What Do You Believe?

      — Всё не так уж плохо, — произнёс Рон, но по тому, как он отвёл глаза, она поняла, что он совсем не это имел в виду. — Я хотел сказать, вы оба такие…       Гарри покосился на него и прочистил горло.       — Рон хотел сказать, что вы оба — лучшие на курсе.       Её губы сжались в тонкую линию.       — Реддл — лучший на курсе, — продолжал Рон с набитым едой ртом, размахивая рукой в воздухе, как будто что-то добавляя к разговору. — А ты после него. Держу пари, вы вдвоём сможете набрать больше баллов, чем все вместе взятые в этом замке.       — Эээ, — по крайней мере, у Гарри хватило ума поморщиться. — Может, опустим ту часть, где он лучший на курсе, Рон? Думаю, она всё ещё немного не в духе.       Подбадривания Рона, что она обойдёт Реддла к концу семестра, не помогли, поскольку он и сам не был в этом уверен, да и она, честно говоря, тоже.       Гермиона ценила острый ум, но с тех пор, как попала в магический мир, Том Реддл на каждом шагу обходил её. В большинстве случаев ей удавалось сдерживать раздражение, хотя объект её гнева и так ясно понимал то, что она не озвучивала, и лишь отвечал ей кривой ухмылкой, недоходившей до глаз.       Последней каплей стал проект по арифмантике.       Партнёры.       — Спасибо, Гарри, — фыркнула она. — Реддл — высокомерный болван, и он последний человек, с которым я хотела бы работать в паре. Не знаю, о чём думала профессор Вектор.       — Возможно, о том, что вы двое…       Ей было всё равно. По правде, у Гермионы не было причин так сильно его недолюбливать, но она подумала, что то, как девушки его обожали, могло иметь к этому какое-то отношение. К тому же выглядел он довольно… симпатично, хотя она вынуждена признать, что Реддл просто великолепен.       — Он…       Сзади раздалось тихое хихиканье, от которого у неё в жилах застыла кровь, и оба её друга состроили притворные сочувствующие улыбки.       — Он прямо за тобой, — голос Реддла был ровным, и она почувствовала, как его колено касалось скамьи, на которой она сидела.       — Ты не мог мне сказать? — прошептала Гермиона Рону, который продолжал жевать.       Гарри пробормотал извинения.       — Предатели, — прошипела она и оглянулась через плечо.       Уголок рта Реддла приподнялся. Том выглядел совершенно непринуждённо, возвышаясь над ней, каждая деталь его мантии находилась на своём месте, будь то значок старосты или что-то ещё. Он наверняка знал, какую неловкость она испытывает рядом с ним.       Она перестала стучать коленом.       — Я бы хотел начать работу над нашим проектом, если у тебя нет других планов.       У Гермионы, на самом деле, были другие планы.       Планы, которые включали в себя возможность провести выходные в Хогсмиде, выпить сливочное пиво со своими двумя предательскими, но любимыми друзьями и, возможно, принять предложение Майкла Корнера встретиться в «Трёх мётлах».       — Я планировала пойти в Хогсмид, но ничего страшного, — Гермиона пожала плечами, не обращая внимания на негромкий протест Рона. — В следующий раз пойду с вами. Чем быстрее мы завершим этот проект, тем лучше.

