Гордость, предубеждение и Ф̶и̶л̶о̶с̶о̶ф̶с̶к̶и̶й̶ Камень Бесконечности

Стив выплывал из забытья медленно и урывками. До него доносились какие-то звуки: злые окрики на незнакомом грубом языке, возмущённый рёв животного, звяканье цепей, топот ног — но всё это было словно сквозь толщу воды, в то время как сам он барахтался на глубине, из которой никак не мог вынырнуть. А ещё его лихорадило. Всё тело ломало и трясло. Он чувствовал себя слабым, болезненным и уязвимым, как когда-то давно, когда он ещё не был героем Америки и не сражался на войне с нацистами, и не потерял Баки… Несколько раз очень знакомый и встревоженный голос уговаривал его выпить воды: Кэп, надо попить, ну, давай же, не смей отключаться, но сил совсем не было, и тогда этот кто-то держал его голову совсем как ребёнку и поил из неудобной посуды… Когда лихорадка немного отступила и Стив смог открыть глаза, то обнаружил, что лежал на странной формы повозке, перед которой шагал огромный и невероятно лохматый… Наверное, это всё-таки был бык. Впрочем, Стив не был вполне уверен, что бывают быки с бараньими рогами и такими невообразимо широкими губищами. И хотя он ни разу в жизни не видел такого диковинного животного, смотреть на то, как оно что-то сосредоточенно жуёт, ему быстро наскучило. Тогда он перекатил голову набок и упёрся взглядом в вооружённых людей, с ног до головы замотанных в чёрное. И как им только не жарко? Медленно приходя в себя, он какое-то время меланхолично разглядывал массивные бластеры в их руках с неизвестными логотипами на потёртом корпусе и нарядными жёлтыми лампочками-индикаторами. Интересно, чем такие стреляют? Явно же не пулями? Пока один из них не повернул в его сторону голову, скрытую за очень знакомой маской, и на Стива разом не обрушились воспоминания о том, как он здесь, собственно, оказался. Он резко подорвался с места, но сразу упал обратно: голова взорвалась болью, а руки и ноги оказались скованными цепями. Один из конвоиров тут же направил на него бластер, лампочка-индикатор на котором угрожающе загорелась красным. — Эй, эй, приятель, да всё нормально, не кипятись, — раздался откуда-то сбоку громкий голос Брока, а потом чуть тише, — лежи спокойно, Кэп, не дёргайся. Ты что, Таузига не слушал: надо знать, когда можешь сражаться. Вот ты сейчас точно не боец. Стив повернул голову: Рамлоу, тоже скованный по рукам и ногам, шагал справа от повозки, примирительно подняв руки перед конвоирами. За ним шёл Эмилио, который увидел, что капитан очнулся, и как-то неуверенно ему улыбнулся, Таузиг с перевязанной рукой и Джек с запёкшейся на лице кровью. А ещё в самом конце шеренги шагало лупоглазое существо с малиновой пупырчатой кожей в жёлтом комбинезоне. Но, возможно, это просто Стив ещё не отошёл от действия тех дротиков, и это чудо ему просто мерещилось. Он на секунду закрыл глаза, пережидая, когда боль в голове утихнет. — А где Мэй? Брок отвернулся в сторону и отвечать не спешил. Да и смысл, когда и так всё было понятно. Горло сдавило спазмом. Он не в первый раз терял бойцов на задании, но сейчас, после их ночных разговоров, вина за случившееся ощущалась особенно остро. — Как? Брок хотел ответить, но поморщился от воспоминаний и поэтому без лишних подробностей сказал только: — Быстро. — А…? — Щит твой и рюкзак в начале обоза, у ихнего главнюка. Его особо не трясли, думаю, всё на месте. Тут их надзиратель решил, что они много болтают, и, раз Стив очнулся и может молоть языком, то, значит, идти может своим ходом. И жестикулируя своей пушкой, он заставил его встать в шеренгу следом за Веласкесом. Солнце уже стояло в зените и нещадно слепило глаза, а значит, в отключке Стив провалялся очень долго. Его немного успокаивало, что слева тянулась всё та же каменная стена, следовательно, пока что их конвоиры двигались в нужную Страйку сторону. Всего он насчитал шесть вьючных животных и десять людей с оружием, которые, как братья-близнецы, были похожи на вчерашних песочных человечков, только одевались во всё чёрное. Вооружены эти песчаные бандиты были чем попало. У нескольких из них были те самые бластеры, какими ему только что тыкали в лицо. Ещё пара человек несла длинные