Фото на память

— Я тебя ненавижу, — повторяю эту фразу на протяжении всех двадцати минут, что торчим в пробке. И, думаю, буду повторять вплоть до самого прибытия в пункт назначения. А потом, когда закончится экзекуция, – ещё немного. Честное слово – я искренне люблю свою подругу. Но когда она тащит меня в среду вечером на двойное свидание, заставив сделать причёску и нацепить платье – то не очень. Утром начальник вытрепал все нервы, вопя, что объект нужно сдать сегодня, и его ни в коем случае не волнует, что заказчик не определился с цветовой гаммой стен. По итогу, носилась, как савраска, вызванивала, собрала экстренное совещание, всех умаслила, и вообще – спасла мир, а мне в ответ: «Ну, зачем было так торопиться». Клянусь, я уже была готова прикончить этого мудака на месте и закопать прямо под ковролином, но его шкуру спас звонок моей лучшей подруги. Даже не собираясь как-то объяснять причину раннего ухода с работы, я сделала высокопоставленному долбоёбу ручкой и свалила в закат. Ах, если бы я только знала, что же заставило меня уехать с работы… Едва перешагнув порог квартиры, уже снова открывала дверь – для Джо. К слову, знакомьтесь – Джозефина Альпенберг. Да-да, она в курсе, что это самое нелепое сочетание имени и фамилии, что вы когда-либо слышали, но, позвольте предупредить, – ей насрать. Абсолютно. Она преподносит себя так, что вы станете восхищаться даже, если её зовут Божья Коровка, серьёзно. В ней тот самый женский шарм и кокетливость, из-за которых мужики штабелями укладываются по обеим сторонам тротуара, где она идёт. Она среднего роста, немного полненькая, из-за чего фигура смотрится просто сногсшибательно. А в виду того, что носит исключительно платья и юбки – сильный пол слюнями исходит, даже самые стойкие. Не преувеличиваю. Что самое интересное – Джо ни с кем не встречается. Вот так вот, просто тяготится «необходимостью отчитываться о потраченных деньгах и времени». «Сама заработала, сама потратила на отдых с каким-нибудь красавчиком из разряда Мела Гибсона в лучшие годы», — говорит она, лукаво ухмыляясь и затягиваясь дымом сигареты. Да, эта негодяйка ещё и курит, но пахнет исключительно «Jadore» и с зубами полный порядок. А теперь давайте взглянем на меня: по сравнению с Джо я плоская щепка, которую унесёт первым порывом ветра. Подруга уверяет, что у меня модельная внешность, а с большой грудью одни проблемы, но я-то знаю, что она просто старается утешить. Ввиду особенностей строения моего бренного тела, я стабильно, три раза в неделю иду в зал, чтобы поддерживать в форме то немногое, чем наградил Господь – филейную часть. Ноги итак от ушей, а вот попу надо держать в тонусе, чтоб хоть что-то меня радовало в собственном теле. Стараниями любимой подруги я перестала стричь волосы коротко и на спор отрастила их до поясницы. Поначалу жутко негодовала и мучилась, а сейчас так привыкла, что жалко отрезать. Хотя, спор я уже давно выиграла. Не курю, пью умеренно (за исключением таинственного разгрузочного дня, когда мы с Джо возвращаемся домой под утро, что называется «на рогах», но счастливые и готовые дальше стойко выдерживать все удары и невзгоды судьбы). В общем, я вполне себе прекрасная женщина,… если бы не мой характер. По словам лучшей подруги – быстрее наступит второе пришествие, чем я буду довольна каким бы то ни было мужчиной. Но я уже устала доказывать ей, что являюсь магнитом для мудаков, и мне проще быть одной и заботиться о себе самой, чем впахивать и тащить на себе ещё и дражайшую половину. Кстати, вам не кажется, что попахивает лицемерием – ей можно вести свободную жизнь, а мне – нет? Но я не злюсь и не упрекаю – она заботится и переживает. За это и люблю её. Но сейчас, сидя в своём Wrangler’е (комментарии оставьте при себе), я просто киплю негодованием. Она подцепила себе красавчика, а мучиться мне. — Ну, перестань уже, Денки