All The Young Dudes — Sirius's Perspective

Everybody here is outta sight They don’t bark and they don’t bite They keep things loose, they keep things light Everybody was dancin’ in the moonlight Dancin' in the moonlight Everybody’s feelin’ warm and right It's such a fine and natural sight Everybody’s dancin’ in the moonlight Каждый здесь вне поля зрения. Никто не ворчит и не ругается, Держа вещи свободно, а что-то и плотно. Все танцуют в лунном свете. Танцуя в лунном свете, Каждый ощущает тепло, чувствуя себя ярким. Это зрелище так прекрасно и естественно. Все танцуют в лунном свете. Суббота, 20 сентября 1975 год. Сириус почти не виделся с Лунатиком после того, как тот помог ему с порезами. Он мог бы заподозрить, что мальчик избегает его, используя в качестве оправдания занятость, но в тот сентябрь все, казалось, были завалены, и у них не оставалось ни минуты свободного времени. Приближались СОВ, а это означало, что половина их класса уже каждую секунду бодрствования проводила в библиотеке – конечно, включая Римуса. Его часто можно было увидеть с Мэри, Марлин, Лили или с кем-то из этих троих, расспрашивающими друг друга и перелистывающими страницы своих книг. Когда Римус не учился, у него были обязанности старосты, из-за чего он задерживался на патрулях и собраниях. Большую часть ночей он возвращался в их комнату в общежитии утомленный и сразу же засыпал. Конечно, Лунатик был не единственным мародером с плотным графиком. Джеймс руководил всей командой по квиддичу, измученной тренировками, будя Сириуса на рассвете почти каждый день недели. А у Питера были свои занятия: говорить с Дездемоной, говорить о Дездемоне, целоваться с Дездемоной, говорить о поцелуях с Дездемоной... К тому же, с приближением СОВ, Римус был не единственным, кто беспокоился об оценках. У Питера часто случались срывы при выполнении домашних заданий, во время которых он жаловался, что никогда ничего не сдаст, и настаивал на том, что он будет первым учеником, которого выгнали из Хогвартса за провал всех экзаменов. Сириуса это невероятно раздражало, но он должен был признать, что их учебная нагрузка была огромной — даже ему иногда приходилось с трудом успевать за ними. Помимо увеличения нагрузки, в этом году в их классах произошел еще один заметный сдвиг. Хотя никто, казалось, не хотел ничего об этом говорить, у Сириуса сложилось отчетливое впечатление, что профессора пытались подготовить их к войне. Макгонагалл заставила их работать над маскировкой, Слизнорт, казалось, стал одержим ядами и противоядиями, а их профессор защиты от темных искусств был настоящим лучом солнца, зловеще предупреждая их в конце каждого урока. — Никогда не знаешь, когда, возможно, это понадобится вне класса... В целом это было не самое радостное начало года. В сентябре Сириус внимательно следил за прошедшими днями. Полнолуние приближалось к концу месяца, и когда они не были сосредоточены на учебе или квиддиче (или девушках), мародеры практиковали свою трансформацию. Конечно, им приходилось быть осторожными. В их комнате в общежитии было безопасно только тогда, когда там не было Римуса, но в ней не было достаточно места для Джеймса и его громоздких рогов. Туннель к «Сладкому королевству» был немного лучше, но им нужно было убедиться, чтобы кто-то всегда был начеку, на случай, если Римус проверит карту и пойдет их искать. Иногда по ночам, когда они были уверены, что Лунатик действительно крепко спит, трое других мальчиков пробирались под мантией-невидимкой в Запретный лес, чтобы попрактиковаться – они, конечно, оставались поближе к окраинам, спрятавшись под прикрытием деревьев, но достаточно близко к замку, чтобы оставаться в безопасности. Поначалу все было непросто. Чтобы превратиться из человека в животное и обратно, требовалась большая концентрация, а двойное сердцебиение немного сбивало с толку. На удивление боли не было. Конечно, их