ружья со штыками, похожие на нарезные мушкеты из музея гражданской войны. Остальные держали в руках копья с расклиненным остриём и загнутым концом с массивным резным набалдашником. Стив понимал, что ещё вчера их отряд во главе с суперсолдатом мог за несколько минут положить всю эту шайку лицом в землю, ну, или в песок, если быть точнее. Но сегодня у них появилось слабое звено. И, как ни противно это было признавать, этим самым звеном был он сам. Капитан Америка пытался вспомнить хотя бы ещё одну такую же провальную операцию, но не мог. В рейтинге худших миссий от одного до десяти, где один значило «полное фиаско», эта смело могла претендовать на минусовые значения. А придумать ей цензурное название даже язык не поворачивался. Наверное, стоило обратиться за этим к Рамлоу, вот он точно мог бы подкинуть парочку хлёстких вариантов… А ещё ему было очень плохо. Хотя слово «плохо» и примерно не описывало того отвратительного состояния, в котором пребывал Стив. Капитан Америка уже успел позабыть, каким слабым и больным может быть человеческое тело. Его мотало из стороны в сторону, а голова вот-вот готова была расколоться на две части. И поэтому он нёс её очень аккуратно, чуть опустив, будто боялся что-то расплескать. Из-за этого солёный пот непрерывно стекал по вискам и разъедал глаза. А под ногами мелькал только бесконечный песок, которому не было видно ни конца, ни края. Через несколько часов пути под палящим солнцем Стив в какой-то момент, наверное, просто отключился и стал заваливаться набок, потому что очнулся он от ощущения, что его практически волокут на себе. Огромные ручищи Боба Таузига, те самые, которые душили его в том проклятом лифте, крепко держали его под левый локоть и тащили по песку. Опираясь на Боба, он снова стал перебирать ногами и спросил: — А что, в других дротиками не попали? — Да во всех почти попали. Мне в ногу прилетело пару штук. — И? — Ну парализовало на часок, потом попустило. Только теперь дёргает немного, — ответил Таузиг, а потом обеспокоенно уточнил, — что, Кэп, совсем хреново? Ты, это, потерпи немного, командир обязательно что-нибудь придумает. И не из таких передряг выбирались. Лучше бы он этого не говорил. От таких сочувственных речей стало только хуже. Ведь Капитан Америка привык, что это он обычно нёс всех раненых на себе, «обязательно что-нибудь придумывал» и внушал другим заряд капитанского оптимизма. Ощущать себя тем самым балластом, который он так не хотел брать на миссию, было очень неприятно. Да и вывод из полученной информации нарисовывался неутешительный: скорее всего, дело было в сыворотке. То, что обычно давало Капитану Америка преимущество, на этот раз стало его слабым местом. Чувствуя, что вот-вот снова потеряет сознание, Стив решил продолжить разговаривать. Он не знал, о чём завести речь и поэтому ляпнул первое, что пришло в голову: — А почему Сунь-Цзы, Боб? — Что почему? — очень толково переспросил Таузиг. — Почему ты начал его читать? Ты раньше, вроде, другими вещами интересовался. — А, так это, парни мне всё говорили, что слишком это тонкие материи, и надо искать смысл и красоту в том, чем занимаешься. Ну вот я и начал искать. — И как, нашёл? Таузиг вздохнул: — Да не особо, Кэп. Там вся книжка про то, что кто кого лучше обманет, тот и молодец. Так что нет в войне никакой красоты и никакого глубокого смысла, — а потом Боб воровато покосился на шагающего впереди Эмилио и прошептал, — ты только Веласкесу об этом не рассказывай. Стив слабо засмеялся: — Может, смысл не в самой войне, а в том, за что сражаешься? — Как мы сейчас? — Вроде того. — И типа тогда цель оправдывает средства? А вот тут Стив подвис. Ведь он имел в виду совсем не это. И поэтому вполне логичный вопрос Таузига поставил его в тупик. Перед глазами промелькнуло лицо Мэй, и говорить сейчас о том, что их цель оправдывает любые средства, было бы цинично. Так что он решил сказать за себя: — Не знаю, Боб, иногда цена победы очень высока, но чтобы выполнить эту миссию, лично я готов её заплатить. Таузиг только пожал плечами: — Тебе видней, Кэп, ты же у нас герой.   