All The Young Dudes — Sirius's Perspective

Воскресенье, 1 сентября 1974 год Сириус не видел своего брата на вокзале. Ни своей матери, ни своего отца — он задавался вопросом, пришли ли они рано, или, возможно, они опаздывают. Не то чтобы он искал их, потому что хотел их увидеть — совсем наоборот. Он то и дело поглядывал на платформу, чтобы убедиться, не наткнётся ли на них, чтобы он мог продолжать игнорировать их, а они могли продолжать притворяться, что его не существует. Так будет лучше для всех. В уголке его глаза мелькнула вспышка тёмных волос; он обернулся. Но это был не Рег, а просто какая-то ведьма с тёмными кудрями, которые рассыпались по ее плечам, когда она бросилась обнимать друга. Сириус снова повернулся к Поттерам, которые пытались вовлечь Петтигрю в неестественный, неловкий разговор. По словам Питера, несмотря на то, что его родители позволили ему летом навестить Джеймса, они всё ещё были расстроены тем, что мистер и миссис Поттер «побуждали Филомену действовать». Она переехала в Америку, и миссис Петтигрю была уверена, что это решение было вызвано чем-то, что сказал или сделал один из Поттеров. Джеймс поймал его взгляд, когда тот обернулся, приподняв бровь. — Ты в порядке, приятель? Ты выглядишь немного напряжённым. Он пробормотал слова достаточно тихо, чтобы мог слышать только Сириус. Рядом с ними миссис Поттер с притворным весельем спрашивала об урожае летней тыквы миссис Петтигрю. Сириус пожал плечами и изобразил улыбку. — Я в порядке. Джеймс еще некоторое время изучал его, прежде чем вернуться к своей семье. Вскоре после этого они обняли Поттеров на прощание, и Юфимия сжала Сириуса так сильно, что он подумал, что у него могут сломаться ребра. Он любил, когда она так делала. Флимонт похлопал его по спине и, подмигивая, сунул шоколадную лягушку в карман. Миссис Петтигрю суетилась вокруг Питера и бросила последний обиженный взгляд на Поттеров, прежде чем отослать сына, и все трое забрались в Хогвартс-экспресса, чтобы отправиться в своё привычное купе. — Питти, — проворковал Сириус, чувствуя приторно-сладкое впечатление от высокого нервного голоса миссис Петтигрю, — у тебя достаточно закусок? О, Питти, мама не забыла упаковать твою палочку? Питти, тебе нужно… Питер громко застонал, падая на сиденье. — Не начинай, — простонал он, — Она всегда такая, а теперь, когда Фил сбежала, стало только хуже. Джеймс успокаивающе похлопал его по спине. — Не волнуйся, приятель. Я понимаю, почему твоя мама беспокоится, но я уверен, что с Филой всё в порядке. — Ага, — мрачно сказал Питер, шаркая ботинком по земле. — Просто хотелось бы, чтобы она хотя бы предупредила нас. Теперь мама продолжает вести себя так, будто я убегу жить к маглам, если она не будет напоминать мне каждые пять секунд, как сильно она на меня рассчитывает. Не знаю, поддерживать семейное наследие или что-то в этом роде. Она все говорит о том, что пытается устроить меня на стажировку в министерство. Сириус усмехнулся. — Министерство? Никогда не считал тебя политиком, Пит. — Сомневаюсь, что я буду иметь какое-либо отношение к политике — если мне повезет, то, что она найдет, будет очень скучным, подача документов в Департамент магического транспорта или что-то в этом роде. — Не знаю, — сказал Джеймс, мрачнея. — Похоже, что в последнее время в Министерстве царит беспорядок. Вы читали Пророк сегодня утром? Он поискал копию газеты, вытащил её и развернул. Сириус прижался к скамейке рядом с Питером, чтобы прочитать через его плечо, и они вместе изучили заголовок:

«Дженкинса критикуют за ужесточение охранных мер в Министерстве.»