красавчик, — переливисто смеётся подруга, открывая окно и прикуривая в третий раз за поездку. — Думаю, друг у него тоже вполне себе. Услышав имя, осознаю, что оно экзотическое и пытаюсь сообразить к какой национальности его отнести: — Денки? Кто у нас на этот раз? Бразилец? Джо снова хохочет, выдыхая дым в окно (до сих пор удивляюсь, как она умудряется это проворачивать): — Почти. Японец, но наполовину. Ты бы видела эти глаза, Мона, — подруга мечтательно жмурится. — Ты бы умерла. Японец. Отлично. Я не расистка, упаси Господь, но и не большая любительница экзотики, если честно. Как по мне, то если уж даже кратковременные горизонтальные отношения – они определённо должны быть беспроблемными. А то столкновение культур, неверное толкование слов, а если ещё и языковой барьер… — Спасибо тебе, дорогая, — смиренно и тяжело вздыхаю, отбирая у неё сигарету и затягиваясь. — Середина недели, платье по пизду, иностранец – всё, как я и хотела, — выдыхаю, морща нос, и возвращаю ей отраву. — Ужас какой. Хорошо, что я не курю. — Откуда тогда знаешь, как это делается? — хитро щурится подруга. — Это всё твоё дурное влияние, — фыркаю, паркуясь. Сие действие занимает полминуты, и вот мы уже цокаем каблуками по парковке прямо к ресторану «Устрица». Не скажу, что это самое дорогое и пафосное место, но из-за шеф-повара здесь практически постоянно нет свободных столиков – готовит мужчина так, что пальчики оближешь и съешь. Каюсь, это было основополагающим фактором моего согласия на эту авантюру – несмотря на худобу, я люблю вкусно покушать. Ну, как и любая девушка, думаю. — Привет, мальчики, — нараспев тянет Джозефина, в приветствии кокетливо перебирая пальчиками в воздухе. — На дороге та-а-а-кой кошмар – жуткие пробки! Мы жуть, как устали, пока добрались. Нацепив самую доброжелательную улыбку из своего арсенала, я поворачиваю голову в сторону, куда неугомонная подруга направляет свои сладкие речи. Навстречу нам поднимаются и спешат двое мужчин. Один из них – блондин, смазливый до приторности, но даже в костюме выглядит так, будто двадцать на семь торчит в спортзале. А вот остальные четыре часа тратит вовсе не на сон, как можно было бы предположить, а на всякие косметические штучки – СПА, массажи, маски и прочую дрянь. Ума не приложу, как дорогую и обожаемую угораздило попасть на такого вот пластикового Кена – он даже отдалённо Гибсона не напоминает. — Здравствуйте, красавицы, — в ответ так же тянет «Кен», сверкая белозубой улыбкой. — Думаю, мы знаем, как вам помочь. — Ох, надеюсь, — подруга хлопает ресничками, а дождавшись, когда подойдёт и Номер Два, освобождается от моей руки и ладонями указывает на меня: — Это моя дорогая и обожаемая лучшая подруга Моника. «Кен» тут же аккуратно берёт мою руку и галантно прикладывается к ней губами: — Очень приятно, Моника. Меня зовут Денки. «Позер», — думаю я, добавляя в улыбку кокетливости и доброжелательности. А затем перевожу взгляд на Номера Два. И максимально приближаюсь к состоянию «инфаркт». Он чуть отрастил волосы, они другого цвета и в целом в нём что-то изменилось, но я узнаю его. Конечно, хочется, для верности, протереть кулаками глаза, чтобы быть полностью уверенной. Однако боюсь, ничего толком не изменится. Изо всех сил удерживая маску на лице, подаю ему руку, и он представляется: — Приветствую, Моника, — так же, как и «Кен», целует мою руку. — Моё имя Эйджиро. Рад знакомству. Этого просто не может быть. Джо никак не могла так со мной поступить. Всё настолько плохо, что хочется зарыдать от безнадёги. Дело в том, что я уже знаю Киришиму – мы учились с ним вместе несколько лет назад. Он старше меня на два года и у него другое направление, но ВУЗ был один, так что мы пересекались с ним несколько раз. Даже общались какое-то время, пока я не натворила дел. Толкаю подругу носком туфли и тяну в сторону, оправдываясь, что нам нужно