Loveless

Помещение небольшого хост-клуба на окраине Токио пропитано запахами алкоголя, табака и разнообразных парфюмов. В помещении душно, и потому вся эта смесь запахов кружит голову, но почему-то окно никто открыть не догадывается. А может, всем эти духота и запахи по душе. Бармен достаёт и ловко подбрасывает в руке небольшую бутылку стаута, вряд ли с особой целью, скорее так, забавы ради, открывает и наливает в хайбол. После добавления стаута, следом добавляется игристое вино, верхним слоем по ложечке. Чонгук наблюдает за ним без особого интереса, а когда коктейль двигается к нему, благодарно кивает молодому парню и делает небольшой глоток, на пробу. На удивление, это сочетание ему даже нравится. В такие заведения в основном ходят женщины, и сегодня их здесь довольно много. Чонгук на периметр единственный мужчина в качестве клиента. Молодые и красивые хосты ходят по бару, разговаривают с клиентками, всячески пытаясь их обольстить. И к Чонгуку подходили, но он не нашёл в здешних парнях ничего интересного. Ему эстетически нравятся японцы, но… Не в этом сомнительном заведении. Все они здесь просто фальшивки, хоть и с красивой оболочкой. Эти парики, чтобы создать видимость того самого идеального парня из аниме, натянутые улыбки, лестные слова — всё сплошь пропитано фальшью. Но Чонгук всё равно сюда пришёл. Можно подумать, что его мысли не вяжутся с действиями, он ведь всё ещё сидит здесь, пьёт и без особого интереса и желания общается со здешними хостами. К нему даже клиентки подходили с желанием познакомиться. Правда, совершенно зря, ведь Чонгук, во-первых, не хост, даже близко на него не похож, а во-вторых, его не интересуют женщины. Поэтому он сюда и пришёл. Но не ради того, чтобы снять симпатичного мальчика и уединиться с ним в квартире, в которой он сейчас проживает, здесь это запрещено — хосты исключительно для общения. Для создания видимости того, что ты не одинок, что твои общение, мнение и отношение кому-то действительно нужны и интересны, а Чонгуку именно это и нужно. Он уехал от своей боли сюда, в Японию, на эмоциях. Попросил на работе направить его в одно из предприятий за границу, и его направили сюда. Он даже рад, ведь в школе изучал японский, и, хоть и не в совершенстве, но владеет им, и его уровня хватает, чтобы без проблем общаться с людьми и заполнять документы на их языке на работе. Но он также каждый день изучает язык, чтобы заполнить пробелы. Чонгук всю свою сознательную жизнь бежал от одиночества, потому что боялся его больше всего на свете. Его всегда пугала эта мысль, что он в один день проснётся и поймёт, что у него совсем никого нет, что он совсем один. Иногда ему снится, что исчезли абсолютно все люди, и это для него страшнее всех кошмаров. Есть люди, которые даже в толпе чувствуют себя самыми одинокими, но Чонгук к ним не относится. Он просто думает, что, возможно, кто-то из этой толпы может оказаться его будущим другом, коллегой или даже возлюбленным. Мир ведь тесен, верно? И жизнь непредсказуема. Никогда не знаешь наверняка, кто окажется другом, а кто врагом. Однако, он уже не знает, правильным ли было его решение. В Сеуле у него были друзья, которые как могли помогали справиться с предательством, которое Чонгук не смог спокойно пережить. Здесь, в Токио, у него никого нет. Только коллеги, с некоторыми из которых он успел познакомиться и даже немного сдружиться, но это всё равно не то, и, хоть Чонгук и пообещал себе, что начнёт жизнь с чистого листа и больше не будет возвращаться к прошлому, оставив его за спиной навсегда, он всё же иногда, по вечерам, когда становится совсем невыносимо, звонит старым друзьям и долго говорит с ними. Всё же, с этой частью прошлого он расстаться не готов. Чонгук вертит в руке стакан, наблюдая, как в свете лампочек над баром переливается красивыми цветами его содержимое, и залпом всасывает оставшееся, после лёгким движением руки давая знак бармену повторить. Он снова скучающим взглядом обводит помещение и останавливает его на человеке, что сидел за одним столом с парой дам среднего возраста. Он немного отличается от других хостов. На нём, кажется, нет парика, зато у него красивые красные волосы, напоминающие цветом Чонгуку осадок после реакции между растворами трёхвалентного железа и роданида калия. Кроваво-красные. На нём бордового цвета рубашка, закатанная по локти, зауженные чёрные брюки, идеально обтягивающие длинные ноги, и чёрные лоферы с кисточками. Его длинные, чертовски красивые пальцы, сжимающие тонкую сигарету, обрамлены золотыми кольцами, в мочке уха серёжка-колечко и пара гвоздиков. Он сидит к нему в профиль, поэтому Чонгук не может отсюда определить, такое же количество серёжек во втором ухе, или только одна — колечко, а может, их там даже больше. Этот юноша чертовски красив, наверняка разбил своей красотой не одно сердце. Однако Чонгук разочарованно поджимает губы — даже это золото среди бронзы улыбается фальшиво, и тем дамам, что с ним, наверняка тоже говорит наполненные фальшью комплименты, а те и рады, ведь им, в отличие от Чона, достаточно и фальшивых речей, чтобы почувствовать счастье от его внимания. Чонгук отворачивается, но ненадолго. Такой вот парадокс — на красивых людей всегда хочется смотреть, а потому он быстро возвращает взгляд обратно. И не жалеет об этом, даже когда его глаза сталкиваются с янтарными, какими-то хитровыдуманными наверняка жестоким человеком, похожими на красивые камни. Но от того их ценность и определяется ценой дорогих камней — в них совершенно пусто. Хотя, наверное, каждая дама в этом заведении за один взгляд этих глаз отдала бы ему все свои украшения и драгоценности. А Чонгуку он смотрит прямо в глаза, и ему от этого почему-то становится не по себе. Он продолжает смотреть на эту красную королеву, но тот быстро отворачивается. Они смотрели друг на друга лишь мгновение, а Чонгуку показалось, будто время в это самое мгновение ненадолго остановилось. Он моргает, сбрасывая наваждение. Нельзя обманываться этой фальшивой красотой. Она умеет людей сводить с ума. Чонгук знает это, как никто другой. — Кто он? — спрашивает Чонгук бармена, кивнув в сторону столика, за которым расположился объект его не долгой прострации. Бармен смотрит в ту сторону, в которую смотрит Чонгук, и его тонкие светлые брови приподнимаются в удивлении. Он пытается это удивление скрыть, когда переводит взгляд на Чонгука, но у него это плохо получается. — В нашей округе все знают Лавлэсса. Мы обычно называем его просто — Ви, — объясняет бармен, а после как-то стыдливо отводит взгляд. — Простите, что так удивился Вашему незнанию. Забыл, что Вы приезжий и совсем недавно в Токио. Да, Чонгук приехал в Японию всего две недели назад, но в это заведение уже не первый раз приходит, так как быстро его приметил. Ему нравится здешний алкоголь, да и хоть хосты ему и не особо интересны, с некоторыми из них было приятно пообщаться, особенно если те могли ненадолго снять свою маску «идеального» парня и улыбнуться искренне. Его выражение лица выдаёт глубокую задумчивость, потому что до этого он ни разу не видел здесь этого ловеласа (ну правда, очень созвучно с его псевдонимом), и бармен быстро считывает это выражение. — Он не выходил на работу около недели, так как простудился, — объясняет бармен, и Чонгук переводит на него взгляд. — Поэтому Вы и не видели его здесь раньше, так как именно в это время начали заходить к нам. Вот оно как, значит. Чонгук залпом выпивает следующий коктейль и переводит слегка поплывший взгляд на этого хоста. Теперь ему стало интересно. Неизвестно, виной тому алкоголь или что-то иное, но Чонгук и не хочет особо выяснять природу этого родившегося в нём интереса и решает, что обязательно подойдёт к этому парню, когда тот вдоволь наобщается с теми двумя женщинами, ведь врываться в чужой разговор неприлично. Да и Чонгук хотел бы пообщаться с ним один на один. Он решает не заказывать ещё алкоголь. Не хочет свалиться до того, как выдастся возможность поговорить с этим Ви. А поговорить хочется. Очень хочется. К нему необъяснимо тянет, и одновременно с этим что-то отталкивает. Возможно, его пустая улыбка, так как улыбается он только губами. В глазах и тени улыбки нет. В них, кажется, вообще ничего нет. Но всё-таки желание с ним поговорить чашу весов перевешивает в свою сторону. Поэтому Чонгук заказывает безалкогольный мохито, выпивает его, периодически бросая взгляды на хоста, а позже видит, что тот направляется к нему. И почему-то в этот момент Чонгук чувствует, что не готов с ним говорить. Наверное, это от того, что он сам собирался подойти к нему, но тот его опередил, и Чон не успел продумать, что скажет в первую очередь. Но не бежать же от него, сверкая пятками, в конце концов? Поэтому Чонгук решает импровизировать. И, пока Ви направляется к нему, рассматривает его уши — количество серьг всё же одинаково в обоих. Чонгук с плохо скрываемым интересом оглядывает его лицо, которое вблизи кажется ещё красивее. Этого парня будто писал искусный художник, вложив в него всю красоту этого мира, но обделив душой. — Добрый вечер, — с лёгкой улыбкой пухлых губ здоровается прекрасное творение, садясь на барный стул рядом с Чонгуком. — Не помню, чтобы видел Вас здесь раньше. — Добрый, — здоровается Чонгук, в приветствии слегка наклонив голову вперёд. — Да, я совсем недавно в Токио. Но приходил сюда, когда Вы отсутствовали, поэтому немного раньше нам не довелось увидеться. — Как жаль, — притворно грустно говорит Лавлэсс, опустив уголки губ вниз. — Жаль, что мы увиделись только сегодня. К нам редко заходят мужчины, а с ними всегда очень интересно поговорить. Иногда я устаю от женского общества. Не в обиду моим дорогим клиенткам, — тихо говорит Ви, наклонившись к уху Чона, игриво хихикнув. — В отпуск приехали, должно быть? — спрашивает он, подперев щёку рукой и якобы заинтересованно вскинув вверх брови. — Нет, не в отпуск. Я перевёлся сюда из Сеула по работе, — говорит Чонгук, пожав плечами. Ему даже нравится общаться с этим парнем. Не было бы в его улыбке, словах и действиях столько фальши, Чонгук бы, наверное, был сражён им в первую же секунду. — Вот оно как. Кореец, значит, — понятливо кивает Ви, прикусив нижнюю губу. — Я тоже кореец, но всю жизнь прожил в Японии. Родители переехали сюда со мной, когда мы с братом были ещё детьми, — говорит Лавлэсс, сложив ногу на ногу и разглядывая мужчину перед собой. — Как Вас зовут? А сколько Вам лет? Женщин я обычно не спрашиваю об этом, они обижаются на этот вопрос, но Вас он, полагаю, не должен смутить. — Чон Чонгук. Мне двадцать восемь, — отвечает Чон, глядя Ви в глаза. Они не изображают заинтересованности в разговоре, но и скуки в них Чонгук не улавливает. Интересно, о чём он сейчас думает? Таких людей, как он, весьма сложно прочитать. — А Вам, Ви? Вы выглядите очень молодо. — Не много, не мало, — говорит парень, пожав плечами. — Двадцать. — Молод и полон сил, — с лёгкой улыбкой говорит Чонгук, хотя сам же в своих словах сомневается. Лавлэсс не выглядит так, будто действительно полон сил. Он скорее выглядит очень уставшим. Хотя, может тому виной рабочий день, забравший у него все силы? Женщины действительно умеют выматывать. — Лавлэсс ведь — лишь псевдоним, да? Каково же Ваше настоящее имя? — Это конфиденциальная информация. Я не могу её разглашать, — говорит Ви, пожав плечами. — Не подумайте, просто есть не самые приятные клиенты, которые начинают нас искать и преследовать, превращаются в сталкеров. Потом от них трудно отвязаться, — говорит он, в качестве извинения улыбнувшись и заказав у бармена для Чонгука коктейль. — Ничего страшного, я всё понимаю. Всякие бывают, — кивает Чонгук и наблюдает за тем, как бармен мешает для него Эль Диабло. — Почему именно этот коктейль? — спрашивает Чон, переведя взгляд на хоста. — Он мой любимый. И Вам, думаю, придётся по вкусу, — говорит Ви, с улыбкой посмотрев на Чонгука. — В таком случае, не хотите выпить со мной? — предлагает Чонгук, заговорщицки прищурившись. — О, что Вы, Чонгук. Я не пью на работе, — говорит Лавлэсс, покачав головой. Однако Чонгук сдаваться не намерен. — От одного коктейля вреда не будет. Не отказывайте, mi precioso. К тому же, я угощаю, — говорит Чонгук, улыбаясь и подмигивая. Ви отвечает не сразу, долго и задумчиво глядя на Чона. — Тогда Вам придётся доплатить за дополнительное время, Чонгук, — говорит Ви, игриво проводя пальцами по лежащей на барной стойке руке Чона. — И, конечно же, за коктейль. — Это не сильно разорит меня, — говорит Чонгук, пожав плечами, и просит у бармена коктейль и для хоста. Тот двигает готовый коктейль Чону и принимается за второй для Ви. — Надеюсь, начальство не выскажет Вам за то, что пьёте со мной? — Я — их золотая жила, поэтому мне дозволено немного больше, — говорит хост, усмехнувшись. Чонгук без него не пьёт. Он дожидается, когда бармен приготовит коктейль для Ви, пока сам наблюдает за ним. Лавлэсс же на него не смотрит, видимо погрузившись в свои мысли — таким задумчивым он выглядит в этот момент. Чон снова безуспешно что-то пытается прочитать по его глазам, но задача эта не из лёгких. Кажется, этот хост полон загадок. И Чонгуку отчего-то очень хочется каждую из них разгадать. — Почему именно «Лавлэсс»? Нелюбимый, лишённый любви. Звучит как-то печально, — пытается разгадать одну из загадок Чонгук, но, судя по едва нахмурившимся бровям Ви, он не хочет об этом говорить. — Просто. Первое, что на ум пришло. Кажется, женщинам нравится такое, — просто жмёт плечами он, воздержавшись от ответа. Чонгук почему-то уверен, что смысл его псевдонима глубже. Но давить не собирается. Не хочет этим оттолкнуть его. — Давайте лучше выпьем за наше знакомство, Чонгук. Очень приятное знакомство, — говорит Ви, обхватив пальцами хайбол и приподняв его. — За знакомство, — отвечает Чонгук, подняв свой стакан. Чон на этот раз пьёт не залпом, смакуя вкус коктейля на языке. Довольно приятно. А ещё задумывается о произнесённом тосте. Наверняка, на самом деле, для Ви это знакомство ничего не значит, а сказал он это ради приличия. Он говорит так каждому клиенту. Но всё же, когда тот произносил тост, Чонгук увидел в его глазах что-то вроде интереса. Возможно, ему лишь показалось, и он видит то, что ему хочется видеть, но он всё же позволяет себе надеяться, что для Ви это знакомство значит немного больше, чем другие. Дальше ничего примечательного не происходит. О себе хост не рассказывает и от слишком личных по его мнению вопросов отмахивается, поэтому говорит по большей части Чонгук. Ви спрашивает его о работе, о том, нравится ли ему в Токио, о жизни в Сеуле. Чонгук много о старой жизни тоже не говорит, предпочитая, как и Ви, о личном умалчивать. Чон, конечно, думает о том, что если он хочет, чтобы Лавлэсс рассказал ему что-то более личное, то должен открыться ему и сам, но дело в том, что пока он не готов. Возможно, в следующий раз. Не всё же сразу, верно? Ви не хочет рассказывать о личном, наверное, из-за своей работы, а Чонгук из-за того, что в недалёком прошлом его предали, и пока он не готов открыться новому человеку и впустить его в свою жизнь. Это довольно парадоксально с учётом его страха одиночества, но наравне с ним он боится и нового предательства, ведь после него снова будет преследовать это противное чувство. — Приходите ещё, Чонгук. Послезавтра снова будет моя смена. Мы могли бы ещё о многом поговорить, — говорит Ви, провожая Чона к выходу. Тот всё же немного перепил, потому его пошатывает. — Обязательно приду, mi precioso. Приятно было познакомиться, — говорит Чонгук, поклонившись парню, и покидает заведение. Оказавшись на улице, он ловит такси. Ему, на самом деле, не так уж и далеко отсюда до дома, но всё же он не очень хочет свалиться где-то по дороге, поэтому лучше перестраховаться. А пока, сидя в автомобиле и глядя в окно, он задумывается о словах Ви. Наверняка он просто хочет, чтобы Чонгук стал одним из постоянных клиентов. Оно и понятно, ради его внимания много таких, как Чонгук, будут приходить в клуб. Соответственно, и доход будет расти. Хост наверняка сделал это лишь исходя из профессиональной точки зрения. На вряд ли Чонгук ему действительно интересен. Мало ли таких, как он? Конечно же нет. Но своими лестными речами хост заставляет почувствовать себя особенным. Однако Чонгук себя таковым не чувствует, потому что понимает, что то же самое хосты говорят, пожалуй, всем клиентам. Хотя, ладно, вряд ли прям всем. Скорее тем, по которым видно, что они толстосумы. Чонгук, конечно, не миллиардер, но зарабатывает достаточно, может себе позволить ужинать в дорогих ресторанах и посещать такие вот заведения. Ви в нём это, вероятно, подметил. И Чонгуку, наверное, стоило бы заткнуть свой скептицизм и ради себя же самого поверить в то, что для хоста он особенный, но такой вот он странный человек — и в людях сомневается, и в себе самом, и в то же время боится одиночества. Он полон противоречий, и сам это прекрасно осознаёт. Оказавшись дома, Чонгук не находит в себе сил даже сходить в душ. Он заваливается на кровать прямо в одежде, и стягивает её с себя уже лёжа, скидывает на пол, отложив всё на утро, и засыпает с мыслью, что к следующей встрече хочет купить Ви подарок.

