяет ему это делать. Ах да, она же у нас тактильная ведунья. Черт бы их побрал, они ведь конкуренты. Да на протяжении всей битвы молнии между ними летали, а слова Ангелины после первого гот. зала? Она же обещала Череватому землю его могильную в гробик кинуть. Что же это получается, ведьма слов своих не держит? Лине бы на свежий воздух, да проблеваться от этих голубков, вот только свежего воздуха ей не видать еще минут так сорок. Лина следит за ними, как маньяк: с дальних сидений, с темноты смотрит и полумесяцы оставляет на ладони. Она пытается объяснить поступки старшей, ведь до этого она себе такое не позволяла. Привыкла? Доверилась? Хер поймешь эту ведьму. За тринадцать недель Лина так и не смогла понять, кто такая Ангелина Изосимова. Ведьма — да, справедливый человек — да, умная и красивая женщина — без вопросов. Но это все было на виду у всех. Кем же является Ангелина на самом деле? Почему на ней стоит такой мощный блок, что даже во сне ее нельзя прочитать? Что прячется внутри этого ангела? Лина была уверена на тысячу процентов, что она ангел. Её хочется просмотреть, разгадать ее истинную сущность. Такое с ней впервые, оттого ей и страшно. Страшно понять, что человек, которого ты называешь ангелом — не ангел вовсе, а такой же чернокнижник, человек работающий с бесами. Лина в это не верит. Не хочет верить. Выйдя на свежий воздух она выдохнула. Изосимова приняла прежний отреченный вид, стараясь выслушать новое задание от Кислицина. А Лина устала играть в неведомые игры ведущего, поэтому следуя за Владом отказывается от поиска могилы. Испытывающий взгляд, буквально кричащий: «Ну что, ведьма, примешь правила этой игры или повторишь наши действия? «, направлен точно на Ангелину. Ведьма соглашается, а Лина с восхищением следует за ней. Джебисашвили и не сомневалась, что она найдет. У нее чуйка, у нее опыт работы больше тридцати лет. За ней приятно наблюдать в работе: как она читает заговоры, даже как травку в мисочке жжет — Лине это нравится. Только вот в этот раз ведьмочка-то переборщила, похоже. Влад с улыбкой говорит, что хапнула лишнего. Лине захотелось его ударить. А спустя минут пятнадцать захотелось ударить и Изосимову, которая к Владу в работу влезла. Дура, куда ты лезешь? Сама только от обморочного состояния отошла, а сейчас и силы свои ему отдаешь. Припизднутая, честное слово. Со стороны кажется, что Лине абсолютно плевать, но ей пиздец как страшно за брюнетку. Особенно после слов Изосимовой в гот. зале. У той даже смелость появилась обратиться к Геле по имени и на «ты». А вот Владу досталось по самое не хочу. Пока Изосимова где-то шлялась, блондинка решила вправить чернокнижнику мозги. — Череватый, ты совсем охуел? Какие к черту два финалиста? Пусть я только узнаю, что ты еще что-то натворил, клянусь — яйца свои больше не увидишь, понял? — Лина не орала, но говорила четко и громко. Она не верит в порчи и проклятия, но за ведьму беспокоиться. — Линочка, ты же не веришь в эту черноту. Какая тебе разница, сделаю я ей что или нет? — у Влада смех глухой и с хрипотцой, от чего становится не по себе. — Святые угодники, ты что, втрескалась в бабоньку? Да, подруга, не хотел я верить в это. Думал у меня крыша едет, а значит от тебя негативом перло в автобусе. Ну знай тогда уж, по твоему лицу даже операторы поняли, что ты ревнуешь. — он ухмыльнулся и вышел из комнаты. Ревнуешь. Ревнуешь? Нет, это не ревность. Это обычная реакция на двуличие людей, которые за спиной друг на друга порчи да непрогляды кидают, а потом в обнимочку сидят и смеются. Я таких людей презираю. Да, определенно это была не ревность. Пиздеж чистой воды. Лина еще долго крутила слова Влада в голове и никак не могла принять их. Решив, что под виски ей будет думаться легче, она начала пить прям с горла. А потом зашла на прямой эфир к ведьме, где писала ей о её красоте и отправляла сердечки. Ей понравилось смотреть на растерянное лицо ведьмы, слышать «Привет, Лина» дрожащим голосом. Тут-то ведьма не такая смелая. Выйдя из эфира, Лина перешла в личные сообщения. Долго гипнотизировала чистый чат, думая написать или нет.