поправить макияж. Вталкиваю Джо в первую попавшуюся свободную кабинку и, едва держа себя в руках, рявкаю: — Ты совсем чокнулась, Джо?! На что очумевшая и, отчасти, перепуганная подруга лепечет одновременно со мной: — Клянусь, я не знала, что он его притащит! Да, она в курсе моих пируэтов. Более того – сама в них участвовала. Отпускаю её плечи, прислоняюсь спиной к противоположной стене и прикрываю лицо ладонями. Это провал. Фиаско. Даже не знаю, как ещё назвать сложившуюся ситуацию. Полный пиздец. — Ну, что ж, — выдыхаю, отнимая руки от лица, и обречённо смотрю на Джо. — Твоему Денки придётся оказаться просто богом секса, раз катастрофа неминуема. — Так ты останешься? — неверяще шепчет подруга. Веду плечом и снова вздыхаю: — Паскудный характер не позволит мне покинуть поле боя. К тому же, кто я такая, чтобы лишать тебя секса, — усмехаюсь. — Да и интересно, как Кири мне отмстит. Судя по всему, сейчас как раз разрабатывает план, гадая сбегу или нет. Джозефина начинает строить страдальческие глазки. Такое выражение лица у неё появляется, когда я помогаю ей в ущерб себе, и она никак не может облегчить мою участь. Правда, сейчас у неё даже губы начинают дрожать – дорогая и обожаемая близка к ССИ – сопливой сестринской истерике. Это мероприятие происходит обычно после крупной ссоры, когда мы клянёмся любить друг друга до последнего вздоха, либо… — Значит так, — Джо шмыгает носом, расправляет плечи и гордо вскидывает подбородок, хватая меня под руку. — Чёрт с ним, с божественным сексом, мы уходим. Эйджиро хоть и с белоснежной репутацией праведника, но я лучше перестрахуюсь и не дам тебя в обиду. Поехали домой, обожрёмся роллами и будем пить всю ночь. Я начинаю хохотать и, толкнув бедром, тяну её на выход. Из туалета. Прямиком в зал. На людях, конечно, подруга скандалить не стала, но смотрит на меня самыми несчастными глазами. Правда, перед самым столиком вновь преображается в застенчивую обольстительную кокетку. Ужин проходит вполне себе спокойно, если не считать моего громыхающего где-то в горле сердца от каждого взгляда красноволосого в мою сторону. Он, как и я, участвует в оживлённой беседе, которую любезно организовывает дорогая и обожаемая. Она ревностно косится в сторону Киришимы, продолжая расточать улыбки. А вот я на него даже взглянуть не могу – переполняет чувство стыда и ощущение скорой расплаты. У него есть все причины поиздеваться надо мной за то, что я с ним вытворила. Но Эйджиро продолжает обаятельно улыбаться и не забывает посматривать на меня. А когда дама вдруг внезапно изволит курить и тащит меня с собой, на меня вдруг нападает внезапная храбрость (больше похожая на «слабоумие и отвагу»), и я морщу нос, изображая «фи», и говорю, что подожду её здесь. К тому же с ней идёт Денки, а оставлять Эйджиро одного просто неприлично. На это изречение подруга делает страшные глаза, но позволяет «Кену» надеть на себя пальто и сопроводить к выходу. Проходит минута, прежде чем Эйджиро снова смотрит на меня и заговаривает: — Ты здорово изменилась, Мон. Стала ещё красивее. В первый раз за весь вечер поднимаю взгляд и смотрю ему прямо в глаза. Всегда удивлял их цвет: карие, но в определённом освещении отдают алым, становясь почти ярко-красными. Вкупе с его от природы острыми зубами – в особенности клыки, – напоминает вампира. У него довольно светлая кожа и раньше были чёрные волосы, что делало сходство ещё более очевидным. — Тебе идёт новый образ, — отзываюсь, мягко улыбаясь. — И раньше было хорошо, но сейчас… более гармонично, что ли. Он улыбается уголком губ, слегка кивая. Отлично, контакт налажен, теперь, главное, уберечь увеселительный досуг подруги от его возможной мести. Хотя, почему возможной? Боюсь, в плане уже прописан каждый шаг. Краем уха слышу лёгкий смех подруги где-то за спиной одновременно с Киришимой: — Мон, я… — Дай им уехать