***

Как назло, в день, когда Чонгук собирается в клуб, у него полный завал на работе. К концу дня у него почти не осталось сил. Но тем не менее, вернувшись домой, он принимает душ и переодевается, чтобы отправиться на встречу с Ви. Да, пожалуй, теперь он хочет приходить туда именно из-за него. Просто Ви Чону интересен, и ему всё также хочется о нём многое узнать, получить ответы на свои вопросы. Он надеется, что в будущем хост будет более расположен к общению, и, возможно, они так сблизятся, что тот больше не станет многое утаивать. И чего Чонгук к нему так прицепился? Действительно ли из интереса? Или из-за своего одиночества? Пожалуй, пока Чон сам себе на этот вопрос ответить не может. А, в прочем, разве это так уж важно? Нет ведь ничего плохого в том, что Чонгук просто хочет узнать интересующего его человека поближе. А Ви ему интересен. Подарок он для него, к слову, всё-таки купил. И это не цветы, не драгоценности и украшения, не сладости и не вся та банальщина, которую люди обычно дарят. Это всего-то маленькая стеклянная фигурка лебедя. Не значительный и не дорогой подарок, но всё же знак внимания. Чонгук приходит в клуб к девяти вечера. Лавлэсс в это время уже на работе. В дамах, с которыми тот общается, Чон узнаёт тех клиенток, что уже приходили в тот день, когда они с Ви впервые встретились. Должно быть, одни из его постоянных клиенток. Сначала Чонгук идёт к бару и заказывает безалкогольный коктейль. Ему завтра снова на работу, поэтому напиваться не хочется. Пробуждение после попойки рано утром всегда даётся тяжело. На этот раз он пьёт не за барной стойкой, а приземлившись за одним из свободных столиков. Он и был один единственный свободный, в углу, так как сегодня из-за смены Ви снова наплыв клиенток. Если кто и приходит не ради того, чтобы пообщаться с ним, то хотя бы просто на него поглазеть. Тем более, что глазеть есть на что. Вскоре хост замечает его, и, как и в прошлый раз, подходит сам, садясь на стул напротив. — Я знал, что ты придёшь, — говорит Лавлэсс с лёгкой усмешкой. — Был уверен в этом. — Когда мы успели перейти на «ты»? — спрашивает Чонгук, потягивая через соломинку арбузный слинг. — Даже немного завидую твоей самоуверенности. — А почему бы и нет? Ты против? — спрашивает Ви, забирая у него коктейль и делая глоток через его же соломинку. — Сегодня не пьёшь, значит? — Не против. Думаю, так даже лучше, — отвечает Чонгук, пожав плечами. Ему больше подходит неформальное общение. Так куда комфортнее. — Пью, но безалкогольное, — говорит он, улыбнувшись уголками губ. — На работу завтра. Если напьюсь, то либо просплю будильник и опоздаю, либо проснусь вовремя, но буду очень от этого страдать. — Просто нужно пить в меру, — посмеиваясь, говорит Ви. — Тебе завтра рано вставать, но ты всё равно пришёл, чтобы меня увидеть. Я польщён. — Я ведь не один такой, — говорит Чонгук, пожав плечами и обведя взглядом помещение хост-клуба. — И ещё я принёс тебе подарок. — Правда? Я польщён ещё больше, — говорит Лавлэсс, изображая интерес. — Ну же, не томи! Я хочу увидеть, что это за подарок. — Всё тебе сразу да покажи, — посмеивается с притворной нетерпеливости Ви Чонгук и достаёт небольшую нежно-голубую коробочку, перевязанную тонкой синей лентой. — Вот. Хост аккуратно берёт коробочку в руки и открывает. Кажется, увиденное уже не притворно удивляет его. Конечно, удивляет, вряд ли Ви часто дарят такое. Ему, скорее, дарят всякие украшения и аксессуары, чтобы ещё больше подчеркнуть его красоту. Но Чонгук решил подарить что-то, что Ви не кинет в какую-нибудь шкатулку к остальным подаркам назойливых клиентов. Высока вероятность того, что Ви даже не помнит, кто из них что подарил. А такой подарок будет стоять где-то на полочке, или на столе в его комнате, и Чонгук надеется, что он будет помнить его дарителя. — Он… Очень красивый, — кажется, действительно искренне говорит Лавлэсс, осторожно взяв лебедя тонкими пальцами. — Давно я не получал в подарок от клиентов что-то подобное. Чонгук довольно улыбается. Значит, всё-таки не прогадал. И почему-то осознание этого делает его немного счастливее. Осознание того, что, как минимум, его подарок для этого человека стал особенным. И, возможно, сам Чонгук в его глазах станет немного более особенным, чем раньше. — Я рад, что тебе нравится, — говорит Чонгук, с внутренним ликованием наблюдая за рассматривающим со всех сторон фигурку Ви. — Спасибо тебе. Он правда прекрасен, — говорит Ви, положив лебедя обратно в коробочку, закрыв её и убрав во внутренний карман своего пиджака. — О чём ты хочешь поговорить сегодня? — Мы можем поговорить о многом, — задумчиво мычит Чон, хотя сам он уже прекрасно знает, о чём именно хочет поговорить. Только надо как-то подготовить хоста к тому, что поговорить он хочет о нём же. Поэтому сначала они говорят на светские темы: погода, домашние животные, состояние здоровья. Чонгук не хочет тратить на эти пустые разговоры много времени, которого у них не так уж и много, ведь скоро ему нужно будет вернуться домой из-за завтрашнего дня. Однако эти разговоры необходимы, чтобы расположить собеседника к более интересным темам. — Как ты стал хостом? — вдруг спрашивает Чонгук, медленно попивая второй коктейль, тоже безалкогольный. Эта тема вряд ли будет слишком личной, да и, наверное, такой вопрос задавали каждому хосту. — О, ничего интересного, — говорит Лавлэсс, махнув рукой. — Я окончил школу, но всё ещё не знал, кем хочу стать. Не нашёл своё предназначение в этом мире. А так как у меня есть все нужные данные — красивое лицо, очаровательная улыбка и прекрасный голос, — я стал хостом, — отвечает он, вновь ненадолго забрав у Чонгука коктейль. — Родители были против? — спрашивает Чонгук, глядя на ненадолго задумавшегося над ответом Ви. — Я не оставил им выбора, так что они смирились. К тому же, я ведь не сплю за деньги, а в обычном общении с людьми за те же деньги ничего плохого я не вижу, — говорит Ви, откинувшись на спинку стула и сложив руки на груди. — Давай лучше поговорим о тебе, — говорит хост, видимо, уже понял, что Чонгук намерен сегодня говорить о нём. А ему этого, по всей видимости, не хочется. — Расскажи о своих родителях. Чонгук грустно вздыхает и отводит взгляд, недолго собираясь с мыслями. Это для него как ещё одна рана, которая долго покрывалась коркой, и тут её снова начинают ковырять. Но Чон решил, что если он хочет, чтобы Ви ему открылся, он должен открыться и сам. Поэтому не собирается ничего утаивать. — Я рос в приёмной семье. Они усыновили меня, когда мне едва год исполнился, — начинает Чонгук, подняв взгляд на Ви. — Они потеряли своего ребёнка при родах, и поэтому решили усыновить. Хоть я и не был им родным, они меня очень любили. Своих родных родителей я не знаю и никогда не искал, да мне и не надо было. То, что я приёмный, они не утаивали от меня и ещё в детстве рассказали, а я отреагировал на это довольно спокойно. Да и какая разница? Родители ведь не те, что родили, а те, что воспитали и сделали из тебя того, кто ты есть. У мамы был свой магазин одежды, в котором я ей помогал в подростковом возрасте, а отец был психиатром. Но они умерли, когда я был в твоём возрасте, — говорит Чонгук, глубоко вдыхая и выдыхая, чтобы успокоиться. Это было так давно, но ему до сих пор тяжело вспоминать. — Ох… Прости, что спросил об этом, — говорит Ви, поджав губы. — Прости за то, что продолжаю говорить об этом, но… Как они умерли? — Ничего страшного. Иногда нужно выговориться, — говорит Чонгук, откинувшись на спинку стула, нервно перебирая пальцами рукав пиджака. — Они на годовщину своей свадьбы летали на отдых в Египет. Я тогда не мог отправиться с ними, была сессия в университете и я усиленно готовился к экзаменам. Когда я уже всё сдал и у меня началась практика, они возвращались обратно. Авиакатастрофа. Выживших было мало, и они, к сожалению, не в их числе, — тихо говорит Чонгук, крепко сжав пальцами край рукава. — Это… Ужасно, — говорит Ви, немного наклонившись вперёд и обхватив своей ладонью нервно сжатые пальцы Гука. — Но ведь ты справился с этим. Ты сильный. И они всегда будут жить в твоей памяти, верно? — Да, это так, — говорит Чонгук, натянуто улыбнувшись. Ну вот, теперь и он изображает фальшивые улыбки. — Давай больше не будем об этом, хорошо? Расскажи мне о своей семье. — Да, полагаю, это будет справедливо, — кивает и возвращается в своё прежнее положение, откинувшись на спинку стула и закинув на неё одну руку. — Это, на самом деле, не очень интересная тема. Всё, что касается меня, на самом деле не такое уж и интересное, как об этом думают другие люди, — усмехается Ви, покачав головой. — Моя мать уже много лет домохозяйка, а раньше работала судмедэкспертом. Отец инженер-технолог. Старший брат учится на программиста. А я… просто я, — говорит Ви, пожав плечами. — В семье у нас отношения доверительные, вроде бы, но мы редко вместе куда-то выбираемся и даже дома почти не общаемся. А так как я — их маленькое разочарование, за семейным ужином, если таковой у нас случается, они нахваливают брата, что он весь такой из себя замечательный смог поступить в хороший ВУЗ, что мне следовало бы брать с него пример и бла-бла-бла. В общем, делают самое отвратительное, что я больше всего на свете не люблю в людях — сравнивают, — фыркает Лавлэсс, покачав головой. — Иногда мне кажется, что я и их не люблю совсем. — Но у тебя, по крайней мере, есть семья, — говорит Чонгук, приняв ту же позу, что и Ви. — Цени её такой, какая она есть, и береги. Да, не все люди идеальны, даже ты, пусть таковым тебя и считают твои клиенты, но абсолютно все заслуживают любви. — Любовь, — вздыхает хост, будто смакуя на языке. — Ты забыл моё имя? Лавлэсс. Нелюбимый. Лишённый её. И сам я любить не умею, — говорит он, разведя руками. — И я не боюсь, что в один день проснусь и пойму, что был плохим сыном, братом и кем бы там ещё ни был. Ты прав, я не идеален. У меня отсутствует чувство любви. И чувство совести тоже, — говорит Ви, глядя Чонгуку в глаза. А Чонгук совсем не хочет ему верить. Как это — не умеет любить? Все умеют! Просто он, возможно, не умеет отличать это чувство. — Так что, прости, не могу тебе пообещать, что буду ценить то, что имею и так далее. — Все умеют любить, Ви, — уверенно говорит Чонгук, покачав головой. — И ты когда-нибудь найдёшь человека, которого полюбишь, и он, возможно, полюбит тебя в ответ. В тебя ведь сложно не влюбиться, знаешь, — посмеивается Чонгук, обведя взглядом клуб. Многие женщины завистливо посматривают, наверное куда больше желая внимания Ви. — А вот насчёт совести не знаю. Может, ты действительно бессовестный. — О, ещё какой, — смеётся он, кажется, даже без притворства. — Я бы хотел пригласить тебя на свидание, — серьёзно говорит Чонгук, глядя в глаза даже немного растерявшегося от такого предложения Ви. — Так рискни, — вскидывает бровь парень, немного наклонившись вперёд. — Не хотел бы ты пойти со мной на свидание, mi precioso? — спрашивает Чонгук, повторив позу Ви. — Ты знаешь испанский? — вдруг спрашивает Ви, глядя в глаза с наконец появившимся в них интересом. — Не переводи тему. И я уже называл тебя так, — хмурится Чон, недовольный тем, что Ви пытается увильнуть от разговора. — Расскажи, и я отвечу на твой вопрос, — упрямится он, желая получить ответ. — Моя мама учила испанский, так как ей нравился этот язык. Поэтому она часто называла меня так, — сдаётся Чонгук, ведь хочет наконец получить ответ на своё предложение. — О, наверное, такое обращение много значит для тебя. Я поражён в самое сердце, — говорит Ви притворно хватаясь за грудь в области сердца. — Знаешь, я просто так не могу пойти с тобой на свидание. У нас запрещены отношения с клиентами. Но я могу пойти с тобой на оплачиваемое свидание. Нас часто так зовут в качестве сопровождения на какие-то мероприятия, ну и просто на свидания. — Но ты ведь говорил, что у тебя больше привилегий, чем у других, верно? — наглеет Чонгук, протянув руку и коснувшись пальцами пальцев Ви. — Каков наглец. С чего ты взял, что я воспользуюсь ими ради тебя? — вскидывает бровь он, вопросительно глядя на Чона. — Потому что тебе тоже интересно, не так ли? — спрашивает Чонгук, не отнимая глаз от глаз напротив. Ви напора не выдерживает первым и отводит свои. — Я подумаю об этом, — отвечает он, прекрасно понимая, что Чонгук хочет пообщаться с ним не как с хостом. Узнать его настоящего. — Я дам ответ позже. Приходи в следующую мою смену, и тогда поговорим. — Хоть прямо и не согласился, он дал надежду, что, возможно, свидание всё-таки случится. Хоть это и не прямое согласие, это и не отказ. Чонгук рад и такому ответу. — Когда же твоя следующая смена? — спрашивает Чонгук, глядя на поднимающегося из-за стола и подходящего к нему Ви. Он наклоняется ближе к его лицу и тихо отвечает: — А это я предлагаю тебе выяснить самостоятельно, — говорит Ви, хлопая Чонгука по плечу. — А теперь деньги, красавчик. Чонгук усмехается и переводит Лавлэссу сумму, которую тот называет за дополнительное время. После этого Ви уходит, а Чонгук подходит к бармену, чтобы спросить его о следующей смене хоста. Информация эта не такая уж и секретная, поэтому Чон её легко получает. И, получив то, что хотел, он уходит. Сегодня он уже получил немногое из того, что хотел получить. Он стал, возможно совсем чуть-чуть, но интересен Ви.