***

      По дороге в библиотеку они прошли мимо Лаванды, и, даже если бы они не собирались подслушивать, им пришлось бы оглохнуть, чтобы не заметить этого.       — Похоже, она нашла свою родственную душу.       — Ты ведь не веришь в это, правда? — Гермиона взвалила на плечи сумку и двинулась вперёд, несмотря на то, что Том пытался открыть для неё дверь. — Идея, что кто-то создан для тебя, кажется нелепой.       Какой бы романтичной ни была эта мысль — а Гермиона по-прежнему считала, что в ней очень многое не романтично, — она не верила, что метка на её теле имеет какое-то отношение к судьбе.       В мире магии в день, когда волшебнику исполняется восемнадцать, ему гарантирован подарок. Как бы ей ни хотелось избавиться от инициалов, внезапно отпечатавшихся на внутренней стороне бедра, сделать это невозможно.       Она знала, потому что проверяла.       Большинство её сверстников ещё не получили свою метку — она была старше многих на курсе, — но в конце сентября Гермиона проснулась от появления букв и никогда не старалась найти их обладателя.       Это мог быть кто-то старше неё.       Кто-то её возраста. Это мог быть даже кто-то из её сокурсников.       — Кажется, это интересно, — произнёс Том, занимая место напротив неё. Он выглядел слегка раздражённым тем, что его посадили за стол, за которым обычно сидела она.       Хорошо.       — Да, согласна, достаточно интересно, поскольку у меня нет выбора в этой ситуации. Я должна быть благодарна, что чьи-то инициалы появляются на моей коже? Нелепо, — она надеялась, что язвительный тон отпугнёт его от темы.       Но он оказался лишь ещё больше заинтригован и не стал возражать, вытаскивая из своей кожаной сумки учебник арифмантики.       — Твоя уже появилась?       Она думала, что, потакая его любопытству, сможет перевести тему, однако спустя время отказалась от этой затеи.       — Мне исполнилось восемнадцать в начале семестра. — Пергамент зашуршал, пока она разбиралась со своими записями. — А тебе?       — Тоже, мой день рождения пришёлся на рождественские каникулы.       Она слегка кивнула, не зная, зачем рассказала об этом.       — Тогда с прошедшим днём рождения. — Наступила пауза, а затем: — Пора начать.       — Где твоя метка?       — Пардон? Это не твое дело, — запнулась она.       Реддл не выглядел ни капли пристыженным.       — Мне просто интересно, находится ли она на том же месте, что и моя, если это…       — Нет, не на том же, — Гермиона прервала его и начала собирать свои вещи. — Ты мог бы узнать об этом все, впервые услышав про родственные души, Реддл. Избавь меня от этой чепухи. Ты точно знаешь, что они появляются случайно.       Он выдохнул, звук был почти резким.       — Грейнджер.       Гермиона встала, одним движением перекинув ремень сумки через плечо.       — Наверное, я поработаю над своей частью проекта отдельно и дам тебе знать, когда подготовлюсь сравнить записи.       У её реакции не было конкретной причины, но она никому больше не рассказывала о метке. Даже Гарри и Рон не знали, но она предположила, что Рон мог просто забыть, что ей уже исполнилось восемнадцать. Или, возможно, им просто не пришло в голову спросить.       Но, возвращаясь к текущей ситуации, Гермиона знала, что не нужно было уходить из библиотеки в гневе, однако её утешало воспоминание о недоумении на лице Реддла.

***

      Она действительно собиралась сравнить записи, но потом добавились обязанности перед школой. Патрулирование стало отнимать у неё больше времени, когда один из старост простудился, совершая обход замка. На расставание Рона с Парвати — несмотря на то, что отношения их длились недолго — приходилось тратить большую часть свободного времени, потому что, даже если Рон иногда и был настоящим болваном, он всё равно оставался одним из её лучших друзей.       Реддл, похоже, тоже был занят.       После того случая она разговаривала с ним только об общих обязанностях. Они пересекались друг с другом, как всегда, на старостате, составляли расписание патрулирования, но нигде больше.       И всё же каждый раз, когда она возвращалась в башню Гриффиндора, забираясь в кровать в своей комнате, ставшей её в качестве привилегии за должность старосты, Гермиона не могла уснуть.       Она смотрела в потолок, казалось, часами, сон никак не хотел приходить, потому что у неё не получалось избавиться от мысли, что что-то не так.       Прорицания были ерундой, и Гермиона не верила ни в одно из их учений, но она могла доверять интуиции.       Вероятно.       И та подсказывала, что скоро произойдёт что-то плохое.