Они все еще читали, когда дверь их купе распахнулась, и вошёл Римус. — Привет, — сказал он хрипло, когда ступил в купе. Джеймс опустил газету, и все повернулись, чтобы поприветствовать его, а у Сириуса пересохло в горле. Он был выше. Это было первое, что заметил Сириус. В начале лета он был на дюйм или два выше Джеймса, но теперь Римус, казалось, возвышался над ними, заполняя дверной проём своими длинными ногами. Его лицо тоже изменилось; вся оставшаяся мягкость исчезла, оставив квадратную челюсть и выступающий кадык, который подпрыгивал, когда он глотал. Его кожа была усеяна веснушками и стала на несколько оттенков темнее — следы долгих часов, проведенных на солнце, — на скулах появился розовый румянец, который казался последними остатками солнечного ожога. И его одежда — элегантная рубашка на пуговицах, которая почему-то делала его старше, ярко-синие джинсы-трубы и массивные черные ботинки, в которые Сириус сразу влюбился. Это была самая крутая вещь, которую он когда-либо видел. Его ладони вспотели. Однако дело было не только в одежде и высоком росте — было что-то ещё… другое в нём, в том, как он вёл себя. Он стоял, расставив ноги, засунув руки в карманы, стиснув зубы. В его глазах было что-то живое, что-то прыгающее и опасное, как искры костра. Часто Сириусу было трудно представить, как его тихий книжный друг превращается в дикого зверя каждое полнолуние, но сейчас, загипнотизированный злобным блеском в глазах Люпина, ему казалось, что он видит волка, ползающего прямо под поверхностью кожи своего друга. На него смотрел не только Сириус — Джеймс и Питер тоже были явно удивлены. Сириус практически чувствовал тревогу Питера и озабоченность Джеймса, волнами скатывающиеся с их кожи. Часть его осознавала тот факт, что с Римусом явно случилось что-то плохое, но он не мог собрать ту нервную энергию, которую излучали два его других друга. Мозг почему-то казался ему таким нечётким. Римус сел на свободное место напротив них, ведя себя так, будто не чувствовал потрясения своих друзей. — Как каникулы? Джеймс попытался улыбнуться. — Неплохо, — осторожно ответил Джеймс. — Ну, знаешь, как обычно… А твои как? — Нормально, — Римус достал из заднего кармана небольшой оловянный футляр, в котором лежало пять каких-то скрученных палочек. Его руки выросли вместе с остальным телом — пальцы в шрамах и сухожилиях двигались, когда он поднимал эту странную палочку, которая при ударе начинала чудесным образом гореть. Было завораживающе наблюдать, как огонь подхватывает бумагу, превращая её в рассыпчатую и красную, когда Римус затягивается. Запах был ужасный, горький, как горсть пепла, но Сириус едва ли мог заставить себя об этом беспокоиться. Губы Римуса приоткрылись, когда он выдохнул, и дым вырвался изо рта, дразняще танцуя в воздухе, прежде чем рассеяться. Это было похоже на волшебство. Джеймс выглядел обеспокоенным и слегка хмурил брови. — Мы переживали, когда ты перестал нам отвечать. — Простите. Был занят, — Римус пожал плечами, выдыхая дым. — Чем это? — прямо спросил Сириус. Джеймс поднялся, чтобы открыть окно и выпустить дым, но ничего не сказал по поводу курения. — Просто занят, — сказал Римус. Сириус должен был бы злиться на него — он всегда раздражался, когда Люпин был таким уклончивым, — но сегодня раздражение почему-то не могло проникнуть. Римус, курящий сигарету, в черных сапогах, выглядящий так, будто определение «таинственный» ожило и сошло со страниц словаря, — ну, было бы не совсем правильно, если бы он сразу начал изливать свою душу. Конечно, Сириус всё ещё собирался докопаться до сути… что бы это ни было. — У тебя всё нормально, Римус? — наконец спросил Джеймс. — У тебя что-то случилось? — Не-а. — Ты выглядишь по-другому. — Твоя одежда! — вдруг пискнул Питер. — Я видел маглов в такой одежде, — наконец подал голос Сириус. — Это же круто, да, Римус? Люпин равнодушно пожал плечами. — Мои друзья достали для меня одежду, вот и всё, — сказал