***

— Что-то ты весь день в облаках витаешь, — говорит Мацуо, коллега по работе Чонгука, прикатившись прямо в его кабинет на стуле. — Не уж-то уже успел влюбиться и потерял голову? Чонгук усмехается. Ну почему у людей всегда один и тот же сценарий, если человек выглядит задумчивым? Либо они думают, что ты грустный, либо влюбился. Будто ничего больше человека волновать не может. В любом случае, Мацуо ни в один из вариантов не попал. Чонгук думает о Ви, но это никак не связано ни с влюблённостью, ни с грустью. Он думает о том, согласится ли хост на свидание всё-таки, и если согласится, то что ему подарить? Ему обязательно нужно что-то подарить. Чонгук не хочет купить интерес Ви к себе подарками, просто через подарки он хочет показать, что он не такой как другие клиенты, что способен подарить что-то более оригинальное. И также он думает о том, куда его отведёт. Совсем не хочется вести его в какое-то банальное место. Чонгук сам не знает, почему, но хочет стать для Лавлэсса особенным. Кем-то большим, чем очередной клиент. Надо признать, что парень ему нравится. Но чем именно? Своей внешностью? Чонгук не судит людей по этому фактору, но всё же он имеет место быть. Все люди ведь любят красивое, а Ви чертовски красив. Или, может, своим голосом, манерой речи, галантностью? В прочем, так ли важно, чем именно он ему понравился? Возможно, вообще всем. Даже беря в расчёт то, что первое время Лавлэсс общался с ним исключительно как с очередным из клиентов. Но ведь Чонгук ему интересен немного больше — он это видел по его глазам и заинтересованности в разговоре. Значит, он двигается в правильном направлении. И, естественно, хочет продолжать двигаться именно в таковом. — Слушай, Мацуо, — обращается к коллеге Чонгук, проигнорировав его вопрос. — Куда бы ты отвёл человека, как бы правильнее выразиться, чей интерес ты хочешь получить? Ты не влюблён, и он в тебя тоже, но ты хотел чтобы он, как минимум, в тебе заинтересовался. — Вот это ты загнул, — хмыкает Мацуо, садясь на стул всем корпусом к его спинке и сложив на неё руки. — Что ж… Как минимум, это место должно быть не банальным типа кафе, кино и так далее, — говорит тот, а Чонгук согласно кивает. — В национальном стадионе Йойоги, кажется, есть ледовой каток. Можно сходить туда. Можно организовать пикник или ужин на крыше дома. Можно сходить ещё на какой-нибудь тренинг: психологический, бизнес, экологический или танцевальный. Это тоже довольно интересно. О, кстати на следующей неделе, во вторник, будет концерт какой-то дэнс кавер группы в парке Уэно, а после него мастер класс по какой-то женской хореографии, не помню какой, правда. Что-то из корейской попсы, — отвечает Мацуо, пожав плечами. Чонгук кивает сам себе, мысленно прикидывая, куда лучше сходить. Все варианты кажутся довольно неплохими. Особенно заманчивым кажется вариант с концертом. Звучит действительно интересно. Надо будет только посмотреть, в какое время он будет проходить. Чонгук даже готов уйти с работы пораньше или вовсе отпроситься. А после него, кстати, можно было бы и пикник устроить в том же парке. Чонгук улыбается Мацуо и благодарит его за идею, а после возвращается к работе.

***

Следующая смена Ви падает на субботу, поэтому, слава всему сущему, Чонгук наконец-то полноценно высыпается, никуда не спешит и днём отдыхает от рабочей недели, а вечером идёт в клуб. Одет он, правда, всё также официально, как и обычно — в клетчатый тёмно-серый брючный костюм, под пиджаком которого чёрная рубашка. Идиотская улыбка сама лезет на лицо, когда, придя в заведение, он видит Ви. Тот сидит один, и, кажется, ждёт его, потому что когда он замечает Чонгука, элегантным взмахом руки приглашает его присоединиться. Чонгук спешит занять стул напротив. Сидят они за тем же столиком, за которым сидели и в прошлый раз. Чонгук подзывает официанта и просит ром-колу, после чего возвращает внимание Лавлэссу. — Здравствуй. Как поживаешь? — спрашивает Чонгук, закинув ногу на ногу и откинувшись на спинку стула. Тэхён, до этого сидевший в такой же позе, наклоняется ближе к столику и подпирает подбородок кулаком. — Не жалуюсь, — кратко отвечает Ви, едва потянув вверх уголки губ. — Рад, что ты превращаешься в моего постоянного клиента. Как твои дела? — Полагаю, всё хорошо, потому что ничего плохого пока не происходило, — отвечает Чонгук, не без интереса рассматривая вырез на песочного оттенка блузке Ви. Он ещё раз убеждается, что в парне прекрасно всё — его ключицы будто отделаны искусным скульптором. И Чонгука немного пугает желание к ним прикоснуться. — Ты обдумал моё предложение? — Сразу к делу переходишь, — усмехается Ви, с хитрым прищуром глядя на Чона. — Сегодня без подарка? — Я не собираюсь покупать тебя подарками. Я хочу получить твоё внимание своей личностью, — говорит Чонгук, глядя Лавлэссу в глаза. Усмешка сходит с его губ. — Это довольно странное решение, если брать в расчёт мою работу, — Ви прикусывает нижнюю губу и слегка клонит голову вбок. — Потому что вам, хостам, интересны наши деньги, а не личности? — вскидывает бровь Чонгук, но Ви после этого выпада не выглядит оскорблённым и даже разочарованным, ведь Чон абсолютно прав. — Я хочу внести некоторые изменения в эту систему. — И всё-таки ты крайне занимательный, Чон Чонгук, — рассмеялся Ви, покачав головой. — Хорошо. Я согласен на свидание. На какой день назначим? — На вторник, — уверенно отвечает Чонгук, потому что уже решил, куда они пойдут. — У тебя нет смены в этот день, я надеюсь? Ви достаёт телефон и что-то в нём ищет, а после убирает его в карман и смотрит на Чонгука. Тот с нетерпением ждёт ответа. — Нет, тебе повезло, — отвечает Ви, снова наклонившись ближе к столику и подперев щёку рукой. В это время к ним подходит официант, чтобы поставить заказ Чонгука на столик. Чон благодарно кивает и поднимает рокс с напитком, делая небольшой глоток. — И куда же ты меня поведёшь? — спрашивает Ви, плохо скрывая в голосе любопытство. — А тебе всё расскажи, — усмехается Чонгук, периодически отпивая ром-колу из стакана. — Пока секрет. В день свидания и узнаешь. — Вот ведь… Навёл интригу. Я же не успокоюсь, пока не узнаю, — щурится Ви, постукивая пальцем по своей щеке. — В день свидания и узнаешь, — держится Чонгук, а Ви разочарованно вздыхает, недовольный тем, что ему не удалось расколоть мужчину. Чон же возвращается взглядом к красивым ключицам. Ви прослеживает этот взгляд. И очень коварно улыбается. — Хочешь коснуться? — тихо спрашивает он, слегка отодвигая ткань блузки к плечу. Чонгук чуть не давится своим напитком, его взгляд темнеет, и он неуверенно кивает. — Но для этого тебе сначала придётся рассказать мне, куда мы пойдём. — Почему ты так на этом зациклился? — спрашивает Чонгук, вздохнув. Оказывается, этот чёрт такой же упрямый, как он. — Ненавижу быть в неведении, — морщит нос Ви. — К тому же, я должен знать, как мне стоит одеться к свиданию. — Оденься повседневно. Так, как одеваешься, когда идёшь, допустим, в кафе, или кино, или просто погулять с друзьями, — отвечает Чонгук, допивая напиток и ставя пустой рокс на стол. — Значит, это не ресторан и не театр, — задумчиво тянет Ви, всё ещё пытаясь раскрыть все карты Чонгука. — Значит, не расскажешь? — Терпения тебе не занимать, — с сарказмом хмыкает Чон и снова подзывает официанта. — Лучше выпей со мной. За разговорами и выпивкой Ви всё ещё пытается выведать у Чонгука место, куда они пойдут, но Чон оказывается в разы более упрямым. Поэтому Лавлэсс всё же оставляет свои попытки что-то узнать и они просто разговаривают, перепрыгивая с темы на тему. Общаться с ним очень интересно и приятно, когда он улыбается искренне, а не фальшиво, интерес не подделывает и смеётся по-настоящему. Они общаются долго. Чонгук узнаёт, что Ви не умеет кататься на велосипеде, что в детстве его пытались научить, но он так часто падал и плакал, что забил на это дело и решил, что не так уж оно ему и надо. Ещё узнаёт, что тот в детстве так часто плакал и капризничал, что брат до сих пор называет его плаксой. Ещё что он ходил на кружки рисования, танцев, вокала, лепки и литературы — в разные временные промежутки, конечно, — и во времена старшей школы на курсы журналистики и плавание, но в итоге всё побросал, сейчас разве что только рисует иногда и читает книги. Чонгук в свою очередь рассказывает, как в детстве играл с друзьями в прятки, спрятался в чулане и там же уснул из-за того, что его долго не могли найти, и нашли его в итоге только вечером, потому что друзья оставили свои попытки найти его и побежали на улицу играть в зомби. Потом рассказывал, как его подруга в начальной школе мечтала стать русалкой и его ко всему этому делу припекла за компанию, и они опробовали все способы из интернета. Русалками, правда, так и не стали. И ещё рассказал, что несколько лет занимался каратэ, потом тхэквондо, а сейчас только посещает зал по выходным и в будни, если есть время, чтобы не терять форму. Они много забавных историй из своего прошлого вспоминают, и в целом хорошо проводят время в компании друг друга. Чонгук уходит только ближе к полночи, перед этим добавив в контакты номер Ви и поцеловав его тонкие пальцы на прощание. Этот порыв был довольно внезапным, возможно из-за алкоголя в крови, и этот жест даже смутил Лавлэсса, но тот старался не подавать вида. Когда Чонгук уже дома, лёжа в кровати, вспоминает сегодняшний вечер, на его лицо лезет совершенно глупая улыбка, и он не собирается разбираться в том, что именно и почему её вызывает.