***

      Реддл встретил её в библиотеке, даже не потрудившись сдержать свою усмешку.       — Нам придётся просидеть здесь всю ночь.       — Не делай вид, будто это только моя вина, — Гермиона опустилась на своё место и провела пальцами по волосам. — Ты не встретился со мной ни в прошлые выходные, ни во вторник вечером.       — А ты избегала каждой моей попытки поработать над проектом. — Она отдала ему должное, ведь в этом он был прав. — Я могу опустить тот факт, что тебе понадобилось прикрыть старосту, но расставание Уизли — не моя проблема.       — Конечно, твоя проблема в том, что ты не мог пропустить матч по квиддичу, — закатила глаза Гермиона.       — Так уж вышло, что я болею за команду своего факультета, Грейнджер. Возможно, и тебе стоит попробовать.       Она пожалела, что вообще пришла. Профессор Вектор не поставит ей высокую оценку, если она сдаст только свою часть проекта, но это вряд ли снизит её успеваемость. Это практически стоило бы того, если бы означало, что ей не придётся работать с ним.       Большую часть времени они провели в относительной тишине, перебрасываясь колкостями друг с другом, пока Гермиона не спросила:       — Почему мадам Пинс разрешила нам остаться здесь допоздна?       Хотя она понятия не имела, сколько сейчас времени, но догадывалась, что комендантский час уже миновал и дело наверняка близилось к ночи, если уже не перевалило за двенадцать.       — Я присматривал за библиотекой летом. Чары, которые обычно используются для таких целей, вышли из строя, а мне нечем было заняться.       Она задумалась, её рука зависла над пергаментом, пачкая тот каплями чернил.       — Ты жил здесь летом?       — Да, — Реддл сильнее надавил на перо, отчего строчки смазались и расплылись, и она поняла, что задела за живое. — Директор Дамблдор разрешил мне остаться на каникулы.       Она не должна была знать, что его домом служил сиротский приют, но знала.       Подумав об этом, Гермиона поняла, что знает о Томе Реддле довольно много и одновременно не знает вообще ничего.       — Мило с его стороны.       — Да, вот только этот жест мог бы казаться милым, если бы он согласился, когда я был на первом курсе.       — Никто бы не присматривал за тобой, — Гермиона отложила перо.       Реддл рассмеялся, и она подумала, что это едва ли не самый странный звук, который она когда-либо слышала.       — Понимаю, ты не осознаешь, что такое жизнь в детском доме, но постарайся представить себе это на секунду, — тёмные глаза устремились на неё, и он нахмурился. — Они считают трёхразовое питание достаточной заботой. Они жестоки, Грейнджер, и то, что я волшебник… — У неё сжалось сердце. — Нисколько не помогло.       Он больше ничего не сказал, но слова и не были нужны.       Гермиона с трудом сглотнула, прочищая горло, и положила свою руку поверх его. Она, конечно, не знала, почему сделала так, но он слегка вздрогнул от её прикосновения.       — Он должен был разрешить тебе оставаться каждое лето, — прошептала Гермиона.       Через несколько мгновений, которые, казалось, тянулись дольше, чем следовало, он убрал руку.       Реддл потянулся вверх и ослабил галстук ловкими пальцами, с тяжёлым вздохом стягивая его с шеи.       — Думаю, нам нужно быть осторожными, возвращаясь в общежитие. Пусть мадам Пинс и разрешила пользоваться библиотекой допоздна, но сомневаюсь, что Филч отнесётся к этому с пониманием.       Она не планировала разглядывать его.       Гермиона даже не хотела смотреть на него, но она была глупой девчонкой, а его пальцы отвлекали.       Самая идиотская вещь, на которую можно отвлечься.       К счастью, он не заметил, избавляясь от галстука, как она наблюдала за ним, но услышал слабый вздох, пробившийся сквозь зубы, когда по ошибке оттянул воротник в сторону.       Г.Д.Г.       Всё выглядело так же, как у неё. Тусклые белые линии, почти напоминающие шрам. Гермиона подумала, не пытался ли Реддл скрыть его.       Том Реддл не показался ей человеком, который бы выставил шрам на всеобщее обозрение. Не то чтобы он обычно так делал, подумала она.       Г.Д.Г. могла быть кем угодно. Она не единственная ведьма в мире с такими инициалами, но это не имело значения, поскольку буквы, отпечатанные на её коже, выглядели точно так же.       Гермиона не знала его второе имя, но подозревала, что оно начинается на букву «М».       — Я должна уйти, — пролепетала Гермиона. — Извини…       Оглянувшись назад, Гермиона отчетливо поняла, что, возможно, это был единственный раз, когда она видела такую искреннюю реакцию с его стороны.       Его глаза распахнулись, а пальцы сомкнулись вокруг галстука, по-прежнему отвлекая внимание.       — Ты в порядке?       Она не ответила и не оглянулась, убегая из библиотеки, едва удерживая в руках свои вещи.

