Главное — доверие

      Он сидит и смотрит на порезы. Кровь уже начала проступать и собираться бусинами, чтобы затем скатиться по бедру вниз. Наверное стоит прекратить это на пару дней, уже не осталось мест, которые можно было бы легко скрыть. А резать себя по незажившим ранам то ещё удовольствие.       Ватным диском Изуку осторожно промакивает бритвенное лезвие от крови. Стоит держать его в чистоте, не хватало ещё что-нибудь подхватить по такой нелепой причине. В конце концов, всё должно быть безопасно. Насколько это вообще возможно при самоповреждении. Он явно не стремится покончить с собой, поэтому нужно быть предельно осторожным.       Теперь стоит стереть всю кровь и подождать пару минут, пока порезы не затянутся хоть как-то. Не хотелось бы пачкать одежду. Да и как потом объясняться перед одноклассниками, если они что-нибудь заметят. В этот раз сражения и тренировки были достаточно давно, и не удастся списать кровь на старые повреждения.       Зафиксировав свежие порезы с помощью пластыря и спрятав лезвие под чехлом телефона, Изуку выходит из туалета. Пока он не хочет волновать свою маму, приходится скрываться. Сейчас он вышел всего на пару минут и должен вскоре присоединиться к одноклассникам на обеденном перерыве.       Никто не замечает ничего странного. Как обычно. Наверное он уже может гордиться тем, как долго может скрывать нечто подобное. А ведь начиналось всё вполне безобидно. Просто решил попробовать. Потому что на форумах это обсуждалось как способ справиться со стрессом. А пока это всего пара порезов, их легко можно скрыть. Так он думал. А потом сделал это ещё раз. И ещё. И оказалось, что найти грань, после которой стоит остановиться, невозможно. Теперь к прочим проблемам добавилась ещё одна. Необходимо было скрывать раны, которые не получится объяснить. Это не так уж сложно, всë-таки даже в первый раз он выбрал бёдра. Внешнюю их сторону, которая обычно прикрыта боксёрами. Теперь просто нужно быть осторожным и не давать никому повода искать.       Конечно, иногда кажется, что Тодороки знает. Возможно, ему даже хочется, чтобы это было так. На Спортивном фестивале он узнал то, что не было позволено знать никому. Обычно люди одинаково доверяют друг другу, но… Он не мог признаться. И потому, когда Тодороки смотрит своим спокойным пристальным взглядом, становится только больнее. От того, что скрывает нечто подобное. От того, что в итоге режет себя и за это тоже. Если бы Тодороки знал, он бы не одобрил. Никто бы не одобрил подобное.       Своим разумом он осознаёт, что наверное ему нужна помощь. Хотя это просто способ справиться с эмоциями. На самом деле самоповреждение это не нормально. И по идее окружающие адекватно отреагируют если узнают. Это не прошлые одноклассники. В этом году они добрые и приняли его. Даже Каччан, кажется, иначе к нему относится. Вот только сомнения всё ещё грызут. А вдруг… Тут он не знает, что будет хуже. Они могут рассказать это в классе. Или сообщить учителю. Айзава-сенсей не плохой человек. Однако он обязан сообщить его матери. А волновать свою маму ещё больше не хочется. Это ведь просто способ справляться со стрессом. Так почему от него в итоге столько проблем и удушающего чувства вины.       Может быть, он просто потерял осторожность. Он начал это так давно и уже некоторое время не думал о возможности попасться. Но это случилось. Он должен был лучше проверить, как закрыл дверь, или заметить, что Тодороки пошёл за ним. Однако по каменному лицу было невозможно определить намерения. Изуку не ожидал, что тот пойдёт за ним. В конце концов он просто отошёл на минутку в туалет. В этом не было ничего странного или подозрительного. Но вот Тодороки уже подходит и распахивает дверь.       И видно Изуку, который как раз достал лезвие и отодвинул ткань в сторону, оголяя бедро. Он даже успел сделать первый, почти безболезненный порез. Однако кровь уже собирается. На лице Тодороки отражается непонятная эмоция. Кажется, он не меньше Мидории удивлён произошедшему. Его глаза чуть расширились, и он внимательно оглядывает тело одноклассника перед собой. Изуку Мидория, солнечный мальчик, который всегда улыбается и помогает окружающим. Изуку Мидория, стоит и держит лезвие у бедра, покрытого паутиной шрамов. Такого он точно не ожидал, когда просто зашёл и направился в ближайшую кабинку туалета.       