***

Чонгук ко вторнику успел себя морально и физически подготовить, но почему-то во вторник волнение к нему вернулось. Он пишет Ви время и место встречи во время обеда на работе, и после этого сразу продолжает работать, чтобы к вечеру успеть сделать все дела и уйти раньше. Концерт начинается в шесть вечера, а потому Чонгук уходит с работы ближе к половине пятого. Он даже успевает съездить домой, быстро переодеться и закинуть в корзинку заранее подготовленную на сегодня еду для пикника. Чон так и не придумал, что подарить, поэтому решил, что пикник будет неплохим подарком. Оделся он сегодня повседневно: обычная чёрная футболка, такие же чёрные джинсы и кеды. На запястье дорогие часы, подаренные ему перед отъездом друзьями, и цепочка на шее. В чёрной одежде будет, наверное, жарко в такой знойный летний день, но Чонгук привык к такому стилю, так что лично его в своём тотал блэк прикиде ничего не смущает. Он хотел заехать за Ви, но тот сказал, что приедет сам. Видимо, чтобы не сообщать адрес. Чонгук не стал настаивать и только написал место встречи. Пока он плохо ориентируется в городе, но благодаря навигатору доехал без происшествий и вроде даже туда, куда нужно. Он оставил машину на парковке рядом с парком и отошёл к его краю, ожидая хоста у светофора, как и условились. Тот приходит минута в минуту. Смотреть на него, одетого просто и повседневно, было непривычно, но Чонгуку нравилось. Он действительно был очень красив в любом виде. Кажется, явись он в пижаме и махровом халате, всё равно выглядел бы как модель. На нём была белая футболка с принтом в виде небольшой чёрной надписи «You need», сверху накинут тонкий бежевый кардиган, на низ светлые зауженные джинсы и белые кроссовки. В ушах как всегда множество серёжек, на пальцах несколько колец и на левом запястье тонкий золотой браслет. На лице не было тонны макияжа, только губы были подведены карандашом и намазаны нежного розового цвета блеском, ресницы подкрашены тушью и глаза тонко подведены чёрным. Красные волосы, обычно прямые, слегка завиты. И весь его образ делал его каким-то ангелом. Увидь его таким однажды Чонгук совершенно случайно где-то на улице, в этот образ точно бы влюбился. Но пока он думает лишь что ему просто нравится видеть Ви таким. Вряд ли его в таком непривычном амплуа видел кто-то ещё. — Смотришь так, будто уже по уши в меня влюблён, — говорит Лавлэсс, когда переходит дорогу и подходит к Чонгуку. — Почему будто? — в шуточной манере спрашивает Чонгук и целует его пальцы. Ви смущается, но старается этого не показывать. — Mi precioso, ты прекрасно выглядишь сегодня. — Gracias. Ты тоже хорошо выглядишь весь такой без официоза. Кстати, как это переводится? — спрашивает Лавлэсс, направляясь в парк с Чонгуком. — Ты же наверняка и сам знаешь. У тебя была тысяча и одна возможность погуглить, это во-первых. А во-вторых, ты как-то слишком легко отличил, что это испанский. И поблагодарил меня на этом же языке. — Подловил. Я изучал его совсем немного в старшей школе из скуки и безделья под видом деятельности ради. Но я хочу услышать это от тебя, — говорит Ви, коснувшись мизинцем мизинца Чонгука. Этот жест отчего-то кажется таким интимным и ускоряет биение сердца. Чонгук не решается пока взять его за руку, потому переплетает только мизинцы. И это кажется ещё интимнее, чем просто держаться за руки, но Ви руку не отдёргивает, хотя видно, что и он от этого жеста смущён. Чонгук мысленно себя ругает за то, что Лавлэсс казался ему бесчувственным и фальшивым. Сейчас он кажется таким нежным. Стоило просто поближе его узнать. — Мой драгоценный. Так это переводится, — негромко отвечает Чонгук, будто не хочет, чтобы это услышал кто-то ещё. И Ви улыбается. Сдерживает улыбку как может, это видно, но она будто сама лезет на лицо и он никак не может ей воспротивиться. И Чонгук невольно задумывается о том, что улыбка очень ему к лицу и он хотел бы видеть её чаще. — Хотел бы я знать твоё настоящее имя, — сама собой вырывается мысль у Чона, хотя на самом деле он не хотел выражать её вслух. Хост либо решил проигнорировать, либо не услышал. — Не думал, что ты отведёшь меня в парк. Обычно меня приглашают в дорогущие рестораны, на выставки в музеи или эксклюзивные представления в театре. Но знаешь, это напоминает мне о школьных временах. Когда я ещё не был хостом и меня не пытались купить. Девчонки, да и парни, которые были искренне влюблены в меня, звали на такие вот невинные свидания, типа прогулки в парке, или в кино, или в новую кофейню. И, знаешь, мне это нравилось куда больше, — вдруг открывает новую часть души для Чонгука Ви, ненадолго посмотрев на него. Чон же своего взгляда не отводит, но Лавлэссу, кажется, немного сложнее даются зрительные контакты. — Я в самом деле люблю деньги, всякие дорогие безделушки и всё такое, поэтому и выбрал путь хоста. Но знаешь, красота со временем увядает. И я когда-нибудь её потеряю. И кому я тогда буду нужен? Кому будет нужен некрасивый сморщенный старик, у которого кроме красивого личика за душой ничего и не было? — Ну, безделушки-то дорогие у тебя останутся. Сдашь в ломбард всё, что за молодость надарят, и будут у тебя деньги на достойную старость. И пенсия не нужна будет, — скорее в шутку, чем серьёзно, говорит Чонгук, и Ви усмехается. — А если серьёзно, то когда-нибудь и ты найдёшь свой путь. Найдёшь то, чем тебе поистине будет нравится заниматься. То, что будет делать тебя счастливым и при этом приносить доход. Не важно — маленький или большой. Главное, чтобы нравилось, — говорит Чонгук и на мгновение встречается с Ви взглядом. — А что насчёт того, будешь ли ты кому-то нужен… Конечно, будешь. Я верю в судьбу и верю в то, что когда-нибудь ты найдёшь своего человека. Возможно, он совсем далеко, но однажды она сведёт вас вместе. А возможно, он уже рядом с тобой и тебе нужно просто не упустить. — На себя что ли намекаешь? — усмехается Лавлэсс, вскинув бровь. Чонгук игриво подмигивает. Ви смеётся. — Ну не знаю, не знаю. Всё может быть. Они подходят к небольшой сцене в центре, где и будет проходить концерт. Девочки и парни из группы и их, если можно так сказать, стафф настраивают оборудование. Если так посмотреть, то в группе довольно много участников. Наверное, будут небольшими подгруппами выступать по очереди. — С чем будут выступать? — спрашивает Ви, останавливаясь рядом с Чонгуком напротив сцены. Уже собралось довольно внушительное количество народа. — Чёрт, почему все самые высокие японцы решили собраться здесь именно сегодня? Я ничего не вижу, — ворчит хост, приподнимаясь на носочки. Концерт пока не начался, но с этим нужно было что-то делать. — Выступать будут с кпоп танцами, кажется, — говорит Чонгук, бегло осматриваясь. Концерт бесплатный, потому было довольно много людей. Кто не хочет хлеба и зрелищ на халяву? — Я кое-что придумал. Он также не берёт Ви за руку, а подхватывает его мизинец своим и направляется к большому дереву неподалёку. Помогает сначала парню залезть на ветку под смех над его затеей, и залезает сам. — Тебе вроде двадцать восемь, а не пятнадцать. Но не могу соврать, что мне не нравится твоё ребячество. — В душе я ещё молод и горяч, — говорит Чонгук, прислоняясь спиной к дереву и свешивая ноги вниз в разные стороны. Ви без задней мысли пристраивается к нему в таком же положении, только спиной к груди Чонгука. Ненадолго Чон замер. И как в таком положении скрыть вновь ускорившееся сердцебиение? Но Лавлэсс этого, кажется, не замечает, потому что выступление уже начиналось. — Смотри, начинается! Открывают девочки. Что за танец? — Кажется, Twice. Не особо знаком с творчеством этой группы, но эта песня, кажется, самая популярная у них сейчас, — отвечает Чонгук и, не зная куда деть руки, обнимает Ви за талию. Кажется, только сейчас Ви понял, в каком положении они сидят и что со стороны наверняка похожи на влюблённую парочку, об этом говорят его покрасневшие уши. Но он не отодвигается и не разъединяет объятий. Только вот обоим теперь сложно сосредоточиться на выступлении. Концерт проходит как-то слишком быстро, хотя шёл чуть больше двух часов, включая небольшие перерывы. Они слезают с дерева, чтобы поучаствовать в мастер классе на хореографию Дженни из Blackpink — Solo. У Ви получается хорошо. Даже несмотря на то, что он парень, движения плавные и красивые, получается даже лучше, чем у некоторых девушек, и схватывает он на лету. А вот Чонгук похож на медведя, которого пытаются учить танцам. Получается, конечно, не так хорошо, но зато Ви смеётся. И Чонгуку совсем не обидно. Он искренне рад слышать красивый смех хоста и его шуточные замечания. После того, как мастер класс заканчивается, основная часть людей расходится. Чонгук же с Ви идут к машине, чтобы взять корзинку и плед для пикника. Они располагаются на лужайке в отдалённой части парка, где почти не было людей. Расстилают плед, ставят корзинку, садятся и достают еду. Дальше они просто едят и общаются обо всём на свете. И, конечно же, оба получают удовольствие от общения. — Чёрт возьми, ты сам всё это приготовил? — в один момент удивлённо спрашивает Лавлэсс, чуть не поперхнувшись чаем, когда Чонгук вскользь об этом упомянул. Чонгук только кивает, забавляясь реакцией парня. — Ты будешь идеальным мужем, Чон Чонгук. — Так бери и беги, — подмигивает Чон и игриво дёргает бровями вверх-вниз. Ви снова смеётся. — Вообще, учиться готовить я начал только после двадцати. После того как… — Чонгук не хочет упоминать о смерти родителей, хмурясь. — В прочем, после того, как нашёл престижную работу с хорошей зарплатой, это было года три назад, я обленился и в основном заказывал что-то на дом. Но сегодня захотелось приготовить всё самостоятельно. — Давно я не ел домашней еды. Ты хорошо готовишь, — говорит Ви, съедая ещё одну печеньку. — И печенье тоже сам испёк? — Ага. Я и жрец, и швец, и на дуде игрец, — посмеивается Чонгук, делая глоток чая из термоса. — Давно не ел? Разве ты не живёшь с родителями? — Нет. Съехал сразу как только начал получать достойную зарплату. Устал каждый день слушать сравнивания себя с братом и что он весь из себя молодец всего добился, а я лох педальный, — хмыкает Лавлэсс, ложась на плед и кладя руки под голову, сгибая одну ногу в колене. — Я им не особо и нужен-то был. Они почти перестали со мной общаться после того, как я съехал. Только по праздникам на семейные ужины зовут. И то не всегда получается. Иногда клиенткам нужно сопровождение на приёмы в честь этих самых праздников, а я не могу отказать, так как и сам от них в свой карман получаю, и клубу часть дохода уходит. — А ты думал, чем бы всё-таки хотел заняться в жизни? Возможно, сейчас тебя всё устраивает. Но когда-нибудь все эти клиентки начнут утомлять, тебе захочется хоть немного побыть одному и в тишине. Но потом снова позвонит начальство и скажет, что у тебя очередная встреча или смена в клубе, — рассуждает Чон, ложась на бок и подпирая голову рукой. — Поживём — увидим. Я плыву по течению, — отвечает Ви, посмотрев на него. — Что насчёт тебя? Тебе нравится твоя работа? Кем ты там работаешь? — Зам начальника в одной адвокатской конторе. Раньше и сам адвокатом работал. И сейчас иногда предоставляю такие услуги. Я был достаточно хорош в своём деле и в месте, в котором я сейчас работаю, предложили должность повыше. И зарплата, соответственно, больше. Более того, их предприятие распространяется на несколько стран, так меня и перевели в Японию. И хреновых юристов туда не берут, поэтому, естественно, и пахать втрое больше приходится. Но я не жалуюсь. Мне вполне нравится моя работа, — говорит Чонгук, пожав плечами. — А ты сам решил сюда перевестись? Или на работе предложили? — спрашивает Лавлэсс, наблюдая за закатом солнца. — Сам. Кое-что… Нехорошее произошло. Из-за этого мне нужно было сменить обстановку, — говорит Чонгук, тоже глядя на закат. А вот Ви перевёл взгляд на него. — Наверное, не этично об этом спрашивать, но ты уже знаешь, что я очень любопытный, — говорит Тэхён, глядя на профиль Чона. — Что же такое произошло, что ты не просто в отпуск решил слетать, чтобы сменить обстановку, а решил переехать насовсем? — Ничего страшного, я уже более менее от этого отошёл, — говорит Чонгук, срывая с земли мелкие травинки. — Был у меня роман на работе с одним парнем. Его звали Глен. Ну в смысле не звали, а зовут, жив он и здоров. Мы познакомились, когда оба были ещё зелёными пацанами, только после выпуска. В отличие от него, я умел разграничивать личную жизнь и работу. Когда мы ссорились, он всегда ходил обиженный, не разговаривал со мной, работу не мог нормально выполнять. Я же руководствовался холодным умом, на работе для меня существовала только работа. После неё я всегда первым приходил мириться, зная, какой он темпераментный и что первым не подойдёт, даже если виноват. Но любовь для меня всегда была сильнее гордости, потому я признавал свою вину, даже если её не было. Ссорились мы довольно часто и по пустякам из-за его дрянного характера, но и мирились быстро, так как я был обделён гордостью, а он был отходчивым. В целом, не считая наших ссор по пустякам, между нами всё было вполне хорошо. Я любил его и думал, что он тоже меня любит. Разлад между нами произошёл, когда меня позвали в другую контору на должность выше. Ему это не понравилось, конечно же. Он же помимо того, что вспыльчивый, ещё и до жути ревнивый, а тут не получится меня контролировать. Но я тогда не стал слушать его ворчания и принял предложение того предприятия, в котором и по сей день работаю. Он, конечно, пообижался, но со временем принял. Но между нами будто была незримая стена. Однажды я решил заехать за ним на работу. Мы снова поссорились, я снова первым бежал мириться. Купил букет цветов и его любимое вино, ждал в машине. Его долго не было и я решил зайти. А там его на столе раскладывает другой парень, — горько усмехается Чонгук, нервно вырывая несчастные травинки. — В своей же измене он обвинял меня. Мол, если бы я не ушёл работать в другое место и уделял ему больше внимания, всё было бы хорошо. Как всегда он во всём на свете сделал виноватым меня. И моя проснувшаяся гордость не позволила простить. Я расстался с ним. Долго отходил, от постоянных негативных мыслей не мог сконцентрироваться на работе. Друзья часто вытаскивали меня выпить, помогали справиться. А потом Глен вспомнил обо мне и пришёл с извинениями. Звонил тысячу раз, писал смс. Так я и решил перевестись работать за границу. Решил, что я не настолько ему дорог, чтобы он рванул за мной в другую страну. — Вот же блядь, — не выдерживает и выругивается Ви, после прикрывая рот ладонью. — Прости, но по-другому и не скажешь. Я рад, что в тебе проснулась гордость и ты бросил его. Тебе не нужен такой человек, — говорит Лавлэсс, принимая сидячее положение и глядя на Чонгука сверху вниз. Чон поднимает на него взгляд. В свете закатного солнца Ви кажется ещё прекраснее. — Да ладно. Я уже почти и забыл о нём, — говорит Чонгук, пожав плечами. — Пусть живёт как хочет, главное чтобы меня больше не трогал. — К чёрту его. Ты обязательно встретишь кого-то лучше. Ты правда замечательный человек, Чонгук. Ну, по крайней мере мне так кажется. Я с тобой не так много знаком, но ты действительно создаёшь впечатление хорошего и надёжного человека. И я рад, что встретил тебя, — на эмоциях говорит Ви, но, закончив свою тираду, слегка краснеет, отводя взгляд. Чонгука данная картина умиляет и он улыбается. — Что насчёт тебя? У тебя был опыт, скажем так, неудачных отношений? И... Почему всё-таки Лавлэсс? — спрашивает Чон, тоже принимая сидячее положение, опираясь на руки. — Неудачные отношения... Можно и так сказать. — Приходит очередь Лавлэсса мучить несчастные травинки. — Я скорее ради интереса с кем-то встречался. И с девчонками, и с парнями. Ни с кем не доходило до чего-то больше поцелуев, да и самые долгие отношения длились полтора месяца. Сколько ты там со своим придурком встречался? — Чуть больше пяти лет, — отвечает Чонгук, наблюдая за ним. — Пять лет… Я этого не могу понять. Люди надоедают мне также быстро, как хобби, которые я менял одно за другим. Раньше я думал, что способен любить, но каждый раз влюблённость оказывалась интересом, который быстро гас, — говорит Ви, ненадолго посмотрев на Чонгука, в глазах которых не видит осуждения, лишь понимание и, возможно, сочувствие. — Просто ты ещё не встретил своего человека. Когда это случится, ты поймёшь, что слишком рано начал мнить себя бесчувственным. — Может, я его уже встретил, — повторяет сказанные недавно Чонгуком слова Ви, глядя ему в глаза. И снова сердце делает кульбит. Возможно, их сердца сейчас сделали кульбит в унисон. — А мой рабочий псевдоним... И почему все думают, что у него какой-то глубокий сакральный смысл? В большинстве случаев мы берём псевдонимы из аниме. Я взял псевдоним из аниме «Нелюбимый». Мне просто понравилось, как звучит. Близко мне по духу. — Скоро начнёт темнеть, — решает перевести тему Чонгук, вполне удовлетворённый ответом, из-за чего решил и не копаться в этом дальше, и поднимается с пледа. — Давай я всё-таки подвезу тебя? Опасно такую красоту в позднее время одного оставлять. — А ты обещаешь, что не станешь моим сталкером? — недоверчиво щурится Ви, поднимаясь следом. — Обещаю, — посмеивается Чон, собирая всё обратно в корзинку. Лавлэсс ему с этим помогает и сворачивает плед, после чего они идут к парковке. У обоих вдруг не осталось сил на разговоры и между ними воцарилась приятная тишина. Она не была напряжённой или неловкой. Чонгук думает о том, что приятно в жизни найти человека, с которым приятно даже молчать. И когда эту тишину не нужно разбавлять разговорами. Будто их отношения вышли на новый уровень понимания, когда и без слов им приятно проводить друг с другом время. Чонгук отвозит Ви прямо к подъезду его дома. Чону вдруг так не хочется его отпускать, а Ви не хочется уходить. — Мы приехали, — зачем-то оповещает Чонгук спустя три минуты после того, как остановил машину у дома хоста. Наверное, прозвучало глупо, так как этот факт и так был понятен. Ещё хуже, если прозвучало так, будто он намекнул Ви, что ему пора. На самом же деле Чон действительно не хочет, чтобы он уходил. Когда встречаешь особенного человека, тебе вдруг становится важна каждая проведённая с ним минута, и хочется, чтобы эти минуты растягивались в часы. — Да, — отстранённо отвечает Ви, о чём-то явно задумавшись. Он вдруг переводит взгляд с лобового стекла на Чонгука. Чонгук смотрит в ответ. Кажется, в этот момент время останавливается, и они смотрят друг другу в глаза бесконечно долго. На самом же деле длится это около минуты. И время вовсе не остановилось, не повернулось вспять, чтобы снова провести эти прекрасные часы вместе, не замедлилось и не ускорилось. Но Чонгуку всё ещё нужно было завтра на работу, да и Лавлэссу, вроде как, тоже. Но об этом никто из них сейчас не вспоминал. — Чонгук, — вдруг зовёт его по имени, и с того спадает наваждение. — М? — глухо отзывается он, промаргиваясь, всё ещё глядя в глаза Ви. Тот же свои отводит. — Ким Тэхён. Меня зовут Ким Тэхён. Только не называй меня на работе по имени, окей? — быстро говорит он и выходит из машины, уходя в сторону своего подъезда. Чонгук сначала не понимает, что только что произошло. Сидит, смотрит на стремительно удаляющуюся спину, а после наконец окончательно сбрасывает остатки наваждения и улыбается. — Тэхён, — смакует, как вино, чужое имя на губах.

