Keep Moving

Keep On Moving.       Хайди, принц и престолонаследник Атлантиды, сейчас бегает, веселится со своей сестрой-близнецом по внутреннему двору. Их обычные дни проходят беззаботно, уроки пролетают незаметно, ведь оба схватывают все на лету, вследствие чего остается много времени, которое проводят гуляя по улицам столицы, либо же исследуя океан, естественно, в компании приставленных к ним рыцарей.       Подводный мир был интересным, завораживающим. Всегда было весело плыть за каким-нибудь китом, наблюдать как охотится их менее развитый сородич или, забыв обо всем, отдаться течению, полностью расслабившись.       А потом, уже вернувшись в замок, их ждал бы вкусный ужин, который так нужен после длительной прогулки. И пусть океанические продукты аппетитны, но внешние кардинально отличались и имели превосходный вкус, особенно говядина. И в конце брата с сестрой ждала мягкая кровать.       Сегодня, в отличие от привычного распорядка дня, — Хайди, вместо беготни или плаванья где-то там, в океане, просто сидел на стуле, ожидая сестру, которая вскоре появилась. Она решила изменить свой внешний вид, одевшись похожим с мальчишкой образом: простенькая белая рубашка, поверх которой было что-то такое же, но более плотное и имеющее капюшон. Верх отдаленно напоминал акулу, хотя, по большей части, это были просто куски ткани белого, черного и голубого цветов, представляющие из себя зубы, глаза и плавники. На ногах были черные брюки и аналогичные ботинки.       — Теперь-то, — начинает девочка, — Мы и вправду близнецы, — раздается ехидный смех. — Все, пойдем! — брюнетка берет брата за руку и тащит прочь из комнаты. За ними следует приставленный рыцарь.       Сегодня в планах Сары было сходить в одно место, которое она случайно заметила. Хайди, естественно, ничего не говорила, чтобы выдержать интригу, надеясь, что ему понравится то место. На одном из балконов принимают частичный морфинг, нижняя часть трансформируется в акулий хвост и оба плывут к поверхности, где можно будет сориентироваться.

***

      Ступают на песчаный берег, вода льется градом с тела и одежды. Сегодня теплее, чем было в последние дни. За ними выходит осматривающийся рыцарь. Дети сразу куда-то побежали, пришлось нагонять. А бежали они на какую-то поляну, простирающуюся за дорогой. Где-то там было возвышение — холмик, на котором росло одинокое дерево.       К мокрым ботинкам липнет песок, а после — земля. Трава приятно шелестит, расступаясь перед двумя детьми. Ветер сушит их лица от остатков воды. Вперед вырывается мальчик, решивший увидеть все самостоятельно, прежде чем подготовленное покажет сестра.       Поднимаются стремительно, отдышки совершенно не чувствуют. Уже на холмике — мальчик ищет то, ради чего его сюда и зазывали. Но ничего не видит. Смотрит на Сару, которая рассматривает одиноко стоящее дерево. Под чириканье птицы подзывает брата, видимо что-то нашла.       И да, на земле валялся замеревший птенец, испугавшийся приближения двух больших, в сравнении с ним, существ. Подняв голову можно было заметить птицу, что следила за ситуацией внизу.       — Птенец выпал? — спросил подошедший к приунывшим детям рыцарь. — О как. — мужчина посмотрел по сторонам и снял шлем, обнажая черные волосы с седой прядью по левую сторону. Птица все еще кричала. — Король же, помнится мне, рассказывал вам ту притчу о добре?       — А, да! — воскликнули близнецы, мгновенно оживившись. Секундой позже прокашлялись, потому что так делают другие взрослые в таких ситуациях, и начали парадировать голос собственного отца. — Добродетель всегда возвращается. Могут уйти долгие года, но она всегда возвращается.       — Верно, — говорит брюнет и берет птенца на руки. — Только делать добро — не всегда хорошо. Вы должны знать когда стоит помочь, а когда — проигнорировать, — он достает из инвентаря мазь, намазывая покалеченное крыло. — Потому что наш мир полон мерзких и отвратительных людей, которые хотят лишь жить припеваючи. — на лице проступает брезгливое выражение, словно такой человек был прямо перед ним.       — Со временем вы все поймете, но сейчас запомните какого это — делать добро. — рыцарь передает птенца Саре, которая вместе со своим братом делает для него импровизированную корзину из своих рук.       Мужчина берет на руки обоих детей и поднимает их ближе к ветвям, на которых было расположено гнездо. Птица отдаляется, пытаясь сохранять безопасную дистанцию, чирикает, надеясь прогнать. Близнецы высаживают птенца в гнездо. Довольно приятно. Оба улыбаются, а вместе с ними и рыцарь, слегка поднявший уголки губ.       Остаток дня провели под этим деревом, наслаждаясь умиротворяющим видом зеленых, нетронутых полей и песней благодарной матери-птицы.