Ближе к вечеру, когда сил передвигать ногами уже совсем не осталось, не иначе как местные боги смилостивились над Стивом Роджерсом, потому что у одного из быков (или баранов?) лопнул ремень на упряжи, так что один из песчаных бандитов вместе со всей поклажей свалился прямо на песок. И весь обоз встал. Пока их конвоиры переругивались и пытались залатать прореху, был объявлен привал, и у бойцов появилась возможность немного отдохнуть. Все были подавлены смертью Мэй, и поэтому первые пару минут они просто молчали и переваривали случившееся. Стоило сказать, что за исключением Стива другие члены отряда были в относительном порядке. Джек наконец-то стёр кровь с лица, и стало понятно, что теперь у него добавится ещё один шрам: рана проходила от брови до скулы и чудом не задевала глаз. От этого и без того хмурое выражение лица Джека стало ещё более угрожающим. Хотя вряд ли Роллинз сильно переживал из-за таких пустяков. Таузиг тоже был почти цел. Повязка на его руке давно перестала намокать. А значит рана была неглубокая, и к такому ему было не привыкать. Эмилио вообще был бодр и свеж, разве что не пах, как майская роза. Но, говоря начистоту, все они после двух дней без душа пахли определённо не розами. После символической минуты молчания Брок первый прервал тишину и выдал вот что: — Сдаётся мне, я один понимаю, что говорят эти чудики? — Ты их понимаешь? — оживился Стив. — Наверное, дело в коммуникаторе. — Да я так и подумал. Когда вся команда ещё на базе Мстителей разбирала коммуникаторы, которые им по доброте душевной выдал Ракета, то всем достались чёрные, а Броку нежно телесного цвета, и, видимо, при обыске его наушник просто не заметили. — И эта приблуда прям что угодно переведёт? — Нет, — ответил Стив. — Туда загружены самые распространённые языки этого сектора галактики. Значит, нам повезло, что их наречие оказалось в базе. И, как самый осведомлённый, Брок коротко рассказал отряду, что песчаники (как, оказывается, их тут все называли) напали на них ночью потому, что приняли их за каких-то местных шахтёров, с которыми у них была давняя вражда. Потом они поняли, что ошиблись, и вместо кровавой расправы продали пленников проходящим мимо чернышам (как их назвал уже сам Брок), а те, в свою очередь, собирались перепродать их в ближайшем городе какому-то местному хатту (что бы это ни значило). Стиву не особо был интересен круговорот Страйка в товарных цепочках местных бандитов. Намного важнее было узнать то, что до вечера эти самые черныши собирались продолжать двигаться в нужном им направлении. В это время главный из конвоиров, которого Брок обозвал Монтенегро, отвёл одного из своих людей в сторону и начал что-то оживлённо обсуждать, кивая в сторону пустыни. Пока Брок внимательно вслушивался в их разговор, Стив всё никак не мог оторвать взгляда от ожерелья на его шее. Капитан Америка не был поклонником массивной бижутерии, просто в металлическом кольце этих бус красовался… синий диск Пима. Стив брал его с собой, чтобы увеличить армейский джип. И вот теперь он смотрел на этот блестящий кружок и ужасался от мысли, что в какой-то момент Монтенегро додумается оторвать защитную плёнку, и тогда Страйку придётся иметь дело не только с кучкой пустынных налётчиков, но и с напуганным великаном и его огромным бластером. От страшных картин, которые рисовало его богатое воображение, Стива оторвал шёпот Таузига: — Командир, а что они там каркают? — Спорят, можно ли идти завтра прямиком через Дюнное море и не разозлится ли Хозяин пустыни. — А это что за перец? — встрял Эмилио. — Без понятия, солнце моё. Я только понял, что они его до усрачки боятся, и что этот Хозяин очень не любит, когда шумят. Фрики они тут все, одним словом. И не оттягивая до момента, когда их снова поднимут на ноги, Брок изложил отряду свой нехитрый план по освобождению из плена: — Дожидаемся темноты, снимаем цепи, отбираем у этих клоунов пушки и баранов и двигаем за камнем. Главное обезвредить тех двоих, что с бластерами. С остальными будет проще. Если я правильно помню карту, а я её правильно помню, то когда мы обогнём вон ту хуйню, — он показал на длинный скальный выступ впереди, который врезался в пески, как ледокол в воды Гудзонова залива, — то там как раз