Звезда, что устала гореть.

      Первую неделю был холод. Вторую игнор. Сначала поменьше, потом побольше, на третью неделю он перестал писать вообще. А она особо и не писала в ответ, не хотела отвлекать. Мало ли, камбек, шоу, тур, работа... Несмотря на то, что они работали в одной сфере, различия в них все же были: его жизнь не остановилась на полтора года из-за болезни, а она уже третью неделю теряла последний смысл своей жизни.       Диагноз "клиническая депрессия" поставили тогда, когда больше не было сил ни петь, ни танцевать. Тексты превратились в одно сплошное месиво из чернил и слез, а музыка звучала гулкими тритонами, раздражая мозг. Недолго длилась радость от раскрытия долгих и нежных отношений. Недолго длилась радость от сольного дебюта и успешного камбека в группе. Недолго длилась радость за свои треки, попавшие в мировые чарты на высокие строчки. Радость в принципе недолго длилась. Всего-то 8 лет, до депрессии.       Когда доктор поставил печать на справке, то события понеслись ужасно быстро. Такси. Чемодан. Горячий поцелуй сквозь слезы. Самолет. Папина машина. Любимые собаки лижут лица. Горячий суп от мачехи, вроде щи. Кровать. И несколько месяцев безвылазного существования. Каждый день был похож на день сурка. Утром папа приносил немного каши, чай и таблетки. Перед обедом папа забирал с собой погулять по деревне. Потом обед из супа и кусочка хлеба, и снова таблетки. Сон. Созвон с любимым. Созвон с мемберками. Созвон с подругой. Ответить на все сообщения, параллельно прожигая жизнь в тик-токе или на ютубе. Потом ужин, обычно ничего. Есть в это время не хотелось. И таблетки. Перед сном папа и мачеха усаживались смотреть фильм. Эта давняя традиция, но теперь она стала другой, не обыденной. После фильма всегда писала мама и спрашивала о самочувствии. Иногда папа отвозил к психотерапевту, но это было редко, раз в неделю, не всегда.       Жизнь начала меняться спустя 3 месяца. Таблетки стали помогать. Есть хотелось больше и вкуснее. Гулять хотелось дольше и не только по деревне. Хватало сил даже на небольшую помощь папе в стройке дома. Фильмы смотрелись веселее. А мама получала уже более развернутые ответы. В какой-то момент с подругами и мемберками стало необязательно созваниваться, а лишь держать письменную связь. Но он был единственным, с кем было обязательно поболтать по телефону. Он заставлял ее улыбаться и чувствовать что-то похожее на счастье. Или это была лишь симуляция чувств? Не так уж и важно, когда это заставляет чувствовать себя все еще человеком. - Сегодня папа показал мне цыплят из инкубатора. Они вчера вылупились, такие малютки, ты бы видел... - А они все желтенькие? На Феликса похожи? - послышался тихий и смущенный смешок от нее. - Некоторые... они такие неуклюжие... рада, что снова могу это наблюдать. - А я рад, что ты снова по чуть-чуть возвращаешься к жизни. Я люблю тебя, спокойной ночи. - Хорошо поработай завтра. Спокойной, - она клала трубку всегда первой и смотрела на его фото так блаженно, будто с Богом говорила.       Но в этот день все сломалось. Он позвонил рано, утром, хотя обычно звонил перед сном. Был так отстранен. Как будто старался перестать общаться с преступником, не обидев его при этом. - Что-то случилось? - М.. да, слушай. Я должен сказать одну важную вещь. - Да, я слушаю, не томи. - Я думаю, нам пора расстаться.       Повисло молчание. Тяжелое, свинцовое. А дальше все как в дыму. Смутно помнится. Слезы заполнили глаза и сразу же стали стекать обжигающими дорожками по щекам. Рыдания застряли в груди, в ушах звенело, отражалось эхом неприятное известие. Неужели спустя полтора года он устал бороться вместе с ней? Или 9 лет убили в нем любовь? Что не так? Почему он так жестоко поступает в момент, когда нужен больше всего? Так болезненно слышать эти слова. Они кололи по самому сердцу длинными металлическими спицами, не оставляя ни единого живого места. Несколько дней назад дозу ее лекарств снова увеличили, а он способствует тому, что ее вернут туда, откуда начинали.       Она не помнила как оделась и вышла к папе. Не помнит как умоляла его прямо сейчас отвезти к психотерапевту. Не помнит как звонила врачу и упрашивала ее освободить часик, ведь ситуация действительно SOS.       А папа смотрел на нее с огромным волнением. Его тревожило такое состояние дочери, ведь его не было уже год. И ей не нужно было объяснять почему она опять так рыдает, он знал, что произошло что-то с суженым дочери. И папе оставалось надеяться, что он умер или всего лишь заболел, а не бросил его любимую дочь.       Она выскочила из машины не дождавшись полноценной парковки и убежала в здание клиники. А папе оставалось ждать лишь столько, сколько нужно дочери.       Слезы смешались с водой. Мягкие большие капли воды стекали от корней волос к ногам и с грохотом разбивались о пол душевой кабины. Голова и грудь были тяжелыми. Вся она прямо сейчас состояла из переизбытка боли. В ногах. В глазах. В голове. В сердце. Мыльные дорожки стекали по телу вниз, но не забирали с собой, что так хотелось смыть. Они забирали накопившуюся пыль, грязь, впитывали в себя сало из грязной головы. Но не забирали тяжесть, озноб и прошедшие события. Весь день в тумане, обволакивает забирая все воспоминания, оставляя только те, что громче всех кричали. В голове звучала фраза психотерапевта "тебе нужно выплеснуть свои эмоции любимым экологичным для вас обоих способом", а в груди бухал лишь небольшой диалог из сегодняшнего утра. - У тебя появилась другая? - Просто... - Просто ответь. Он промолчал. - Я надеюсь, у вас все будет хорошо, пока.. - и долгие гудки. Больше она ему не позвонит. И не напишет.       После врача она купила билеты в Сеул, за дорого. Нужно было срочно, ведь если не успеет, то повод уйдет. Пока громки эмоции и пока есть шанс обидеть, не задевая чужих людей, пока это касалось их двоих. Она знала, что завтра, когда будет садиться в самолет, она уже не захочет уколоть его чувства. Но прямо сейчас, в эту минуту, сердце кричало ехать и искать способ сделать больно. Это не на долго, всего лишь на неделю.