спокойно, — перебиваю, всматриваясь в глаза. — Пожалуйста. Тебя подставила я, а не Джо. — Моника, — хмурится он. — Пожалуйста, Эйджиро. Ответить он не успевает – на соседний со мной стул опускается Джо, окидывает нас взглядом (как хорошо, что я успеваю нацепить прежнюю улыбку) и спрашивает: — Как вы тут без нас, не заскучали? Хоть она и выглядит довольно счастливой, во взгляде вижу беспокойство, потому подмигиваю ей и собираюсь ответить, что всё в порядке, как вдруг отзывается «Кен»: — Боюсь, мы им помешали, моя милая Джозефина, — он заговорщицки мурчит, беря её руки в свои. А затем добавляет, как ни в чём не бывало: — Предлагаю переходить к десерту. Причём слово «десерт» звучит совершенно ясным и понятным тоном. Про себя облегчённо выдыхаю – полчаса и подруга в безопасности, осталось потерпеть совсем чуть-чуть, потом выдержать экзекуцию от Киришимы и жизнь заиграет новыми красками. Придётся, скорее всего, прибегнуть к ССП – сестринскому сеансу психотерапии, – но счастливая подруга того стоит. «Сластёна» и «десерт» отбывают ровно через три с половиной минуты после оплаченного счёта, и я остаюсь один на один со слегка опьяневшим и оттого коварно улыбающимся клыкастым инквизитором. Раз уж пошла такая пьянка, решаю доиграть образ до конца – кокетливо похихикивая, соглашаюсь пройтись, а спустя двадцать минут прогулки с разговорами ни о чём – поехать к нему. На телефон приходят sms’ки, но не отвлекаюсь, понимая, что из-за сочувствия подруги позорно сбегу от правосудия, а этого позволить себе никак не могу. В общем, всё общение и распитие бутылки белого у Эйджиро дома заканчивается душем и постелью, как и следовало ожидать. Надо признать, кстати, навыки парень не только не растерял, но и приумножил, в том числе и выносливость, которая итак была выше всяких похвал. Как говорится – в тихом омуте черти водятся, в покер режутся до утра.* В общем-то, я и Эйджиро тоже успокаиваемся только под утро – уж очень сильно меня вдохновляют его приумноженные навыки и ещё более окрепчавшее тело, – потому отчётливо помню, как засыпаю на его груди с мыслью: «Титьки, конечно, классные, но обидно, что больше моих». Снится мне мой третий курс обучения. Как раз перед завершающими экзаменами. До меня доходит слух, что кто-то из парней спорит на то, что на раз-два лишит меня девственности и сделает ручкой. Весть тогда разозлила меня настолько, что, даже забыв о потере девственности годом ранее, спорю на то, что это я уделаю мерзавца. Видели бы вы мои глаза, когда я узнала, что «мерзавец» – это Эйджиро Киришима, мой очень хороший друг и верный товарищ. Обида и злость разобрали меня настолько, что я свершила месть – совратила друга и, простите, выебала со всем негодованием и обидой, затаившимися в душе. Затем запостила в соцсети довольно целомудренною фото, где я, сонная, прикрытая одеялом, возлегаю на умопомрачительных мужских титьках небезызвестного спящего красноволосого брюнета с подписью: «Миссия выполнена». А через день узнаю от Джо, что Эйджиро отказался от пари, сломав предложившему его нос. Но друг уже был обижен на меня и совершенно точно не был настроен на беседу. Несмотря на весомо пополнившийся баланс финансов, я была раздавлена, уничтожена и очень зла на себя. Три года дружбы с добрейшим, самым весёлым и отзывчивым парнем были смыты в унитаз. Джо меня откачивала полтора месяца, таская по выставкам картин, встречам с авторами любимых книг и кино, но я так и не смогла себя простить за эту пакость по глупости. Неужели вот не могла додуматься спросить напрямую у самого Киришимы? Конечно же, нет. Гордость, будь она неладна. Утром просыпаюсь от своего будильника, невыспавшаяся и злая из-за дурацкого сна. Наскоро собираюсь, строго запретив себе даже мельком смотреть на умопомрачительное тело бывшего друга, дабы не сорваться на утренний бодрящий секс. Но, всё же, к кровати подойти