***

      Ныне Хайди за двадцать и сейчас он ждет отправки в путешествие, сестра загорелась аналогичной идеей тогда же, когда и он. Тоже хочет повидать мир. Встретить новых людей и проверить свои навыки, полученные через тренировки. Сара уверена, что навыков хватит с головой, чтобы стать полубогами, а брат лишь усмехается, говоря, что это очевидно.       Все готово. Карета запряжена и близнецы садятся в нее. Более менее оживленный разговор сменился молчанием. Так проходит весь путь из столицы до суши, где также не издавая ни единого звука они пересаживаются в наземную карету. Оба волнуются, немного страшно перед дальнейшей неизвестностью. На полпути брюнет решает разорвать эту томящую тишину.       — Куда хотела бы? — спрашивает парень, поворачивая голову к собеседнице.       — Было бы неплохо посетить гору Крион или ущелье Скрам, — ее маска спущена. Видно еще прекрасные черты лица, которые в скором времени, Хайди больше не сможет увидеть. — Было бы просто замечательно попасть в Голд. В одной книге говорилось, что там отменная кухня, — Сара смотрит на брата, на лице появляется улыбка. — Попаду и узнаю — было ли это правдой или ложью.       — Да. Было бы здорово. — с некой усталостью соглашается брюнет.       Разговор не кончается на этом и продолжается, только дальнейшие темы стали максимально отстраненными. Близнецы хотели поговорить как можно больше, раз выдалась такая возможность. Ведь неизвестно, когда они пересекутся еще. Но вскоре это кончается, карета на месте, а это значит — пора выходить. Оба медлят, внутри все сжимается под давлением волнения. Одновременно делают глубокий вдох и наконец выходят на улицу. Хайди и Сара забирают внешнее снаряжение: меч, небольшой мешок с провиантом и вещами, которые облегчат путешествие. Часть убирают в инвентарь, а другую несут с собой. Надевают капюшон мантии, а девушка — натягивает еще и маску. Кучер, вместе с охраной, желает удачи, после чего уезжает, оставляя брата и сестру на самих себя.       С этого и началось их вековое путешествие, в первый день которого они разминулись. Более близнецы не виделись, пока оба не получили письмо от отца, содержание которого гласило, что он уже стар и хотел бы увидеть их в последний раз.

***

      Первой вернулась Сара и встретила того самого рыцаря с седой прядью, который был приставлен к ней с братом, когда они были еще детьми. Девушка мягко улыбается, мужчина аналогично, жестом приглашает внутрь. Мужчина ведет к дверям тронного зала. На вопросы не отвечает, говорит лишь то, что там ждет король.       Брюнетка проходит внутрь и видит сидящего на троне все такого же статного, широкоплечего, монарха. Это не сходилось с ее представлениями о своем отце, который за столь долгий промежуток времени, должен был быть более маленьких, невысоким, дряхлым. Но так даже лучше, значит не все так плохо, как она напредставляла.       — Как твое здоровье? — вопрошает дочь, подходя к отцу. Он улыбается, столь же ярко, как то помнит Сара. Это радует.       — Просто превосходно! — восклицает пожилой мужчина, попутно вставая. — На сегодня прием окончен, — обращается к советнику, а после вновь к дочери. — Не прочь уделить времечко своему старику? Расскажешь где была, что видела. — он слабо хохочет.       — Да, конечно.       Сидя в комнате отца, Сара рассказывает кого повстречала за век приключений, через что пришлось пройти. Говорит, что нашла интересного человека, вместе с этим на лице появляется легкая улыбка, которую можно легко разглядеть из-за спущенной маски.       — Вижу, что твоя жизнь сложилась интересным образом, но достигла ли ты титула полубога? — брюнет пристально смотрит на девушку, ожидая ответа.       — Не только я, но и брат тоже, — Сара не сдерживает легкий смешок, — Причем сделал это раньше меня. А еще, отец… — дочь мрачнеет на глазах, в голосе читается некая грусть. — Мы перестали стареть. — король смотрит на пол и вздыхает.       — И что? — девушка поворачивается к собеседнику, смотря непонимающим взглядом. — Не станет меня, дальше-то что? У тебя все еще останется гора времени, чтобы найти себе того, ради кого будешь жить, а также твой брат. Говоришь же, что оба стали бессмертными, так что хватит беспокоиться. — брюнетке еще предстоит переварить эту информацию, а сделать это получится утром, на свежую голову.       — Я… Подумаю над этим, а пока — лучше отдохни, чтобы к приходу Хайди ты, как и сейчас, был здоров. Остальное расскажу позже. — Сара помахала на прощание, прежде чем покинуть комнату и впустить прислугу.       Девушка открывает дверь и видит свою совершенно не изменившуюся комнату. Словно она вернулась в прошлое, до этого умопомрачительного путешествия. Падает на мягкую кровать. Грезы уже манят и брюнетка засыпает с улыбкой на лице от того, что наконец увидела кого-то близкого.