***

      Ынсон спала, когда Ханбёль позвонила в дверь. Было неожиданно увидеть лидера группы, которая полтора года назад ушла на рест, но так приятно. - Что случилось? Почему ты не сказала, что возвращаешься? - сначала Сон крепко обняла подругу, а затем впустила в квартиру и пошла на кухню делать чай и ставить холодные токпокки, которые не смогла доесть на ужин. Она знала, как Бёль любит токпокки. - Я на неделю... - она опустила взгляд, опускаясь на стул перед подругой. - Кажется, мы расстались... - Что?! - Ынсон вспыхнула моментально. - Как он мог?! Сейчас?! У него сердца совсем нет?! - Не кричи... я не переживаю... просто, хочется посмотреть как он... - Ладно, я поняла тебя.       Они сидели в тишине. Лишь слышно было как бурлит вода в закипающем чайнике и как Ынсон проверяет любимую закуску лучшей подруги на прогреваемость. - Завтра вечеринка для айдолов и их стаффа. В честь успешного релиза Enhypen. - внезапно начала Сон. - Пойдем вместе? - Ребята там тоже будут? - Бёль с интересом взглянула на Ынсон. - Да, да. Все будут. Девочки тоже идут, так что мы будем рядом. Не переживай, - подмигнула и приобняла за плечи. А затем снова тишина. Младшая налила чай, поставила перед подругой, всунула ей в руку палочки и невесомо чмокнула в макушку. - Я пойду постелю тебе и лягу спать. Ты как чай попьешь сразу иди спать, хорошо? - Да... спасибо. - и они попрощались.       Все завтра было суматошным. Выбор платья, прическа, макияж, обувь. Уже даже не хотелось на вечеринку. Но видеть мемберок было так приятно. Ынсон выглядела сосредоточенно, ей как заместителю лидера было важно видеть сочетаемость образов группы и видеть сплоченность. Хэин по-детски лепетала о радости видеть Ханбёль. Их макнэ всегда была по-детски наивна, это так притягивало в ней. Юнчо снова было все равно, она отшучивалась от замечаний Ынсон и пыталась придумать колкую шутку про уже бывшего парня Бёль, который так обидел любимую подругу Юн. Такие вещи Юнчо обычно перенимала на себя, и злилась даже больше самой Бёль. А Минна лишь понятливо кивала и молчала, держала лидера за руку, поправляла все складки и недочеты образа подруги. Все девочки по-своему переживали обиду на Со Чанбина и старались максимально поддержать Кан Ханбёль. В гримерной комнате их группы в здании агентства было шумно. Только в голове самой Бёль было тихо и пусто. Она улыбалась мемберкам и стаффу, но внутри не чувствовала ничего, лишь разъедающую ее пустоту. Так больно на душе кошки давно не скреблись. Не к добру это, она предчувствовала.       Приехав, девушки вышли из микроавтобуса и сразу же направились в сторону входа. Было удивительно не видеть множество СМИ и фанатов. Хайб действительно постарались устроить максимально закрытую вечеринку лишь для работников индустрии. И у них получилось.       Внутри было шумно, музыка, много народу, стафф, айдолы. Сначала все впятером держались вместе. Бёль боялась остаться одна наедине с другими людьми, а другие боялись упустить малейшее ухудшение в состоянии онни. Далеко от входа они не ушли. И как только Ханбёль наконец расслабилась девочки разошлись кто куда: кто виновников торжества поздравлять, кто дружбочки с друзьями водить, а Бёль стояла почти у самого входа и искала взглядом того, кого хотела сначала обидеть, а потом убедиться в его счастье.       И она наткнулась на его фигуру. Его спину и рост сложно пропустить на фоне других. Сначала она рассматривала его, а потом его окружение. Он был рядом с девушкой. "Красивая" - пронеслось в голове со скоростью света. Гадкие мысли полезли в голову. Наверно, Бёль не так хороша. Или может просто растеряла свою красоту пока болела. Никак не получалось отделаться от этих мыслей, даже каждый раз вспоминая, что ему всегда было по большей части все равно на внешность. Когда мысли поутихли, она все-таки рассмотрела новую спутницу бывшего парня. Эта девушка работала на одной из концертных площадок Сеула, где группа Ханбёль часто давала концерты в начале своей карьеры. На душе стало неспокойно. А вдруг она хочет воспользоваться популярностью Чанбина и получить доступ к внутренностям индустрии, которые доступны только самым приближенным людям к компаниям? Поток навязчивых мыслей перекрыл доступ к кислороду, и Бёль стояла будто в трансе околдованная, смотря куда-то сквозь толпу знакомых лиц. - Ого-го, какие люди!!! - из транса Бёль вывели крепкие объятия со спины. Это был Хан Джисон. - Я не знал, что ты приедешь, рад тебя видеть! - он обнимал так крепко, как обнимал только он, со всей дружеской любовью и беличьей силой. Бёль слегка улыбнулась, обнимая Хана в ответ. - Случайно приехала, не знала, что будет вечеринка...       Джисон заметил растерянность Бёль и ее печальный взгляд в сторону его Чанбин-хёна. - Жаль, что у вас все так вышло. Никто не был готов, что он пойдет на поводу у мимолетной слабости... мы его отговаривали, но видимо он совсем устал. Прости...       Хан выглядел подавленным, будто сам напортачил перед младшей подругой. - Не важно, я не расстраиваюсь. Я просто хотела убедиться, что у него все хорошо... поддерживайте его в любом выборе, вы ведь друзья. - Мы стараемся, - Хан тихо усмехнулся. - Ни его, ни тебя не бросим. Мы все друзья, должны поддерживать друг друга.       Бёль улыбнулась, обняла Джисон-оппу, погладила по спине, попрощалась и пошла в сторону бара, надеясь, что ей нальют чего-то безалкогольного, ведь алкоголь вместе с таблетками противопоказан.       У барной стойки глаза разбежались. - Безалкогольную пину коладу, пожалуйста... - С каких пор безалкогольную? - рядом сел Ёнджун. Ему так шел розовый малет. По истине легендарная прическа, хорошо, что он вернул этот образ.       Ёнджун заказал апероль, и когда обоим подали заказ, чокнулся с Бёль своим напитком. Они разговорились. - Не просто же ты так прилетела из Европы в Сеул, не пройдя до конца лечение? - Ага... есть сложности...       