останется недалеко до нашего поворота, — а потом Брок вопросительно посмотрел на Стива. — Теперь по пунктам: ты цепи порвать сможешь? Роджерс предусмотрительно оглянулся на чернышей и попробовал разогнуть одно звено. Таузиг и Джек, наверное, финал главной лиги по бейсболу не смотрели с таким напряжением, как на этот кусок металла, который медленно, но всё же поддавался. Руки немного тряслись. Инопланетный яд и правда очень плохо взаимодействовал с сывороткой. Или, наоборот, хорошо. Тут уж как посмотреть. — Мда-а, — протянул Брок, глядя на это. Взял один из чёрных плодов с кисловатым соком внутри, который им выдали конвоиры, со сноровкой освоившегося человека отколол наручником верхушку и протянул Стиву. — Пей. Стив свой уже выпил пять минут назад, а этот, видимо, предназначался Броку. — А как же ты? — А я не хочу. Пей, я сказал, — и упрямо впихнул ему в руки свой чёрный кокос. В памяти Стива сразу же всплыл вчерашний разговор с Мэй. Тогда он поднял взгляд на Брока, и вот что странно: после двух дней мотания по пустыне, обожжённый этим беспощадным солнцем, весь в ссадинах и почти без половины лица, он вдруг показался ему таким же, как раньше, до падения Трискелиона — необыкновенно красивым. — Роджерс, у меня третье ухо выросло? Что ты там разглядываешь? Стив улыбнулся и покачал головой: — Я раньше думал, что всё про тебя знаю… А у тебя глаза, оказывается, не карие, а почти жёлтые… Удивительно, правда? Таузиг и Роллинз переглянулись и внезапно очень заинтересовались линией горизонта. Эмилио таким уровнем сообразительности и такта не обладал, поэтому уставился на Роджерса открыв рот. Рамлоу на секунду опешил, а потом снова нацепил на себя насмешливую ухмылку: — Да ты перегрелся, Роджерс, — осклабился он. Но теперь Рамлоу мог сколько угодно плеваться ядом, Стива уже было этим не провести. Прервал их милую беседу гудящий звук от малинового существа в жёлтом комбинезоне. Как оказалось, оно всё это время сидело рядом, просто никто не обращал на него никакого внимания. Их товарищу по несчастью не повезло вдвойне: он был обладателем длинных пальцев-щупалец, которыми в этот момент никак не мог откупорить свой кокос. — И как же ты, красавчик, живёшь такой, когда у тебя лапки? — Брок отобрал у него плод, сделал в нём дырку, отхлебнул пару глотков, а остальное вернул законному владельцу. Существо на пробу поводило над кокосом своим носом-хоботком, потом опустило его в отверстие и с булькающим звуком всосало жидкость, а затем недовольно загудело. — Да ладно тебе, красавчик, как по мне, так вполне сносное пойло. Я разок огуречный сок пробовал. По сравнению с ним это просто нектар богов. Красавчик что-то вопросительно прогудел в ответ. — Ну огурец — это овощ, в точно такую же пупырку, как и ты, только зелёный, — и Брок примерно показал пальцами, какой формы бывают огурцы. — Будешь на Земле — обязательно попробуй. Малиновое существо вылупило свои огромные глазищи на манипуляции Брока и что-то ответило. Судя по интонации, идея с дегустацией огурцов ему очень пришлась по душе. Другие члены отряда на протяжении всего разговора с большим интересом наблюдали за установлением инопланетного контакта. — Командир, — влез Таузиг, — а что он говорит-то? Брок посмотрел на Таузига, как на идиота, и ответил: — Да я в душе не ебу, Боб. Его гундёж этот чудо-гаджет не переводит. Как раз в этот момент конвоиры наконец-то смогли починить упряжь и погнали своих пленников с насиженных мест. Но теперь идти стало гораздо легче: жара уже заметно спала, да и отдых пошёл на пользу. А ещё до темноты оставалась всего пара часов, после которых был шанс незаметно избавиться от осточертевших цепей. Бойцы немного приободрились. Ведь у них был какой-никакой план, и они его придерживались. …Ровно до того момента, пока обоз не обогнул скалу и вся команда не увидела посреди песков несколько серых зданий с круглой крышей и рядом с ними целый лагерь местных головорезов всех мастей и расцветок. И, конечно, именно к нему сразу же направились их конвоиры. Мысли всего отряда по этому поводу как всегда озвучил Брок: — Вот же ёбаное блядство. И Стив Роджерс был с ним полностью и абсолютно согласен.