Детективное агентство "Братья Ким"

***

Чонгук пытается вдохнуть носом и сдержать рвотные позывы, когда видит чью-то размозжённую черепную коробку, из которой растекался мозг. Это мужчина средних лет в простой одежде, местами даже слишком поношенной, лежащий в каком-то переулке возле запасного входа в пивной паб. Повсюду разбросаны куски бывшей статуи горгульи песочно-зеленоватого цвета с пастью в оскале. Полиция и эксперты снуют туда-сюда, выполняя свои прямые обязанности, выискивая улики и отпечатки пальцев. Жуткое зрелище. Парень делает несколько снимков и, всё же не сдерживаясь, бежит к мусорным бакам, чтобы опорожнить слабый желудок, в очередной раз проклиная свою жадность. Ведь если бы не она, сидел бы сейчас Гук в каком-нибудь задрипанном фотосалоне и щёлкал фото на документы, а не вот это всё. Тэхён же, наоборот, чувствует себя великолепно. Он без конца лыбится, как чеширский кот, когда ощупывает труп, а затем его улыбка становится ещё шире, когда Джин показывает ему документы погибшего. — Замечательно! Просто замечательно! Весьма и весьма занимательная арифметика. На нём тонкое кашемировое пальто цвета горького шоколада нараспах, чёрные классические брюки со стрелками, слегка измятые и кое-где запачкавшиеся извёсткой от статуи, и винтажная фетровая светло-песочная шляпа, из-под которой торчат, как всегда, непослушные вихры. Эдакий Коломбо местного разлива. Гук даже мысленно хихикает, вытирая рот рукавом толстовки, представляя, какое бы шоу закатил бы Ким, озвучь он своё сравнение его с детективом из культового сериала. Монолог о своей пиздатости и уникальности окружающие слушали бы минимум час. Рядом с ним Юнги, который обнюхивает жертву, а затем и вовсе тыкает пальцем в пятно на асфальте возле него и тащит его в рот. Чонгука снова выворачивает от этого зрелища. Да они что, издеваются? К нему сзади подходит Чимин, который уже успел к этому времени поболтать с посетителями паба, из которого, судя по всему, и вышел перекурить будущий труп. — Как ты? — он протягивает фотографу пачку одноразовых салфеток. — Понимаю тебя, как никто. Сам до сих пор не могу к этому привыкнуть, хотя и переношу это уже гораздо легче. Помнится, когда впервые увидел отрубленную голову на первом своём деле, меня три дня чистило. Думал, что умру. Всё же люди — странные существа, ко всему привыкают. — Разве к этому можно привыкнуть? — бурчит Чон, вытирая остатки слюны с губ. Ему кажется, что его снова вырвет, но в желудке пусто, как в голове его соседки, блондинки Джесики, считающей, что Чосон и Корё — это сорта кофе. — Да, ты прав. Невозможно. Зато этим двоим хоть бы хуй. Юнги, а ну брось ту гадость, что ты сейчас поднял и собираешься опробовать на вкус, — Чимин смотрит, как его парень поднял какую-то бумажку, собираясь лизнуть и её. — Малыш, это очень важная улика. Мне нужно чётче удостовериться, что это именно то, что я унюхал, — Мин косится на недовольного Пака. Знает, что того раздражает, когда он так поступает. Но всё равно продолжает это делать. — Мин Юнги, блядь, не беси. Положи эту ёбанную улику в пакет для улик, а не себе в рот. Я не собираюсь лечить твой очередной стоматит, — глаза Чимина недовольно сужаются, и ищейка сдаётся, убирая бумажку в предложенный ему каким-то полицейским пакетик. — Заноза балабольная, — фыркает он и возвращается к обнюхиванию места происшествия. — Как ребёнок, честное слово, — выдыхает Пак, а затем его глаза снова недобро сужаются, глядя куда-то за спину фотографа. — Принесла ж нелёгкая. Ну, сейчас начнётся. И правда, не успевает Чонгук повернуться, как слышит гневное шипение своего шефа. — Джин, ты же мне обещал! Почему он опять здесь? — он видит, как Тэхён злобно сопит в сторону пытающегося пробраться через оградительную ленту репортёра Намджуна. — Да это не я. Честно. Видимо, он нашёл другой способ добычи информации. Узнаю кто, впаяю восемнадцать ночных дежурств, — в голосе следователя звучат