***

      Походы Сары к отцу и рассказы о путешествиях продолжались несколько месяцев. Он слушает, иногда вставляет свое мнение о тех или иных ситуациях, а она рассказывает, обсуждая и проясняя некоторые моменты. Но все это время мершарк почтенного возраста чах на глазах и сегодня оказался его первый день, который целиком был проведен в постели, в окружении слуг и дочери. А также, это тот день, когда вернулся блудный сын. Но об этом будет поведано немного позже.       Дочь вновь рассказывает какую-то историю, которая произошла с ней на Карликовом хребте. Однако от рассказа отвлекают неразборчивые крики стражи и ощущение сильной жажды крови. Девушка подрывается, призывает из инвентаря свой меч, готовая прирезать вторженца.       Дверь открывается ударом ноги, служанки вскрикивают от страха, полубог сжимает клинок сильнее, но вскоре ослабляет хватку. Это Хайди, сгорбившийся и уставший с долгого пути. От его тела исходят алые облака крови, растворяющиеся в воде. Его темно-голубая мантия изодрана чуть ли не в клочья, на черной рубахе тоже хватало дыр, сквозь которые можно было заметить глубокие раны.       Престолонаследник начинает хромать к постели короля, по пути отбрасывает меч, с которого аналогично рассеивается кровь, а сестра убирает свой обратно в инвентарь. У середины падает на колени.       — Мне жаль, отец, — голос монотонный, словно неживой. — Что я пришел с таким опозданием, да еще и в таком виде, — несколько раз покашливает и продолжает. — Перед самым входом в океан — на меня напали. И от этого боя открылись старые раны. — отец молча кладет руку на голову своего сына.       — Не беспокойся об этом, я рад, что ты вернулся. — на лице появляется добродушная улыбка.       — Тогда, — еще более устало начинает брюнет, — Могу я отдохнуть? — мужчина молча дает разрешение и голова Хайди падает на постель и он мгновенно засыпает.       Стражники, столпившиеся перед входом в покои монарха, лишь молча наблюдают. Никто не изъявляет ни желания пройти внутрь, ни поинтересоваться о том, кто этот мершарк такой. Молодняк уже и не знает о личности престолонаследника. Некоторые даже сомневались есть или жив ли он. Ведь все родились намного позже того, как принц покинул Атлантиду. А тот мальчишка с картин, у которого только-только обсохло молоко на губах, кардинально отличался от того, что предстало перед ними в реальности.       — Хватит паники, лучше отнесите его в личные покои и обработайте раны. Сара, сопроводи их, ты же помнишь где комната твоего брата? — в ответ: «Да, отец».

***

      Хайди быстро, всего за каких-то несколько дней, встал на ноги. Но как только это произошло — отец отрекается от своего престола, передавая его сыну, будучи полностью уверенным, что он справится. И да. Парень выудил нужные знаний из лекций, практик, а также личного опыта и смог применить их на практике. Хотя, все же, встречались и такие случаи, в которых он был совершенно бессилен, вследствие чего приходил за советом к бывшему королю.       Пусть подобные проблемы и были довольно трудны, но со временем эти многочисленные, мелкие вопросы получилось решать самостоятельно. Однако на место старых и решенных приходили новые и более сложные, постепенно утомляя брюнета, точно так же как и последние годы его путешествия. В голове появилась мысль, что дальше все может стать более плачевно, нежели сейчас.

Keep Moving…

      Идут годы, давление нарастает, обязанности начинают петлей затягиваться на шее. На отдых остается мало времени, но сестра помогает пройти через это. Помогает удержать в своих руках власть, когда умирает отец, а вассалы вставляют палки в колеса. Хайди сложно терпеть этих лживых мразей, смеющих улыбаться прямо в лицо, а за спиной — строить козни. Ему всегда было трудно выносить подобных людей, пусть он и встречал таких сотнями во время своего путешествия.       Его воротит от всего этого настолько, что приходится буквально вцепляться в трон, дабы просто усидеть, тупить взгляд в пол, надеется не видеть этих раздражающих глаз. Но их голос, словно каждый из них имел один и тот же противный, льстивый тон, который в детстве не замечал нынешний король.       Поколения меняются, а действия — нет. На прошлых королях поняли, что есть два варианта хорошей жизни: убиваешь монарха и ставишь на его места своего человека, либо если такое маловероятно — занимайся коррупцией, чтобы жить припеваючи.       Сестра твердила забыть о них и сконцентрироваться на правлении. Это сложно. Сложно слушать их сладкие, неменяющиеся речи о прошлом монархе, его величии и успехах, которых «явно добьется и действующий правитель». Внутри часто возникает смешок, что мгновенно подавляется. Сулят ему такие же успехи. Настолько очевидная ложь, но Хайди лишь пропускает мимо ушей, подгоняя вассалов, чтобы те поскорее начали доклад. Рутинные проблемы, собственно как и всегда. Нужно просто повторить то, что и всегда.       Так дни стали сливаться в единую массу, проходя за считанные секунду. Парень стал действовать словно заводная кукла, выполняющая первоначально заложенные в нее задачи. Этот механизм вновь и вновь заводила сестра, путем разговоров, что стали пустыми, как и сознание Хайди. Он просто приходил, говорил какие проблемы у жителей были сегодня, что предложил, а потом просто прощался, уходя в свою комнату. Более не упоминая отца.       Пару раз случалось так, что Сара решала проследить что делает брат, после того как покидает ее покои. Увиденное было неприятным. Досадно было видеть как он, раньше такой радостный, веселый, такой энергичный сейчас сидит, уставившись в пол пару минут, после чего ложится спать. Иногда сестре удавалось вытащить брата на поверхность, полюбоваться звездами и луной, а если повезет — получалось застать закат. В такие моменты возвращался тот старый Хайди, который был до их раздельного путешествия. Он вспоминал молодость, как они, ничем не обремененные, просто жили. Мирно, спокойно. Один раз даже упомянул то одинокое дерево, предлагал сходить к нему, посмотреть что стало, но на это никогда не хватало времени.       Но все имеет свой конец. За ночью следует утро, а за утром — день и уже при свете солнца — ее брат маринуется в замке, отдавая очевидные и приевшиеся указы. Хотя неожиданно, среди обыденных вопросов возник выделяющийся среди всех. А именно — разбирательства по конфликту с наземными жителями, из-за которого возникли трудности в торговли как со Славной Империей, с которой граничила Атлантида, так и другими королевствами.       «Возможна война», начали твердить вассалы, которым выпал идеальный шанс спихнуть короля. «Мы должны напасть первыми! Захватим побережье и изничтожим их экономику!», твердят генералы. «Чертовы расисты, которые хотят лишь вкусить живой крови», ответ был лишь мысленным.       Устав сидеть сложа руки — Хайди решил выйти. А на улице — повсеместно слышались обеспокоенные детские голоса: «Мама, мне страшно.», «Папа, все будет хорошо?», «Яблоки с поверхности вкусные, мы же сможем их купить?». Абсурдно, что народ уже столько знает. Хайди усмехается, вспоминая что говорил отец. «Не обращай на это внимание», а на вопрос: «Почему?», отвечал: «Да бог его знает…». Дескать Славная Империя сама со всем разберется, а ему — стоит держать максимальный нейтралитет и не усугублять ситуацию. Петлю обязанностей скручивает бессмысленность его роли. Этим пользуются интриганы, подрывая авторитет короны, революционеры отказываются терпеть, хотят войны, а вассалы подливают масла в огонь.       «Утомляет…», думает парень, направляясь обратно в замок. Сегодня чувствует себя подозрительно устало. Голова слегка тяжелеет, дыхание учащается, а рука непроизвольно поднимается к шее, пытаясь снять что-то несуществующее. В глазах незаметно темнеет, но брюнет продолжает идти.

