Чернее ночи

Вторник, двадцать четвёртое мая, ознаменовался такой же хорошей погодой, как и день предыдущий. Солнце задорно светило в окно, обещая жаркий день, знаменовавший приближавшееся с каждой минутой лето. Я решил начать завтрак по-иному, более полезно, поэтому потратил время на варку риса. К счастью, специальное приспособление — рисоварка — справилось с этим заданием в мгновение ока, так что я ел традиционный и полезный завтрак: рис с сушёными водорослями. Моя постиранная форма дышала свежестью, что было немаловажно в столь жаркий день, а голос матери, которой я позвонил с утра, поражал бодростью. — Может, мы вернёмся чуть пораньше, чем планировали, Аято, — вымолвила она. — Этот Сато оказался куда более вёртким, чем я ожидала. Она не стала ничего конкретизировать, а я решил не расспрашивать: времени с утра у меня было мало, так что мы быстро распрощались и пожелали друг другу удачи. Мама всегда справлялась со всеми неприятностями, и у меня не было оснований полагать, что в этот раз будет иначе. В любом случае, если что, она обязательно обратится ко мне за помощью. А пока мне стоило заняться своими проблемами. Подарок для Кодомо лежал у меня в сумке, так что об этом не стоило и волноваться. И я направился в Академи, планируя очередной удачный день. Придя в школу намного раньше, я помог утренним дежурным, которые отблагодарили меня весьма сердечно: в такую рань мало кто ощущал себя достаточно бодрым для простого функционирования, не говоря уже о том, чтобы наводить чистоту. Я и сам почувствовал странную дремоту, хотя с утра был бодрым и достаточно отдохнувшим. Помыв доску, я сел на парту и, будучи не в силах сопротивляться охватившей меня сонливости, закрыл глаза. Антураж не поменялся, хотя всё стало коричневато-серым, как на сепии. Ещё до появления Юкико я понял, что это она: кто же ещё мог так мастерски играть с подсознанием в мире снов. — Аято! — Юкико выплыла из классной доски и несколько раз перевернулась в воздухе. — Даже не верится, что скоро я снова стану живой! — Очень рад за тебя, — сухо ответствовал я. — Но у нас остались нерешённые проблемы. Юкико застыла и, расставив руки в стороны, улыбнулась. Вернее, мне показалось, что она улыбнулась: её щелястый рот стал ещё шире. — Всё очень просто, — она хихикнула. — В час ночи зайди в туалет, где обитает Ёрико, и скажи три раза: «Сачико-сан, ваша дочь ждёт вас». Если за это время Ёрико не успеет убить тебя, придёт её мать, и в теории они вместе должны уйти в иной мир. — «В теории»? — я поднял брови. — Мне бы хотелось большей определённости. — Как и всем нам, — Юкико потянулась в воздухе. — Но тебе придётся довольствоваться тем, что есть. Благоразумно решив не спорить с этим неимоверным существом, я задал очередной вопрос: — Что насчёт Мегами и её будущего брака? Ты обещала своё содействие. — Обещала, значит, сделаю, — Юкико широко раскрыла рот, словно зевая. — Но для этого мне нужно занять место Юкины. Тогда я смогу влиять на Мегами так же, как и моя дорогая сестрица. Я открыл было рот, чтобы уточнить, как именно Юкико собиралась занять место Юкины, но внезапно всё окрасилось чёрным… — …ято! Аято! Я размежил веки. Кто-то тормошил меня за плечо так отчаянно, как будто, если я не проснусь сию секунду, наступит конец света. Выпрямившись, я посмотрел на Даку, который обеспокоенно глядел на меня своим единственным глазом. Как ни странно, я не ощущал тяжести, которая обычно находила после дремоты в дневное время. Напротив, я был бодр и в полной боевой готовности. — Извини, — вымолвил я, потирая глаза руками. — Поздно лёг вчера, поэтому… — Всё в порядке, ты не должен извиняться, — Ацу потрепал меня по плечу. — Просто ты никогда не спал в школе, вот я и подумал, что тебе стало нехорошо. Я улыбнулся и склонил голову набок со словами: — Прости, что заставил волноваться. Наше