И она рассказала. О злости, об обиде, о спокойствии, которое настигло в самолете, и безысходности. Она доверяла Ёнджуну всегда, с первого дня знакомства. Он был лучшим другом Чанбина, на ряду с мемберами стрэй кидс, а значит и лучшим другом Бёль. Было так приятно поболтать с ним. В душе растекалось тепло, которого Бёль не чувствовала давно. Ёнджуну было все равно, что случилось между его лучшим другом и девушкой, сидящий прямо перед ним. А Ханбёль не заморачивалась о Чанбине, пока говорила с его другом. Вскоре они стали скакать с темы на тему, обсуждать все подряд. Ежа Субина, последний камбек группы, в которой когда-то выступала Бёль, камбек виновников их встречи - энхайпен, - и потом другое: последние полтора года жизни, происшествия. Ёнджун болтал о том, как безрассудно порой себя вел Чанбин, рассказывал казусные истории из качалки или ресторанов. А Бёль смеялась и радовалась. Впервые почти за месяц почувствовала себя живой. Чувствовала эмоции, не симулировала их. Ей так не хватало теплого общения без жалости и злости. И вот, Ёнджун спас ее, хотя бы на чуть-чуть. И казалось, что не было ни депрессии, ни полутора лет реста, ни расставания по телефону рано утром дня 3 назад. Всё было замечательно.       Пока не стало душно. Внезапно. Сначала пошли тики. Потом ломота в теле. Семь потов сошло. На месте не сиделось. Все тело затрясло. - Прости, мне надо выйти подышать... - она попыталась встать, но ноги стали будто бы из ваты. - Давай провожу на балкон, - Ёнджун подхватил её за локоть и помог удержаться на ногах. - Нет, нет, я сама... все в порядке, - Ханбёль выдала слабую улыбку, погладила рваными движениями плечо Ёнджуна и поковыляла. Сначала до стенки, потом по стеночке к балкону. А Ёнджун провожал ее взглядом, в любой момент готовый подскочить и поймать.       Дотянуться до балконной ручки стало испытанием, но кто-то вовремя спас. Нос уткнулся в широкую шею. Значит это кто-то несильно высокий. Слегка опрокинув голову она увидела Бан Чана. И улыбнулась. Его взгляд, полностью истощенный, который давно не видел сна, был переполнен тревогой. - Ты в порядке? Тебя трясет. Ты так разнервничалась, увидев Чанбина с другой? Все будет хорошо, не стоит так переживать! - он нежно сжал руки Бёль в своих, выводя на свежий воздух, за балконную дверь. - Ты сильнее меня нервничаешь, а у меня все в порядке... такое случается иногда, просто нужно подышать... - она улыбалась, аккуратно сжимая пальцы Чана.       Свежий воздух выветрил все из легких, охладил голову, заставил заново дышать. Чан отпустил ее руки и встал чуть позади. Он смотрел обеспокоенно. - Мне кажется, тебе стоило остаться дома и не приезжать. Хан уже сказал, что ты хотела убедиться, что все в порядке, но... - Чан не успел договорить, Бёль перебила. - Сначала я надеялась его уколоть побольнее его укола в мою душу. Но потом передумала, а бежать некуда. Поэтому поехала с девочками сюда, хоть чуть-чуть развеяться, сменить обстановку.       Она нагло врала. Ей было не от чего развеиваться. Менять обстановку в таком состоянии было ужасно глупо. Да и выход был. Не ехать и все. Она все еще думала о том, что могла бы попытаться навредить Чанбину, но это казалось такой глупой идеей, что приходилось останавливать эту мысль желанием просто, хотя бы капелюшечку, порадоваться за него, за его движение вперед. Такие противоречивые чувства боролись в ней. Как лебедь, рак и щука из известной русской басни. Было сложно сосредоточиться на каком-то одном, приходилось идти на поводу у всех своих чувств сразу.       Рука потянулась в клатч, сама. Такое случалось редко, но все, с кем сегодня пришлось Ханбёль вести диалог, обострили чувства до ужаса, ломали голову, сжимали грудь, не давая легким полностью раскрыться. Спасение в курение она нашла не так давно. Первая затяжка. Вторая. Потом третья. Горький никотиновый дым обволакивал нутро, успокаивая каждую напряженную мышцу внутри. Он опустил диафрагму, расправил легкие и дал мозгу возможность расслабиться. Бан Чан встал рядом и облокотился на балконную ограду локтями. - Побуду здесь с тобой, пока легче не станет. - Не стоит, я позвоню девочкам, если мне понадобится помощь, - в оправдание своих слов Бёль достала телефон. - Страшно тебя тут одну оставлять, вдруг не успеешь дозвониться. В зале шумно. - Тогда просто позови Ынсон и Юнчо, - пожала плечами.       Не то чтобы она не хотела находиться прямо сейчас рядом с Чаном, но ей не хотелось никого напрягать своим состоянием. Все, что она сейчас испытывала было следствием ее же ошибки, и ей одной лишь с этим нужно разбираться. Чан был добр всегда, он писал стабильно раз в неделю все эти полтора года. Интересовался самочувствием, подбадривал, и даже присылал забавные фотографии, работающих в студии, Чанбина и Хана. Мысли путались. Хотелось вцепиться в руку и не отпускать, выплакаться как в последний раз, пожаловаться на все. Но в то же время у Чана своих забот полно. Да, они хорошие друзья. Да, поддерживают друг друга с самого знакомства на музыкальном шоу, когда девочки только-только дебютировали. Да, сейчас он искренне протягивал свою руку помощи. Но брать ее она не собиралась. Не сейчас. Все слишком странно. Но и прогонять она его не собиралась. Знала, что сам он не уйдет. Они стояли молча около десяти минут, кажется. Сигарета давно была докурена, по телу растекалось тепло, озноб закончился, трусить перестало. Легкий ночной ветерок обдувал лицо, шею, оголенные плечи, охлаждая перевозбужденное эмоциями и чувствами тело. Ханбёль поймала на себе взгляд Чана и повернулась к нему, чтобы улыбнуться. Правда, улыбка вышла фальшивая. Чан обнял. Уткнул ее лицо к себе в плечо, прижал к груди и широко гладил по спине. - Если тебе будет легче, то у них только несколько свиданий было. Он даже за руку не позволял себе брать ее, пока не скажет тебе. Чанбин правда переживает о твоих чувствах в данный момент. Я знаю, ты очень упрямая, и никого не слушаешь... но если он попросит поговорить - дай ему шанс.       Бёль осторожно кивнула, чтобы не делать лишних телодвижений в таких уютных дружеских объятиях Чана. Он был как большой добрый мишка, который любит всех и всех поддерживает. Они с Феликсом были двумя солнышками: теплыми, нежными, любящими. Просто Чан был солнцем, сокрытым за тучкой. Они простояли в объятиях еще несколько минут, затем Чан игриво потрепал волосы Бёль и отпустил ее. - Ты теперь в порядке, да? - Да, можешь идти, я еще постою, - она улыбнулась, на этот раз искренне, с благодарностью. И Чан, игриво потрепав волосы подруги, вышел с балкона.