***

      Если бы ты нашла своего соулмейта, как бы ты поступила?       Эта фраза всплывала в её сознании на протяжении последних дней, и, что бы она ни делала, Гермионе никак не удавалось от неё избавиться. Всё, чем она занималась, — это задавала ещё больше вопросов, в результате чего оказывалась в затруднительном положении, не зная, в какую сторону двигаться — вверх или вниз.       Что, если ты не веришь в существование родственных душ?       А что, если всё-таки веришь?       Мысль о том, что она может изменить своё мнение, если бы только захотела, казалась ей самой неприятной. Возможно, ей бы помогло, если бы она могла обсудить это с кем-нибудь, но с кем?       Рон и Гарри, как бы она их ни любила, обладали эмоциональным диапазоном, равным столовой ложке. К тому же они не умели хранить секреты.       Следующим вечером судьба распорядилась по-своему.       Реддл подошел к ней в конце коридора, и Гермиона не удостоила его взглядом, нервно теребя край рукава.       — Зачем ты здесь?       — С Корнером произошёл неприятный инцидент на поле для квиддича.       — Понятно, — вздохнула Гермиона.       Их шаги отдавались гулким стуком по старинному камню, но Гермиона ничего не говорила. Для неё и так было вполне привычно молчать рядом с ним, но теперь, когда она узнала его, между ними появилась какая-то близость.       И что ей теперь с этим делать?       В конце концов, именно он нарушил тишину, когда они дошли до Астрономической башни.       — Почему ты не веришь в родственные души?       И тут же она пожалела, что он вообще заговорил.       — Я просто сомневаюсь, — Гермиона схватилась за перила и выдохнула. — Не думаю, что за меня кто-то может принимать подобные решения.       Он подался вперёд, и в глубине души Грейнджер поняла, что он уже догадался.       — А ты веришь в родственные души? — до этого момента Гермиона не осознавала, насколько сильно её страшит ответ.       Какое это имело значение, если она считала, что это невозможно?       — Я верю в то, что могу увидеть, — он хрипел, а затем его пальцы обвились вокруг её шеи, и мысли затихли. — У меня были догадки, что это ты. Не то чтобы это играло какую-то роль, поскольку я наблюдал за тобой годами и продолжал бы это делать. — Под его пальцами, прижатыми к коже, расцвело тепло, и её губы раскрылись. — Конечно, на тот момент ты уже решила, что я тебе противен.       — Ты слегка придурок, честно говоря, — выдохнула она.       — Какое у тебя второе имя?       — Джин. А твоё?       — Марволо.       Вот оно — доказательство, необходимое ей, и у неё перехватило дыхание.       Она чуть было не спросила, что дальше, но какое это имело значение?       — Значит, это ты, — вздохнула Гермиона.       Когда она подумала, что Реддл собирается ответить, его губы опустились на её, и всё, что ей удалось сделать, — пискнуть.       Писк.       Зарывшись пальцами в его мантию — чтобы оттолкнуть, клялась она, — Гермиона позволила прижать себя спиной к холодным перилам. Ладонями он ласкал её лицо, заправляя пряди за уши, его язык скользил по её, и она просто…       Гермиона было попыталась протестовать его напору, но изо рта не вырвалось ни звука, и она решила всё же отпихнуть его от себя, а Том, воспользовавшись случаем, наклонил голову в сторону и прикусил её нижнюю губу.       Она подумала, что даже до крови.       С трудом, но она услышала свой стон, и на его лице появилось дикое выражение, прежде чем он снова поцеловал её.       — Мерлин, тебе нравится? — он вздохнул, скользя ладонями по её телу.       — Если да?       Он обнял её за талию и без раздумий подхватил на руки, балансируя на перилах, и Гермиона вдруг осознала, что позади неё открытое пространство.       Паника захлестнула её, а его пальцы впились в кожу так сильно, что на ней могли остаться синяки.       Наверное, ему понравится. Точно понравится.       — Я не дам тебе упасть, — его дыхание струилось по её шее.       Она потянула за воротник его форменной рубашки, где красовались её инициалы, и вспышка волнения захватила её.       — Ты же не думаешь, что я поверю в это?       Реддл улыбнулся, а она затихла, завороженно изучая его метку.       — Ты — мой соулмейт. Я ни за что не позволю тебе упасть.       …соулмейт соулмейт соулмейт соулмейт соулмейт соулмейт соулмейт…       Утром она не могла бы объяснить, почему так поступила, но Гермиона наклонила голову, обхватила ногами его торс и провела языком по той его части, которая принадлежала ей.       Части его тела, которая никогда не могла принадлежать никому другому.