расшаркивание друг перед другом прервало появление Кодомо: именинник вошёл в класс с широкой улыбкой на лице. Он был настолько счастлив, что его лицо чуть ли не трескалось пополам; мне это вполне подходило, ведь его настроение влияло на настроение моей дорогой Таэко. Я сразу же поднялся и, шепнув Ацу: «Пойдём поздравим его», направился к Кодомо. Он поставил сумку на стол и доставал оттуда пенал и тетради, стараясь не смотреть в нашу сторону, хотя прекрасно понимал, что мы не пропустим такое знаменательное событие в жизни нашего дорогого друга. Я достал из сумки канцелярский набор и, подойдя к Кодомо, поздравил его: тихо, но прочувствованно, подражая одной корейской актрисе, которая была почти легендой благодаря талантливому отыгрышу эмоций. Тактика подействовала: Кодомо просиял. Он принял простенький подарок как нечто необыкновенное и ещё долго благодарил, расписывая, как же он любит разные писчие принадлежности. Я это знал: в досье, которое мне когда-то любезно предоставила Инфо-чан, это было. Помню, я потратил много времени на то, чтобы досконально изучить вкусы и пристрастия не только самой моей любимой, но и членов её семьи, рассчитывая, что когда-то мне это обязательно пригодится. Что ж, действительно пригодилось, причём гораздо раньше, чем я рассчитывал. Кодомо поделился своими планами: он хотел сходить в кафетерий прямо сейчас, чтобы раздать булочки всему классу до начала первого урока, и мы как настоящие друзья с готовностью поддержали его. И вчетвером — я, Кодомо, Ацу и неизвестно откуда материализовавшийся Сома Рику — мы направились на второй этаж. Кафетерий в Академи поражал и размерами, и чистотой. В соответствии с самыми современными веяниями, он был оформлен в светлых тонах и в стиле минимализма, но при этом, в отличие от многих модных интерьеров, на операционную не походил, потому что основной цвет был слоновая кость, а не кипенно-белый. На каждом столике стояли салфетницы, а на стене висели часы с огромным циферблатом, чтобы те школьники, которые не взяли с собой телефон, не пропустили бы начало уроков. У двери располагалось зеркало — на случай, если кто-либо хотел удостовериться, не испачкался ли он едой. Вокруг столов стояли выморенные почти до белизны деревянные стулья и диванчики. Вдоль противоположной от входа стены тянулся прилавок с аппетитными кушаньями, и каждый мог выбрать себе что угодно, начиная от супа и заканчивая десертом. В самом конце, на кассе, нам нужно было всего лишь приложить школьную карточку к терминалу. Каждый месяц с наших счетов списывалась сумма за обеды — довольно небольшая, учитывая качество еды и размер порций. Кафетерий открывался в половину восьмого утра и работал до шести часов вечера, так что если кто-то не успел позавтракать с утра или после занятий хотел поужинать в школе, то такая возможность имелась. Несмотря на ранний час, витрины кафетерия уже поражали многообразием кушаний: выбор был широким, и учитывались совершенно разные вкусовые пристрастия. Здесь присутствовала и традиционная японская кухня, и западные кушанья, и индийский карри, столь почитаемый Кушей, и диетические блюда для людей, которые не очень хорошо себя чувствовали или же соблюдали режим. На отдельной витрине лежала выпечка: различные булочки, пирожки, пиццы и паи. Качество блюд не уступало знаменитой пекарне «Амаи Харано», а то и превосходило. Кодомо встал перед витриной, поражённый многообразием и вариативностью: он был здесь только во второй раз, поэтому столь детский восторг был простителен. Он долго гипнотизировал глазами булочки, с наслаждением вдыхая аромат с примесью корицы и ванили, а Сома Рику, непонятно с чего возомнивший себя экспертом, давал ему пространные советы. Наконец Ямада-младший решил, что ему нужно, и заказал у раздатчицы шестнадцать булочек с корицей: на пятнадцать человек в