исследования показали, что трансформации анимагов были безболезненными, но Сириуса все равно немного смущало ощущение, как его тело деформируется и смещается, принимая новую форму, без какого-либо намека на дискомфорт. Тем не менее, он обнаружил, что чем больше он практиковался, тем быстрее он мог меняться, пока этот процесс не стал почти мгновенным. Джеймс сообразил так же быстро, пока не смог в мгновение ока переключаться между оленем и мальчиком. Питер больше всего боролся с трансформацией; он, казалось, чувствовал себя наименее комфортно в своей животной форме, и Сириус не винил его. Он не был уверен, каково это — находиться в теле крысы, но и представить себе не мог, что это будет очень приятно. С другой стороны, быть собакой было великолепно. Казалось, он всегда обладал безграничной энергией, а весь мир был проще и интереснее. Когда он был собакой, все его сложные человеческие эмоции ощущались где-то далеко — вина и обида, когда он думал о своем брате, беспокойство о своих родителях и войне, стыд из-за своих шрамов и того, что кричала его мать, когда наносила ему их. Вместо этого кипела радость. Пса не волновала политика или темная магия; ему просто хотелось бегать, прыгать и играть. Он был просто счастлив – почти безмерно – быть со своими друзьями, и это было все, что имело значение. И чувства! Зрение у него было не очень хорошее, но обоняние компенсировало это. Как будто открылся совершенно новый мир; Сириус чувствовал запах не только людей, но и эмоций, которые они испытывали, привкус страха в поту или тонкий, успокаивающий аромат счастья. Когда он превращался обратно, он очень старался описать это Джеймсу и Питеру, но так и не смог найти слов — в человеческом языке просто не было ничего, что могло бы описать то, что могла уловить собака. Как только процесс стал проще, Сириус менялся взад и вперед при каждой возможности. Он заставлял остальных пойти в «Сладкое королевство» только для того, чтобы он мог носиться вверх и вниз по туннелю; он жевал ботинки Джеймса в отместку за садистские ранние упражнения по квиддичу; однажды он даже съел домашнее задание Питера по астрономии, просто чтобы посмотреть, какое оно на вкус. Пит не смог увидеть юмора. Дошло до того, что Джеймс почувствовал необходимость усадить Сириуса и строго поговорить с ним о том, чтобы сохранить их секрет хотя бы до первого полнолуния, когда они планировали рассказать об этом Римусу. Когда лекция не сработала, он пригрозил накормить Сириуса шоколадом, когда он в следующий раз трансформируется. Несмотря ни на что, им удалось остаться незамеченными. К моменту наступления полнолуния все трое мальчиков были готовы, охваченные нервным возбуждением. — Хорошо, — сказал Джеймс, расхаживая по туннелю «Сладкого королевства» и размахивая зажженной палочкой, как дубинкой, во время разговора. — Давайте еще раз обсудим план. Сириус застонал. — Мы обсуждали его миллион раз! — Заткнись, Блэк. — Мы последуем за ним под плащом-невидимкой! — быстро сказал Питер, стремясь угодить. — А я трансформируюсь и нажму на узел Гремучей Ивы! — Отлично. А потом? Джеймс бросил на Сириуса очень многозначительный взгляд и вздохнул. — Мы следуем за ним в визжащую хижину, ждем, пока Помфри уйдет, и греемся в собственной славе. — Трансформируемся, но да, достаточно близко. Сириус нетерпеливо заерзал. — Давайте, мы готовы, пойдемте просто скажем ему! — Подожди! — Джеймс схватил его за руку, не давая ему рвануться обратно к двери туннеля. Сириус выжидающе посмотрел на него. — Нам нужно поговорить о том, что мы будем делать, если… если что-то пойдет не так. Сириус моргнул. — Ничего не пойдет не так. — Я знаю, приятель, но если что-то случится… — Римус никогда бы не причинил нам вреда! — А вот волк мог бы, — Питер заговорил тихо, отступив на шаг. Сириус повернулся и посмотрел на него. — Пит прав, — твердо сказал Джеймс. — Послушай, нам нужно убедиться, что