некие нотки обиды. Неужели этот красивый бугай трахает кого-то из его подчинённых, в обход него. Обидненько, однако. — Так, так, так и снова здравствуйте! — Намджуну всё же удаётся пробиться сквозь толпу зевак и уже наделать кучу сенсационных снимков для своего издания. — Следователь Сокджин! Великий и ужасный детектив Ким! Не хотите дать небольшое интервью по поводу случившегося? — ёрничает он. — Обойдёшься, придурок, — шипит Тэхён. — Жаль, тогда может захочет кто-то из твоих помощников? Вон тот милый фотограф, например, — он жадно лыбится в сторону Чонгука, чем вызывает у детектива неконтролируемый прилив злости. Он хватает репортёра за борт куртки и рычит в самое лицо: — Даже не смотри в его сторону, а иначе твои глаза будут моргать на ближайшей сакуре. — Оу, оу, оу! Какой ревнивый! — вырвался из захвата тот. — Не тебе решать, смотреть мне на него или нет, — затем поворачивается к следователю, который мысленно уже приготовился разнимать этих двоих. — Господин следователь. Не хотите вместе позавтракать? И чисто по-дружески поведать о новом убийстве. Джин моментально краснеет, вспоминая, чем закончилась их последняя встреча. А именно: как ему самозабвенно отсасывали в кабинке туалета кафетерия, в процессе которого он выдал всю тайну следствия. — Не думаю, что это будет уместно. Я не вправе разглашать подробности, — тушуется он, хотя предложение весьма и весьма заманчивое. Этот рот буквально творит чудеса, и ему очень-очень хочется повторения. Детектив Ким смотрит на лучшего друга с жалостью. С этим влюблённым дурачком всё ясно. Его метания буквально написаны на красивом лице. Скорее всего, он не удержится и опять всё растреплет. Да и похер. Бросив ещё один убийственный взгляд, направляется к своему пупсику и, схватив того за локоть, тащит к машине. — Гуччи, милый, тут мы закончили. Сейчас мне нужно всё хорошенько обдумать, поэтому мы едем к тебе, — безапелляционно заявляет он, запихивая бледного как смерть парня на переднее сиденье. — Ко мне? — охуевше смотрит на него Чонгук. У него небольшая съёмная квартирка с протоптанным диваном вместо кровати и совмещённой кухней, в которой в данный момент творится полный бедлам. За последнее время ему даже убраться в ней некогда было, и к приходу гостей она точно не готова. — Прости, но мне не кажется это хорошей идеей. — Это ещё почему, пупсик? Боишься, что я не заценю твои «шикарные» хоромы? — искренне удивляется детектив. — Не переживай, даже если там будут пауки размером с кошку, а плесень оккупировала немытую посуду в мойке, поверь, это нисколько не помешает моему мыслительному процессу. «Ну вот почему? Почему он такой проницательный?», — мысленно стонет Гук, ведь именно так всё и обстоит, за исключением пауков размером с кошку. Вот с небольшую крысу — это да. — Дело не в этом, — вздыхает он, делая ещё одну попытку убедить своего парня не ехать к нему. — Сегодняшний день был слишком выматывающим для меня и моего организма. Навряд ли я смогу помочь тебе «думать». Я слишком плохо себя чувствую, — и ведь даже не соврал. Действительно, его единственным желанием на данный момент было принять душ и завалиться спать, а не развлекать своего взбалмошного парня, явно рассчитывающего на секс. — Мой пупсик заболел? — Тэхён внимательно рассматривает бледного, после недавнего опорожнения желудка, парня. Недовольно цокает, понимая, что это не отмазка. А затем, как ни в чём не бывало, расплывается в своей необычной квадратной улыбке. — Так это же прекрасно. Я буду твоей сиделкой. Знаешь, какая из меня великолепная сиделка? Однажды в Индии я помогал спасать детишек от лихорадки, да так хорошо, что сама Мать Тереза вручила мне сертификат, как лучшей сиделке в мире. Обещаю, завтра к утру будешь чувствовать себя как новорожденный. Клянусь, что приставать не буду. — Ладно, — вяло улыбнулся Гук, понимая, что Ким всё равно не отвяжется. Да и как отказать, когда тебе обещают заботу и уход.