нашем класс плюс ещё одна — для сестры. — Таэко очень любит сладкое, — вымолвил Кодомо, кланяясь и с благодарностью принимая у раздатчицы поднос с выпечкой. — Отнесу и ей: пусть тоже порадуется за брата. Я взял у него поднос, чтобы он мог расплатиться, ибо никто, кроме меня, не догадался, что для этого у Кодомо должны быть свободны руки. Мы направились к лестнице, на ходу переговариваясь, и Кодомо, прихватив одну из булочек, извинился и сказал: «Я сейчас!». Он забежал в один из классов близ кафетерия и вскоре вернулся оттуда — уже без булки, но всё с такой же широченной улыбкой на лице. Ещё раз извинившись, он присоединился к нам, и мы продолжили путь вниз. Школа заметно оживилась: многие ученики приходили пораньше, чтобы подготовиться к занятиям, подежурить, по клубным делам или просто пообщаться, так что к данному моменту весь класс в полном составе уже присутствовал. Мы группкой встали у трибуны, и я, поставив на поверхность кафедры поднос с булочками, хлопнул в ладоши, чтобы привлечь внимание одноклассников. Негромкий гул голосов тут же стих, и глаза всех присутствовавших устремились к нам. Тишина воцарилась просто образцовая: это и ожидалось от интеллигентных учеников Старшей Школы Академи. — Сегодня у меня день рождения, — скромно вымолвил Кодомо, застенчиво сплетя руки впереди. — Поэтому мне бы хотелось, что все… Чтобы каждый из вас насладился вкусной булочкой с корицей. Тут же раздались аплодисменты и нестройный хор поздравлений. Кодомо взял у меня поднос и оставил по булочке у каждого места, кроме одного — последней парты крайнего ряда у двери, оно пустовало. Как только он закончил, я вызвался помочь: взял поднос и направился в кафетерий, чтобы отнести его. Ацу спросил, не сопроводить ли меня, и я, к его вящей радости, отказался: он встал рядом с партой именинника вместе с Сома Рику, и они вместе начали воздавать должное булочкам. Я же вышел из класса, и, зажав поднос под мышкой, снова направился к лестнице. Урок уже вот-вот должен был начаться, поэтому коридоры опустели: все разошлись по классным комнатам. В кафетерии тоже было пусто: раздатчица ушла с рабочего места в задние помещения, где располагалась кухня: видимо, она сделала совершенно правильный вывод о том, что визитеров пока точно не будет. Я быстро прошёл в кафетерий… И чуть было не столкнулся с Тораёши Широми: она стояла у самого входа — там, где висело зеркало, — и меряла белый шифоновый шарф. Я прекрасно помнил эту вещь, ведь мне приходилось бывать в доме Сайко: Мегами набрасывала его на голову в жаркие летние дни. — Доброе утро! — я поклонился ей. — Доброе, — она стянула шарф с головы и нервно улыбнулась. — Вот… Мегами дала мне поносить… Я и решила примерить. Я молча кивнул, и она, ловко обогнув меня, быстро выскользнула в коридор. Я же направился к этажерке для подносов, чтобы оставить там свой. «Мегами дала поносить»… Ну разумеется. Сайко Мегами, самый брезгливый человек на свете, которая однажды сожгла шёлковый платок только из-за того, что её же кошка наступила на него; чтобы такой человек добровольно дал свою вещь кому-то? Да никогда в жизни. Значит, Тораёши взяла чужую вещь без спроса, так же, как и из ящика Мегами. Видимо, это вошло у неё в привычку. Но надо отдать ей должное: она сообразила покрасоваться перед зеркалом именно здесь, в кафетерии, и именно сейчас, практически перед началом урока: так точно не было бы свидетелей, потому что раздатчица уходила работать на кухню, а все ученики распределялись по классным комнатам. Что ж, я запомню это: мне понадобится в будущем, когда нужно будет повлиять на Мегами. Кстати, неплохо бы пообщаться с Куроко от лица Аикура Анко… Но это только на следующей перемене, а сейчас мне пора спешить на урок: я староста, и без моей команды ученики сами ни за что не догадаются встать и поклониться преподавателю.