Они оба замирают, встретившись глазами. Шото понятия не имеет, как следует поступить. Обычно именно Мидория знает, что стоит сказать, и хорош в общении. И именно он заговорил первым. Почти прошептал:       — Эт-то не то, о чём ты п-подумал.       Хотя, очевидно, это именно то, о чём подумали они оба. Акт самоповреждения. Конечно, Шото никогда не сталкивался с этим напрямую. Однако доступ к интернету у него всё же был. И он знал, что такое возможно, но уж точно не думал, что это будет Мидория. Первый человек, который действительно помог ему. И тот, кому он обязан. Наверное, Шото должен как-то помочь другу, но как именно?.. Обычно Мидория занимается подобным, он умеет подбирать нужные слова, однако, разумеется, не в этот раз. Шото молчит и захлопывает дверь.       Он действительно не знает, что сказать, обычно можно просто промолчать, но не в этом случае. Это нужно обсудить. Его друг режет себя. Как он может остаться в стороне? Мидория сейчас наверняка накручивает себя. И поэтому просто необходимо что-нибудь сказать. По своему опыту известно, что не хочется делать личные проблемы достоянием общественности. Поэтому первое, что он произносит:       — Я никому не скажу.       Изуку в это время всё ещё пытается осознать произошедшее. Он быстро клеит пластырь поверх нового пореза, прячет лезвие и прислушивается, пытаясь понять, здесь ли Тодороки. Разумеется он не поверил, даже этот человек не настолько далёк от обычной жизни, чтобы не обратить внимание на селфхарм. И всё ещё произнёс только одну фразу. Обычно Тодороки молчаливый, но сейчас Изуку угнетает тишина. В любой другой ситуации он бы сказал что-нибудь. Однако что сказать на этот раз? Обычно именно он замечал, что с другими что-то не так. Он старался помочь.       Но оказаться по другую сторону неприятно. Неужели они тоже чувствовали это. Никто не должен был увидеть. Конечно, Тодороки не худший вариант. Он, вероятно, на самом деле сохранит всё в тайне. Однако теперь Изуку поглощает волна вины. Его друг будет волноваться из-за него. А ещё это крайне неловко. И Тодороки всё ещё плох в общении. И наверное будет чувствовать себя виноватым, потому что не смог помочь. Однако Изуку не нужна помощь. Он спокойно жил с этим уже несколько лет. А теперь Тодороки беспокоится из-за него. Он не смог даже скрыть происходящее. Что ему стоило лишний раз проверить, закрыта ли дверь в кабинку? Он расслабился. Слишком давно в последний раз думал, что может попасться. И тем хуже, когда это действительно произошло.       Шото в это время всё ещё стоит там и слышит, как учащается дыхание за дверью. Он должен что-то сказать. Быстро вспомнил все рекомендации психологов на подобные случаи. Там говорилось что-то о том, что нужно сохранять спокойствие и поговорить с человеком, который нуждается в поддержке. Поговорить. Почему это должен быть именно он? Кто угодно был лучше в разговорах чем Шото. Он молчал большую часть своей жизни. И просто не может придумать, что сказать, когда он застал друга, Мидорию, за нанесением повреждений себе. Поэтому он решает отложить разговор на потом. Это было лучшим, что он смог придумать. Необходимо помочь Мидории с этим. Он произносит:       — Поговорим об этом после школы.       И, так и не услышав ответа от Мидории, удаляется. Он не может придумать, что ещё сказать. Он даже не подозревал, что нечто подобное происходит с его другом. И пока что, до окончания уроков, нужно придумать, как разговорить Мидорию.       Изуку в это время немного успокоился. Тодороки сказал, что они поговорят. Значит, скорее всего, он не будет ничего предпринимать до разговора. Наверное. Пока что Изуку остаётся слушать удаляющиеся шаги. Он так и не смог набраться смелости и выйти к Тодороки. Хотя в итоге буквально через пару часов придётся. Признаться во всём. Он не может лгать. Он не должен. Да и как ещё можно объясниться. Остаётся только смириться и ждать.       А пока что Изуку медлит пару минут и выходит из кабинки. Он старается придать своему лицу нейтральное выражение. Ему не нужны вопросы о происходящем. Он уже попался Тодороки, и не хотелось бы посвящать ещё кого-то.       Конечно они замечают, его одноклассники всë-таки будущие герои. И если на Тодороки никто не обратил внимание. Он всегда молчаливый и задумчивый. И просто ищет что-то в своём смартфоне. С Мидорией намного заметнее. Он говорит меньше обычного. На все вопросы отшучивается или уводит разговор в сторону. Они решили просто подождать. Это же Мидория. Он всегда помогает, готов выслушать и знает что делает. Он поговорит с ними, если будет нужно.       