***

Вся неделя для Чонгука была завалена работой. В субботу он пришёл, но узнал, что Тэхён взял отпуск на неделю. Настроение упало ниже плинтуса. Позвонить ему Чонгук не решался, не хотел навязываться. Однако желание увидеть его было таким сильным, что в воскресенье он всё-таки позвонил. Тэхён не взял трубку. Настроение оставалось на том же уровне. Не помогали отвлечься фильмы и сериалы и в итоге он взял дополнительную работу. Одному человеку срочно понадобился адвокат. Чонгук в конторе по праву считался лучшим, а за сделку обещали приличную сумму. Но дело мало того, что было сложным, так и доказательства невиновности клиента приходилось искать в рекордный срок для такого уровня сложности — две недели. В итоге Чонгуку пришлось совмещать обязанности своей должности и поиск доказательств, так что он мог пропадать на работе сутками. Естественно, времени на хост клуб не было, как и времени на мысли о Тэхёне. И это было даже хорошо. Единственные мысли, которые он допускал, так это надежды на то, что Тэхён взял отпуск лишь чтобы отдохнуть, а не потому что у него появились какие-то проблемы. Надеялся, что с ним всё было хорошо, пока они не виделись. Тэхён ни разу не перезвонил. После тяжёлых двух рабочих недель в купе с судом, дело на котором ему удалось выиграть, Чонгук решил приехать в клуб. Внешне он был похож на зомби, но одет, как всегда с иголочки. Он прикупил себе новый костюм-тройку под цвет волос Ви, под пиджак и жилет которого была надета чёрная шёлковая рубашка. Волосы тоже были аккуратно уложены, но хоть он и старался выглядеть идеально, мешки под глазами и бледность выдавали недосып и недоедание. Выспаться в выходной не удалось из-за соседа сверху, который решил устроить перестановку в квартире в семь утра, как специально громко передвигая мебель и при этом ругаясь с женой, которой и так не нравилось, и эдак. Чонгук думал, что после того, как они закончат, он проспит весь день, но сон как на зло не шёл. Он вышел прогуляться, пообедал в кафе, где выпил несколько чашек кофе. Встретился с Мацуо и ещё парой ребят из конторы, те предложили сходить в караоке. Чонгук выпил немного, но зато вдоволь напелся. Даже горло начало болеть. От продолжения банкета в каком-нибудь клубе или баре он отказался, сославшись на дела. Сотрудники конечно подкололи его, что по-любому на свидание собрался, но тот отмахнулся и вернулся к себе, чтобы переодеться и отправиться в хост клуб. Сразу Ви он не увидел и нахмурился, думал, опять зря пришёл, но всё же решил подойти к бармену и спросить, есть ли у того сегодня смена. — Доброго вечера, Шигуре-сан, — здоровается Чонгук, остановившись рядом с барной стойкой. — Доброго, Чонгук-сама, — отвечает лёгким поклоном бармен, улыбаясь постоянному клиенту. — У нас в ассортименте появился новый коктейль. Убойный и на вкус отличный. Попробуете? — Отложим это на потом. Лавлэсс сегодня на смене? — спрашивает Чонгук, плохо скрывая надежду в глазах. — Да, Вам повезло. Вышел ненадолго поговорить по телефону, скоро вернётся. — Хорошо. Налей мне пока что-нибудь не сильно алкогольное, не хочу с начала вечера быть вдрызг, — говорит Чонгук, сев на высокий стул у бара и закинув ногу на ногу. — Могу предложить пина коладу, лонг айленд, кровавую Мэри, куба либре… — Последнее, пожалуйста. И колы, пожалуйста, больше чем рома, — отвечает Чонгук и, чтобы не искать глазами Тэхёна, читает коктейльное меню и составы напитков. Минут через пять на его плечо ложится рука с тонкими пальцами, обведёнными обручами колец. На лицо сама собой ползёт улыбка, Чонгук оборачивается, но улыбку тут же сменяет разочарование, стоит увидеть, что рука эта не принадлежит Тэхёну. — Привет, красавчик. Я тебя здесь раньше не видела. Не составишь компанию? — спрашивает довольно молодая и красивая на вид японка, но вид её ни одного фибра души Чонгука не затронул. — Я щедро заплачу. — Здравствуйте. Простите, но я здесь не работаю. Я такой же клиент, как вы, — спокойно отвечает Чонгук, отворачиваясь к бару и своему коктейлю. Он не видит, но представляет, какое удивление сейчас выражает лицо девушки. — Кхм… Прошу простить. И всё же, может быть… — Я гей, — отрезает Чонгук, вновь переведя на неё взгляд. — Ещё вопросы будут? Девушка неловко улыбается, извиняется и уходит также быстро, как пришла, без следа былой уверенности. Чонгук же продолжает пить свой коктейль. Бармен не выглядит удивлённым, не за женщинами же Чонгук сюда приходит. Однако усмехается. — Ловко Вы её. А что, возьму на заметку. Неплохая схема, чтобы отшить настойчивую даму, — говорит тот, наблюдая за Чонгуком, над которым сгущаются незримые тучи. — Вы так расстроены. Не уж то из-за отсутствия нашего красавчика? — Нет, — отвечает Чонгук, чтобы бармен не решил, что он назойливый фанат или влюбившийся в хоста дурак. Это же правда не так. Не так же?.. — Тяжёлая рабочая неделя. Не спал почти. Пришлось много возиться с одним делом. — Вот оно как, — понимающе кивает бармен, поверив в отговорку. Чонгук и сам хочет верить, что всё только из-за завала на работе. — Вам нужно хорошо отдохнуть. Ваше уставшее лицо и мешки под глазами всё за Вас говорят. — Отдых мне не помешает, это точно, — отвечает Чонгук, допив остатки коктейля. — Повторить, — говорит коротко, отодвинув бокал. Настроение действительно так себе из-за работы. Но и из-за Тэхёна частично тоже, Чонгук всё-таки это признаёт. Он скучал. У него особо не было времени, чтобы о нём думать, но сейчас Чонгук понимает, как ему не хватало его голоса, улыбки, глаз цвета янтаря и красных как кровь волос. Они и знакомы-то не то чтобы давно, чтобы Чонгук успел сойти по нему с ума, но определённо какой-то отклик Ким в душе вызывает. Интересно, скучал ли он также, думал ли о Чонгук хоть иногда? Он не ответил на звонок Чонгука и ни разу не перезвонил, но сейчас вышел, потому что говорил с кем-то по телефону. Кто это? Очередная клиентка? Кто-то из семьи? Или кто-то более важный? Мог ли Тэхён за две недели, которые они не виделись, встретить кого-то более особенного, чем Чонгук? И с чего Чонгук вообще решил, что он особенный? Чон залпом выпивает ещё один рокс, просит повторить, только налить ром без колы. — Спиваешься тут без меня? — звучит знакомый бархатистый голос и Чонгук оборачивается. Тэхён также красив, как и всегда. На нём полупрозрачная чёрная блузка с вырезом на груди, открывающая небольшой её участок и божественные ключицы, с небольшими стразами на рукавах, заправленная в такие же чёрные идеально выглаженные брюки с ровными стрелками и тонким поясом, чёрные лоферы с кисточками, которые были на нём в первую их встречу здесь. На пальцах, в ушах и на шее любимые им украшения. Чонгук невольно подвис, пока любовался им. — Отличный костюм, — подмечает покупку Тэхён и оглядывает Чонгука, присвистнув. А Чонгук понимает, что откровенно пялится на его ключицы, и поднимает взгляд на лицо, для работы как всегда накрашенное. Чонгук думает, что тот и без макияжа наверняка очень красив. И также думает, что хотел бы увидеть его без него. Без этой маски, которую он носит исключительно для работы. Наверняка вместе с макияжем он каждый раз эту маску смывает, являя миру себя настоящего. — Gracias, — отвечает Чонгук, слегка склонив голову. — Рад тебя видеть. Ты тоже прекрасно выглядишь. — Я уже заметил это по твоему плотоядному взгляду, — усмехается Ким, подмигнув. — Отойдём за столик? Чонгук залпом выпивает ром и соглашается. Все столики, правда, были заняты, так как выходной день и отбоя от клиенток не было. Поэтому им приходится занять вип столик. Это, конечно, стоит дополнительных денег, как и время Тэхёна, но Чонгуку плевать, к тому же последняя сделка принесла ему хороший доход. — Ты брал отпуск на неделю, — не спрашивает, утверждает Чонгук. — Да, было дело. Решил дать тебе по мне соскучиться, — игриво проводит пальцами по лежащей на столике руке Тэхён. Чонгуку не нравится. И жест этот не искренний, и глаза Тэхёна, и улыбка. Зачем он снова надевает маску? Чонгуку казалось, что теперь всё будет по-другому. Он хочет общаться с Тэхёном, а не с Лавлэссом. Только парадокс в том, что это один и тот же человек. Чонгук осторожно убирает руку и откидывается на спинку небольшого диванчика, сложив руки на его спинку. По лицу Ви сложно было понять, расстроил ли его этот жест. Его вообще сложно понять. — Однако, я думал ты примчишься сразу же, как мой отпуск закончится. Не уж-то совсем не скучал по мне? — притворно расстроенно дует губки Ви, глядя на Чона. — Нет. Просто тоже решил дать тебе по себе соскучиться, — криво усмехается Чонгук и подзывает официанта, чтобы попросить принести ещё коктейли и для себя, и для хоста. — На самом деле, завал на работе был. Еле вырвался. — Да уж. По тебе видно, что ты очень устал, — говорит Лавлэсс, отведя взгляд. Почему он кажется таким равнодушным? Неужели Чонгук правда для него очередной клиент? С другой стороны, а чего Чон ожидал? — Как провёл отпуск? — переводит тему Чонгук, не сводя взгляда с Ви. Хочется всё же верить, что Чонгук ему всё ещё интересен. Что ему не показалось и отношение парня к нему немного вышло за рамки работы. — По правде говоря, это был не совсем отпуск, — говорит Тэхён, хмыкнув. — Один богатый клиент собирался в отпуск, но его любовник кинул. Он и решил взять с собой паренька из хост клуба. Предлагал деньги за дополнительные услуги, сам понимаешь какие, но я, естественно, отказался. Мы такие не предоставляем, если начальство узнает, то и уволить могут, — говорит Тэхён, также откинувшись на спинку диванчика и рассматривая ногти с аккуратным маникюром. — Но тем не менее заплатил он хорошо. Что бы этот клуб без меня делал? — Он бы обанкротился, — отвечает Чонгук, вернувшись к рассматриванию его красивых ключиц. Без всяких похабных мыслей, чисто для эстетического удовольствия. — Значит, даже отпуск для тебя — работа. — Да, к сожалению. Особенно не люблю сильно настойчивых клиентов, — говорит Ви, переведя взгляд на Чонгука. Будто тонко намекая, что Чонгук слишком настойчив. — Я отношусь к их числу? — прямо спрашивает Чонгук, глядя Тэхёну в глаза. Тот в свою очередь тоже взгляд не отводит. — Нет. Думаю нет. Если только чуть-чуть, — отвечает Тэхён, улыбнувшись уголками губ. Но изрядно подвыпившему Чонгуку, который таки успел надраться за время отсутствия Тэхёна, этого ответа мало. — Что между нами? — вдруг спрашивает он, плывущим взглядом цепляясь хоть за одну искру в тэхёновых глазах. Не могло ему показаться, что между ними что-то происходит. — А что между нами? — не понимает Ви и вскидывает бровь. Всё он понимает, Чонгук уверен. Но упорно делает вид, что это не так. — Какие… Между нами отношения? — также прямо спрашивает он. Алкоголь в крови придаёт смелости. — Что ж, раз ты заговорил об этом… Я не знаю, что ты там себе придумал, Чонгук, но у меня с тобой ровно такие же отношения, как и со всеми остальными моими клиентами, — ни разу не дрогнувшим голосом отвечает Лавлэсс, равнодушно глядя на Чонгука, свет в глазах которого гаснет. Осознание также неприятно, как будто резко облили ведром ледяной воды. Бумажный кораблик, построенный новым чувством, стремительно тонет. Но миры внутри не разрушаются. Благо, Чонгук не успел пропасть в Тэхёне, нет, в Лавлэссе, настолько, чтобы до боли в груди и потери веры в любовь. Чонгук не влюблён в Тэхёна, нет. Но он вполне мог влюбиться. Очень хорошо, что они вовремя обозначили границы. И Чонгук не перестанет приходить в клуб. Ему с Тэхёном хорошо, пускай тот разрушил надежду на то, что Чон для него немного более особенный, чем все остальные. Просто теперь они хост и клиент. Были ими изначально. Но сегодня Чонгук больше не хочет здесь находиться. Когда официант приносит напитки, Чонгук поднимает свой, криво улыбаясь. — Прекрасно! За то, что между нами совсем ничего нет! — произносит он тост, когда официант уходит, чокается с кажущимся ошеломлённым Ви, и выпивает свой коктейль залпом. — Прости, но мне уже пора. Кажется, я уже совсем пьян. До встречи, Лавлэсс. Чонгук поднимается с диванчика и, стараясь идти ровно, уходит ни разу не обернувшись. И взгляда Ви вслед не замечает. Дома он решает, что ему мало, и приговаривает бутылку коньяка из мини бара. Уже совсем пьяный он лежит на ворсистом белом ковре в гостиной, раскинув руки и ноги в разные стороны, а-ля звезда, и смотрит в потолок. «…но у меня с тобой ровно такие же отношения, как и со всеми остальными моими клиентами» И его это совсем, совсем не задело. «Если только чуть-чуть»