***

На второй перемене я, отговорившись срочным звонком, отошёл в конец класса и открыл переписку с Куроко. Тут меня ждал большой сюрприз: в продолжение нашего разговора о красавчиках, она сбросила мне кучу фотографий меня самого, сделанных без моего ведома. И как только она успела снять столько кадров?! В ответ я написал дифирамбы самому себе: Аикура Анко в моём лице сокрушалась, что у них в школе нет таких красивых парней. А ещё я спросил всё про этого привлекательного человека, которого Куроко назвала просто «А»: сколько лет, как учится, чем увлекается, дружит ли с самой Куроко. Приправив это очередной порцией болтовни про KNF и их великолепное творчество, я закончил переписку и вернулся к своим друзьям, которые как раз обсуждали, как Кодомо собирался отмечать свой праздник дома. На обеде мы встретились с Кушей и Кенчо. Как ни странно, они оба вполне нормально воспринимали тот факт, что теперь к нашей компании на постоянной основе присоединился Кодомо. Младший Сайко окончательно оттаял и показал себя довольно интересным собеседником; проблема оставалась только в его склонности время от времени жаловаться на сестру и на свою горькую долю в качестве младшего сына главы транснациональной корпорации. Но иметь его в качестве приятеля было весьма выгодно. Кодомо пребывал в радостно-блаженном состоянии: сестра уже успела поздравить его и подарить ему довольно удобный пенал для канцелярских принадлежностей. Меня появление Таэко в нашей классной комнате тоже взволновало, но, конечно, совсем по-иному. После уроков и дежурства я почтил своим присутствием научный клуб, где постарался заверить Кушу, что работа по организации его помолвки с Мегами уже идёт, и разрыв её соглашения с Курамото Рокуро — это всего лишь вопрос времени. Он мне, однако, не поверил: это выразилось в нахмуренных бровях и поджатых губах, — но ничего не сказал вслух. Подожди, приятель: я обязательно организую твою помолвку с Мегами, ведь мне просто необходимо, чтобы ты стал моим должником навек. После весьма интересного обсуждения с Кушей его планов на последующие изобретения, я направился в библиотеку, чтобы сделать уроки. Также я помог Нишино-сенсею, преподававшему географию и одновременно заведующему книгохранилищем, расставить и каталогизировать новые тома, за что тот рассыпался в благодарностях и заверил меня в своём исключительно расположении. Что ж, Гилберт Арчер снова оказался прав: люди любят, когда им помогают ненавязчиво, вроде бы по собственной инициативе. А потом, встретившись с Ацу и Кушей на первом этаже, я направился домой. По дороге Ацу рассказал о том, как Асу Кен, придя в клуб мистики, попытался завербовать в участники спортивного мероприятия кое-кого из участников, и ему это даже удалось. Правда, Руто Орочи не поддался, зато сам Даку теперь был заявлен в эстафете, что ему самому не очень нравилось, так как его физическая подготовка оставляла желать лучшего. Куша со свойственным ему несгибаемым оптимизмом заявил, что бег в любом случае лучше прыжков, на которые неугомонный Асу подписал его, и за этими разговорами мы не заметили, как дошли до перекрёстка¸ на котором наши пути расходились. Распрощавшись с друзьями, я направился домой, по пути зайдя в универмаг и заведя разговор с дежурившей на кассе Вакато Мегуми: если что, она обязательно запомнит, что в этот день Айши Аято шёл домой, и никуда больше. В этот раз я купил не только кулинарию, но ещё и сырые продукты, надеясь на то, чтобы попробовать хотя бы один из рецептов Амаи и Сукояка. Не зря же я ходил в кулинарный клуб, в конце концов. Дома я позвонил матери и поговорил с ней, пока готовил обед. После трапезы сделал лёгкую уборку, перебрал холодильник, почитал устные уроки, собрал сумку на завтра и переоделся в тёмный спортивный костюм. Что ж, вроде всё. До полуночи всё равно оставалось много времени, поэтому я решил отдохнуть и, заведя обычный механический