***

      Он нашёл её в библиотеке.       Встреча не была запланированной. Их сотрудничество по арифмантике закончилось, и они получили отличную оценку. Она собиралась увидеться с ним только в конце недели, чтобы составить расписание дежурств на следующий месяц.       Тем не менее она поднялась со своего места в Большом зале, посмотрела на него через всё помещение, пока никто не видел, и выскользнула. Любой другой подумал бы, что у неё есть какое-то дело, о котором никто не стал бы спрашивать.       Она не планировала этого, и ей следовало уйти, но любопытство одержало верх.       Он подкрался к ней, обвив рукой талию, и потянул за собой. Том прижался губами к её шее, покусывая и посасывая, и, если бы её когда-нибудь спросили, Гермиона никогда бы не призналась, что сама подалась к нему навстречу.       Когда библиотека опустела, она позволила ему прижать себя к стеллажам, позволила расстегнуть рубашку и сдвинуть мантию в сторону.       Смотреть, как он улыбается, проводя руками по её бёдрам, — награда для неё.       Она не должна этого желать, рискуя обжечься, но всё же впилась ногтями в его плечи, пока он ласкал её через трусики.       Его дыхание обжигало ей ухо, когда он прошептал:       — Будь тихой для меня, — и сдвинул бельё в сторону. Два пальца скользнули в неё, а большой накрыл клитор и поглаживал его медленными круговыми движениями. — Когда-нибудь я заставлю тебя кричать, но не сейчас.       Она издала сдавленный всхлип, что не походил на её собственный.       — Только не здесь, где кто-то может увидеть, как ты раскрываешься передо мной, — он снова поцеловал её, нежно касаясь большим пальцем, и её бёдра подались к нему. — Я представлял тебя лежащей на столе, — рассказывал он, — с раздвинутыми ногами, задранной юбкой, пока я трахаю тебя.       Когда она встретилась с ним взглядом, стон застрял в горле, а бёдра сомкнулись вокруг его руки.       — Хватит, блядь, издеваться.       Он прижимал её к книжной полке, тогда как остальная часть школы оживала, студенты выходили из Большого зала, направляясь на занятия, а он шептал ей на ухо множество пошлостей.       — Кончи для меня, Гермиона. Дай мне почувствовать, как твоя киска плотно обхватвает мои пальцы.       Он сильнее притянул её к себе, когда она послушно кончила, и заглушил крик, вырвавшийся наружу, поцеловав до синяков на губах. И больше того, что он поправил трусики, её зацепил его вопрос:       — Теперь ты веришь в родственные души?       Словно давая ей время на размышления, Том погрузил свои пальцы ей в рот и наблюдал, как она обсасывает их, пробуя себя на вкус.       — Не уверена, — наконец произнесла Гермиона. — Я верю в то, что могу увидеть.       Реддл не спросил её, что это значит, но у неё возникло ощущение, что он понял, а потому она не могла держаться от него подальше.       Не то чтобы Гермиона очень старалась.