***

      Хайди приходит в себя, сидя в одиночестве за столом. Осматривается: прислуги нет, сестры тоже, хотя порция стоит, совершенно не тронутая. Он сглатывает слюну. Это отдается в уши, разрывая тишину. К этому присоединяются и монотонные щелчки часов, усердно пытающиеся скрасить одиночество короля Атлантиды. Вернув внимание на свою еду замечает, что она давно остыла. В голове множество вопросов, но главенствующие — «сколько он здесь сидит?» и «где Сара?».       Хайди протяжно вздыхает, смотрит на пищу в тарелке. Живот болит. «Нужно хоть что-то съесть.», логичный вывод, но не практичный. Мершарк пытается положить в рот кусочек мяса, но не может. Приятный запах приводит к повышенному выделению слюны, что в свою очередь усиливает боли. Но он не может. Не может даже поесть.       Вдруг дверь открывается и в помещение входит молоденькая девушка-зверолюд с бледно-желтыми волосами. Рог указывает на принадлежность к нарвалам, но это сейчас не столь важно. Парень встает, опираясь об стол, и останавливает блондинку, уже собравшуюся уйти, дабы не мешать королю. Она поворачивается, убирает руки за спину, готовая слушать. Хайди говорит лишь то, что еду можно убрать. Сегодня он не голоден.       Хайди сидит в… Оглядывается. Это комната Сары. «Может переутомился?», думает парень, поддерживая голову рукой и массирует лоб, пытаясь отогнать дремоту. Ему нужно вернуться к себе, но продолжает сидеть, чего-то ожидая. Единственный ответ, приходящий на ум, — желание спросить где сестра пропадала. Но это не придает бодрости, наоборот — его клонит в сон еще сильнее.       Хотя это может быть вызвано тем, что брюнет сидит на мягкой кровати. Веки слипаются, голова тяжелеет и плавно опускается ближе к постели, но Хайди делает рывок вперед, встряхивая мозг. Малоэффективно, но хоть что-то. Тут же раздается шлепок. Дал сам себе пощечину и странно застыл. Ступор продлился несколько секунд, после которого подорвался. «Стоя точно не усну.», думал король.       Усталый взгляд вдруг цепляется за письма, лежащие на комоде. Брать их неправильно, но… Это и не нужно. По виду уже можно понять, что они с поверхности. По спине пробегают мурашки. «Да чтобы сестра? С человеком с поверхности? И не сказав про это и слова? Просто невозможно.», вырвался нервный смешок. Во рту чувствуется сухость.       В голове пустота. Рыскает взглядом по комнате, но не в поиске какого-то предмета, а ответа. Пытается понять, старается думать, но пустота заняла все пространство, отказываясь пускать какие-либо мысли. Нервно глотает слюну.       Подсознательно начинает ощущать некую тревогу. Смотрит в окно. Ночь. Тьма нависла над столицей Атлантиды просачиваясь в неосвещенные фонарями переулки и дома, к спящим жильцам. Боковым зрением можно было заметить как тень, черная будто смоль, крадется где-то сбоку. Резко повернувшись — в мгновение ока испарилась, либо же, как думал Хайди, — скрылась за его спиной. Но даже повернись он сейчас — не увидел бы ничего. Тень всегда будет позади, постепенно заполняя комнату, а источником этого станет та пустота в голове брюнета.       Легкая дрожь прошла по телу. Сейчас он не способен выдвинуть ни единого предположения, ведь неуверен в достоверности своих доводов, а зря надумывать нет никакого желания. Но это решение самого парня, в то время как его подсознание уже забило тревогу, считая что сестра была отдана какому-то неизвестному человеку.       Но это томящее ожидание прекращается, когда сестра открывает дверь, приветствуя брата. Паника улетучивается. Брюнет сразу оживляется, перестав походить на оставленный кем-то труп и представ лишь в виде изнуренного каторгой заключенного. Но даже в таком состоянии Хайди обращает внимание на одежду девушки. Роскошное пурпурное платье, специально предназначенное для поверхности, слишком плотно прилегающее к телу и слишком узкое в талии. «Это корсет? Что я пропустил?», мысли вновь поступают в голову парня. Опускает взгляд к полу. «У нее появился фаворит?», вариант того, что сестра полюбила кого-то — так и не рассматривался, но многие факторы наталкивали именно на это.       На ее ногах были туфли, на вид менее дорогие, чем предыдущий элемент одежды. Хотя, скорее всего, стоявшие не мало, ведь также были предназначены для водных обитателей, собиравшихся выйти на поверхность. Вместе с обувью были белые чулки, местами слегка порванные, ровно как и платье, на которое брюнет поднял взгляд. Сестра намеренно кашляет, пытается привлечь внимание брата, но это едва ли помогает.       — Сар, — шепчет, девушка прислушивается. — Где ты была? — никакой тактичности, спрашивает в лоб. Хайди смотрит четко на лицо, замечая мимолетную, еле заметную улыбку. Зрачки брата сужаются, кулаки сжимают колени и он дрожащим голосом спрашивает: — У-… У тебя… — глотает слюну, собирает силы. — Появился фаворит?       — Чт-… Что? Нет! — ошарашено отвечает брюнетка, дополняя. — Ты заб-? Кхм. Лабус не какой-то фаворит. Он даже им никогда не был! — тон смягчается, приходит в норму. — Мы с ним уже долго так встречаемся. Сегодня, конечно, немного другой повод. Столько лет минуло с начала нашего общения. За это время успели сблизиться. — парень кивает. Встает и покидает комнату, но, перед тем как закрыть дверь, спрашивает:       — Вы, — на мгновение запинается, — любите друг друга? — смотрит прямо в глаза. Лицо под маской — Сара готова поклясться — выражает страх, волнение и, в некоторой степени, отчаяние. Слегка насуплены брови, тон обеспокоенный и другие малозаметные факторы обрезают альтернативные выборы, которыми сестра, так и так бы не воспользовалась, поэтому отвечает с улыбкой:       — Конечно. — брат кидает лишь «Вот как» и закрывает дверь. Девушка начинает готовиться ко сну, не слыша того, что происходит в коридоре.       У Хайди бешено бьется сердце, глотку словно сжимает невидимая рука, сложно дышать. Сверху добавляется и странная тяжесть, именуемая волнением. Паника вновь возвращается. Ему сложно отдать сестру кому-то, но сейчас — он беспомощен. Они долго знают друг друга. Уже поздно что-либо предпринимать, да и… Хайди и Сара ровесники… Близнецы… Он ей не отец, у нее есть своя голова, да и она не из тех, кто поведется на смазливое личико. Утешить самого себя выходит как-то хреново. Загоняется всю ночь, не может уснуть, а на утро — остается уставшим. Голова болит. Благо сегодня мало встреч, потерпит.