будильник и поставив его на полпервого, я лёг на застеленную кровать и закрыл глаза. Мне удалось заснуть, но пронзительная трель будильника прозвучала слишком уж скоро: отдохнувшим я себя точно не чувствовал. Однако выбора у меня не было: пришлось встать с кровати. Спрятав в карманы спортивного костюма телефон, ключи от квартиры и школьную карточку, я отправился в путь. Уже успело стемнеть, и над городками Бураза и Шисута владела ночь. Фонари изгоняли тьму на дороге, но стоило отойти чуть дальше, и она становилась гуще, сильнее, скрывая всё вокруг, превращая кусты в фантастических монстров, а окна домов — в таинственные пещеры. Но всё это было лишь иллюзией, ведь в наш цифровой век каждый шаг человека записывался на какую-либо камеру. Двадцать четыре часа в сутки на нас были устремлены миллионы электронных глаз, которые никогда ничего не забывали. Я обошёл свой дом вокруг, но эта мера предосторожности была излишней, так как на выходе с лестницы висела одна из камер видеонаблюдения. Что ж, в том, что кому-то захотелось прогуляться после душного дня, не было ничего странного или преступного. Путь до школы у меня занял пятнадцать минут: я выбрал кружную дорогу и держался тени, но увеличил скорость и практически бежал до задней калитки. Она, как и положено по правилам пожарной безопасности, была открыта, и я беспрепятственно проник на территорию Академи. Мне пришлось пробежаться по мягкой и подстриженной моими же усилиями траве, чтобы достичь задней двери, и в этом я преуспел. Щитовые у нас располагались на крыше и в подвальном помещении, и на данный момент ближе ко мне была вторая. Вход в подвал располагался сбоку от одной из кладовых на первом этаже, и обычно эта дверь была закрыта, но Инфо-чан обещала мне позаботиться о том, чтобы сегодня она оказалась отпертой. Так оно и случилось, и я, вытащив телефон из кармана и включив фонарик, начал осторожно спускаться по каменным ступеням. К счастью, щиток висел прямо у последней ступени, так что мне не пришлось блуждать по огромному подвальному помещению. Для того, чтобы включить электроосвещение, нужно было всего лишь поднять рубильник, что я и сделал. Поднявшись по лестнице, я выключил фонарик на телефоне: он уже не был нужен, так как потолочные светильники работали исправно. Посмотрев на время — без четырёх минут час — я решительно направился по ступеням на третий этаж. Дойдя по коридору до нужной уборной, я остановился и, достав телефон, начал ждать. Как только до часа ночи оставалось не более пятнадцати секунд, я спрятал гаджет в карман и вошёл внутрь. Освещение в этом туалете не работало. Помимо затхлого запаха и мерного звука капающей воды, тут присутствовал какой-то шум, как будто много-много человек одновременно быстро шептали что-то вроде молитвы. Это было довольно неприятно, однако перспектива отделаться одним махом и от Ёрико, и от её мамаши казалась заманчивой. Я сделал ещё один шаг вперёд и начал быстро говорить: «Сачико-сан, ваша дочь ждёт вас». Повторив фразу ещё раз, я набрал воздух для того, чтобы произнести это в третий раз, но меня прервал жуткий вой. Внезапно дверцы кабинок захлопали, раздался отвратительный чавкающий звук, а потом мою шею оплели длинные склизкие пальцы. Я напрягся. Тут царила полная темнота, и даже свет из коридора сюда не проникал. Я мог достать телефон и включить фонарик, но прекрасно понимал, что это станет напрасной тратой времени и усилий. Единственная возможность выжить для меня — это договорить заклинание, причём надо спешить: пока пальцы не сжались на моём горле достаточно сильно, так что я ещё мог говорить. С трудом вдохнув — воздух казался плотным и ещё более затхлым, я прохрипел: «Сачико-с-сан, в-ваша дочь ждёт вас…». И тут помещение озарилось тёплым, неярким светом. Призрачные руки тут же исчезли с моей шеи. Передо мной стояла девочка в школьной форме старомодного фасона. Если это и была Такада