***

      Полтора года шли тяжело и неровно. Своих забот было много, но больше всего он переживал за нее. Ежедневно, день за днем. И однажды он устал. Просто сгорел. В какой-то момент он просто перестал испытывать чувства к ней. И он не знал что это и как. А после новости об увеличенной дозе лекарств все сломалось. Сообщения остались без ответа.

Бёль-и☆: 06:40 Я ложусь спать. Зачиталась. 06:43 Кстати. Вчера дозу увеличили. Я так хорошо с тобой себя чувствовала, что забыла рассказать. 06:47 Пиши мне чаще. Я правда скучаю. Я это поняла...

Бинни: 09:30 Утро. Я постараюсь. Выспись хорошенько.

Бёль-и☆: 13:21 Привет. Как ты? 13:50 Разве у вас не выходной сегодня? 14:15 Извини, я нервничаю. Ты в порядке? 15:40 Почему ты не отвечаешь? Я видела, что ты прочитал... 15:59 Чанбин, я навязываюсь? Прости... 16:02 Ты сегодня позвонишь? 16:30 Я боюсь звонить первой, так что позвони, когда освободишься. Хоть ночью. 16:50 Бин-а, прошу, ответить... 17:30 Бин-а, я вкусно покушала, правда. А ты? 18:00 Я перестала понимать что происходит... 19:03 Бин-а... хорошо трудись.... 20:28 Спокойной ночи... 21:01 позаботься о себе

Бинни: 00:00 Прости. Завтра напишу. Спокойной ночи.       Ему было стыдно, что он не мог ей ответить. Весь день занял изнурительными тренировками. Мысли о его дальнейших действиях поглотили его полностью. После тяжелого дня он просто осел и упал в свои раздумья. Чанбин сидел на диване в красном танцевальном зале и пристально смотрел в зеркало, куда-то за него. Дверь тихонько скрипнула и в щель показалась голова Черен. Она выходила последняя с тренировки с ITZY и увидела, что в соседнем зале горит свет. Сначала, она хотела выключить свет, захлопнуть дверь и уйти, но заметила Бина и тихо зашла, сев рядом с ним. - Ты чего тут? Поздно уже, чего домой не едешь? - Задумался. А ты? - Тренировалась. Хочу до идеала отточить новые движения. О чем думаешь?       Чанбин повесил голову. Было стыдно и неприятно думать о том, что скорее всего он разлюбил девушку, которая безумно нуждалась в его помощи. А еще стыднее и неприятнее было говорить об этом. - Бёль? - Черен поняла без слов, а Со кивнул.       Они молчали. Черен не хотела давать нравоучения старшему, а Чанбин не был готов раскрыться, его терзали сомнения. Обоим казалось, что молчание длилось вечность, и Ли уже думала, что ей стоит покинуть комнату, как Бин заговорил: - Я перестал к ней что-то чувствовать. Она пишет, а у меня ее сообщения больше ничем не отзываются. Лишь пустота. Я боюсь слышать ее голос, боюсь ей ответить. Боюсь сделать ей больно. Но я больше... больше не могу ее поддерживать? Как будто бы что-то оборвалось. Внезапно, знаешь...       Черен покивала. Она сложила руки на коленях и подумав начала: - Поддерживай пока общение с ней. Ты просто запутался в чувствах, скорее всего. Усталость, стресс, долгое отсутствие ее в твоей жизни, все играет на руку. Сходи на одно свидание, посмотри, что ты будешь чувствовать: спокойствие и удовлетворенность или же не комфорт и нехватку Ханбёль. И после свидания решишь все. Главное не руби с плеча, обдумай решение. Всякое случается, может ты давно к ней чувства растерял, а депрессия просто была как повод чувствовать вину за свои чувства.       Чанбина кивнул. Они еще немного поговорили и разошлись.       Около недели он поддерживал связь с Бёль. Больше не звонил, но писал. Холодно, отстраненно. В это время, в общей компании его познакомили с девушкой, работающей на концертной площадке. Они быстро разговорились, нашли общий язык и Чанбин решил опробовать совет Черен, и пригласил на свидание новую знакомую. И свидание удалось. Он чувствовал себя спокойно, или он так хотел думать. И тогда он пригласил на еще одно свидание. Чувства не изменились. И на третье. Только он даже не заметил, что коснуться руки другой девушки он так и не смог. Не заметил, что прикосновение к ней ему казалось чем-то опасным и неприятным. Однако, после крайнего свидания он наконец решил, что делает больнее Бёль и позвонил сразу, как у нее стукнуло 7 утра. Он не сказал про другую, он не знал будут ли у них с той девушкой отношения дальше, но и держать возле себя Ханбёль было уже невыносимо. Душа сломалась в момент, когда она бросила трубку. Казалось, что это был непоправимый конец. Осознание пришло, но не полностью. Но делать было нечего, все уже сказано. Оставалось лишь верить в то, что она переживет эту боль и будет двигаться дальше. Но чувство вины осело гадким осадком на сердце, и не уходило 3 дня.

Джимин: 10:40 Забыла рассказать, что я буду сегодня у энхов на вечеринке. Встретимся?;)