***

      Прошло порядка… Нескольких месяцев? Может больше, Хайди не считал. Так легче; не беспокоишься о количестве уходов сестры к этому «Лабусу», о своем неучастии в решении проблемы, отсутствуют причины беспокоиться об обнаглевших вассалах.       Все что ему нужно — играть свою вспомогательную роль, выигрывая время Славной Империи, пока та разбирается с другими, как сказали бы остальные, «более важными» проблемами. Но даже так: скоро все должно закончится, их император уже начал предпринимать действия против бунтовщиков и зачинщиков. Из-за этого те вассалы, что выступали с расистскими высказываниями в сторону людей, — потеряли приличное количество сторонников, которые заметили, что так ненавистные ими жители поверхности, в большинстве своем, были на их стороне, изъявляя желание как-либо помочь.       Наконец, все начало медленно возвращаться на круги своя. «Можно немного отдохнуть.», думал Хайди, пока веки слипались, открывая путь в мир грез, что так сильно манил.       Парень начинает медленно просыпаться от того, что кто-то дергает за его руку. Это Сара. Ее улыбка слегка бодрит и радует. Спросонья не может разобрать, что она тараторит, но когда делает паузу — брюнет прислушивается, чтобы услышать хотя бы это.

«Я беременна.»

      От таких новостей — дрему как рукой снимает. В голове возникает вопрос: «Как беременна?», но сестра лишь счастливо упоминает «Лабуса». «Так вот значит что… — думает Хайди. — Я не должен удивляться, просто…», мысли плавно переходят в уставшую речь:       — Желаю вам счастливой жизни. — под черной маской — улыбка, самая что ни на есть фальшивая. Но брюнетка слишком рада, чтобы заметить.       В тот день — Сара покинула замок, перебравшись на поверхность, к «Лабусу».