Ёрико, то мама славно постаралась, исполосовывая её: раны были повсюду, а один глаз отсутствовал. Уцелевшее око смотрело мимо меня, и я инстинктивно обернулся в направлении взгляда. Сачико стояла в дверном проёме. Она выглядела абсолютно так же, как я её помнил: джинсовая куртка со значками, взбитые короткие волосы, так модные в восьмидесятых, пристальный взор… Она протянула руки, и рот её открылся в безмолвном крике. Я благоразумно отошёл в сторону, и Сачико, метнувшись вперёд, порывисто обняла Ёрико. Свет мигнул, а потом Сачико, посмотрев на меня, коротко кивнула. Проведя Ёрико по волосам, она неслышно сказала что-то, и затем эти двое растаяли в воздухе. Я замер и несколько секунд стоял недвижно, а затем провёл рукой по шее. Моя кожа была влажной; хотя, может, виной тому являлся пот, ведь я существенно напрягся только что. Но что-то явно изменилось… Я осмотрелся. Тёплый свет, который возник тут с появлением Сачико, теперь исчез, но его заменил неверный, исходивший от потолочных ламп, которые вдруг заработали. Стены были в трещинках и подтёках, а зеркало частично разбито, но всё же теперь я находился в самой обычной уборной, нуждавшейся разве что в ремонте, но никак не в экзорцисте. Глубоко вздохнув, я провёл рукой по лбу и подошёл к зеркалу. Оно всё ещё было разбито с прошлого раза, когда пострадала моя рука, однако на стене остался висеть довольно большой осколок. Я посмотрелся в него. На моей шее отчётливо проступали красные пятна, как будто кто-то душил меня, и это — единственное, что напоминало о когда-то обитавшей здесь Ёрико. Вздохнув, я вышел из уборной и чуть не столкнулся с Сато Мичико. На лице Инфо-чан не было её обычной ухмылки; напротив, глаза за стёклами очков широко распахнуты, нижняя губа закушена, пальцы, которые она стискивала, мелко дрожали. Гилберт Арчер бы сказал, что эта девушка испугалась или разволновалась. И причина на это у неё была только одна. — Всё в порядке, Мичико, — я не только назвал её по имени, но ещё и потрепал по голове, словно мы были закадычными друзьями. — Ёрико и Сачико отбыли навсегда. Сато вздохнула и, проведя рукой по волосам — там, где я только что её потрогал, — усмехнулась. Она была Инфо-чан: сильной и прошедшей множество испытаний, поэтому могла овладеть собой достаточно быстро. Но пару секунд назад она открыла о себе одну небольшую тайну: она явно волновалась за меня. — Камеры вдруг перестали работать, — вымолвила она, склонив голову набок. — Я и заторопилась сюда. Не могла же я допустить, чтобы один из моих самых ценных агентов был убит привидением. — Весьма благодарен, — я поклонился. — Ёрико действительно пыталась напасть, но я успел произнести нужные слова, и Сачико подоспела вовремя. Я указал себе на шею, и взгляд Мичико метнулся туда. — Ничего себе… — она подняла было руку, словно хотела коснуться моей кожи, но остановилась на полпути и сделала вид, что стряхнула у меня с плеча пылинку. — Сачико прямо-таки героиня… Я склонил голову. Несколько секунд мы оба молчали, осмысливая, что произошло, а потом Сато тихо спросила: — И что теперь? — Теперь всё будет по-другому, — ответил я, надевая капюшон от спортивной худи. — На благотворительном мероприятии — оно состоится после спортивного марафона и экзаменов, но до фестиваля — Юкина исчезнет, и её место займёт кое-кто другой, так что можешь считать, что ей мы отомстили. Сато пожала плечами. — Не вполне понимаю, как это осуществимо… — потянула она. — Всегда придерживалась скептических взглядов на эту потустороннюю чушь. — Я тоже, — улыбнулся я, показав себе на шею. — До того, как получил это. Мичико, поверь: это абсолютно реально, и теперь, без Ёрико и Сачико, наша школа вздохнёт с облегчением. А потом и Юкико поселится в теле Юкины. Мичико подняла голову и посмотрела мне в глаза, а потом внезапно улыбнулась. — Полагаю, у меня нет выбора, кроме как довериться тебе, Аято-кун, — произнесла она.