Бинни: 10:42 Да, давай. Все равно придется столкнуться рано или поздно ㅋㅋㅋ       Всю дорогу, как и предыдущую неделю, он слушал наставления мемберов о том, что он поступает не очень правильно и у него еще есть шанс все исправить. Но он был уверен, что ему это не нужно. Хоть и внутри все встало не на место. Перед самым коттеджем его мозгом завладела мысль написать Бёль и поинтересоваться как она. Но он этого не сделал. Побоялся. Думал, что потревожит. Они группой поздравили ребят, в чью честь была вечеринка, и разбежались по своим делам. Чанбин подошел к девушке, что стояла возле барной стойки и улыбнулся ей: - Угостить?       Джимин улыбнулась в ответ и потянулась обнять Чанбина, но он отстранился, даже не поняв как это произошло. Она растерянно хмыкнула и поздоровалась с ним. Далее последовал диалог о мероприятии. Но внутри было что-то не так. Тревожное чувство съедало его целиком и полностью. Оно все нарастало, нарастало. - Ого, Кан Ханбёль выздоровела? Вы, наверно, давно не общались, да? - Что? - Чанбин не понял, почему Джимин упомянула Ханбёль и почему спросила о давности их общения. - Обернись. Приехали 4tears, и Кан Ханбёль с ними. Ты ведь не знал, да? Вы ведь давно расстались?       Говорить о том, что они расстались лишь 3 дня назад он считал бессмысленным. Со обернулся ко входу и увидел Бёль. Сердце кувыркнулось. Стало стыднее предыдущего, а тревожное чувство выросло сильнее. Зачем она здесь и когда приехала? - А, нет, не так давно, как могло показаться... - и он вернулся в диалог, но отказаться от быстрых взглядов в сторону бывшей девушки не смог.       Он отслеживал как она себя ведет, что делает, как и с кем общается. Но вокруг нее было немного народу. Все ее мемберки ушли, пробыв рядом с лидером совсем недолго. Оно и немудрено, это было нормально. Но Чанбину показалось, что это жестоко с их стороны, ведь он помнил о повышенной дозе лекарств. Потом он увидел ее вместе с Ханом. Они обнимались. И... она улыбалась? Мозг стал закипать. Где-то внутри Чанбин осознавал, что это нормально, и он не раз видел, как Джисон и Ханбёль обнимаются, но сейчас было другое чувство. Чувство ревности, перемешанное с тревогой. Ему не нравилось это чувство. Он кидал раздраженные взгляды на них каждый раз, когда желание посмотреть было непозволительно высоким. Видеть улыбку Ханбёль в объятиях другого было так неприятно. И сквозь пелену раздраженности Со Чанбин так и не понял, что эта улыбка была фальшивкой. От его взгляда убежало то, что она вовсе не хотела обнимать Хана и улыбаться ему. Что она вовсе не желала с ним сталкиваться в принципе. Он это понял уже слишком поздно, уже после того как он недовольно вздохнул, закатив глаза. - Я что-то не так сказала? - Джимин с опаской взглянула на спутника, но Чанбин актвино отрицательно замотал головой, показывая, что все в порядке, и пытаясь избавиться от навязчивой ревностной мысли.       Он видел, как Кан Ханбёль пошла в сторону барной стойки и видел, что она была там одна. Он боялся, что она возьмет то, что ей не позволительно. Но пойти остановить он ее не мог. А затем, через пару минут, он увидел ее там же, у барной стойки, но с Ёнджуном. И снова повторяющаяся история: ему неприятно видеть ее улыбку и слышать ее смех рядом с другими мужчинами. И что более было непонятно для него - это то, что он испытывал чувство гнева к Ёнджуну, к своему близкому, нет, лучшему другу. И он понял, что тоже самое он испытывал к Хану, пока тот стоял рядом с бывшей девушкой Чанбина. Репер снова не понял фальши в действиях Бёль. А может в этот раз их и не было? В следующий раз он увидел ее, когда все ее тело содрогалось в дрожи, а Ёнджун обеспокоенно держал ее за руку. Она застрессовала сильнее обычного. Он знал, что такое с ней случается. Это было и раньше. Внезапно впервые за весь вечер захотелось подскочить к ней, помочь выйти на улицу, успокоить. Но вместо этого он раздраженно вздохнул, отгоняя эти мысли. А Джимин на этот раз промолчала, начиная осознавать, что к чему.       Он исподтишка наблюдал за Бёль, пока она шла к балкону. Все больше хотелось взять ее за руку, чтобы она почувствовала рядом опору, но какая-то не своя часть Чанбина говорила оставаться на месте. Он заметил как с балкона вышел Чан, как он обеспокоенно вывел ее за дверь, и видел, как они вместе стояли на воздухе. Он с облегчением выдохнул. Бёль была в надежных руках, Бан Чан точно не даст ее в обиду. За этот вечер Со первый раз почувствовал некое облегчение, хоть и тревога никак не отпускала его. Почему-то по отношению к Бану он не чувствовал ревности, как к другим. Хоть они ничем от него не отличались, ведь что Ёнджун, что Хан были близки с Ханбёль. А еще он прекрасно знал, что Бёль близка со всеми участниками стрей кидс, и с другими айдолами-мужчинами. Все айдолы так или иначе были близки друг с другом, как мужчины, так и женщины. Джимин уже перестала пытаться достучаться до Чанбина. Он то и дело отвлекался и пропадал в себе. В конце концов она не выдержала и решила удалиться, предупредив об этом парня. А Чанбин остался один, ждал пока Бан Чан выйдет с балкона, чтобы попытаться пообщаться с той, которая как назло не выходила из его мыслей весь день. Только потом он поймет, что ее образ не вылезал из его головы ни разу за все 3 недели, что он сомневался, решался и сторонился ее.       Со задумался, но долго размышлять не пришлось. Чанбину хотелось поговорить с Бёль. Он хотел услышать ее голос и увидеть ее легкую полуулыбку. Но он боялся. Боялся, что она его прогонит и не станет слушать. Боялся увидеть ледяные глаза и безэмоциональное лицо. А больше всего он боялся, что рядом с ней снова перестанет испытывать к ней же чувства. Со Чанбин понимал, что Ханбёль его и привлекает, но и отталкивает чем-то одновременно. Мысли летали неконтролируемым вихрем по голове, и парень даже не понял в них, как дошел до балконной двери. В этот момент Кристофер вышел с балкона, лишь прикрыв дверь за собой. Они столкнулись друг с другом нос к носу, а затем смотрели друг другу в глаза в течении нескольких секунд, которые обоим казались вечностью. Чанбин выглядел понуро, его взгляд был переполнен печалью и интересом. И это не убежало от проницательного взгляда Криса. - Ей лучше, - Чан приобнял друга за плечи и слегка улыбнулся: - Все будет хорошо с твоей принцессой. - Он усмехнулся. - Но думаю тебе стоит объясниться ей. Она поймет. Сейчас она успокоилась. - спокойно добавил Бан, слегка улыбнувшись своему другу. Чанбин улыбнулся в ответ ему. На душе стало немного легче, выбыл один предмет переживаний. - Я могу к ней зайти? - Да, но будь осторожен.       Бан Чан слегка похлопал Чанбина и, предупредив его, ушел на поиски подруг Ханбёль, чтобы сообщить о состоянии девушки. А Чанбин вздохнул полной грудью и задержался, держась за ручку двери, почти на минуту, раздумывая стоит ли ему идти туда. В нем боролись две стороны, и та, что была за сохранение его отношений с Кан Ханбёль, победила в этом споре и он тихо вышел на балкон. Бёль стояла спиной и смотрела вперед, на окружающий их лес, на слабо мигающие огоньки во дворе дома. Прохладный вечерний летний ветерок обдувал перегревшееся лицо и развивал длинные темные локоны, то поднимая, то опуская их обратно на оголенные плечи. Она выглядела так элегантно, что Чанбин не мог оторвать от нее взгляда, - это случалось всякий раз, когда он видел ее в сценических костюмах или строгих нарядах для ковровых дорожек. Сейчас такой пристальный взгляд с его стороны был вызван в целом Бёль, которую он не видел в течении полутора лет.       Раньше девушку часто упрекали в лишнем весе, однако она не выглядела крупной, просто была фигуристая. Это частая проблема айдолок такой же комплекции как у Ханбёль. Однако сейчас она выглядела очень худой и истощенной. Было больно видеть сильно выпирающие позвонки и лопатки. Но надежда на то, что лицо осунулось не так сильно как спина и руки, оставалась. Чанбин встал рядом с ней и устремил свой взгляд вдаль, не осмелившись взглянуть на Ханбёль. Они стояли молча. Внутренние часы говорили о том, что они стояли так вечность. Целая вечность рядом с девушкой, у которой от вечности почти ничего не осталось. В этой вечности не было места для тревоги, которая с ног до головы захватила сегодня обоих. Не было места для лишних людей и мыслей. Можно было столько сделать, столько решить. Но за 2 минуты реального времени они ничего так и не успели. Даже посмотреть друг на друга. Краем глаза Чанбин заметил шевеление и все-таки взглянул в сторону девушки. Тонкие пальцы достали тонкую сигарету и пытались поджечь ее, но зажигалка отказывалась работать. - Ты ведь не куришь?.. - растерянно произнес Чанбин, наконец посмотрев в глаза Бёль. - Да. И мне нельзя. Но со стрессом спасает нереально, - она раздраженно вздохнула, убирая обратно в клатч сигарету и зажигалку. - Я, наверно, пойду. - Ханбёль развернулась в сторону двери и уже собиралась выйти, но парень остановил ее, схватив за тонкое запястье. - Побудь еще здесь, немного, обещаю... - он смотрел прямо в ее глаза, но ее взгляд спрятался, не сталкиваясь с глазами Чанбина.       Но обещать было нечего. Бёль встала рядом без лишних слов. И они оба замолчали. Было так много вопросов для обсуждения, и в то же время говорить было не о чем. Ханбёль начинала заметно нервничать. Чанбин это заметил, когда на сгибах пальцев девушки стали виднеться белый костяшки, а ногти почти впивались в железную балконную изгородь, на которую они оба опирались. И догадаться было несложно, почему она снова входила в это состояние. Наверняка ее захватывали подряд и обида, и злость, и смирение. Все подряд. Чанбин, кажется, долго смотрел на ее руку, пока не решился накрыть своей. Этим жестом он хотел передать ей слова о том, что ей не о чем волноваться. А Бёль лишь впала в недолгий ступор. Молчание длилось долго, целую вечность. Целых 3 минуты они стояли, держась за руки, не двигаясь ни капли, пытаясь не спугнуть такое хрупкое состояние тишины и покоя.       Слезы потекли сами по щеке. Чанбин не сразу понял из-за чего такой казус с ним произошел в принципе. Пока со стороны не послышался тихий смешок, который сопроводил всхлип. - И все-таки у нас что-то вроде миндальной связи... - Чанбин посмеялся с ее фразы и взглянул на ее профиль. - Наверно, для любви 9 лет слишком много? - за все время на балконе они впервые оба посмотрели друг другу в глаза. Девять лет... Да, звучит много, но они так быстро летели... Кажется только вчера 4tears дебютировали, а сегодня они на грани окончательного распада из-за внезапного отпуска по состоянию здоровья их лидера.