Keep…

      Минули годы, Хайди трудился над развитием Атлантиды, самолично казнив несколько в край обнаглевший вассалов, улучшив торговлю с несколькими королевствами и другими действиями, что пошли на пользу. Сестра писала редкие письма, говорила как замечательна их белокурая дочка, с разными глазами, как назвали ее. Но в один день в замок приходит отряд рыцарей, во главе с высоким, худощавым мужчиной, который держит в своих руках-палках какой-то ларец. Торжественно, но с сожалением представляется, упоминает «Лабуса», вытягивая свои длинные конечности, предлагая открыть.       Король видит внутри письмо, содержимое которого наносит удар в самое сердце. Монарх бледнеет на глазах, рот его открыт, а руки сжимают бумагу так сильно, что та чуть ли не рвется. Мужчина предлагает спешить, могут успеть к закату, если не будут останавливаться. Брюнет подрывается, следует за вестником. Гадко. Во рту сохнет, хотя он в воде, к горлу подступает ком, мешая дышать. Кишки скручивает, сжимает до предела. Больно.       Пока бежит по коридорам — что-то начинает отягощать со спины. В стойлах берут самых быстрых гиппокампов, направляются к берегу. Тяжесть продолжает нарастать. Выходит из океана, вода стекает ручьями. Ненадолго задерживает дыхание, глотает и делает вдох. Воздух заполняет легкие, уже отвык от этого, но не медля ни секунды — запрыгивает уже на приготовленную лошадь. Ветер обдувает еще мокрую кожу. Прохладно, но это не интересует короля, покорно следующего за неизвестным ему человеком.       Дальше все как в тумане. Помнит только бег, как не менял позы, сидел, скрючившись, прижимаясь к лошади.       Спрыгивает на землю, ноги подкашиваются, но Хайди все же удается не упасть. Смотрит на высокого мужчину, указывающего на главный вход. Это и есть его цель. Брюнет тут же срывается с места. Сердце бьется все чаще, как от страха увидеть мертвую сестру, так и от нагрузок, от которых он успел отвыкнуть. С каждым метром бежать становится все тяжелее, на спине будто нарастает гигантский валун.       Уже держась за ручку — не может открыть. Нечто неосязаемое словно схватило за глотку, перекрыв трахею. Хайди словно рыба на суше: открывает рот, пытается сделать хоть один вдох. Беспомощно извивается, чтобы вернуться обратно в воду. Но ничего из этого сделать не получается. У парня аналогично, только он застыл, нависнув над дверной ручкой.       «Я не должен был отпускать ее. Должен был беречь как зеницу ока… А теперь…», а теперь — он обязан посмотреть на плод своих, как бы выразился сам Хайди, идиотских решений. Слабо бьет себя в солнечное сплетение, провоцирует легкий выдох, после которого, наконец, делает вдох. Открывает дверь.       Внутри парня встречает нечто приевшееся за годы путешествий. Обычные: центральная лестница, расходящаяся в противоположные стороны, двери под ней и по бокам самого помещения, ведущие в различные коридоры, растительность, поставленная у входа, на втором этаже и где-то еще. Пол был мраморным, отчего грязные следы были более отчетливы       Ну и в центре, на полпути к лестнице стоит стол, что притащили из другой комнаты и используют не по назначению. На него уложили мертвое тело. Брюнет глотает слюну, а сопровождающий это действие звук — глушит остальные. Хайди словно в пустоте, а все внимание сконцентрировано на мертвеце. Идет медленно не спеша, самовнушение сработало не так хорошо, страх еще здесь. Он лишь выжидает, подготавливает почву, чтобы в нужный момент позвать своего господина.       Парень не моргает, пытается разглядеть лицо, до последнего надеется, что это не она, просто ложь, чтобы выманить его из замка, ложь, чтобы провести немного времени вместе, ложь, чтобы… Глаза начинает щипать, но он не закрывает, продолжая идти. Нос… Похож. Брови, щеки, губы… С этого ракурса возможно…       Стоит, но не может сфокусироваться на лице, сознание сопротивляется, не хочет верить. Тех похожих черт хватило, чтобы все внутренности, по ощущениям, превратились в кровавое месиво, сопровождаемое рвотными позывами. Страх начинает контролировать разум, в обход которого начинает действовать подсознание. Рука сама тянется к лицу мертвеца. Хайди бессилен, ему остается лишь наблюдать за тем, как пальцы аккуратно, словно боясь разбудить, отодвигают веки.       Красный… И синий… Брюнет более не чувствует ни сердца, ни легких. Ноги словно обволокли бесформенные конечности, тянущие куда-то вниз. По спине забегали уже не эфемерные мурашки, а будто реальные насекомые. Мерзко.       Взгляд был как у мертвой рыбы. Пустой. Утративший то драгоценное и прекрасное, что Хайди не ценил, но любил. К глазам подступают слезы, но не плачет. Не может. Лишь закусывает язык, легкая, еле уловимая боль. Жалкая попытка прийти в себя, обреченная на провал.       На плече что-то чувствуется, словно чье-то прикосновение, игнорируемое на фоне давящей на все тело тяжести. Это что-то продолжает придавливать ткань, парень все также не обращает внимание, пока до ушей не доносится громкий мужской голос, чудесным образом не переходящий в крик. Хайди поворачивается и… Зрачки сужаются, появляется боль в ладонях и языке, который чуть не был откусан. Только завидев эти фиолетовые глаза — в животе все отчетливее чувствуется бурление желто-зеленой жижи. «Если бы не он, то с ней было бы все хорошо», думает брюнет, смотря на беловолосого парня перед собой. Тот вновь повторяет свой вопрос:       — Господин Хайди, я — Арлабус, муж Вашей… — он замялся, ему также больно говорить о смерти Сары, как и брюнету. — Сестры. Мне неприятно это говорить, но мы не сможем похоронить ее по вашим традициям, — «Черт», думает про себя парень. — На это уйдет слишком много времени, за которое она начнет разлагаться, а Вы, ровно как и я, не хотите этого. Поэтому, прошу, примите мои извинения и давайте проведем ее как мы, жители поверхности. — язык у него подвешен, это факт. Но он прав это нельзя отрицать.       — Я согласен, — раздосадовано отвечает Хайди, отводя взгляд. — Пусть и хотел бы сделать это на наш манер, но против природы не попрешь…

