Сейчас превратилось в никогда

Кризис жанра — это его сегодняшний день. Он гений. Он лучше всех. Лебедев Коля схватил человека, которого он невыносимо желал вообще, за волосы, и ножом провел по щеке. Оттуда пролилась кровь. Нож уже и до этого был в крови. Сталкер убил своих родителей. Мать, отца и брата. Зарезал. Вырезал кишки. Трупы были свалены в яму в земле. Затем он взял ружье отца, и застрелил соседей, которые мешали спать, хилых охранников, слишком умных учителей, конченых одноклассников, и теперь готов ланчевать Рому. Последнего даже не стало жалко — он был весь поникший, жалкий, — но так интересней. — Че, выебешь меня теперь? — сплюнув, произнёс Мокривский, и улыбнулся. Лебедев улыбнулся в ответ. Ничего не говоря, в сыром и перепачканном трупами коридоре он раздел того, провел смазанными пальцами в крови по члену, и наклонился, целуя бесконечное количество раз в ухо. Чувства — что-то вроде силы тяжести на голову. Застонав, тот прижался к нему, расслабляясь при ласках. Всё равно сдохнет. Через несколько минут дрочки Коля уже разделся сам, растянул парня и собрался трахнуть. От боли его одноклассник вонзился в его плечо зубами, и равномерно с толчками поплыл в темноту. Жестокости и удовольствия. Единство Бытия. Легкий катарсис. Ромео и Джульетта. Несовместимость чувств, но разве это важно? Хуйня ебаная. Потеря гордости. Аванс отвращения. Перепачкав в крови, напоследок Некоглай шепнул, что сегодня прошёл отличный урок. — Я тоже всех проебал, — выдохнул Коля. — Такая хуйня. Убил то, с чем уже никогда не вернусь в игру. Ну и хуй с ним. Лучше уж ебаться в дерьме… Я после этого, думаешь, не боюсь убивать? Рома кивнул. Некоглай наклонился, а затем в его лицо брызнула кровь из чужого горла. Сейчас превратилось в никогда.