***

- Эй! Сонбэнимы! God's menu взорвет чарты! - Чан указал за спину Чанбина, который фотографировал его на память. Чанбин обернулся и увидел девушку. - Не мог бы Чанбин-сонбэним сфотографировать нас на память на этой лестнице? Вдруг мы сюда больше не вернемся. - Как ваше дебютное выступление? - спросил Бан Чан, забирая телефон у друга, и вместе с Со подошел к пяти стоящим чуть подальше от них девушкам. - Повезло, что из-за ковида мы выступали не живьем, иначе бы точно обложались, - они все похихикали, а та, что окликнула, в первую очередь, Чанбина, подошла к ним и протянула свой телефон. - Наш менеджер смылся походу в уборной. Поможете?       Чанбин кивнул, забирая телефон девушки. Девушки стали позировать, а он фотографировал сразу после того, как их лидер даст отмашку. Девушки были расслабленными и спокойными. Они улыбались, смеялись и ничего не стеснялись. Время поджимало, ковидные меры нарушать нельзя ни в коем случае и надолго задерживаться не стоит. Чанбин вернул телефон девушке, предварительно сделав селфи себя и Чана ей на память. Она посмеялась так снисходительно, будто это обычная практика, когда ей свое фото в телефоне оставляет самый лучший айдол в мире. - А почему сразу номер не записал? - Думал, ты мне свой продиктуешь. - Тогда записывай: Кан Ханбёль, - и она продиктовала свой номер. На этом и разошлись.       Ковид не позволял им часто видеться свободно, поэтому большую часть свободного времени от тренировок и работы они проводили за перепиской и звонками. На самом деле, они списывались не часто, ведь их графики почти не совпадали. Пока в конце 2021 года наконец не сняли большую часть ограничений. Они намылились вместе в фитнес-зал. Тогда они вымотались до изнеможения, ведь зачем-то решились посоревноваться в лесенке на подтягивания. По итогу оба согласились на ничью и пошли в кафе обедать пульгоги. - Что скажешь про Christmas EveL? - Чанбин смотрел так внимательно и так влюбленно на то, как Бёль набивает свои щеки мясом, что та даже засмущалась. - Мне не зашло, но думаю ближе к Рождеству прочувствую ее, - она пожала плечами, когда прожевала все. Чанбин сделал наигранно обиженный взгляд и, опустив голову, тихо пролепетал: - Ты такая грубая со своим оппой... - Если ты хотел спросить про себя, то ты был как всегда на высоте. Даже не за что критиковать, - она посмеялась, оттягивая надутую щечку. - Ты конечно и в пре-дебют очень обаятельным был, но с каждым камбеком становишься все обаятельнее, - она подмигнула, а Чанбин усмехнулся. - У Феликса научилась делать комплименты? - Что? Почему ты всегда думаешь о Феликсе? Ты что, любишь его больше, чем меня?       Чанбин посмеялся, но в голове подумал о том, что его любовь к мемберам и любовь к Бёль совершенно разная. Тогда, в начале декабря 2021 года, появились первые слухи об отношениях Со Чанбина и Кан Ханбёль, а скрыто встречаться они начали лишь 24 декабря того же года.       Днем они прогуливались вместе по торговому центру, Ханбёль докупала подарки семье и друзьям, а Чанбин просто сопровождал. Он шел почти всегда сзади и блаженно смотрел на подругу, пока та без умолку болтала, жестикулировала и смеялась. Богиня. Казалось, что в ней есть все. Она была красива, талантлива, умна, с хорошим чувством юмора и популярна. И он был не менее хорош, он это знал. Но смелости сказать ей правду так и не находил. Первые полгода их знакомства он присматривался, пытался понять чувства. А потом и вплоть до этого момента он понял, что любит ее. Каждое произнесенное слово, каждый изгиб тела, каждую морщинку. Все в ней, всю ее. И он не знал, когда будет шанс признаться и не сломать дружбу между ними. После прогулки по магазинам Бин помог Бёль занести покупки в общежитие девочек и, пока не было других участниц, остался на чашку чая. Тогда посыпал снег. Небо было уже полностью темным и была видна яркая луна, она была окружена тучами, но не закрыта ими. Тогда Бёль вышла на балкон за чем-то и восторженно позвала Чанбина к ней. Она хотела поделиться увиденной красотой. Как красиво на улицах переливаются рождественские огни Сеула, перекликаясь с яркой луной и пушистым падающим снегом. Балкончик был не большим, развернуться было негде. Тогда еще друзья стояли друг к другу почти плечом к плечу. Чанбин хотел убрать руку в карман, но случайно пальцами коснулся ладони Бёль и задержался там. А она не растерялась и сжала его пальцы в своей руке, затем ослабила хватку и переплела свои и его пальцы. Мурашки табуном пробежали по телу Чанбина, сердца пропустило пару ударов. Он перевел на профиль подруги взгляд и увидел на ее лице искреннее счастье. Из нее как будто выходили радужные теплые лучи, обволакивая с головы до ног собой. - Если бы мы встречались, то любили бы нас наши фанаты или были бы против наших отношений? - девушка посмотрела на друга , заглянула в глаза, прожигая насквозь душу. Чанбин смотрел в ее глаза в ответ, но ничего не говорил в ответ на ее вопрос, а она спокойно продолжила: - Не важно каким будет отношение фанатов, главное что будем чувствовать мы. Вот, я, например, влюблена прямо сейчас. В тебя. А ты? Ты что чувствуешь прямо сейчас? - А я влюблен в тебя... - тихо выдал Чанбин на одном дыхании, не в силах оторвать взгляда от подруги. Ее озарила улыбка. - Уже полтора года... - Я знаю... С тех пор прошло 8 лет.