***

Чонгук вроде как решил, что несмотря на неприятный разговор продолжит приходить в клуб. Однако среди недели там не появлялся. Ему нужно было собраться с мыслями, да и на работе сосредоточиться стоило, чтобы оправдывать высокую зарплату и не допустить понижения в должности. Чонгука не то чтобы не устраивала обычная среднестатистическая зарплата, как у большинства людей, но за время работы он привык жить в достатке. Однако и чтобы хорошо зарабатывать нужно пахать как чёрт, чем Чонгук и занимается. На выходных он всё же приходит. Тэхён, конечно же, был там. Наверняка ему специально ставили смены в субботу и воскресенье, ведь больший наплыв клиентов был именно в эти дни. Сегодня один свободный столик всё же был, но Чонгук пришёл одновременно с парой дам, и решил уступить единственное свободное место им, оставшись у бара. К тому же, если ему и удастся пообщаться с Ви, он не собирался говорить на какие-то такие темы, которые были для лишних ушей. Достаточно наговорил в прошлый раз. Когда он зашёл, Лавлэсс сначала не заметил его, общаясь с тремя женщинами за одним из столиков. Чонгук молча прошёл к бару, не глядя на него, сразу заказал виски. К нему подошёл один из хостов и Чон не стал пытаться деликатно или грубо прогнать его, решив пообщаться с ним. Молодой японец, судя по тому, как ему неловко, новичок здесь, сначала общался как-то тихо и скомканно, но после нескольких минут общения начал говорить больше и увереннее. Он даже был каким-то более искренним и живым чем все остальные здесь, что ли. Кличка, или псевдоним, или как там это у них называется, у этого парня была Тецуя второй. Ему такую дали в честь пёселя из аниме «Баскетбол Куроко». Полные заинтересованности и жизни глаза почти постоянно смотрели на Чонгука, он рассказывал о себе куда больше, чем спрашивал собеседника о чём-либо, и Чонгуку этот разговор показался вполне приятным. Сегодня он предпочитал больше молчать и слушать. Однако через полчаса общения парень его утомил, о чём он прямо ему сказал и щедро заплатил за приятное общение. Тот немного расстроился, но пообещал, что обязательно подойдёт ещё в следующие разы, когда Чон будет в клубе. Чонгук переводит взгляд на Ви и замечает, что тот смотрит в ответ. И снова по его взгляду сложно что-то понять. Чонгук приподнимает бокал и кивает Тэхёну, после отворачивается и пьёт. Почему-то стало интересно, как почувствует себя Лавлэсс, когда безразличие будет проявлять не он, а в его сторону. Знак Чонгука можно было расценить так, будто он сегодня общаться не намерен. Однако Тэхён всё равно подходит, но не садится рядом, лишь прислоняется боком к барной стойке. — Я думал, ты больше не придёшь, — говорит он, неоднозначно осмотрев Чонгука. Последний как всегда был одет так, будто с минуты на минуту его ждёт встреча с президентом. Ви же был одет скромнее, чем обычно — белая водолазка с высоким воротом, белые широкие брюки и начищенные до блеска чёрные оксфорды — единственная чёрная вещь в его сегодняшнем образе. Но он как всегда не постеснялся нацепить побольше украшений. Даже его макияж был более светлым, создавая образ какого-то ангела. Лишь красные волосы были привычным его элементом. — Кажется, все хосты в белом. У вас сегодня какой-то особенный дресс-код? — игнорирует его слова Чонгук, поворачивая в руке стакан с напитком и наблюдая под игрой света как меняются в нём цвета. — Да, одного хоста тут повысили до арт-директора. Он теперь нам образы придумывает. Что-то типа ивентов на каждые выходные. Сегодня мы вроде как такие все из себя невинные ангелочки, — усмехается Тэхён, заказав у бармена для себя безалкогольную пина коладу. — Женщинам такое нравится, — понимающе кивает Чонгук, медленно осушая свой коктейль. — Кстати, с чего ты решил, что я не приду? — После подобных разговоров клиенты обычно перестают приходить. Это, конечно, бьёт по доходу, но и вовремя дать им понять, что между нами ничего не может быть, тоже очень важно, — говорит Ви, водя пальцем по барной стойке. — Ты же понимаешь, что я не мог поступить иначе? Всё он понимает. Он сам по себе человек понимающий. Ненадолго решил, что он чем-то отличается от других в глазах Ви, но, видимо, ошибся. Бывает, случается. Наверное, какая-то девушка на его месте закатила бы скандал. Но Чонгук, во-первых, мужчина, во-вторых, взрослый мужчина. Он не силится утверждать, что все женщины скандалят, но наверняка такие скандалы у Тэхёна, да и у других хостов, случались. — Я всё понимаю, — высказывает свои мысли Чонгук, удивительно для Тэхёна спокойно глядя ему в глаза. — Так что там про ивенты? Чонгук решает общаться с Тэхёном так, как они общались в самую первую встречу. Светские темы, не касающиеся чего-то личного ни одного, ни второго. Ви как всегда охотно общается, даже флиртует. Они вернулись к началу, хотя не то чтобы далеко от него ушли. Рядом с Чонгуком снова лишь хост, которому в нём ничего, кроме купюр в кошельке и количества нулей на банковской карте, не интересно. По Тэхёну внезапно скучается. Хотя он вроде здесь, рядом стоит, пьёт безалкогольный коктейль. Чонгук смотрит, как жидкость в бокале переливается разными цветами под игрой света лампочек, как пухловатые губы касаются бокала, отпивая содержимое и оставляя на краю небольшой след от бледно-розового блеска. Чонгуку внезапно тоскливо и одиноко. В последние дни его пожирало такое одиночество, что хотелось на стены лезть. В кругу коллег на работе, на улицах среди толпы, в магазине, кафе, ресторане и своей тихой холостяцкой квартире — на каждом углу он ощущал это пробирающее до костей чувство одиночества, от которого он так усиленно бежал. Сейчас было от чего-то ещё более одиноко, чем обычно. Чонгук пьёт и пьёт стакан за стаканом, но алкоголь не помогает заполнить эту дыру. Тэхён, кажется, его внутренних терзаний не замечает, рассказывает про мелкую противную собаку какой-то клиентки, которая однажды его облаяла и чуть не покусала. Чонгук, который потерял нить повествования, решил спросить: — Собака или клиентка? Тэхён от вопроса замолкает и впадает ненадолго в ступор. — Что? — спрашивает он и, видя вполне серьёзное лицо Чонгука, ещё раз обдумав вопрос, начинает смеяться. Звонко, искренне, совсем как на их первом и единственном свидании. Чонгуку от чего-то ещё тоскливее. Может, ему кажется? Может, нет в этом смехе и доли былой искренности? А была ли эта искренность вообще? «Я не знаю, что ты там себе придумал…» Он не хотел сегодня напиваться, но от количества выпитого уже подрагивают руки и плывёт в глазах. Мир будто в замедленной съёмке. В прошлый раз его опьянение ничем хорошим не закончилось. Но тем не менее даже мысли, чтобы начать разговор, подобный случившемуся неделю назад, у него не было. Может, Чонгук всё-таки ничего себе не придумал? Может, что-то искреннее между ними всё-таки было? Может, он всё-таки ещё не свихнулся окончательно? — Если я снова приглашу тебя на свидание, — вдруг говорит Чонгук, а Тэхён от неожиданности замирает, — ты согласишься? По его глазам всё ещё сложно понять, о чём он сейчас думает, но можно заметить удивление. Кажется, чего-чего, а этого он не ожидал. Улыбка с его лица исчезает. Чонгук уже думает, что сейчас его ждёт новое неприятное разграничение границ, новое «Ты снова что-то там себе придумал». Но Ви долго молчит, надежда Чонгука с каждой секундой гаснет. — Так рискни. И Чонгук будто резко трезвеет. Резко просыпается после долгого сна, в котором искусно мучил сам себя своими же негативными мыслями. Он вдруг понимает, что ничего он себе не придумал. Между ними определённо что-то происходило, это всё же выходило за рамки отношений клиент-работник. Сказал бы иначе Тэхён то же, что сказал ему тогда, когда Чонгук впервые пригласил его на свидание? Стал бы он так смущаться от простой для кого-то прогулки, держась мизинцами пальцев рук? Рассказывал бы то, что не мог рассказать о себе другим клиентам? Да в конце концов, сказал бы своё настоящее имя? Чонгук идиот. Сам себя им мысленно кличет. Просто Тэхён не мог здесь, в клубе, общаться с ним иначе. Это его работа, и если начальству покажется, что он какого-то клиента выделяет, забывая о других, вряд ли его погладят по головке. Конечно, Ви не станет рисковать ради Чонгука своей работой. Чон бы тоже не стал. Тэхёна резко хочется обнять, но Чонгук сдерживает порыв. Но лезущую на лицо совершенно глупую улыбку сдержать не может. Тэхён недоумённо смотрит на него, а Чонгук слезает со стула. — Подумаем об этом в следующий раз, mi precioso, — с той же улыбкой говорит Чонгук и, поцеловав руку Тэхёна, как делал это раньше, направляется к выходу. — Куда собрался, Ромео? Ты не оплатил напитки и моё время. Чонгук просит счёт, кладёт несколько купюр на стойку и, подмигнув Тэхёну, уходит, оставляя его в недоумении от такой резкой смены настроений.

***

— Морда у него больно довольная, а? Ладно сейчас, когда уже рабочий день заканчивается. Но довольная морда с утра понедельника… — шушукается Мацуо с коллегой, Хиро, сидя на его столе и периодически откусывая от зелёного яблока. — Влюбился, отвечаю! Скажи? — По-любому. Интересно только, в кого, — кивает Хиро, катая по столу ручку. — Йоко рассказывала, что видела его в том хост клубе, «Irreplaceable». Он зафорсился из-за какого-то паренька там, хотя раньше это место не было особо популярным. Все в Токио его знают, все женщины и некоторые мужчины по нему текут. Я его даже кажется как-то раз видел. Не понимаю, что в нём такого, если честно. Мордашка смазливая. Может, это в него наш зам начальника того? — Слушай, а вполне себе версия. — Вы бы с таким рвением работали, с каким бездельничаете и кости мне перемываете, — хмыкает Чонгук, вышедший из кабинета со стопкой документов, скреплённых между собой степлером. К нему младшие сотрудники часто обращаются без формальностей, но Чон им сам это позволяет. Однако их сплетни порой раздражают. Как бабки у подъезда, только семечек и кота не хватает. — Вот, здесь заключение криминалистов по последнему делу. Это твоё дело, Хиро, так что, будь добр, прочитай. И не позволяй этому шалопаю отвлекать себя. Шалопай, кстати, тоже должен заняться своими делами, — говорит Чонгук, резко переведя взгляд на Мацуо. — Я понятно выражаюсь? — Ууу, серьёзный какой, — усмехается Мацуо, однако всё же слушается и возвращается к работе. Чонгук же идёт в кабинет. Он знал, чем займётся этим вечером. И от этого на лицо снова лезет глупая улыбка. Он закентился с администратором хост клуба и смог получить от него расписание смен Ви. Собственно благодаря этому Чон знает, что сегодня у него выходной. Потому без всяких сомнений пишет ему смс:

«Дивный вечер, Тэхён. Надеюсь, у тебя нет на него планов, потому что я хотел бы пригласить тебя поужинать. Сотрудник подсказал мне один хороший ресторан. Что думаешь?»