Лина Джебисашвили 22:40

Зря ты на Влада наехала.

Ангелина Изосимова 23:07 И тебе здравия. Я не боюсь Влада и его Толика. Благодарю за твое волнение, Линочка. Все хорошо. Линочка. Большими глотками продолжаю опустошать бутылку, думая что же ответить.

Лина Джебисашвили 23:13

Хорошо? Он тебе напрямую заявил, что порчу наведет. С этим не шутят.

Ангелина Изосимова 23:14 Ты же в это не веришь?

Лина Джебисашвили 23:17

Изосимова, блять, тебе мало на кладбище было?

Хватит строить из себя великую и могущественную, покажи себя настоящую.

Лина взрывается. Лина не может больше терпеть эти маски. Ей хочется узнать ее настоящую, ей хочется быть той, кому откроется Ангелина. Ей хочется быть рядом с Ангелиной и они обе это понимают. Ангелина Изосимова 23:35 Женский алкоголизм не лечится. А тебе как практику вообще противопоказано пить. Иди спать. Лина злится, она грязно материт старшую, пинает стул и выкидывает пустую бутылку в мусорный бак. Ей хочется оказаться возле Ангелины и влепить звонкую пощечину, встряхнуть за плечи и сказать ей, что подсела. Подсела как наркоман на наркотики и ничего с этим сделать нельзя. Но Лина девочка послушная, поэтому нетвердым шагом отправляется в постель. Ангелина целует Лину напористо, руками прижимает ее бедра к своим, слыша приглушенный стон. — Пожалуйста, Гелечка, я не могу больше. — медиум металась по кровати словно змея; грудь Изосимовой оказалась во власти рук младшей, та перекатывала твердые соски между пальцев, сжимала с силой и поглаживала. Она хотела так же помучать брюнетку, хотела показать ей, что тоже умеет играть. Наконец, старшая отрывается от губ. Целует подбородок, руками переходя к ягодицам приподнимая и сжимая их. Оглушающий стон, Изосимова входит в нее двумя пальцами. Лина просыпается. — Ебучий случай. Давай ты теперь и сниться мне будешь. Пиздец полный. — Лине до ужаса стыдно, потому что ей хочется этого наяву. Хочется не во сне прижиматься к ее горячей коже, а по-настоящему почувствовать какаво это. А еще ей стыдно от того, насколько мокрым было ее белье. К финальному поиску Лина была не готова. От слова совсем. Сны с Изосимовой забирали все ее силы, отчего блондинка ходила вялая. В ночь перед испытанием ей снова приснилась ведьма. Джебисашвили даже думала отказаться от поиска, соврать про болезнь, придумать что-то, только бы никуда не ехать и не видеть колдовку. Она знала, что ведьма все поймет, потому что Лина для нее открытая книга. Изосимова обходит ее защиту и читает не скрываясь. — Что-то ты бледная, Линка. — Череватый как всегда улыбается и пальцем тычет в ее сторону. — Я первый иду, можешь даже не спорить. Спорь вон, с Ангелиной. — он кивком указывает в сторону, а я моментально поворачиваю голову. Блять, прям как в последнем сне. С трудом сглатываю комок и иду к ведьме. — Линочка, здравия. Ты как-то неважно выглядишь, что-то случилось? — кажется она действительно волнуется — или сон какой приснился? — Сука. Опять ухмылка, только в этот раз она ее не прячет. — Знаешь, приболела я немного. Надеюсь ты не будешь против, если я после Череватого пойду? — ухмылка с лица не слазит, Изосимова медленно кивает и облизывает губы. От взгляда Лины это не скрылось. Как же я хочу стереть эту ухмылку с ее губ. Чертовка, знает ведь про мои сны. — Ну так сотри. Линочка, где вся твоя смелость? Я вообще ждала тебя на следующий день после твоих сообщений. Знаешь сколько силенок потрачено на тебя? — Изосимова стоит близко, очень близко. У Лины в груди что-то кольнуло, мозг отчаянно кричал отодвинуться и уйти, но ноги не слушались. Они будто вросли в землю, а взгляд не отрывался от зеленых глаз соперницы. Лина обжечься боится, но руки сами тянут голову Ангелины к себе, впечатывая губы в ее. — Изосимова, как же я ненавижу тебя, ненавижу твои игры. — колдовка смеется громко, поправляет шапку на голове младшей и тихо шепчет на ухо — И я тебя люблю, милая.