***

      На улице холодно. Ветер обдувает лицо, сокрытое под капюшоном мантии и за маской. Парень медленно идет за шестью людьми, что несут гроб его сестры. Каждый из них облачен в черное. Одежда не имеет одного стиля, кроме как в цвете. У одного кожаное обмундирование, у другого — мантия. Сбоку идет Арлабус, контролирующий перенос, чтобы никто не споткнулся и случаем не уронил. Он иногда поглядывает в сторону шурина, пытаясь найти момент, чтобы хоть немного приободрить.       Опускают плавно, словно если сделают одно неаккуратное и лишнее движение — гроб разлетится на мириады осколков. Немного приятно, что о ней так беспокоятся, но… Это неправильно. «Земля к земле. Вода… к воде.», повторяет про себя Хайди, слегка опускает голову.       Это все — словно большая, уничижительная шутка. Смысл от его нахождения здесь? Зачем наблюдать за тем, как ее хоронят совсем не так, как это принято? Мерзко. Внутренние органы пусть больше и не ощущались как месиво — все еще побаливали, а живот воротило, а вместе с ним и ту жижу.       — С Вами все в порядке? — парень слегка наклоняется к своему молчаливому собеседнику. — Может разожмете кулаки? — мершарк посмотрел на свои руки и да, они были сжаты до белых костяшек. Ногти впились в кожу и, под сильным давлением, повредили кожу, из-за чего остались тонкие красные полосы.       Четверо людей уже уходят, а оставшиеся двое — берут лопаты, начав закапывать гроб. На языке чувствуется горечь. Вот-вот и вывернет. С минуты на минуту, начнет литься та желчь, что копилась столько лет, обжигая глотку. Своим запахом разъест и нос. Язык растворится, рот покроется волдырями. Губы, утратившие свой цвет, наконец вернут его, окрасившись в алый. Но их очертания вскоре будет сложно различить из-за того, что кожу вокруг тоже разъест. Однако этого не хватит. Ненависть и презрение к самому себе никуда не денутся. Слабость стремительно разрастается по всему телу. Пришло время кое-кому звать своего господина.

Отчаяние.

      Это тот, кто главенствует над страхом, тот кто примет в свои ледяные объятья, ради того, чтобы сломать ребра, осколками пробить легкие, а потом отпустить и наблюдать за тем, как жертва спокойно лежит, понимая свое положение. Как терпит боль, чтобы дольше оставаться в одной позе. Валяется, лишившись последней надежды, лишь мечтая о том — как бы умереть.       Хайди не избегает такой участи. Чувствует как ломается его стержень, который поддерживал все эти годы. Трещины отдаются чуть ли не реальной болью, дышать все труднее, приходится делать это через рот. В руках появился слабый тремор. «Может к черту это все?», размышляет брюнет, смотря на закопанную могилу. Двое мужчин ушли, оставив вдовца и брата погибшей наедине.       Еле слышимо свистит ветер, его спокойно перекрикивают птицы со своим пением, доносящемся из удаленного леса. Он плотно окружает территорию поместья, представляющую собой обширную, ровную поляну. На ней нет ничего, ни случайных гостей, ни диких цветов. Пустая, ровно как и дальнейшая жизнь Хайди.       Неожиданно что-то касается дрожащей руки скорбящего брюнета. Что-то мягкое, гладкое и маленькое. То, что было вычеркнуто из привычного, стерто из сознания за тот век, что был проведен в длительных попытках выжить. Хайди смотрит на того, кто взял его грубую, покрытую мозолями, шершавую руку.       Это была маленькая девочка, на вид лет шести-семи. Волосы были как полная луна, освещающая океаническую гладь в спокойные ночи. Желтое платья кардинально отличалось от черных, траурных одеяний Арлабуса. В голове возник не озвученный вопрос: «Ты потерялась?», ведь мершарк только после этой мысли обратил внимание на различающиеся по цвету озадаченные глаза. Один из которых был пурпурным и отсылал к отцу, а второй… Сестры…       — Прошу меня извинить, — говорит белокурый парень, поднимая девочку, — Я хотел сделать это позже, но раз ты, — обращаясь к юной особе, — Уже здесь, то придется сейчас. Кхм-кхм, — прокашлялся в кулак, на котором была одета светло-серая перчатка, и начал приветствие: — Господин Хайди, это — Арлабус сделал небольшой кивок в направлении ребенка, — Альби. Моя и Вашей сестры дочь. Альби, — уже обращаясь к дочери. — это — твой дядя. Хайди. Он брат мамы.       — Здравствуйте, дядя Хайди. — раздался тихий, мягкий голос беловолосого ребенка. Король Атлантиды кивнул, а в голове дал клятву, что когда придет время — он точно сбережет это дитя.       — Спасибо что позаботились о моей сестре, но на этом я вынужден откланяться. Королевство долго ждать не станет. — секундное промедление, после которого брюнет уходит прочь, а вдовец, пытаясь держать на лице улыбку, отводит дочь в дом.       В замке его встретила новость, что обстановка вновь накаляется. Следующие года будут очень утомительными.

Run…

      Ливень превращает дорогу в слякоть. Тучи заслоняют небо, накрывая, все под собой, тенью, а сильный ветер, колышущий деревья, пользуется всем этим, чтобы делать подножки незадачливым путникам. В этот раз его целью стал Хайди, что еле плелся к поместью Арлабуса.       Раздался смачный шлепок. Брюнет лежит на земле, не предпринимает никаких попыток встать. Слишком устал от предшествовавшего этому многочасового бега и многолетнего бремени, которое он выносил, будучи королем.       Голова начинает заполняться мыслями о том, что нужно отдохнуть. Поспать. Как тогда, в детстве, у того одинокого, как ныне и сам Хайди, дерева, у которого они проводили много времени после тренировок, наблюдая за умиротворяющей картиной чистого поля, слушая птичье чириканье.       Но, на мгновение, в голове всплывает образ Альби. Затем и письмо, в котором Арлабус просит прийти, помочь. Как оказалось, отсутствие у него старения было вызвано той же причиной, что и у самого мершарка — принадлежность к полубогам. И из-за этого на него и напали инквизиторы, прознавшие об этом.       Брюнет предпринимает попытку подняться. Отталкивается руками от земли. Медленно и сложно. На спине будто вновь образовался гигантских размеров валун. Локти не хотели дальше разгибаться и, вместо этого, тряслись. Создавалось ощущение, что воздух, попав в легкие, превращается в жидкий метал, который заменяет собой кровь. Тело тяжелело, тянулось обратно к грязи.       Однако отказаться от подъема не получилось из-за обещания умершей сестре. Брюнет стискивает зубы. В этот раз встает успешно, пусть и пошатывается, пытаясь поймать равновесие. Когда понимает, что стоит крепко — медленно продолжает свой путь, постепенно наращивая темп и переходя на бег.