приходится. — Эй, Киришима, — тихо зову, касаясь ладонью плеча спящего на животе мужчины. Взъерошенный, тихо сопит, что-то бормочет во сне. Зрелище настолько умиляет, что я даже начинаю улыбаться, забывая, что ещё нужно забрать машину со стоянки и умудриться успеть на работу. В который раз укоряю себя за глупость, задумываясь, как можно было обидеть этого добряка. Дыхание Киришимы сбивается, означая скорое пробуждение, и я в панике пытаюсь скинуть с себя разомлевшую морду, заменив её сосредоточенно-серьёзной. Удаётся с трудом. Сразу после этого бужу мужчину окончательно и прошу закрыть за мной дверь, сообщая, что должна успеть на работу. После этих слов начинаю завидовать подруге, которая взяла отпуск на месяц и улетает на солнечные острова вместе со своим «Кеном». — Что, в этот раз даже разбудила и обошлась без фото на память? — сонно-негодующе фыркает красноволосый. — Или, всё же, успела? Ссылку скинуть не забудь. «Он не тронул Джозефину, Мон, так что держи рот на замке, терпи и заставь его встать и закрыть за тобой дверь. Просто молчи, Моника». Вздохнув, удаляюсь в прихожую. Пока надеваю пальто и, перекрестясь, влажу в ботильоны, на горизонте показывается Киришима. Глаза успеваю поймать до того, как он поднимает недовольный взгляд на мою физиономию (минуту назад очарованную божественным телом мерзавца), и, вежливо попрощавшись, выхожу. Решаю сначала забрать машину, а по пути от ресторана до дома набираю Джо, интересуясь прошедшей ночью. Рассказ длится даже, когда я уже успеваю собраться на работу, и выезжаю в офис. — А у тебя как? — осторожно интересуется подруга. Ожидавшая этого вопроса, я, как можно тише, вздыхаю и, как можно безразличнее, отзываюсь: — Припомнил мои молодые годы и галантно закрыл за мной дверь. — Ты с ним переспала?! — взвизгивает подруга. Правда, потом тихо чертыхается, шлёпает босыми ногами, и слышу, как закрывает дверь. — Ты серьёзно с ним переспала?! — Ага, — отвечаю, паркуясь. — Секс полезен для здоровья, а здоровье превыше всего. Кроме того, я вчера столько сожрала, что нужно было куда-то деть калории. — Мона, — тяжело вздыхает уже готовая к поддержке и сочувствию подруга, но я обрываю её: — Иди, досыпай, потом созвонимся. Я уже на работе. В трубке раздаётся ещё один вздох: — Люблю тебя, букашка. — И я тебя, черепашка моя. Как утро началось – так и продолжился день. Всё валится из рук, всем от меня чего-то надо, по телефону названивают сраные рекламщики, из головы не выходит Эйджиро с его утренним язвительным настроением. Начальник продолжил ебать мне голову и, в конце концов, ближе к окончанию рабочего дня, я утащила его в переговорную, где орала оставшийся час о том, какой он мудак и как сильно меня заебал со своими девчачьими капризами. Завершив монолог и не получив обратной связи от оторопелого начальства, я громко хлопнула дверью и направилась на подземную парковку за Wrangler’ом. Цокая каблуками, как будто вбиваю сваи в землю, дохожу до своего красавца и запрыгиваю внутрь. Завожу мотор, матерюсь пару минут в никуда, а когда относительно легчает – собираюсь выехать. Вот только сразу же жму на тормоз. — Киришима, твою мать, ты совсем ебанулся?! — ору, высовываясь из окна. — Тебя кто учил на капот прыгать?! В ответ вижу широкую белозубую улыбку. Красноволосый мерзавец подходит к окну и интересуется: — Ты чего какая злая-то? — Потому что весь день – говно, — фыркаю, сбавляя обороты. — Ещё и лось чуть не помял капот моему мальчику, — ласково глажу пальцами руль. — Ты чего вообще здесь делаешь? — Тебя искал, пообщаться хотел, — он пожимает плечами и кивает на мои подрагивающие руки. — Я без машины. Может, сяду за руль и довезу тебя до дома? Возмущаюсь, что вполне сама способна вести свою машину и без проблем могу доехать домой. «Лось» соглашается со мной с абсолютно серьёзным видом, помогает пересесть на пассажирское сидение и