***

Чонгук сонно хлопает глазами, пока Тэхён уверенно химичит на его кухне. Он медленно пьёт чай, чтобы окончательно не вырубиться. Нехорошо это, когда в доме гость, не по-хозяйски. Нормальных продуктов в холодильнике у парня отродясь не водились, поэтому пришлось заехать в круглосуточный за всем необходимым. — Да как же разделывать эту чёртову курицу? Ааа, по хуй! — бухтит себе под нос Ким. — Ты не переживай, пупсик, я тебе такой бульон забабахаю, что ты точно поймаешь гастрономический оргазм, — улыбается он Гуку, перестав мучить куриную тушку и просто целиком затолкнув её в кастрюлю. — Меня, между прочим, сам Гордон Рамзи учил готовить. Так что считай, я лучший повар в Сеуле. Чон мысленно усмехается, видя, как следом целиком полетела луковица, полпачки риса и, кажется, неочищенный корень имбиря. А позже, когда перед ним нарисовывается тарелка странного варева, от вида и запаха которого хочется ещё раз блевануть, усмехается снова. Кажется, в чём-то всё же его Котя оказался плох. С усилием затолкав в себя несколько ложек, окончательно в этом убеждается. Ким Тэхен — отвратительный повар. Мало того, что эта клейкая бурда была не солёной и чересчур острой, так ещё и курица местами не проварилась. — Вкусно? — смотрит на него этот горе-повар, ожидая похвалы. У него такой восхищённо-щенячий взгляд, что у Чонгука язык не поворачивается сказать правду. — Безумно. Я готов проглотить собственный язык. Ты прирождённый кулинар, Котя, — приходится с горем пополам доесть всё, что осталось в тарелке, понимая, что день на унитазе ему обеспечен. — Ты ж мой сладенький пупсик. Лучшей похвалы я и не слышал, — Тэхён треплет его по щекам, а затем самозабвенно принимается прибирать последствия своего нелёгкого труда. И это у него получается явно лучше. Пока он намывает и натирает до блеска посуду, напевая себе какую-то незатейливую мелодию то ли на болгарском, то ли на румынском, Чон не замечает, как проваливается в сон, даже несмотря на то, что в желудке уже медленно начинает зарождаться ядерная война. Просыпается он оттого, что ему до безумия жарко и неудобно, а крутящий спазмами живот требует срочного опорожнения. Тэхён лежит рядом, буквально вжав его в себя, словно огромную подушку «дакимакура», и пускает слюни куда-то в ключицу. Невероятно умилительное зрелище. И если бы не адские боли в животе, где словно кто-то вспарывает брюшную полость после «оздоровительного» бульона, то он, безусловно, любовался бы этой картиной до тех пор, пока его безумный, но такой красивый парень не проснётся. Но унитаз зовёт и манит, и это намного сильнее желания лицезреть спящего любимого Котю. Выбравшись из этих удушающих объятий, всё же направляется в уборную, где проводит точно не меньше часа: сначала на унитазе, а потом в душе. А когда возвращается, Кима и след простыл. Даже не попрощался, гад, а ведь Чонгук рассчитывал хотя бы на малюсенький утренний минет за все свои мучения. Вот что за человек? Никакого постоянства. Не успевает высушить волосы и натянуть трусы, как телефон блямкает оповещением о пришедшей смс. От Koty❤️: «Приезжай срочно. Я знаю, кто убийцы. Не забудь камеру. Геолокацию скину». И следом ещё одна. От Кoty❤️: «Прости за суп. Теперь я точно знаю, что небезразличен тебе. Только влюблённый человек может съесть это дерьмо. Люблю тебя! И да, готовить я не умею». — Вот же гад! — возмущённо откидывает телефон Чон, пытаясь натянуть футболку на всё ещё влажное тело. — Проверяльщик хренов! Да пошёл ты в пизду с такими проверками, КОТЯ! И снова смс. От Koty❤️: «Ну просил же, хотя бы на хуй. Не злись и выпей лекарство. Оно на стойке кухонной зоны. С меня ведро мороженого». — Убью гадёныша, — воет Гук, чувствуя, что живот снова начинает крутить. Выпив горсть таблеток и сбегав ещё пару раз в сортир, всё же отправляется по скинутому Тэхёном адресу с мыслью о мести. — Проверка, значит, милый? Ну что ж, Коломбо недоделанный, ответочка не заставит себя долго ждать. Готовь задницу, Котя. Я вытрахаю из тебя всё недоверие.