Все уроки Изуку задумчив. Он пытается понять, о чём именно будет разговор. Возникает дикое желание сделать пару порезов. Но тогда Тодороки может заметить его снова. Разум подсказывает, что ничего ужасного не будет. Это же его друг. Но что если он расскажет кому-нибудь? Тодороки обещал, что не сделает этого. Но может он позвал на разговор только чтобы признаться, что передумал. Сказать, что Изуку нужна помощь специалистов и что он обязан сообщить Айзаве-сенсею.       К последнему уроку Изуку был так взвинчен, что пришлось буквально заставить себя идти к Тодороки. Он сказал ребятам, что просто нужно обсудить одну вещь. Ага, его просто застали за селфхармом. Ничего необычного.       Они отошли в сторону. Изуку действительно не знает, как начать разговор. «Это не селфхарм, я просто таким образом выражаю накопившиеся эмоции.» Разумеется это прозвучит тупо. Потому что это и есть самоповреждения. Но что ещё можно сказать. Повисло неуютное молчание.       Шото за время уроков успел поискать в интернете, как начать разговор в подобном случае, и осознал, что уже всё испортил. Там буквально везде было написано, что разговор должен быть добровольным. А он просто… Поставил перед фактом этой беседы. Ладно. Нужно создать комфортные условия. Если Мидория не может начать разговор, то это уже показывает, насколько ему неудобно.       — Давай пойдём в кафе. Я знаю одно место неподалёку. — нарушает тишину Шото. Ему там нравится. И наверное достаточно уединённо для разговора. Он молча пошёл вперёд, и Мидория последовал за ним.       Так они дошли до кафе и заняли дальний столик на втором этаже. Шото заказал зелёный чай и две чашки. Когда принесли заварочный чайник и кипяток, действительно не осталось причин молчать. Официанты их больше не побеспокоят, в этом кафе трепетно относятся к уединению клиентов. И пока они не попросят счёт, к ним никто не подойдёт. Больше он не мог отвлечься на посторонние мысли. Нужно поговорить с Мидорией.       — Я вижу, что тебе очень больно. Хочешь рассказать мне, что происходит? — он начинает с клишированной фразы, потому что не придумал, что ещё можно сказать. Конечно, наверное универсальные фразы не лучший выбор. Но он никогда не был достаточно хорош в общении, чтобы самому подбирать слова и выходить за рамки вежливости, которая позволяла не думать над этим.       — Н-на самом деле всё не так плохо как кажется, и тебе не нужно беспокоиться об этом. Я уже давно этим занимаюсь и никаких проблем не было, в-всë абсолютно безопасно, и я даже обрабатываю все раны антисептиком. Я не хочу покончить с собой или н-нечто в этом роде, это просто способ выражать свои эмоции, и тебе правда не о чем волноваться. Я н-не думаю, что это такая проблема, и ты можешь просто забыть обо всём произошедшем. Конечно ты мой друг и наверное волнуешься, но это не опасно и… — Изуку прервался, чтобы сделать вдох и попытаться успокоиться. — Тебе не нужно беспокоиться обо мне, правда. И ты можешь просто проигнорировать это, я не обижусь.       За столиком опять воцарилась тишина.       Шото попытался подобрать слова. Он действительно волнуется за друга, но тот сам сказал не делать этого. И что дальше? Мидория несомненно опытнее в любом виде общения, и наверное он прав, и Шото стоит забыть об этом. Но с другой стороны не факт, что Мидория действительно понимает, что делает. Едва ли он оказывался в такой ситуации раньше. Так что, наверное, стоит расширить своё понимание и тогда уже принимать решения. Всë-таки Мидория сейчас под воздействием эмоций и не может быть объективен. Необходимо сделать ещё одну попытку. Что там было следующим в списке клише?..       — Что вызывает у тебя желание причинить себе вред и как это началось?       Изуку не ответил на этот вопрос, и они продолжают пить чай. Руки дрожат, и он пару раз чуть не опрокинул кружку. Но всё равно сделал несколько торопливых глотков. Подавился и чуть не закашлялся. Сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, поставив чашку на стол. В его нынешнем состоянии пить чай попросту опасно.       Это было неловко. Шото не мог придумать, как перейти хотя бы к какому-нибудь иному клише. Он ведь так и не услышал никакого ответа. Ну и что ему делать? Остаëтся только пить зелёный чай в, надежде со временем придумать, как продолжить разговор.       