Ответ приходит довольно быстро. Видимо, Тэхён всё же не был сегодня занят. Mi precioso: «Добрый вечер, Чонгук. Думаю, любой каприз за твои деньги. Я не против, конечно же.» Чонгук улыбается. Он пишет Тэхёну, что заедет за ним к семи, тот в ответ пишет, что постарается успеть собраться за час. Чонгук же подходит к зеркалу и оглядывает себя с ног до головы, причёсывает выбившиеся из укладки волосы и вставляет в ухо, проколотое где-то в четырнадцать, золотую серёжку-колечко. С этим пришлось повозиться, так как Чонгук редко носит серёжки и дырка почти заросла. В целом, выглядит он более, чем достойно. Он рассчитывал на положительный ответ Тэхёна на предложение поужинать, потому специально надел тот самый костюм под цвет его волос, под которым была чёрная водолазка в обтяжку. Не хватало только золотой цепи на шее, чёрных кожаных перчаток и трости, и он бы напоминал типичного японского якудзу. А мама посмотрев на него, сказала бы что-то вроде: «Ну прям-таки жених». Когда Чон садится в машину, он даже брызгает на шею и запястья взятым с собой любимым парфюмом. К свиданию почти готов, оставалось купить подарок для Тэхёна. Чонгук заезжает в торговый центр, где покупает Тэхёну в одном брендовом магазине дымчато-розовый шарфик. Заходит и в цветочный, где покупает букет цветов. Как-то в разговоре Чонгук спросил, есть ли у Кима любимые цветы, и тот ответил, что ему нравится камелия. Чонгук и купил букет розовых камелий, надеясь, что парню понравится. К назначенному времени он приезжает к дому Тэхёна, паркуется у его подъезда и выходит из машины с букетом цветов и пакетиком из того магазина, где он купил шарфик. Ви в это время уже ждал его, стоя у подъезда и докуривая сигарету. Увидев Чонгука, он бросил её на асфальт и затушил носком ботинка. Выглядел Тэхён так, словно только что сошёл с обложки журнала. В прочем, он всегда так выглядит. Он, будто предсказал подарок Чонгука, надел брючный костюм-двойку цвета на тон темнее, чем шарфик. Под пиджаком была красивая идеально белая блузка. Он как всегда не поскупился на украшения, нацепив всего и побольше. На лице был сложный макияж; красные, начинающие выцветать волосы были выпрямлены. Тэхён подошёл к Чонгуку и последний по обыкновению поцеловал его руку. — Да ты с подарками, — говорит Тэхён, взяв в руки букет любимых цветов и вдохнув их запах. — Даже запомнил, какие цветы мне нравятся. Чон Чонгук, есть в тебе хоть что-то не идеальное? — Все мы не идеальны, mi precioso, — отвечает Чонгук, прислонившись задом к капоту. — Едем? — Нет, подожди. Я отнесу цветы в квартиру, в воду поставлю. Не хочется, чтобы такая красота завяла, — отвечает Тэхён и заодно пакетик подхватывает. — Я быстро! — Постарайся уж. Если опоздаем, бронь со столика снимут. Тэхён быстро уходит к себе. Также быстро возвращается, но уже с шарфиком на шее, подаренным Чонгуком. После возвращения Тэхёна они едут в ресторан. По дороге Чонгук спрашивает, как у Тэхёна прошёл день. Тэхён, в свою очередь, рассказывает и о том же спрашивает к Чонгука. До ресторана они доезжают быстро, а там официант провожает их к столику. У него же сразу делают заказ, после чего переключают всё внимание друг на друга. — Здесь довольно красивый, я бы даже сказал интересный интерьер. Надеюсь, твой коллега не обманул и еда здесь вкусная, — делится мнением Тэхён, повернувшись к Чонгуку. — Да, мне здесь тоже пока нравится, — говорит Чонгук откинувшись на спинку стула и сложив руки на груди. — Давай сразу проясним несколько моментов. Твой ответ на вопрос того, что между нами, остаётся таким же? — Ты позвал меня, чтобы об этом поговорить? — вскидывает бровь Тэхён, глядя на спокойное лицо Чонгука. — А что между нами, Чонгук? Что заставило тебя вдруг решить, что между нами что-то большее, чем отношения хост-клиент? Ты правда думаешь, что ты особенный? — У меня вполне есть основания так думать, — отвечает Чонгук, пожав плечами. — Интересно, что это за основания такие? — скептически смотрит на него Тэхён, наплевав на приличия и поставив локти на стол, сцепив пальцы рук в замок и поставив на них подбородок. — Если бы я не был тебе интересен больше, чем другие, ты бы, как минимум, не сказал мне своё настоящее имя. — С чего ты взял, что оно настоящее? Может я тебе соврал и зовут меня совсем по-другому. — Просто я чувствую, — отвечает Чонгук, принимая ту же позу, что Тэхён, — что интересен тебе. Не говори, что ты пытаешься всех клиентов заставить почувствовать себя особенными. Со мной всё иначе и я в этом уверен. Ты бы не пошёл со мной на не оплачиваемое свидание, если бы я был всего лишь одним из. Для меня ты сделал исключение. Ты бы не рассказывал мне о себе то личное, что не рассказываешь другим. Ты бы не смеялся и не улыбался так искренне, как тогда, на нашем первом свидании. И не смущался так от простого соприкосновения мизинцами. Кажется, Тэхёну нечем крыть всё вышесказанное. Он только открывает рот, чтобы что-то сказать, но, не решив что, передумывает и закрывает его. Сидит какое-то время молча, потом всё-таки решается сказать: — Ладно, допустим, ты действительно мне нравишься немного больше, чем остальные клиенты. И что теперь? Думаешь, я из-за тебя брошу работу? В меня влюблялись клиентки и клиенты, Чонгук, и часто. Хотели сделать меня своей принадлежностью, игрушкой. Купить меня пытались. Мол, «Со мной ты не будешь ни в чём нуждаться», как будто я нуждаюсь. Да в конце концов ты осточертеешь мне также быстро, как все, кто хоть немного начинал интересовать меня! — Ну, начнём с того, что я не прошу тебя бросать работу, — также спокойно говорит Чонгук, а Ким от его слов впадает в ступор. — И я в тебя не влюблён. Просто... Просто я чувствую, что между нами что-то происходит. Что может произойти. И что, возможно, у нас чисто гипотетически могло бы что-то получиться. Вернёмся к работе. Если ты хочешь там работать – твоё право. Я пойму и приму. Ничего такого в ней нет, ты же не тело продаёшь. Теперь о том, что я тебе надоем. Если это случится, то ничего страшного. Лучше попробовать, чем жалеть, что не попробовал. Я не прошу тебя дать мне ответ на мой изначальный вопрос и вопрос, может ли между нами что-то быть, прямо сейчас. Просто подумай над моими словами. Они оба молчат, когда официант приносит их ужин. Чонгук ест с удовольствием несмотря на неприятный разговор, он за день сильно проголодался. Работал без обеда, чтобы закончить с делами как можно раньше и увидеться с Тэхёном. Тэхён ест с меньшим аппетитом, погружённый в свои мысли, но ест. После ужина Чонгук везёт Тэхёна домой. По дороге они всё также молчат. Тэхёну нужно подумать, Чонгук не мешает, к тому же он сосредоточен на дороге. По радио играет музыка. Чонгук тормозит, впереди пробка. Несмотря на это, они всё ещё оба молчат. Чонгук прерывает это молчание, подпевая играющей по радио песне. — В том пейзаже, что рисовал Дали, замок я нашёл на краю Земли, — подпевает Чонгук, и Тэхён отрывается от лицезрения пейзажа за окном, переводя взгляд на него. — Я вошёл, и стражник закрыл ворота. Длинный коридор – каждый шаг, как нож. Ты, по мне тоскуя, меня не ждёшь. Ты, себя виня, стала для меня слаще, чем вино, хуже, чем гаррота. Тэхён снова отворачивается к окну, а Чонгук на короткое мгновение смотрит на него. Кончики ушей Кима были красными, и это не игра света закатного солнца с его красными волосами, и также не игра воображения Чонгука. — И пускай из ловушки выхода нет, я стучусь в сердце мёртвое вновь, — продолжает подпевать Чон, глядя на дорогу и проезжая немного вперёд. — Мне не хватит души, мне не хватит монет – расплатиться за твою нелюбовь. Они одновременно смотрят друг на друга, и Чонгук завершает песню вместе с поющей её девушкой: — Мне не хватит души, мне не хватит монет – расплатиться за твою нелюбовь. В машине вновь воцаряется молчание. Чонгук переводит взгляд на дорогу, проезжая ещё немного вперёд. — Танцуешь ты, конечно, отвратно. Но поёшь неплохо. У тебя красивый голос, — говорит Тэхён, не глядя на Чонгука. Тот наоборот снова смотрит на Кима. — Ага. Все баллы в караоке собираю, — усмехается Чонгук, постукивая пальцем по рулю в такт другой заигравшей песни. — Как ты можешь шутки шутить после подобного разговора? — спрашивает Тэхён, скрестив руки на груди и резко переведя взгляд на Чонгука. — С чего ты взял, что я шучу? Это чистая правда, — жмёт плечами Чонгук, не отводя от него глаз. — Точно, на следующее свидание пойдём в караоке. — Дурак, — фыркает Тэхён, отворачиваясь к окну. — Да ладно тебе. Что ещё мне остаётся делать, если не шутить? Сидеть в этой гнетущей атмосфере? Тэхён снова резко бросает на него взгляд и они оба замолкают. Тэхён, кажется, хочет что-то сказать, но не решается. Однако собирает вместе остатки смелости и говорит: — Я думал над тем, что ты сказал. Над тем, чтобы... Быть вместе. Ты правда будешь готов принять мою работу? И то, что из-за неё мне надо будет флиртовать с другими? — Ну, плевать — это громко сказано, — задумчиво отвечает мужчина, переводя взгляд на дорогу и проезжая ещё немного вперёд. — Но с этим можно смириться. В конце концов, не всю же жизнь ты в хостах будешь. Как ты и говорил, тебе же самому это когда-нибудь надоест. А я просто буду рядом и приму любое твоё решение. Я ведь тоже далеко не так идеален, как тебе кажется. Моя квартира похожа на типичную холостяцкую берлогу, потому что я слишком устаю на работе, чтобы убираться. По выходным приходит лень-матушка, поэтому я заказываю клининг. Я тот ещё трудоголик и большую часть своего времени уделяю работе, но я буду стараться найти время для тебя. По утрам, когда нужно рано вставать, я ужасно ворчливый. Попробуй утром поговорить сначала с любым дедом, потом со мной – разницы не увидишь, — от этого сравнения Тэхён усмехается. — А ещё, как ты мог заметить, я люблю выпить – по выходным и праздникам только, разумеется, – и часто не знаю меры. Я такой же человек, как и все остальные, и не обделён минусами. — Добровольно рассказал мне о каждом из них. Не боишься, что твои минусы меня не устроят и я не захочу быть с тобой? — спрашивает Тэхён с лёгкой улыбкой. Кажется, напряжение между ними наконец-то сходит на нет. — Это твоё решение. Но я надеюсь, что ты понимаешь, что если ты со мной, то должен принимать меня таким, какой я есть. Точно также как я буду принимать тебя со всеми твоими плюсами и минусами. Односторонние отношения и мне не нужны. Так что, если ты не готов принять решение сейчас, я не стану заставлять тебя. Но просто так от тебя не откажусь. — Я готов, — вдруг говорит Тэхён, положив руку на плечо Чонгука и заалев щеками. — Я готов принять решение сейчас. Я хочу попробовать, Чонгук. Попробовать быть вместе. Между ними снова молчание, но вовсе не напряжённое. Они снова смотрят друг другу в глаза, что-то новое рождается в сердцах обоих. Кажется, будто время в этот момент замедлилось или вовсе остановилось. Были только они, запах парфюма Чонгука, запах сигарет Тэхёна и одни лишь взгляды, говорящие куда больше, чем любые слова. Но время не остановилось, к сожалению, оно текло ровно также, как и обычно, и им начали сигналить водители других машин. Чонгук выругивается и проезжает вперёд. Тэхён тоже будто вырывается из транса, промаргивается и улыбается, переводя взгляд на дорогу. Медленно, но верно они из пробки выезжают и доезжают до дома Тэхёна. Чон останавливает машину у его подъезда и вновь на него смотрит. И снова Ким не хочет уходить, а Чонгук не хочет отпускать. Вот бы время всё-таки хоть иногда, хотя бы ненадолго имело свойство останавливаться. В такие моменты, например. Но уже почти стемнело, Чонгуку нужно домой – ему завтра на работу с утра. У Тэхёна завтра выходной. — Мы сможем увидеться завтра? — наконец прерывает молчание Ким, с надеждой посмотрев на Чонгука. — Не знаю, — честно отвечает Чонгук, пожав плечами. — Если я смогу выйти из офиса раньше десяти вечера, то возможно. — Я и после десяти могу, — говорит Тэхён, всем корпусом развернувшись к Чонгуку. — Всё равно клуб открывается в семь вечера. У меня будет время выспаться. — Сбавь обороты, mi precioso. Может, у тебя и будет, но у меня-то нет. Мне на работу с утра, — усмехается Чонгук, а Тэхён отводит взгляд и неловко теребит пальцами край шарфа. — Да, ты прав. Прости. Я в самом деле тот ещё эгоист, — говорит Ви, поджав губы. — Ну... До встречи тогда? — До встречи, мой драгоценный, — отвечает Чонгук, поцеловав его руку. Тэхён смущается, зачем-то ещё раз прощается и убегает в свой подъезд. Чонгук смотрит ему вслед, чувствуя как в груди разливается нежность.

***

Могло казаться, что с того момента ничего не изменилось. Чонгук, как обычно, приходил в клуб, в котором за время Тэхёна приходилось платить, они также встречались иногда вне работы, когда у обоих было на то время. Не говорю про желание, потому что желание увидеться было всегда. Чонгук не силится утверждать, что и у Тэхёна такое желание всегда присутствовало, но у него точно. В любом случае, раз Ким охотно соглашался, значит и он хотел Чонгука увидеть, верно? Но кое-что определённо изменилось. Тэхён перестал скрываться за масками, даже на работе. Он много говорил с Чонгуком, в том числе о себе, перестал многое утаивать. Но всё же до конца открыться пока не мог. Чонгука этот факт не расстраивал. Всё приходит со временем. С начала их отношений прошёл месяц, в каждую неделю которого они виделись минимум два раза – один в клубе, один вне его. Если не было времени встретиться вне, Чонгук приходил туда и в субботу, и в воскресенье. Они медленно узнавали друг друга: о прошлом, о настоящем, о планах на будущее, чётких у Чонгука и размытых у Тэхёна; о некоторых чертах характера, которые им приходится от других людей скрывать; о взглядах на религию, на политику и на философию; о любимых блюдах, цветах, вкусе в одежде; о вредных привычках и попытках от них избавиться. Они говорили всегда много и долго, но ближе к концу своих свиданий замолкали. Это был как будто маленький негласный обряд – после долгих разговоров молча смотреть друг другу в глаза, будто о самом сокровенном говорили одними лишь взглядами. Пока эти разговоры обо всём – о типичном и о личном, и взгляды, были самым откровенным, что между ними было. Чонгук также целовал перед встречей и на прощание руку Тэхёна, а Тэхён, немного колеблясь, позволял себе иногда поцеловать его в щёку. Иногда, сидя в машине Чонгука, они держались за руки, или при прогулках мизинцами пальцев, потому что Ким пока смущался держать Чона за руку на людях. Они оба не хотели спешить. Знали, что чем быстрее разгорается страсть, тем быстрее она угасает. В начале новой недели Чонгуку сообщили, что направили его на командировку в Корею. Там была какая-то важная конференция, в которой его просили поучаствовать и дать напутствие новым специалистам. Чонгук не хотел ехать, к тому же был обескуражен, что о командировке ему сообщили буквально в последний момент – вылет уже завтра. Но выбора у него особо не было. Он решил, что перед командировкой должен обязательно увидеться с Тэхёном, потому написал ему с предложением прогуляться. Тэхён ответил согласием. Чон приезжает к его дому и выходит из машины. Ещё одной маленькой традицией для Чонгука было дарить Киму подарки. В его руках был небольшой пакетик с подарком, за которым он успел съездить домой. Увидев вышедшего из подъезда Тэхёна, Чонгук улыбается, и тот улыбается ему в ответ. Чон по обыкновению целует его руку и отдаёт подарок. Тэхён достаёт из пакетика небольшой томик книги Джаннетт Уоллс «Замок из стекла» и немного удивляется такому подарку. — Знаешь, книги мне дарили только родственники, — улыбается он, прижимая подарок к груди. — Почему именно она? — Это моя любимая книга, — отвечает Чонгук, — посмотри на количество закладок. Не помню уже сколько раз перечитывал её. — И ты... Просто решил подарить её мне? Она же твоя любимая, — говорит Тэхён, открывая страницу на одной из закладок. — Я дождусь того момента, когда наши с тобой книги будут стоять на одной полке. И тогда я снова её перечитаю, — отвечает Чонгук, смущая Тэхёна таким намёком на то, что желает когда-нибудь в будущем съехаться. — Хорошо, — тихо отвечает Тэхён и идёт к пассажирскому месту машины. — Куда пошёл? — вскидывает бровь Чонгук, ловя Тэхёна одной рукой поперёк живота. — Мы с тобой сегодня просто прогуляемся. Прямо здесь, по дворам. Можем вдоль главной улицы. Тэхён только кивает, и они идут импровизированным маршрутом по двору Тэхёна, соседним дворам и переулкам. Снова много разговаривают, хотя, казалось, обсудили уже всё, что можно обсудить. Заканчивают тем, что возвращаются к двору Тэхёна и садятся на качели, медленно покачиваясь вперёд-назад. — Завтра мне нужно будет уехать, — наконец сообщает Чонгук, а Тэхён тут же подскакивает с качели и обескураженно смотрит на него. — В смысле – уехать? И ты говоришь об этом только сейчас? Куда уехать? И когда ты вернёшься? — Не горячись ты так, — с лёгкой улыбкой говорит Чонгук, посмотрев на шокированного такими резкими новостями Тэхёна. Будто его навсегда в Корею забирают. — В Сеул, на конференцию. Всего на три дня. Соскучиться не успеешь. — Успею, — вырывается у Тэхёна, и щёки его тут же заливаются краской. У Чонгука сердце в груди делает сальто. Он нервно сглатывает, поднимается с качели и подходит к Тэхёну, с лёгкой улыбкой взяв его руки в свои и поцеловав запястье каждой. — Так ты будешь скучать? — спрашивает Чон, глядя на прячущего глаза Тэхёна. Тот молчит, не зная, что сказать в ответ, и взгляда глаза в глаза избегает. Чонгук его лицо приподнимает за подбородок, заставляя посмотреть на себя. Тэхён замирает, они снова пропадают в глазах друг друга. — Буду, — тихо отвечает он, одним словом сжимая в груди сердце Чонгука. Впервые за месяц их отношений они целуются. Чонгук беспощадно слизывает вишнёвый блеск с Тэхёновых губ. Тэхён отвечает, обвив руками его шею. Чонгук свои располагает на его спине. С нежностью Чон сминает то верхнюю, то нижнюю. И плевать, что Тэхён пахнет сигаретами, запах которых Чонгук от других не выносит. Для него тот, кого другие называют Лавлэсс, пахнет любовью. Целовать его до невозможности приятно, оторваться от сладких губ кажется чем-то из ряда невозможного. Тэхён перемещает руки на его шею, плечи, скользит ими вниз по рукам. Чонгук же вскоре отрывается. Смотрит в затуманенные глаза и коротко целует в уголок губ. — Весь мой блеск слизал. Он дорогой, между прочим, — говорит Тэхён, продолжая стоять так близко к Чонгуку, пока тот сам не разъединяет объятий и не отходит на шаг. — Только скажи, и я куплю тебе новый, — отвечает Чонгук, подмигнув. — Что ж, я поеду. Дам тебе поскучать, — говорит Чонгук, направляясь к своей машине. — Ну ты и жестокий. Я залезу к тебе в чемодан и полечу с тобой! — кричит ему вдогонку Ким, а Чонгук только улыбается и садится в машину. Но от картинок в голове, подкидывающих нежный первый поцелуй, оба сегодня не смогут уснуть.