даже заботливо застёгивает ремень безопасности на моей тушке. Продолжая слушать мои увещевания о безупречности собственных навыков вождения, Эйджиро садится за руль и, между делом уточнив адрес, довозит до пункта назначения, как будто каждый день катается этим маршрутом. Вместе мы поднимаемся ко мне, я показываю, где находится кухня и гостиная, и прошу подождать меня, пока приведу себя в порядок. Вопросов у мужчины не возникает, и я отбываю в ванную. Спустя несколько минут погружаю бренное тело в горячую воду с пеной и продолжительно выдыхаю. Самый дерьмовый четверг за последние пару недель. Меня вываляли в яде, заставив предварительно вспомнить все свои прегрешения, домотали остатки нервов и лишили работы. Просто блеск. — Сука! — от всей души рявкаю в потолок и рычу. Затем тяжело вздыхаю и всхлипываю, вспоминая, что на моей кухне или в гостиной сидит бывший близкий друг, вероятно, готовящийся добить меня своим разговором. Хочется тихонечко сползти в воду и захлебнуться. Встрепенуться заставляет осторожный стук в дверь и красноволосая макушка: — Ты тут как? — Я тут в жопе, — отзываюсь с очередным тяжёлым вздохом. — Может, ты завтра расскажешь, какая я мразь? Боюсь, сегодня должного эффекта разговор не произведёт. Эйджиро хмурится и заходит, прикрывая за собой дверь. Подходит ближе и садится на корточки, складывая руки на бортике: — Что случилось? Ну, кроме моего скотского утреннего поведения. Бросаю на него расстроенный взгляд: — Весь день через задницу. Всё валится из рук, ничего не успевала, ещё и шеф добесил настолько, что высказала этому мудаку весь свой спектр эмоций, которые ощущаю при виде его паршивой морды. Так что, кажется, теперь у меня нет работы, — фыркаю, а затем вздыхаю и виновато смотрю в карие глаза. — А поведение я заслужила. Кстати, в этот раз без фоток, извини. Хотя, ты очень мило бормочешь во сне, но я удержалась. Он роняет голову на руки и начинает хохотать: — Твою мать, вот попал. — Честно! — восклицаю и вскидываю руки: — Даже видео не снимала! Хохот становится громче и с тихими всхлипами. — Беру слова назад, — продолжая хохотать, Эйджиро поднимает голову и улыбается мне: — Твой мерзкий характер никуда не делся. Хочу ответить «иди в зад», вот только смотрю на его улыбающееся лицо с этим по-киришимовски добрым взглядом и не могу выдавить из себя ни слова. Вместо этого начинаю задыхаться в подкатывающей истерике, закрываю ладонями лицо, стараясь удержать рыдания в себе. И эта попытка проваливается с треском – в ближайшие десять минут я реву белугой в голос, бормоча, что «я не хотела», «я не знала», «мне стыдно», «я сука» и множество других вариаций покаяния. Всё это время, не жалея безупречно белой рубашки, Эйджиро обнимает меня за плечи, упираясь подбородком в макушку. Когда истерика минует, и остаются только дурацкие затроенные всхлипы и дрожащие руки, он тихо заговаривает: — Я знаю, Мон. Вообще, самому нужно было тебе рассказать обо всём, но ты мне жутко нравилась, и я побоялся, что ты решишь, будто я принял пари и таким образом пытаюсь его выиграть. Знаю, что глупо, но уж как есть. А потом я разозлился, что ты сама на меня поспорила. Видеть тебя не мог и скучал до истерики. Со временем чуть полегчало, но осадок остался, — здесь он тихо усмехается. — Правда, сегодня утром меня избавили и от него. — Чего? — икая, переспрашиваю. Вместе с этим пытаюсь осознать его это «жутко нравилась» и «скучал до истерики». — Джозефина приехала часа через два после того, как ты ушла, — посмеиваясь, поясняет он. — Назвала дуболомом и вывалила всю историю, а я стоял и обтекал. В себя пришёл ближе к вечеру и спросил у неё, где ты работаешь, чтобы поговорить… сказать тебе, что не злюсь и что я идиот. В голове начинает играть весёлая мелодия из старых комедий, которую ставили к цирку, происходящему на экране. Джо заявилась к Эйджиро и прошлась вдоль