Несчастные поцелуи безысходности

Мы не знали, что так случится. Мы не знали сколько продлится повседневная вечность и абсолютно не догадывались, сколько таблеток понадобится для передоза. Мы были детьми, которые не хотели знать об этом, но реальность жестока, а люди слишком слабы чтобы противостоять ей, идти против течения. И когда умер Брайн. Когда умерли Няня, Чувак в желтой толстовке, Барменша и другие. Мы просто ждали момента своей гибели, такие глупые, все еще боясь признаться друг другу в очевидном. К чему этот страх? Зачем? И никто не знает. Страшнее этого было только потерять друг друга — то есть, потерять последнюю надежду на спасение, любовь. Потому что больше никого не осталось. И потому что когда у нас было все, мы думали, что если у нас даже обычная кофеварка сломается, это будет плохой день. Ценить поздно. Люди неблагодарны, судьба непредсказуема, мысли быстрые и бегущие, как мольба о помощи в многочисленных записках на столе. Строчки бегут по экрану телевизора и исчезают в конце. Исчезают, и больше не появляются, потому что их уже прочитали. И тут кто-то осознает, что вот, секунду назад было прошлое. И когда на экране появится следующее слово, оно буквально через мгновение исчезнет, тоже превратившись в что-то прочитанное в прошлом.

***

Оливия, укрывшись грязным красно-черным пледом, затряслась под рукой Ботана. Кусок штукатурки с потолка обвалился на пол с шкрёбом и грохотом. Тихие голоса из телевизора как будто сделались еще тише. Все устали бороться. Ботан понимал это, понимал, что сдастся в скором времени, как и Оливия. Они умели трезво оценивать ситуацию, и на этот раз выхода не видели. Холодно, страшно, квартира развалена и все родные люди уничтожены. Остались они наедине с несправедливостью. Они так мало прожили и уже в своем будущем разглядывали лишь темноту. Оливия поднялась с дивана и подошла к большому разбитому окну с пустыми глазами. Она взглянула на Ботана, потом посмотрела наверх в окно и мотнула головой в сторону птиц. Ботан медленно поднялся с дивана, подошел сзади и замер, всматриваясь в серое небо. Так тихо. — И ничего, — Оливия охрипла практически полностью, выдавливая из себя тихие слова, она поморщилась. — я не думаю, что что-либо изменится. Стар боялась смерти, а Ботану было плевать. Если уйдет она, уйдет и он. Да и после всего пережитого перспектива погрузиться в вечный сон просто не могла не радовать. Ботан повернулся спиной к разбитому наполовину стеклу, оказавшись напротив Оливии и ее измученного лица. Одним только жестом он спросил, готова ли она, и ответ был ясен. Ботан обнял девушку и спиной подошёл к краю панорамного окна, которое до пола было усыпано мелкими и большими трещинами. Оливия вжалась в его худое тело крепче, по щекам и ранам потекли слезы, и она подняла на него мрачные глаза. Раз, два, три. Они впились друг в друга губами, как только стекло вдребезги разбилось. И они полетели вниз, в последний момент оторвавшись друг от друга и улыбнувшись. Звон в ушах и конец.