он. — О, ну, если так делают маглы... — неуверенно сказал Джеймс. — Ты точно в порядке? — Отвали, Поттер, — вздохнул Римус, откидывая голову на сиденье и закатывая глаза, делая еще одну затяжку сигареты. Он сглотнул, выглядя скучающим. Сириус наблюдал за движением в его горле. — Про что читаете? — спросил он, кивая на забытую газету, расстеленную у них на коленях. Джеймс посмотрел вниз, на его лице появилось серьёзное выражение. — Про войну, — ответил он, передавая Римусу «Пророк». — Войну?! — он резко сел прямо. — Какую войну? — парень быстро прочитал заголовок на первой странице. — Ты разве не знал? — удивлённо посмотрел на него Джеймс. — Волшебный мир официально ведёт войну с 1970 года. Сириус и Питер кивнули. В течение последних четырёх лет война была чем-то вроде тёмного фона на фотографии самого волшебного мира — что-то, что взрослые обсуждали приглушёными голосами, это не касалось детей. Это всегда было расплывчатой концепцией, чем-то связанным с политикой Министерства и сложными законами, которые на самом деле не влияли на жизнь мальчиков — по крайней мере, пока. Однако с учётом того, как шли дела этим летом, это стало казаться более реальным. — Мы ещё даже не учились в Хогвартсе в 1970-м, — возмущённо сказал Римус. — Я ничего тогда не знал о волшебном мире. Что… в смысле, с кем мы воюем? — В этом-то и проблема, — резко сказал Джеймс. — Это трудно понять, но этот загадочный «Тёмный Лорд» собирает всё больше и больше сторонников — почти все чистокровные. — Я думаю, это причина всех этих семейных собраний, — тихо сказал Сириус, хотя они были одни. — Папа Джеймса со мной согласен. Он не был до конца уверен, почему говорил об этом с мистером Поттером, — только то, что он продолжал думать об этом все лето, задаваясь вопросом, смотрят ли на него мистер и миссис Поттер и видят ли его семью, думают ли они о том, могут ли они доверять ему, побежит ли он и расскажет обо всём, что услышит, своим родителям. Он чувствовал потребность рассказать, что он на их стороне. Итак, он рассказал Флимонту о странных встречах и разговорах полушепотом, и седовласый мужчина задумчиво кивнул, выглядя встревоженным. — Из-за этого слизеринцы были такими милашками в прошлом году? — спросил Римус, с осознанием на лице. — Ага, — сказал Сириус. — И в этом году будет ещё хуже, говорю вам. — Этим летом произошло несколько… нападений, — нервно сказал Джеймс. — На маглов и несколько семей со смешанной кровью. — Они думают, что Тёмный Лорд использует тёмных существ, — сказал Питер дрожащим от страха голосом. — Вампиров, и великанов, и… и… Глаза Римуса стали жёсткими и тусклыми. Он посмотрел на Питера, стиснув зубы. — И оборотней? — Лунатик… — начал Джеймс. — Я пошёл в туалет, — Римус быстро встал и вышел из купе. Наступила тишина, а затем: — Молодец, идиот, — Сириус ударил Питера по руке, нахмурившись. — Мне жаль! — мальчик взвизгнул, придвигаясь ближе к Джеймсу и обиженно потирая его руку. — Я не думал... Сириус закатил глаза. — Ну, ты можешь сказать это еще раз. Теперь, благодаря тебе, он, вероятно, будет дуться до конца поездки на поезде. — Ладно, ладно, — Джеймс поднял руку, — Пит извинится. Бесполезно спорить об этом. Сириус фыркнул, повернувшись к окну, и Джеймс вздохнул. Он сорвал газету с сиденья Римуса, сложил её и убрал, спрашивая: — Как ты думаешь, он в порядке? — Лунатик? — Ага. — Ну он же сказал, что с ним всё в порядке, не так ли? — Да, но… ты же знаешь, каким он бывает. Сириус вздохнул. Он знал — все знали. Питер кивнул, молча соглашаясь с Джеймсом. — Просто дай ему несколько минут, — предложил Сириус, взглянув на пустое место, — Если он не вернётся, я пойду и найду его. В воздухе всё ещё пахло дымом. Прошло десять минут, в течение которых Джеймс вовлек Питера в умопомрачительно скучный разговор о шахматном клубе. Сириус в нетерпении постучал ногой и, по прошествии ещё пяти минут, встал и направился по поезду искать Римуса. Джеймс