Почему он вообще чувствует себя настолько неловко. Это ведь не его застукали и не ему нужна помощь. Но что ещё он может сделать? Он действительно плох в общении. И сейчас это чувствуется особенно сильно. Даже Мидория, кажется, успокаивается, а он только продолжает беспокоиться.       — На самом деле нет какой-то конкретной причины. Просто в какой-то момент я решил попробовать так справиться со стрессом. Тогда всë было действительно плохо. А потом это стало привычкой. Я всё ещё не совсем понимаю, как выражать эти эмоции по-другому, поэтому продолжаю. Просто если я с чем-то не справился или типа того… Я чувствую себя виноватым и ничего не могу с этим сделать. У меня оказалась прекрасная причуда, и я должен стать лучшим героем. А я не справляюсь даже со своими школьными обязанностями. — проговаривает Изуку уже чуть более спокойно.       Их столик снова погрузился в тишину, но в этот раз чуть более уютную чем раньше.       — Изуку, я… Действительно волнуюсь за тебя. Я сделаю всё возможное, но один не справлюсь. Ты не думал обратиться к специалисту? — вроде как эта фраза, очередное клише, подходит и выражает его мысли. Шото сделал глоток из кружки, давая время на раздумья.       — Я не думаю, что это действительно необходимо. А ещё… Об этом обязательно сообщат маме, не хочу её волновать. Поэтому, пожалуйста, никому не рассказывай об этом! — быстро проговорил Изуку, а затем замолчал. Это так на него непохоже. Но разговор видимо на этом и закончится.       — Ладно, я буду молчать. Но имей в виду, что ты всегда можешь обратиться ко мне, если тебе станет хуже или ты захочешь снова сделать это. Мне не кажется это настолько безопасным, как ты описываешь. — ответил Шото. И хотя это получилось похоже на те фразы, в этот раз он говорил сам.       Они допили чай в молчании, и Шото оплатил счёт, несмотря на протесты Мидории, так как «они же оказались здесь из-за него». После чего разошлись по домам.       Изуку сидел и пытался делать домашку, но мысли постоянно возвращались к недавнему разговору. Он всё ещё чувствовал себя виноватым. Из-за него пришлось идти в кафе, и Тодороки беспокоился. Он зажёг благовония и налил себе сладкий чёрный чай. Попытался отвлечься, посмотреть что-нибудь. В голову закрадывалось желание сделать ещё пару порезов, и в итоге он не смог себе в этом отказать.       Мама всё ещё на работе, и можно позволить себе оставить дверь в ванную открытой и не торопиться. Он достал лезвие и продезинфицировал его спиртом, пока набиралась вода. А затем, не давая себе времени на раздумья, дважды резко проводит по коже. Почти сразу же проступает кровь и начинает капать. Его накрыло осознание.       Они же говорили сегодня об этом с Тодороки, и он волновался. И явно не стоит это делать. Ещё и места как назло почти и не осталось. Он быстро проводит лезвием ещё четыре раза, но лучше не становится. Ну разумеется этого не достаточно. Однако, если он продолжит, то придётся резать по свежим ранам. Или выходить за пределы скрытых мест. Ни то ни другое — не выход. Будет сложно скрыть, если он продолжит. Конечно, он открылся Тодороки и ничего ужасного не произошло. Но он заставил его переживать. Нужно успокоиться и подождать до завтра, пока раны не затянутся. Тогда можно будет сделать это ещё пару раз.       Он попытался выполнить какие-то дыхательные упражнения. Иногда это помогало. Вдох. Под счёт до четырёх. И задержать дыхание, тоже на четыре. Затем выдох. Задержка. Вдох. Опять задержка… Он продолжает, отсчитывая на каждом действии до четырёх.       Очевидно, ему не стало лучше. Продолжает трясти и хочется искромсать себе всë бедро. Но на правом уже нет места, а с левым он перестарался ещё вчера. Не хорошо. Он не хочет совершать настолько глупый поступок. Если он продолжит, то скрываться будет невозможно. Всë действительно плохо. Он поднял руку с лезвием, но остановился. Воспоминания о разговоре усилили чувство вины. Однако появилась и надежда.       Итак, Шото сказал поговорить с ним, если станет хуже. Это определённо ужасно. Быстро достал телефон и завис. А что ему писать? Или стоит позвонить? А если он занят чем-то важным? Успокойся. Шото сам тебе разрешил. Но, наверное, звонить всё же не нужно. Вдруг он и правда делает нечто важное, а тут Изуку со своей истерикой.       Так, ладно, он открыл мессенджер и, на секунду задумавшись, написал первое, что пришло в голову:       — «Ты не занят?»       Отправить.       И продолжил смотреть в переписку. Он надеялся на ответ, но в то же время и боялся.       Печатает…       — «Нет, не занят, а что?»       