***

      Если бы её спросили, Гермиона не смогла бы ответить, кто они друг другу. Не пара и уж точно не друзья, но было ли между ними что-то среднее? Как старосты, они всегда должны проводить патрулирование вместе, и тот факт, что она смирилась с этим, не остался без внимания. Даже Рон заметил.       — Мне казалось, он тебе не нравится?       — Не нравится. — Ложь. — Мы немного поладили после проекта.       Правда, но они редко разговаривали. Да и кто мог сказать, действительно ли они стали лучше относиться друг к другу? Она знала только, что чаще всего после патрулирования она оказывалась прижатой к нему в тёмных альковах.       Она показала ему Выручай-комнату и увидела, как расширились его глаза, когда появилась дверь. Когда она потянула его внутрь, его ладонь оказалась тёплой.       — Здесь можно найти что угодно, — объяснила она, оглядываясь по сторонам. При виде большой кровати в центре комнаты она приподняла бровь. — Ты думал о кровати? Очень самонадеянно с твоей стороны.       Её всегда привлекало его благородство в такие моменты. Том не проявлял такой щедрости в других ситуациях, но здесь, сейчас, он расстегнул молнию на её юбке и стянул трусики вниз по ногам, а затем поцелуями провёл дорожку от щиколоток до вершины бёдер.       — Я хотел этого с того самого дня в библиотеке, — он посасывал мягкую кожу, оставляя заметный только ему след.       — Для этого сгодился бы и чулан для мётел, — Гермиона притянула его за волосы, насмехаясь над его возмущённым шепотом. Но потом он остановился, едва она открыла рот, и провел пальцем по своим инициалам на внутренней стороне её бедра. — О, я забыла, что ты их ещё не видел.       Том очертил языком контур, прежде чем переместился к её промежности, обхватив ягодицы крепкими руками, на которых поблёскивало кольцо.       Она распадалась от его ласк, кричала, пока он наблюдал за ней, трахая пальцами.       Её ноги всё ещё тряслись, Гермиона позволила ему овладеть ею, как он хотел. Он приподнял её с кровати, запутавшись ладонью в её кудрях, поставил на колени и вошёл членом в рот.       На его ногах оставались следы от ногтей Гермионы, вцепившейся в него, пока он погружался в неё.       Он сказал, что она такая красивая с его членом во рту, со слезящимися глазами и текущей киской. Том потянулся за своей палочкой, и та приземлилась в его руку.       — Ты доверяешь мне?       Опасный вопрос, но Гермиона всё же кивнула, насколько это было возможно в её положении.       — Легилименс.       Он слышал всё, каждую мысль, проносившуюся в её голове, и она подумала, что сможет кончить лишь от этого.       От грубого голоса в её сознании, который сказал ей, что ему нравится, когда она стоит на коленях.       Она приняла его глубже, задыхаясь, и стон от «ты чертовски красивая, когда плачешь и давишься моим членом» зазвучал в ушах.       Она смотрела на Тома, пока он кончал в её рот, затем проглотила и высунула кончик языка, чтобы слизать каплю с губ.       Он снова опустил её на кровать, но, как ни странно, не стал входить.       Но это и не имело значения, поскольку Гермиона забралась на него сверху, погружая в себя его член. Утром на её заднице непременно останутся синяки оттого, как Том помогал ей двигаться.       Он выкрикнул её имя и подался бёдрами вверх, размеренно лаская клитор, пока она содрогалась от волн нахлынувшего оргазма.       — Пожалуйста, пожалуйста, о Боже, — Гермиона поцеловала его, ухмыляясь, когда он пальцами одной руки обхватил её челюсть, а другой сильнее надавил на чувствительную точку между ног. — Не хочу уходить отсюда.       Его глаза потемнели, когда он прошептал:       — Значит, сегодня мы останемся здесь.