***

- Ведь, когда все началось мы тоже были на балконе? Было бы логично на нем все и закончить... - Все началось на лестнице за кулисами инкигайо. - Чанбин посмеялся со своей же фразы. - Мы можем закончить там, когда ты вернешься на сцену. А сейчас продолжить... - Что?       Чанбин хотел продолжить. Кан Ханбёль так внезапно ворвалась обратно во взор Со Чанбина, что это выглядело как будто его окатили ледяной водой из ведра. Мысли встали на место и больше ничего не препятствовало его нескончаемой любви к ней. Жаль, что полтора года заставили его усомниться в своих же чувствах. Жаль, что он забыл объяснить ей, что у него лежало на душе. Жаль, что так поздно понял то, что должен был понять еще почти месяц назад. - Давай попробуем продолжить любить друг друга. Наверно, я слишком много хочу, но.. - Бёль перебила. - Мне надо подумать. Я не знаю как быть. Я чувствую себя обманутой и раненой. - Я понимаю.       И они замолчали. На этот раз молчали мало. И время текло так, как должно было течь. Правда, Чанбин все равно успел несколько тысяч раз проклясть самого себя за свои же действия и слова. Хотелось встретить себя из прошлого и ударить со всей силы в глаз. Как он, Со Чанбин месячной давности, мог так жестоко обойтись с той, кого любит уже 9 лет? С той, что так сильно нуждалась в нем и его любви. Почему не мог проявлять все то, что хотелось проявить сейчас? Заботу, беспокойство, ненавязчивую шутливую ревность. Почему за пеленой усталости от расстояния он подумал о том, что перестал ее любить? Почему он осознавал свои ошибки и чувства только сейчас, стоя рядом с ней на балконе, а не тогда, когда звонил ей рано утром 3 дня назад? Слезы почти перестали течь, но только на секунду, для того чтобы хлынуть новым потоком вместе с извинениями. Такого не ожидали оба, и Бёль, растерявшись, позволила себе крепко обнять Чанбина. Это уже была не та сила, с которой она обнимала раньше. И Чанбину было тяжело ее обнимать в ответ, ведь он мог обернуть руки вокруг нее дважды. Он судорожно гладил ее спину, то перебирал волосы, вдыхал аромат крема для тела, шампуня, кондиционера для одежды, запах духов. Пытался насладиться ею за такой короткий срок, восполняя потерянные полтора года. Они стояли так минуту. Ровно 60 секунд, Бин засекал. Затем Бёль отпустила и ему пришлось отпустить в ответ. Потому что телефон в руках девушки завибрировал. Он посмотрел украдкой на экран и увидел там Юнчо. Видимо, переживали и хотели спросить как она. Но Ханбёль сбросила звонок. - Теперь мне точно пора... - она прошла два шага в сторону балконной двери под провожающим взглядом Чанбина, затем повернулась и, посмотрев прямо в глаза парня, попросила: - Поцелуй меня.       Уговаривать не пришлось. Он притянул ее к себе за запястье и опустил руки. Сначала он невесомо коснулся губ девушки своими, не смело и слабо держа ее за руку. Только почувствовав взаимность в действии он продолжил, более смело. Бин-а, как ласково называла его Бёль, переплел пальцы их рук и слегка сжал ее ладонь. Свободную руку он положил на щеку девушки. Под ладонью он чувствовал толстый слой тональной основы и пудры, которые перекрывали сухую и безжизненную кожу. Губы девушки были слегка шершавые, обкусанные до мяса, болячки на них еле заживали. Но Чанбин не мог оторваться от них. Он целовал и целовал губы, которые вряд ли когда-то поцелует снова. Тревожное чувство накрыло его с новой силой, но он проигнорировал это, полностью отдаваясь моменту. По щеке, под пальцы парня, стекли несколько слезинок, которые Чанбин смазал по щеке, не желая отпускать ее. Но в конце концов этот момент должен был закончится, как бы ни хотелось. Ханбёль увела свое лицо от Чанбина и отступила на шаг, отпуская его руку. - Я буду ждать твоего решения, - он громко сглотнул ком в горле, который от этого стал только больше. Бёль кивнула. - Не стоит... Пока? То есть, прощай? - Надеюсь, что нет.       Она ушла с балкона, оставив его одного и не ответив на последнюю фразу. Почему прощай? Ведь впереди еще много времени, разве не так?..

***

      Прошло несколько месяцев с той встречи. Со Чанбин ждал хотя бы сообщения от своей угасающей звездочки, но его не было. И он не собирался ничего делать. Знал, что рано или поздно она напишет и скажет ему, что она в итоге решила. Последний месяц был весь в мыле из-за подготовки к камбеку. Никто и не заметил как быстро приблизилась зима. Это были сутки кропотливой работы над новым альбомом. Титульный трек они готовили уже очень долго, только один Бог знает сколько. И сильно вымотавшись, они все вместе заснули в студии: кто на полу, кто за стол, кто в обнимку на диване. Это уже было привычно. И это было для них комфортно, никто не возмущался от таких "варварских" условий работы. Но проснуться пришлось всем. Звонок на телефоне Минхо был слишком громким и оно немудрено: в студии было жутко тихо, пока все спали, и звук рингтона просто разрушил эту тишину, оттого и казался громким. Для них это звучало как будто кто-то забыл выключить нежеланный будильник. - Юнчо? Что-то случилось с твоей кошкой, ты поэтому звонишь? - Минхо сел на диване, стараясь не предоставить неудобств Джисону, с которым лежал в обнимку. Парень с кошачьими глазами сонно тер глаза, не понимая где он и почему его окружают мемберы.       Юнчо звонила и писала редко, хоть они и с Минхо действительно подружились и нашли общий язык, в большей степени благодаря своим котам, конечно же. И Минхо не смог придумать более вескую причину столь раннего звонка от младшей подруги. Правда, на его вопрос в трубке послышался напуганный и взволнованный всхлип, а затем минутное молчание; как будто пытаясь понять, что она должна сказать, Юнчо молчала и боялась начать. - Нет... Минхо... - снова последовал всхлип и голос девушки сорвался: - Ханбёль... она написала странное сообщение ночью и теперь ни с кем не выходит на связь...       Минхо занервничал. Это не то, что он хотел услышать. И явно не то, что хотели услышать сонные парни, которые с неподдельным интересом подслушивали диалог Лино с девушкой. Ли старший старался максимально не показывать нервоза, но его же собственная рука сдала его. Он стал нервно выводить узора на диване пальцами, и даже немного их заламывать. - У нее же другой часовой пояс, она могла лечь спать... - Нет, Минхо-оппа... это было очень пугающее сообщение, как будто прощание... Минхо, нам страшно... - Я понимаю, но мне кажется, вам нужно подождать пока у нее не наста... - Юнчо перебила Минхо, не давая ему закончить. - Попроси Чанбин-оппу позвонить ей, может у него получится связаться...       И Чанбину даже не пришлось говорить о просьбе Юнчо, он уже взял телефон, чтобы позвонить Ханбёль. Его захлестывало чувство вины и уровень стресса поднимался от страха того, что могло бы произойти. Остальные участники были в жутком напряжении, наблюдая за лицом Чанбина, на котором застыл ужас. Ему тоже пришло сообщение.

Бёль-и☆: 03:23 Я бы хотела все вернуть, но боюсь у нас уже нет на это времени. Я так хочу спать. Спокойной ночи.