и поперёк. Какой ужас. Зачем? Понимаю, если бы… Тут меня озаряет, и я запрокидываю голову, беспомощно таращась на него во все глаза. Он ведь мне нравится. На полном серьёзе. Я тогда страдала-то, потому что поняла, что нравится явно, как парень, а не как друг. А вчера-сегодня всколыхнулись былые чувства и… Твою мать. — Она всё правильно сделала, Мон, — фыркает красноволосый. — Я бы так и злился, а ты винила себя. А ведь это я придурок и… Голос и смысл слов отходят на второй план, заглушённые осознанием – мне нравится Эйджиро Киришима. Охренеть и не встать. И что с этим теперь делать? То есть, он сказал, что не злится, но я ему нравилась, в прошедшем времени. И вообще про всю кутерьму он только сегодня узнал. Насколько помню, он довольно быстро приспосабливается к обстоятельствам, но нельзя так просто отбросить в сторону годы ссоры и обид. Мысли резко прерываются прикосновением губ к моим, я оторопело хлопаю ресницами и пялюсь на лицо склонившегося ко мне Эйджиро. — Ну, наконец-то, — смеётся он. — Я до тебя минуты две дозваться не мог. О чём так за… Хватаю его за галстук и тяну на себя, впиваясь в губы. В отличие от меня красноволосый мерзавец не теряется, а с ходу обнимает меня за талию, притягивая к себе, и углубляет поцелуй, периодически прикусывая мои губы. Мгновением позже, меня вообще выуживают из ванны, сажая себе на талию. Судя по всему, Кири планирует утащить меня в спальную, но я цепляюсь за душ и затаскиваю его туда. В душе парень немного успокаивается после пары раз соития (даже не напоминайте мне о воде), после чего даже позволяет вытереться и уж только после этого утаскивает в спальную, где мы переворачиваем кофейный столик, а потом Эйджиро срывает так полюбившийся мне навес. Грустно,… но плевать. Как и на работу. Успокаиваемся мы оба только к семи часам, и укладываемся спать. А через полчаса у меня звонит будильник, который я выключаю ввиду отсутствия необходимости теперь появляться на работе. Однако в десять утра телефон начинает надрываться, и я, накинув халат, удаляюсь на кухню. Звонит, естественно, начальство с вопросом о моём местоположении. В процессе разговора выясняется, что я не уволена и меня ждут с распростёртыми объятиями и готовы обсуждать все мои идеи. Я обещаю быть через два часа и завершаю вызов. — Ты ещё и подняться смогла? Сумасшедшая, — меня обнимают со спины за талию. Состроив несчастное лицо, готовая разрыдаться, я разворачиваюсь в его руках и, уткнувшись лицом прямо в умопомрачительные мужские титьки небезызсвестного красноволосого брюнета, жалуюсь от всей души: — Этот гад меня не уволил. Ждёт через два часа и готов ко всем реконструкциям, которые я ему вчера высказала. Киришима начинает ржать, теснее прижимая к себе. От его смеха становится чуть легче, но досада так и не проходит, поэтому я запрокидываю голову и жалобно смотрю в красновато-карие глаза. — Ну, хочешь, — выдыхает он. — Я тебя уволю. — Очень смешно, — фыркаю и прижимаюсь щекой к его груди. — Я серьёзно, — уже спокойнее отзывается он. — Это моя компания, и я могу уволить кого угодно из любого филиала. Вскидываю брови и отстраняюсь, заглядывая ему в лицо: — Чего? — Это моя компания, — повторяет он, поджимая губы, стараясь сдержать смех. — Кири, ты сейчас шутишь? Он качает головой. Я тяжело вздыхаю. Сюрприз на сюрпризе. Когда они только закончатся? — Так, ты идёшь досыпать, а я поехала работать, — упираюсь ладошкой в его грудь, собираясь пойти в ванную. Заодно вспоминаю, что всё до сих пор в том виде, в котором мы оставили накануне. Надо бы разобрать этот бардак. Заодно приду в себя после очешуительных новостей. Однако меня ловят в кольцо рук и нежно кусают за шею: — Я сам тебя отвезу. — Вот ещё не хватало мне там с владельцем всей конторы светиться, — фыркаю. — Тогда ты точно уволена. — Киришима! Мерзавец хохочет, но отпускает меня, давая время на сборы.