спросил, должны ли они с Питером тоже уйти, но Сириус убедил их остаться, зная о Лунатике достаточно, чтобы понять, что он не хотел бы устраивать никаких сцен. Римуса не было в туалете, что неудивительно — Сириус ожидал, что это был просто предлог, чтобы уйти и поразмышлять в одиночестве. И действительно, заглянув в несколько разных купе и выйдя из них, он нашел Люпина в пустом, одиноко смотрящего в окно и курящего очередную сигарету. — Лунатик? — дверь купе открылась, и внутрь просунулась голова Сириуса. Римус бросил на него грозный взгляд, но тот всё равно зашёл внутрь и сел напротив. — Ты в порядке? В чём дело? — Ни в чём, — Римус сложил руки на груди и откинулся на спинку сидения, уставившись на свои ботинки. Шнурки не подходили друг другу, красные на левом ботинке, жёлтые на правом. Это выглядело... классно? — Что-то не так. Ты сам не свой. — А тебе откуда знать? — огрызнулся Римус в ответ. — Может, это тот, кто я есть на самом деле. Сириус почувствовал странный прилив привязанности к своему другу, который мог быть таким смехотворно мелодраматичным, даже не осознавая этого. — Просто знаю, — нехарактерно спокойно ответил Сириус. Видимо, время, проведённое у Поттеров, чудесным образом повлияло на его терпеливость. — Злиться — это нормально, Римус. Это ничего не значит; только то, что ты нормальный. Взгляд померк, смягчившись от неожиданности, и Сириус улыбнулся. У него не всегда было все хорошо с чувствами, но гнев он понимал — по крайней мере, лучше, чем Джеймс и Питер. Зная, что ему, вероятно, дали только один момент искренности, прежде чем он рискует показаться слишком девчачьим, Сириус позволил улыбке превратиться в ухмылку. — Ну, как бы то ни было, я правда думаю, что ты просто охеренно выглядишь. — Правда? — Да. Типа так опасно. Римус фыркнул от иронии этой фразы. — Спасибо. — Значит… плохие каникулы, да? Римус пожал плечами. — Да неплохие. Я был… много чего делал. Не хочу, чтобы Джеймс об этом знал. Сириус боролся с любопытством, сжимавшим его грудь, отчаянно пытаясь узнать, что именно влечет за собой «много всего». Но он мог сказать, что Римус не хотел допроса, поэтому только склонил голову набок и сказал: — Ладно, — согласился Сириус и радостно наклонил голову. — Можно мне сигарету? Губы Римуса изогнулись, как будто Сириус сказал что-то забавное, и он улыбнулся, выуживая свою маленькую жестяную коробочку. Он бросил его Сириусу вместе с коробкой маленьких палочек, что вызвало момент паники, когда Сириус попытался вспомнить, что именно Римус делал с ними, чтобы разжечь огонь. Впрочем, это было нетрудно понять; он ударил одной из палочек о ящик, зажёг её и поджал губы к тонкому бумажному цилиндру. Он сложил руки чашечкой, когда зажигал, надеясь, что все делает правильно, и надеясь, что выглядит также круто, как Римус. Сириус неглубоко затянулся, отчаянно пытаясь не закашляться. Сигарета была на вкус такой же, как и пахла: горькая, пепельная, слегка терпкая. Это было странное ощущение, дышать дымом — легкие взбунтовались, в груди стало зудеть и сжиматься, но он держался, пока они не расслабились. Он не мог выглядеть слабаком перед Римусом. Тем не менее, он не мог сдержать гримасу, поползшую по его лицу, и Люпин ухмыльнулся. — Привыкнешь, — ухмыльнулся Римус. — Ладно, — Сириус попробовал снова, вдыхая больше дыма на этот раз. Римус расслабился на своем месте, наблюдая за ним сквозь голубоватую дымку, и Сириус очень хорошо знал его этот взгляд. Он очень, очень надеялся, что выглядит круто. — Я кое-что узнал в конце учебного года, — тихо сказал Люпин, снова глядя на свои ботинки. Прежде чем Сириус успел ответить, он полез в карман рубашки и вытащил несколько скомканных газетных вырезок. Сириус наклонился вперед, касаясь кончиками пальцев дыма, и принял бумаги из рук Римуса. — Я пока не хочу об этом говорить, — быстро сказал Римус. — Но можешь прочитать, если хочешь. — Ладно, — Сириус слегка кивнул головой. — Спасибо, Римус.