мы все находимся на одной волне, на всякий случай, хорошо? — он пристально посмотрел на Сириуса. Сириус посмотрел в ответ, раздраженно нахмурившись. Но как бы ему не хотелось этого признавать, он знал, что Джеймс прав. — Хорошо. — Отлично. Джеймс вздохнул, проведя рукой по волосам. Питер и Сириус выжидающе смотрели на него. — Да. Хорошо. Если что-то пойдет не так, и... волк нападет по какой-либо причине, Питер, я думаю, тебе следует бежать. Ты самый маленький из нас — выскользни из дома и трансформируйся. Не возвращайся в Хогвартс; иди в Хогсмид, он ближе. Ты можешь найти помощь, вернуть кого-нибудь обратно… — Нет! — резко сказал Сириус. — Мы не можем просто вовлекать кого-либо в это! Поттер, ты бежишь обратно в Хогвартс; ты самый быстрый, а я достаточно ловкий, я смогу защитить себя… — Против оборотня?! — Это не просто какой-то оборотень! — крикнул Сириус. — Это Лунатик! Во-первых, он никогда бы не причинил нам вреда! Питер с тревогой переводил взгляд с одного на другого. Джеймс вздохнул. — Я с тобой не согласен, приятель. Я очень, очень надеюсь, что нам не придется об этом беспокоиться. Но если что-то случится, нам с тобой обоим придется быть там, чтобы попытаться контролировать Римуса, а это значит, что за помощью придется обратиться Питу. И если дело настолько серьезное, что одному из нас придется обратиться за помощью, тогда… Я не думаю, что будет так уж важно, кто узнает. Вы понимаете, о чем я? Сириус уставился на утрамбованный земляной пол туннеля. Он знал, что имел в виду Джеймс: если бы дела были настолько плохи, что дошли до того, о чем они говорили, то на кону была бы не только тайна Римуса. Это будет их жизнь. — Да, — пробормотал он, шаркая ботинком по грязи, — я понял. — он снова посмотрел вверх и яростно сказал: — Но до этого не дойдет, Джеймс. Его друг успокаивающе кивнул. — Конечно нет, приятель, — улыбнулся он. — Это Лунатик, не так ли? Все будет хорошо. * * * К тому времени, когда они вернулись в общежитие, Сириус был готов вылезти из своей кожи — буквально. Ему очень хотелось трансформироваться, раскрыть их тайну Римусу раз и навсегда. За окном садилось солнце, а Лунатик сидел на подоконнике и курил. Он повернулся, когда они вошли, выдохнул и настороженно посмотрел на них. — О боже, — начал Римус до того, как Джеймс успел открыть рот. — Что на этот раз? Почему вы не на квиддиче? — Сегодня нет квиддича! — Сириус прокричал, едва сдерживая волнение. Он ухмылялся, раскачиваясь взад и вперед, и отчаянно пытался контролировать себя. — Тогда где вы были? — спросил Римус, адресовав вопрос Джеймсу, который из них троих был самым сдержанным. — Мы практиковали кое-что другое! — выпалил Питер и закусил нижнюю губу. Римус откинулся на подоконник, сигарета свисала с кончиков его пальцев, и снова повернулся к Джеймсу. Он приподнял бровь, ожидая. В горле Сириуса пересохло от волнения; его ладони стали липкими. — Лунатик, — медленно произнес Джеймс, — возможно, ты помнишь одну нашу идею на третьем курсе… — У вас всегда есть идеи, Поттер, конкретней, — нетерпеливо сказал Римус. Он воспользовался палочкой, чтобы зажечь еще одну сигарету, слегка покачивая плечами. Перед полнолунием Люпин всегда становился более раздражительным, как будто он постоянно был на грани, волк рыскал прямо под его кожей. — Ну… чтобы помочь тебе с… я знаю, ты сказал, что не надо… эм… — Джеймс запустил пальцы в волосы, пытаясь подобрать слова, явно нервничая. — Но мы уже зашли так далеко, и… эм… слушай, прости меня, прости нас, но… — Да говори уже! — скомандовал Римус, и дым вырвался облаком из его губ. Джеймс взглянул на Сириуса широко раскрытыми, испуганными глазами, затем опустил взгляд и быстро пробормотал: — Мысталианимагами… — Что?! — Да Мерлина ради! — воскликнул Сириус и вышел вперед. — Римус, смотри! В ту же секунду он молниеносно обратился в огромного черного пса, и Римус упал с подоконника.