Новый год — это примирение врагов.

Раньше они всегда были врагами. Оба гордые, уверенные в себе и своих силах лидеры. Они враждовали с самого детства и до конца школы, после которой судьба раскидала их в разные города. После этого они предпочли друг о друге забыть и не вспоминали до одного случая... — Ч-черт! — прошипела Эмма, посмотрев время на электронных часах. Они стояли на тумбочке возле кровати, на которой она только что приподнялась после сна. — Полдесятого утра! И почему будильник не прозвенел? Эмма быстро вскочила с кровати и побежала умываться. Через полчаса она должна быть уже на работе, но только двадцать пять минут на автобусе занимает дорога туда. Наскоро брызнув на лицо ледяной воды и решив не тратить двух минут на чистку зубов, она побежала обратно в комнату. Схватив расческу, она подошла к зеркалу и начала торопливо расчесывать свои короткие насыщенно-черные волосы. Всегда, сколько она себя помнила, у нее были волосы такого цвета, и всегда каждый новый знакомый считал своим долгом спросить, не крашенные ли ее волосы. Сначала в детстве Эмме это даже нравилось — раз такие вопросы, значит, цвет волос у нее красивый, причем на самом деле от природы. Но со временем эти вопросы стали только лишь все больше раздражать. Надела рабочую форму, куртку, обулась, взяла сумку, схватила с тумбочки ключи от квартиры, выскочила в подъезд, заперла дверь, бегом спустилась по лестнице и вылетела на улицу. В лицо Эмме тут же ударил холодный воздух, и по коже пробежал мороз. Не обратив на это внимания, она побежала к автобусной остановке.... и поскользнулась на льду. — Дурацкий лед...— пробормотала она, осторожно вставая. Но это была задача не из легких. На льду всегда ведь скользко, и если упадешь, то не скоро встанешь. Мимо проходил молодой человек лет двадцати пяти. На улице уже светлело, поэтому можно было его разглядеть. Одет он был не очень тепло: куртка с виду была какая-то легкая для конца декабря, и, более того, этот экстремал шел без шапки. Зато благодаря этому можно было увидеть, что необычно фиолетовые его волосы были сильно растрепаны. Они были так спутаны, что напоминали рога дьявола. Эмма наконец встала, гордо выпрямилась и, пока парень еще был близко, заметила: — Хей, мог бы и помощь мне предложить! Ты, правда, не думай, что мне она нужна, но просто из вежливости можно было и предложить! Тот обернулся, и Эмма заметила, что и глаза у него были необычные. Черные, но белки были желтые. — Делать мне больше нечего, — откликнулся он, развернулся и собирался пойти дальше, как вдруг к нему быстро подошла Эмма. — Подожди! Я тебя нигде раньше не видела? — пристально смотря на парня, спросила она. Тот тоже к ней пригляделся и, похоже, что-то вспомнил. — Тебя не Эмма зовут? — спросил он. — Именно так... Слушай, я имя не помню, оно какое-то необычное, но ты ведь из Сереброкаменска? — Да. А имя мое Пик. Мы с тобой в одном классе учились. И до этого знакомы были... — Точно! — вспомнила Эмма. — Что ж, не думала встретить тебя, спустя столько лет. Впрочем, мне не до тебя, я на работу опаздываю. Эмма отвернулась от старого знакомого, которого знала еще с дошкольных времен и с которым, по правде говоря, никогда не была в хороших отношениях, и зашагала было дальше, как Пик не очень громко спросил: — В выходной идти на работу собираешься? Сегодня суббота, да еще и тридцать первое декабря. Или ты из тех людей, которым непосчастливилось работать в этот день? Эмма резко остановилась. И как она могла забыть!.. — Не твое дело, — и все же она была слишком гордой, чтобы показать, что ошиблась. — Понятно все с тобой. Какой была, такой и осталась. — Думаю, на этом мы можем разойтись, — сухо предложила Эмма. — Снова не самой мирной ноте? Как хочешь. — Да о каком мире может идти речь?! Ты всегда был против меня! — Кто тебе сказал? Просто бывают нелепые стечения обстоятельств, когда невольно подводишь другого. Да и некоторым людям свойственно помнить плохое, забывая о хорошем. — Философом притворяешься? — Начнем с того, что не притворяюсь. Продолжим тем, что философия здесь ни при чем. — Ну, хорошо, похоже, тебе есть, что сказать. Так и быть, я тебя выслушаю, — снисходительно сказала Эмма. — Только тогда давай уж не на холоде -15 градусов, — усмехнулся Пик. — Можем пойти ко мне, я в доме напротив живу. Интересная новость, не правда ли? — Зовешь к себе домой врага? Удивляюсь тебе. — Думаю, если мы разъясним несколько моментов, то ты поменяешь свое отношение ко мне. — Ладно, уговорил. — Знаешь... Я никогда не был настроен против тебя, — начал Пик, уже сидя в кресле напротив Эммы. В единственной комнате его квартиры все было в строгих темных тонах, мебели было немного. — Да неужели! — саркастически воскликнула Эмма. — Представь себе. Нет, ты серьезно не помнишь, как мы бунтовали против учителей? И особенно правила некоторых ставить "двойки" за поведение. — Я помню в началке наши снежковые войны, — припомнила Эмма, имея в виду игру в снежки. — Ты относишься к ним серьезно? — Обязательно, — с явным сарказмом ответила она. — Просто с такой ненавистью ко мне ты пытался победить. — Тебе так казалось? — недоуменно спросил Пик. — Щас я узнаю, что это не так, верно? — Абсолютно, — пожал плечами парень. И после этого воцарилось молчание. — Послушай, — через пару минут снова заговорил Пик, — есть же такая фраза, что как Новый год встретишь, так его и проведешь. А мне не очень-то хочется еще как минимум целый год с тобой враждовать. — Это лишь фраза, — заметила Эмма. — Да странная эта штука — Новый год. Веришь в не особо правдивые фразы, да даже если и не веришь, все равно на них опираешься и им следуешь. И все люди как один ждут какого-то чуда, даже те, кто в чудеса не очень-то верит. — Честно говоря... Знакомо, — вдруг призналась Эмма и тут же на себя разозлилась. Зачем она это сказала? — Ну вот, — заключил Пик и устремил свой взгляд на окно. — Ну, слушай... Я вдруг вспомнила новогодние дискотеки в школе, — снова вернулась к воспоминаниям Эмма. — Те самые дискотеки, от которых было одно название, но на которых все же было весело. Блин, и так совпадало, что из года в год я хотя бы раз танцевала с тобой. Не помню уже, почему я на это шла, но я бы не сказала, что это было прямо уж невыносимо. — Я тебе больше скажу, я не знаю, что я там вообще делал, нас ведь никто не заставлял, — усмехнулся Пик. — Но и не по своей же воле я на них оказывался. — Все, началась ностальгия. Чувствую теперь себя старушкой на пенсии, вспоминающей молодость. — Ну, до этого еще далеко. А пока... — А пока предлагаю окончательно погрузиться в воспоминания и отметить Новый год по всем его канонам. Сейчас всего одиннадцать утра, и у нас еще полно времени. — Уже не считаешь меня своим врагом? — Предлагаю перемирие. — Согласен.