***

      Майкл Корнер пригласил её в Хогсмид в конце марта. Конечно, он не понял, что она не играет в недотрогу и действительно незаинтересована, вот только он сам виноват, что не смог принять отказ.       К сожалению, всё произошло на глазах у Тома.       У Тома Реддла, который, как она и ожидала, отличался неистовой ревностью. Она не успела произнести ни слова, как он обхватил её талию и притянул к себе, одарив холодным взглядом парня и стиснув челюсть.       — О, — воскликнул Майкл. — Простите, я не знал, что вы двое…       — Так и есть, — Реддл сорвался с места и без лишних слов вывел её из Большого зала.       Единственная причина, по которой она позволила ему затащить себя на седьмой этаж, — уединение для скандала. Только оказавшись внутри, она отпрянула от него.       — Ты ведёшь себя как ребенок.       — Ты должна была рассказать ему, что у тебя кто-то есть, — зарычал он, сжав кулаки.       Вот уж чего она не ожидала.       — Я?       Они уже бывали здесь раньше, в этой комнате, где он прижимал её к стене, но ещё никогда в таком настроении. Никогда его глаза не выглядели столь тёмными, как сейчас, а прикосновения настолько грубыми.       — Неужели? — поинтересовалась Грейнджер. Том возвышался над ней так, что спиной Гермиона прижалась к стене. — Мы никогда не обсуждали то, что между нами, Реддл.       — О, так я снова Реддл? — он поставил колено между её ног. — Мне казалось, что всё и так понятно. Ты моя.       Гермиона вздёрнула подбородок.       — С каких пор? С тех, как древняя магия нанесла мои инициалы на твоё тело и ты притворился, что выбрал бы меня?       Он задрал её юбку, разорвал ту на бёдрах, и трусики постигла та же участь.       — Я же говорил, что наблюдал за тобой задолго до случившегося.       По правде говоря, она никогда ему не верила.       Когда он прильнул к её губам, ей захотелось оттолкнуть его, но вместо этого лишь притянула ближе. Звук молнии, ощущение члена в ней, а затем он снял с неё рубашку.       — Мне нужно в гостиную…       Том вошёл в неё одним толчком, и она вскрикнула, впиваясь ногтями в его плечи и царапая спину, вдыхая воздух. В районе её шеи раздалось приглушённое ругательство, и он снова вошёл в неё, их бёдра двигались навстречу друг другу.       — Блядь… — он трахал её жестко, до боли. Её задница будет саднить, она запомнит эти ощущения до конца дня и… — Тебе это нравится, ведь так? Ты любишь, когда тебя так трахают.       — Том! — она вскрикнула, когда его рука опустилась между ними, пальцы быстро и грубо огладили её клитор, как раз так, чтобы подвести к краю, прежде чем он остановился. — Ублюдок.       Он ухмыльнулся, качнул бёдрами и сомкнул губы вокруг её соска.       — Да, — её спина выгнулась. — Мне нравится. Только не останавливайся.       Он пообещал, что оттрахает её так, что никого другого ей больше не захочется. Что он заполнит её киску спермой, зная, что та потечёт по ногам, когда они выйдут из комнаты.       — Сильнее, — прошептала она против воли, и он стянул галстук с шеи.       — Доверяешь мне?       Гермионе нравилась его рука на горле, возможно, даже слишком, но она втянула воздух, когда он обернул галстук вокруг её шеи.       — Скажи «красный», и я остановлюсь, — он подождал, пока она кивнёт. Том мгновенно обхватил её горло, зелёный шёлк натянулся на костяшках пальцев, и он вошёл в неё. — Кончай на мой член, — приказал он, лаская клитор, и она подумала, что это чудо, что ему всё ещё удаётся удерживать её прижатой к стене, опираясь друг о друга.       Её стоны были рваными, прерывистыми.       Ей казалось, что ему это нравится.       — Я так близко, — пробормотала Гермиона, выгибаясь в его руках, и прижалась своими губами к его, едва дыша, а он пальцами терзал клитор, погружая в неё член. — Том, я так близко.       Он прорычал её имя на ухо, галстук ослаб, и она достигла пика, прежде чем кончить с последним толчком.       — Чёрт возьми, — Том оттащил её от стены и отнёс на ту самую кровать, которая всегда появлялась перед ним. Его дыхание сбивалось, и он провёл пальцами по её горлу.       — Я в порядке.       Он, казалось, пребывал в смятении.       Гермиона притянула Тома к себе и уткнулась лицом в его шею, языком скользя по инициалам, ощущая солоноватый вкус пота.       — Возможно, тебе стоит почаще ревновать.       Он громко рассмеялся и посмотрел на неё сверху вниз.       — Ты действительно так считаешь?       — Пока ты не делаешь этого на людях… — она пожала плечами. — Том, ты веришь в родственные души?       Он замер.       — Ты всегда спрашивал меня, но я никогда не относилась к этому серьёзно.       Он так долго не мог ничего сказать, что она подумала, будто ответ никогда не последует, но несколько мгновений спустя, проведя пальцами по её плечам, он признался:       — Я думаю, что верю в тебя.       — Хороший ответ. Ты его репетировал?       Он фыркнул.       Она посмотрела вверх, её дыхание выровнялось, и Гермиона наконец пришла в себя после оргазма.       — Думаю, всё возможно. Может быть, родственные души… — она сделала паузу. — Может, я не права, но иногда магия должна делать всё правильно.       Уголок рта Тома дернулся. Подушечками пальцев он прикоснулся к её метке на бедре.       — Ты, конечно, права. — Она улыбнулась, но потом он открыл рот и всё испортил: — Но я всё равно обойду тебя по количеству Превосходно, — и, когда она возмущенно пискнула, добавил: — Соулмейт.