***

      Одышка, шок и страх. Перед Хайди пугающая картина горящего поместья герцога Арлабуса, дым которого стремится вверх, сливаясь с фоном туч. Чувствуется запах гари, крови и запеченного человеческого мяса. Обнадеживающие мысли заполняют разум. «Ты слишком поздно», проносится в голове, но в этот раз ответственность берет на себя подсознание, начиная сближение с парадным входом и группой неизвестных лиц, ожидавших чего-то.       Призывает из инвентаря хорошо заточенный бастард. Ливень скрывает его тихие, шаги, благодаря чему совершает успешный размашистый удар по первому инквизитору, что даже не успел ничего понять. Наземь падает голова юноши с каштановыми волосами.       Атака привлекла и других напавших на поместье, но времени было не столь много, чтобы успеть среагировать. Полубог связывает свой предыдущий удар со вторым, более узким и направленным в сердце. Но укол уводят выше, а самого Хайди ранят в предплечье, но раздается лишь рефлекторное цыканье, которое обычно помогало нивелировать боль, но не сейчас. Ведь в данный момент брюнет был погружен в себя, находясь наедине с мыслями. Это и послужило причиной промаха; он не привык так сражаться. К исключениям из правил сложно привыкнуть, особенно если они появляются впервые. Пытается продолжить второй, формируя третий, но его блокируют.       Инквизитор что-то кричит, пытается, наверное, достучаться до полубога, но видя безжизненные, потускневшие глаза — поворачивается к подбегающему товарищу. Зря. Хватка на мгновение слабеет, но лишь для того, чтобы, освободившейся рукой, схватить жертву за горло, а после загнать бастард прямо в глотку. Успевший приблизиться со спины третий нападающий — наносит свой удар, оставляя протяжный порез, начинающийся в области лопаток и идущий к боку. Больно.       Мершарк делает шаг назад и достает меч из горла поверженного врага. Но позади уже встречает укол, приходящийся на брюхо. Лезвие горизонтальное, повезло. Свободной рукой мигом хватает острие меча, блокируя его дальнейшее движение. Инквизитор пытается достать меч, но получает по носу, на секунду выпадает из реальности, а когда приходит в себя — в его ключицу с ведущей стороны уже входит бастард полубога. Следом идет тычок пальцем в глаз, вновь дезориентируя противника.       Хайди крепче берется за рукоять и опирается ногой об тело мужчины, доставая свое оружие. Разворачивается. Остался последний. Точнее последняя. На мокрой земле сидит девушка, испуганно наблюдающая за представшим перед ней полубога. Умирающий инквизитор что-то кричит, но брюнет не слышит. Его лишь раздражают излишние мужские крики, которые прекращает скоропостижная смерть от вошедшего в гортань меча. Блондинка решила сбежать, бросив на землю свой жалкий кинжальчик.       Парень отпускает ее, начав бежать к поместью. Двери на входе были сорваны с петель и не скрывали творящийся внутри ужас. На центральной лестнице были как трупы вторженцев, так и прислуги, вместе с горящими балками. Мершарк бежит, игнорируя препятствия, изредка спотыкаясь, но сохраняя равновесие. Минует множество комнат и коридоров, не обращая внимания на дым, пока не слышит еле различимые, из-за треска огня, всхлипы. Выбивает дверь и видит забившуюся в угол беловолосую девочку. Она даже не обратила внимание на ворвавшегося, а когда ее взяли на руки — вцепилась в одежду.       Обратный путь выдался проще и вскоре горящее здание было покинуто. Мершарк пробежал еще с десяток метров, прежде чем остановиться и упасть коленями на промокшую траву. Ледяной дождь привел Хайди в чувство. Последнее что он помнил — то как остолбенел на подходе к поместью, как испугался, что опоздал, а после — какое-то странное ощущение, словно некий остаток от воспоминаний. Но сейчас это не важно. Дочь Сары здесь, у него на руках… В безопасности, пусть и ревет без умолку.       Из глаз Хайди случайно выходят несколько маленьких слезинок, которые подхватывают стекающие по лицу капли дождя. Мершарк прижимает девочку к своей груди сильнее, пытается успокоить словами, которые не может произнести. Изо рта выходит бессвязный набор звуков, вместо: «Все хорошо.», «Я здесь.», «Ты в безопасности.».       С очередным вдохом — вновь начинает чувствоваться резкая боль. «Наверное инквизиторы», думает брюнет, стараясь дышать аккуратней, но его максимум — тяжелые, медленные вздохи, которые контрастируют на фоне быстрых и испуганных у Альби. В глазах темнеет, голову и все тело в целом тянет к земле, но нельзя. Не сейчас. Хайди закусывает язык, собирает остатки сил и шепчет извинения, которые глушит ливень и свист ветра. Но девочка все же слышит:

— Прости что столь поздно…