Изуку уже миллион раз успел пожалеть, что начал это. Теперь Шото волнуется. И он больше уже не может сделать вид, будто ничего не было. Но надо продолжить. Он уже решился.       — «Ты вроде как сказал, что я могу обратиться к тебе, если мне станет хуже»       — «Так вот, всё плохо»       Печатает…       — «Где ты сейчас?» И сразу же входящий видеозвонок. Что делать? Он не хотел принимать его и предстать перед Шото в подобном виде. Но и если он не ответит — это будет нехорошо. Ведь Шото знает, что ему плохо, и будет волноваться. Опять. По его вине. Он сам себя накрутил и теперь его друг страдает из-за этого. Всë расплывалось перед глазами, но нужно было принять вызов.       Как только он увидел Шото, сразу понял, что допустил ещё одну ошибку. В который раз за сегодня. Он мог скрыть отображение со своей камеры, но уже поздно. Шото увидел его. В ванной, со слезами и покрасневшим лицом. Нужно срочно это исправить, и Изуку резко дёргается и чуть не роняет телефон в попытке выключить камеру трясущимися руками как можно скорее. Ему повезло. Если бы телефон упал, то стало бы видно, как кровь течёт по бедру. Или окровавленное лезвие, которое валяется с другой стороны. Просто невероятно повезло. Он снова взял телефон в руку и услышал, как Шото спрашивает у него:       — Так где ты? Дома?       — Да.       Это прозвучало жалко. Он чуть не запнулся всего в одном слове. И по голосу явно слышно насколько ему плохо. Где ещё он успеет облажаться сегодня. Шото даже выглядит обеспокоенным.       — Ладно, ты один? — прозвучало от Шото.       — Ну да. Не мог бы ты поговорить со мной. Если это не слишком трудно, но если ты не хочешь, то можешь это не д-делать. — просто прекрасно, из-за истерики он ещё и заикается. Молодец, Изуку, давай, ты буквально заставляешь его, когда звучишь настолько несчастно.       «Он действительно спросил у меня, могу ли я поговорить. У человека, который буквально молчит большую часть своей жизни. Нужно ли мне попросить его включить видео? Но он отключился почти сразу и выглядел не очень. Наверное, нет.»       — Я поговорю с тобой. Для начала, что привело тебя в такое состояние? — проговорил Шото, всё ещё глядя в камеру. Если он не видит Изуку, это вовсе не значит, что Изуку не видит его. Возможно это поможет. Он понятия не имел, на какую тему завести разговор. Наверное это была не лучшая идея, спрашивать у человека, что привело его в истерику. Но ничего больше он придумать не смог.       — Ну, я вроде как перенервничал из-за нашего сегодняшнего разговора и того, что ты теперь знаешь, и… — Изуку затих.       Ладно, это определённо была отвратительная идея. Как вообще нужно реагировать на такое. Тем более он замолчал. Это определённо не звучит как нормальный диалог. И Изуку всё ещё не успокоился.       — Хорошо. Ты же знаешь технику дыхания «4×4»? Она вроде как известна для всех, кто хочет в будущем стать героем.       Разумеется, Изуку знал о ней. Буквально несколько минут назад он пытался успокоиться с помощью этой техники. Не помогло. Но он всё равно пробормотал в ответ нечто утвердительное, глядя на спокойное лицо Шото.       — Тогда я буду считать до четырёх, а ты дышать под мой счёт. И так, раз, два, три, четыре… — голос Шото разносился по ванной. И Изуку начал дышать. Вдох. Задержать дыхание. Выдох. И опять задержать. Так по кругу. Уверенная интонация успокаивала. Как и присутствие, хоть и не личное, другого человека. Видимо это работает лучше, если пытаться не в одиночку.       По мере успокоения Изуку начал расслабляться и оглядываться. Нужно обеззаразить раны, вытереть лезвие и спустить воду из ванной, которая уже окрасилась красным.       К моменту, когда Шото спросил о его состоянии, Изуку уже находился в своей комнате и фиксировал порезы пластырем, пока они не затянутся.       — Да, мне стало лучше. Спасибо, Шото.       — Я рад. Если ты снова захочешь что-нибудь с собой сделать, просто позвони мне. Я действительно волнуюсь. И, может всë-таки стоит обратиться к специалисту?       — Не думаю, что готов к этому. Но я постараюсь позвонить тебе снова.       Изуку действительно думал об этом. Конечно, он не хотел снова заставлять Шото беспокоиться и тратить на него время. Но, он же уже сделал это. Дважды. И Шото всë ещё его друг. А его голос успокаивает. И сегодня он уже написал. И ничего ужасного не произошло. Так что, наверное, он сможет сделать это снова. Главное довериться один раз, и он уже сделал это.