      Для Чанбина все стало ясно. Но верить он в это не хотел. Он сразу же принялся звонить ей. Сердце стучало так громко, что казалось будто бы на дугом конце провода Ли Минхо это слышала и сама Юнчо. - Юнчо, постарайтесь успокоиться. Я перезвоню если у него получится. - и Минхо скинул трубку, не дожилаясь ответа девушки. Ему не хотелось слышать очередной всхлип, ведь нервы были натянуты до предела.       Из трубки Чанбина доносились невыносимо громкие и долгие гудки. Время для него заморозилось и не двигалось вообще. Сердце пропускало удары, болезненно сжимаясь и разливая боль по всему телу. В глазах темнело, а голова была забита мыслями о собственной вине. Все плыло, все было как в тумане, лишь одна четкая мысль вертелась, как заевшая пластинка: "мне не стоило поступать с ней таким образом". Он винил себя за все. Ненавидел себя. И он сделал подряд 5 звонков, но ни на один не было ответа. И он решился позвонить ее отцу. Трубку сняли быстро. - Кан Ханбёль спит. - выдал мужчина сквозь стиснутые зубы. Мир обрушился. Обычно веселый и болтливый Кан Тэвон сдерживал слезы и молчал. - Из-за меня?... - По своему желанию, ты ведь знаешь... - господин Кан вздохнул в трубку почти ласково, подружески. - Она не винила тебя. Просто устала, вот и все... Я бы поболтал с тобой, но у меня нет времени...       В трубке послышались снова гудки. Лицо Чанбина отражало все: вину, горечь, злость, растерянность, печаль, тревогу. Слезы предательски текли по щекам, выдавая всю полученную информацию без всяких слов. Мемберы собрались вокруг, обнимая и поддерживая друга. Всем было печально это слышать. Ханбёль была той звездочкой, которая озаряла путь многим. И та погасла. Даже самые сильные люди ломаются под гнетом болезненного груза в сердце.       Еще до того, как Кан Ханбёль окончательно заболела Чанбин замечал за ней странные наклонности. А потом он понял, почему ее преследовали суицидальные мысли и отправил к психотерапевту. Она никогда не говорила слов "суицид", "самоубийство", "самовыпил". Она всегда рассуждала о сне. Однажды, еще до того, как она попала к врачу на прием, они вместе рассуждали на тему лучшего способа уйти в вечный сон. Тогда Чанбину все еще казалось, что это были лишь странные мысли и рассуждения, присущие усталому мозгу. А потом, когда эти разговоры стали подниматься чаще, он все понял. И одной фразы отца девушки хватило, чтобы окончательно убедиться в своей догадке, которую он сделал прочитав сообщение. Дыхание сперло, уровень агрессии взлетел, хотелось раскрушить все от досады. Чанбин резко вскочил и вышел из студии хлопнув дверью, чем напугал всех сидящих там. А Хёнджин подскочил, снова устроив драму, но не специально, он действительно испугался.       В таком состоянии Чанбина оставлять не хотелось, поэтому Бан Чан, Феликс и Хёнджин, не сговариваясь, поднялись и, кивнув оставшимся ребятам, направились туда, куда мог пойти Чанбин: в зал. Спустя несколько минут, когда все немножко отошли от шока, Минхо чуть отсел от Джисона и позвонил Юнчо. Она взяла трубку моментально и молчала, пока Минхо собирался с мыслями. - Ее больше нет. - это прозвучало как приговор. Парни поняли это 10 минут назад, еще до того как в телефоне Чанбина усталый мужской голос сменился гудками, но вслух прозвучало страшнее и ужаснее. На том конце провода девушка разразилась рыданиями и проклятиями непонятно в чей адрес. То ли самой умершей она их посылала, то ли себе, то ли еще кому-то. Минхо не понимал и молчал, не зная как успокоить подругу. Как ему успокоить кого-то, когда он сам был на нервах? Он держался только из-за Джисона, который обнимал его со спины и утыкался в его шею, пряча глаза, налитые слезами. Сынмин перехватил у Минхо телефон и вышел в коридор общаться с Юнчо. На душе у всех не было спокойно, но он смог хотя бы чуть-чуть успокоить девушку.       Чанбин не знал, что ему ударить и просто расхаживал по пустому красному залу, заламывая пальцы, дергая волосы и сдерживая отчаянный вой. Боль глухо отдавалась по всему телу. Глаза закрыла пелена из слез, и он ничего не видел впереди, он просто ходил по инерции кругами. Внезапно на его плечо приземлилась легкая рука, осыпанная от запястья веснушками. Чанбин опустил плечи, поник, повесил голову и, уткнувшись в плечо Феликса, наконец дал волю всем чувствам внутри. Феликс обнял большого и мягкого Чанбина, успокаивающе гладил его по спине. Хёнджин и Кристофер сели рядом, давая шанс Чанбину успокоиться. На сердце становилось легче с каждым новым всхлипом и рыданием. Как будто бы переполненная бочка наконец опустошилась. С каждой новой минутой становилось все более и более спокойно, эмоции уходили и наступила пустота. Усталость навалилась на все тело и Чанбин отпустил Феликса и сел на диван рядом с ребятами, уткнувшись в колени. Мысли крутились быстрым потоком, но уже не цепляли ни единого нерва. И из-за этого они тормозили, успокаивались, и Чанбин больше ничего не чувствовал уже совсем скоро, лишь головную боль.       Феликс присел на корточки рядом с Со и положил голову ему на колени. Хёнджин лег на спину, обвивая накаченную шею друга руками. Чан приобнял за пояс и прижался плечом к плечу. И Чанбина это успокоило. Рядом были друзья. И его жизнь продолжалось. Нужно крепиться. Она бы точно не захотела, чтобы Чанбин опустил руки. И даже несмотря на то, что Кан Ханбёль не удержалась на плаву и перестала бороться, Со Чанбин не думал переставать грести дальше. Но сейчас усталость была сильнее, а тепло друзей так успокаивало, что дрема взяла свое и Чанбин заснул. Это был неспокойный сон, спасающий от всех проблем. Это был сон, заставляющий Со Чанбина страдать от его же собственных действий.       Прошло 2 месяца, после похорон, которые прошли в Сеуле, спустя неделю после ухода Ханбёль в иной мир. Первую неделю он приезжал каждый день к табличке с ее именем на кладбище. Затем пореже, но все еще достаточно часто. Кажется, он выплакал там все свои глаза. Снег запорошил фотографию красивой девушки, ушедшей из жизни так рано. Эта была не та девушка, которую он видел в последний раз. Эта была с пухлыми щеками, яркими глазами, широкой улыбкой. А та, что он видел на балконе летом, была бледнее смерти, это было видно даже сквозь плотный макияж, ее глаза были тусклыми, а улыбка была кривая, фальшивая. Депрессия забрала у нее все. И у него тоже. В первую очередь, эта страшная болезнь забрала у Чанбина его самого. Он обратился за помощью врача в день похорон, и узнал что ненароком "заразился" у нее этим состоянием. Вот почему исчезли чувства, мысли и тяга. Он просто перестал ее ценить из-за того, что испытывал то же самое, что испытывала она к самой себе. Ему повезло, болезнь не захватила его, была лишь хандра. Общение с психологом ему помогало. Он уже был почти готов двигаться дальше, но чувство вины перед Ханбёль не уходило. Поэтому он продолжал выплакивать глаза на кладбище.       Самые сильные ломаются под гнетом боли и одиночества. Ханбёль сломалась и не выдержала, но она пыталась. Изо всех сил хваталась за жизнь, пока однажды не устала хватать воздух. Она не видела другого выхода, смысл жизни был окончательно потерян, поэтому она выпила снотворного гораздо больше, чем должна была. А Чанбин не хотел разочаровывать ее, даже если от нее остался лишь тлеющий прах. Поэтому он был готов выдержать все и бороться дальше. Он должен был подняться на вершину за них обоих. И он это сделает.