***

Пусть они и не смогут видеться эти три дня, они ведь и до этого не каждый день недели встречались. Но переписывались каждый день. Эти же дни, проведённые порознь, даже переписываться и созваниваться часто не получалось. Чонгук был занят, подготавливаясь к конференции. Также он встречался со своими старыми друзьями, с которыми давно не общался. У Тэхёна дел тоже было достаточно. Однако они созванивались, когда находили свободную минуту. Один из таких звонков, на второй день командировки Чонгука, был немного пикантнее, чем другие. Разницы во времени не было, соответственно не было и проблем, чтобы назначить время для звонка. Но созвонились они глубокой ночью, когда Тэхён пришёл с работы, а Чонгук закончил готовиться к конференции, которая должна была быть следующим днём. — Знаешь, все клиентки в последнее время такие однотипные, — говорит Тэхён, поморщив нос. — Внешне они, может, и разные, но вопросы одни и те же, флирт один и тот же. Кажется, мне уже начинает надоедать, — вздыхает Ким, закатив глаза. — И все одинаково хотят твоего внимания, — подытожил Чонгук, а Тэхён кивнул. — И я тоже. Тэхён улыбается как-то хитро, долго молчит. Чонгук, тоже не зная что сказать, смотрит в эти чертовски хитрые глаза и тоже ничего не говорит. — Я бы так хотел сейчас оказаться рядом с тобой. — Взгляд Тэхёна становится томным. Он отодвигает край кофты от пижамы, оголяя ключицы. — Знаешь, после нашего поцелуя я не мог перестать думать об этом. Представлял, как ты целуешь меня здесь, — почти шепчет Тэхён, ведя пальцами по шее и ключице. — И здесь. И ниже. — Какими смелыми мы стали. А раньше смущался от простого зрительного контакта, — улыбается Чонгук, у которого самого глаза затуманиваются дымкой возбуждения. У него давно не было секса, а тут Тэхён со своими выкрутасами, такими откровенными желаниями. — Так где, говоришь, ещё хочешь, чтобы я тебя поцеловал? Вот теперь Тэхён становится менее смелым, краснеет и отводит взгляд, облизывая пересохшие губы. Чонгук следит за этим быстрым движением его языка. — Зачем ты заставляешь меня говорить такое? Ты же и сам знаешь, — говорит Тэхён, снова посмотрев на Чонгука через экран телефона. — Я не заставляю. И да, прекрасно понимаю. Но хотел бы услышать это от тебя, — отвечает Чонгук, вновь глядя на его ключицы. — Сделаешь мне такое небольшое одолжение? Разговор становится всё более томным. И ночь, кажется, обещает быть такой. — Знаешь... Когда встретимся, тогда и скажу. Ты устал и хочешь спать, у тебя завтра много важных дел. Пока, — тараторит Тэхён и сбрасывает звонок. Чонгук обескураженно смотрит на потемневший экран, не понимая, что только что произошло. Но после лишь усмехается и качает головой. Но он понимает Тэхёна и не собирается давить, у него же ещё ничего больше поцелуев не было. Чонгук пишет ему: «Спокойной ночи, трусишка» и сам отправляется спать. Однако Тэхён сам сказал, что скажет Чону всё при следующей встрече. Никто его за язык не тянул.

***

Конференция проходит не просто хорошо, даже отлично. Его даже похвалил бывший начальник и намекнул, что Чонгук при желании может вернуться к ним. Чонгук только из вежливости сказал, что подумает. На самом деле он не собирался возвращаться. Тем более не после того, как нашёл в Токио своё счастье с красными локонами, которые при первой встрече он мысленно сравнил с цветом осадка после смешивания растворов трёхвалетного железа и роданида калия. Счастье, которое обещало встретить в аэропорту. Чонгука провожали друзья, с которыми он встретился в вечер первого дня и также утром второго. И всё, вроде как, было хорошо. Пока Чонгук не увидел его. Глен стоял неподалёку, глядя прямо на него. Тот, из-за кого Чонгук и не мог больше оставаться здесь, в Корее. — Хенвон... — обращается к одному из друзей Чонгук, не отрывая взгляда от пока не подходящего к нему Глена. — Что ОН здесь делает? Друзья тут же оборачиваются туда, куда смотрел Чонгук. Судя по недоумению на их лицах, они ничего не знали о том, что Глен будет здесь. — Я не знаю. Мы сами с ним давно прекратили общение, — отвечает друг, пожав плечами. — В любом случае, то, что ты сегодня снова улетаешь, он узнал не от нас. — Я сам спрошу, от кого он узнал, — спокойно говорит Чонгук и направляется прямиком к Глену. — Здравствуй, Чонгук, — говорит Глен подошедшему. — Что ты здесь делаешь? — сразу прямо спрашивает Чон, сложив руки на груди. — Что, даже привет не скажешь? Ты не изменился. Помнишь, как мы... — Глен, — перебивает Чонгук, сводя брови к переносице. — Второй и последний раз спрашиваю. Что. Ты. Здесь. Делаешь? — Какой же ты грубиян всё-таки, — хмыкает тот, закатив глаза и прислонившись к стене. — Успокойся, я не ради тебя приехал. Мой новый парень сегодня улетел в Америку. В скором времени мы переедем туда вместе. Тот, с которым я тебе изменял. У нас всё, вроде как, серьёзно, — говорит Глен, подняв руку с кольцом на безымянном. — Он сделал мне предложение. И тем не менее, жаль, что ты не связался со мной, уже улетаешь. Знаешь, мы могли бы посидеть вместе, вспомнить былые времена... — Ты тоже совсем не изменился, Глен, — прерывает его тираду Чонгук, подняв руку, чтобы тот замолчал. — Нет, не могли бы. Забудь обо мне. Я о тебе уже забыл, — отрезает Чон и возвращается к друзьям. Прямо сейчас он этим разговором с Гленом поставил большую жирную точку. Ему даже немного жаль этого паренька, которого совратил этот чёрт. Он-то наверняка думает, что у них любовь. Не того человека люди называют Лавлэссом. Время полёта занимает всего лишь два часа. Вскоре Чонгук снова оказывается в Токио. Его не покидает чувство, что он возвращается домой. Тэхён встречает в аэропорту с объятиями и долгим поцелуем, наплевав на то, что кто-то смотрит. — С возвращением, — шепчет он в самые губы. Чонгук улыбается. Его дом прямо перед ним.

***

Когда Чонгук предложил Тэхёну отвезти его домой, тот наотрез отказался. Мол, не за тем он приезжал, чтобы его обратно домой увезли. Сил у Чонгука после насыщенного дня и перелёта не было, поэтому они сразу отправились к нему домой. Благо, сейчас в его квартире было чисто, перед визитом в другую страну он заказал клининг. Когда они приезжают, Чонгук, которому было лень что-то готовить, заказывает доставку в круглосуточном ресторане, так как большинство общепитов сейчас, в девять вечера, закрывались. — А тут что? — спрашивает любопытный Тэхён, которому интересен каждый уголок чужой квартиры, и указывает на стоящий на полу рядом с холодильником мини-бар. — Мини-бар, — отвечает Чонгук, который было хотел поставить чайник на кипячение. — Так ты чай хочешь или что покрепче? — Я бы выпил вина, — говорит Тэхён, подойдя к барной стойке, которая отделяла кухню от гостиной. — Красного. Белое не люблю. А здесь что? — спрашивает Тэхён, взяв одну бутылку с какой-то жидкостью, которая стояла на полочке внутри стойки. — Красное, так красное. Я тоже другое не пью, — говорит Чонгук и достаёт из мини-бара бутылку красного полусладкого. — Там сиропы всякие в основном. Иногда играю в бармена и мешаю напитки по рецептам из интернета, — отвечает он, доставая два пузатых бокала. Пока он ставит всё это на барную стойку. Нальёт позже, когда привезут еду. Пить на голодный желудок дело опасное. — Правда? А мне намешаешь что-нибудь эдакое? — спрашивает Тэхён, продолжая лазить по той полочке. Он находит небольшой блокнот и, спросив разрешение, пролистывает его. Там были только рецепты напитков, видимо, особо понравившихся Чонгуку, раз он решил их выписать отдельно. — Может быть, если хорошо попросишь, — отвечает Чонгук, обходя стойку, снимая пиджак, бросая его на ручку красного дивана и садясь на него. Если вы вспомните про белый ворсистый ковёр, то стоит упоминуть – интерьер кухни и гостиной был выполнен в таких тонах: белых, красных и чёрных. — Это позже. Сейчас я голодный, — отвечает Тэхён, бросая свои исследования и плюхаясь рядом с Чонгуком, забираясь с ногами на диван. — А ещё я соскучился, — почти мурлычет Ким, обвив руками торс Чонгука и коснувшись губами его щеки. Чонгук перехватывает инициативу, поворачивая голову и первым целуя Тэхёна в губы. Тот ластится к нему, расслабляется, когда Чонгук запускает пальцы в его волосы, массирует ими кожу голову и пропускает через них красные пряди. — Твои волосы уже до рыжего выцвели, — говорит Чонгук, когда отрывается от губ Тэхёна и смотрит на его волосы. — Да, Юмико-сан также говорит, — вспоминает Тэхён начальницу, подставляясь под прикосновения Чонгука, который с его волос перекладывает руку на щёку, проводя большим пальцем под скулой. — Пока не решил, что с ними делать. Либо снова в красный покрашу, либо поэкспериментирую. Что думаешь? — Думаю, что красный тебе к лицу. Но и в других цветах я тебя пока не видел. Думаю, тебе всё подойдёт. — Подлецу всё к лицу, да? — Ага. — Ах ты жук, я думал ты скажешь, что я не подлец, — ворчит Тэхён, слегка ударив Чонгука по плечу, а после начинает его беспощадно щекотать. Чонгук хохочет, заваливаясь на диван и пытаясь скинуть руки Тэхёна с себя, а тот явно его щадить не собирается, несмотря на слёзные просьбы мужчины прекратить, иначе, внимание, «я щас обоссусь». В один момент Тэхён всё же останавливается, с больно довольным лицом смотрит на Чонгука, а тот пытается отдышаться и бросает на Тэхёна злобные взгляды. Они снова целуются, не меняя положения: Тэхён на бёдрах Чонгука; в свою очередь на бёдрах Тэхёна оказываются чонгуковы руки. С губ поцелуи перемещаются на шею Тэхёна, часто и сбито дышащего. Чонгук расстёгивает пару пуговиц на его рубашке, касается пальцами и губами ключиц, которых уже давно мечтал коснуться. Чёрт знает, во что бы эти поцелуи перешли, если бы не звонок в дверь. Они оба замирают и в этот момент вспоминают о доставщике. Щёки Тэхёна стремительно алеют, он слезает с бёдер Чонгука, а последний встаёт с дивана, берёт кошелёк и идёт открывать дверь. Возвращается с пакетом, в котором лежат пластиковые контейнеры с их сегодняшним ужином. Они переходят на кухню, где садятся за стол. Там же Чонгук открывает бутылку вина, разливая его по бокалам, а Тэхён достаёт контейнеры. Тарелки не достают, оба понимают – что одному, что другому потом будет лень их мыть. Незаметно для себя они снова разговорились обо всём на свете, и ужин быстро закончился. Также стремительно было выпито вино. — Может продолжим? — спрашивает Тэхён, которого слегка развезло от вина, присев на барную стойку и закинув ногу на ногу. В его глазах черти пляшут, он кусает нижнюю губу, глядя на Чонгука из-под полуопущенных век. — Продолжим что? — спрашивает Чонгук, с лёгкой улыбкой глядя на пьяненького Тэхёна. Его-то, проспиртованного, вино уже не берёт. — То, что начали на диване, — отвечает Тэхён, маня Чонгука к себе пальчиком. Тот подходит и встаёт между тут же разведённых ног. — А что мы начали на диване? — продолжает издеваться Чонгук, а Ким раздражённо вздыхает и закатывает глаза. — Выключай дурачка, — говорит Тэхён, сняв с шеи Чонгука галстук, обернув вокруг него и плотнее притянув к себе. — Всё ты понимаешь. — Не сегодня, — отвечает Чонгук, выворачиваясь из хватки Тэхёна и отходя на пару шагов. Тот выглядит очень недовольным таким положением дел. — Тэхён, я устал. Конференция, интервью, перелёт. В аэропорту ещё неприятная встреча произошла. — Какая ещё встреча? — спрашивает Тэхён, снова закинув ногу на ногу и оперевшись на свои руки, поставив их на стойку. — Ты об этом не рассказывал. — Глена встретил. Бывшего своего, — говорит Чонгук, пожав плечами. Тэхён отчего-то вдруг выглядит расстроенным. Он слезает со стойки и подходит к Чонгуку, поднимая голову и глядя ему в глаза. — Ты ещё что-то чувствуешь к нему? Скажи мне честно, — просит Тэхён, поджав губы. Чонгук берёт его руки в свои и нежно целует каждую. — Нет. Совсем ничего, — отвечает Чонгук, отпустив одну руку Тэхёна и положив её на его щёку. — У меня больше нет места в сердце для него и кого-то другого. Его полностью занял один человек, который сам себя провозгласил Нелюбимым. Тэхён обнимает Чонгука, прижавшись щекой к его груди. Чонгук одной рукой обнимает его, а второй гладит по волосам. — Я рад, — тихо говорит Ким, прижимаясь к Чонгуку. — Могу я остаться у тебя сегодня? Уже совсем поздно. — Конечно оставайся. Если пообещаешь не приставать. — Зануда, — ворчит Тэхён, снова поднимая голову и с небольшим укором глядя на него. — Первый поцелуй у нас был через месяц отношений. А первый секс когда? Через год? — Надо же, какие ты слова знаешь, — притворяется удивлённым Чонгук, а Тэхён дуется и снова несильно бьёт его по плечу. — Всему своё время, куда ты так спешишь? Сделаем это в более романтичной обстановке. И когда я буду менее уставшим. — Забились, — отвечает Тэхён, разняв объятия и выходя из комнаты. — Ну, показывай мне свою спальню, генерал романтик. Чонгук смеётся и идёт за ним. Он первым отправляет Тэхёна в душ, не обращая внимание на шутки, что Чон мог бы и с ним пойти. Он чуть не засыпает, пока ждёт его. Тэхён выходит из комнаты в пижаме Чонгука, которая слегка на нём висела. У Чонгука от этой картины в груди разливается нежность. — Ну? Как я тебе без своей боевой раскраски? — спрашивает Тэхён, намекая на макияж, и садится на кровать рядом с Чонгуком. — Всё ещё самый красивый, — отвечает Чонгук, чмокнув Кима в щёку, и сам идёт в душ. Когда возвращается, Тэхён лежит на левой половине кровати и в игру на телефоне играет. Сам Чонгук обычно спит без пижамы, в трусах, в редких случаях её надевает. И даже при Тэхёне не решил быть поприличнее. — У тебя такое красивое тело, — говорит Тэхён, оценивая взглядом тело Чонгука. — Я думал, ты спишь без трусов. — Иногда и такое бывает, — говорит Чонгук, выключая свет и ложась рядом. — Я думал, ты уже спишь. И с чего ты решил, что я сплю без белья? — Не знаю. Вайб у тебя такой. — Какой? Голожопинский? — О, так ты знаешь что такое вайб? Я поражён. — Язва. Я же не старик. — Чонгук сгребает Кима в объятия и закрывает глаза. — Спи уже. Спокойной ночи, mi precioso. — Спокойной ночи, «я-же-не-старик».

***

Выкроить время для свидания получается только в субботу следующей недели. Они, конечно, виделись несколько раз за этот промежуток времени, но то были короткие встречи, когда у Чонгука получалось сбежать с работы, или он приходил в клуб. Для свидания Тэхёну даже пришлось взять отгул на работе, поменяться сменами с другим человеком. Начальница, наверное, с него три шкуры сдерёт, но Тэхён придумает себе достойное оправдание к тому моменту. На свидание идут в ресторан на тридцать пятом этаже одного из отелей Токио, где предварительно был снят номер. Этого пожелал сам Тэхён. Свидание должно было закончиться тем, чего не произошло тогда, в квартире Чонгука. Чонгук, конечно, не восемнадцатилетний мальчишка, чтобы сильно волноваться из-за этого, но волнение присутствовало. Тэхён наверняка тоже волновался, но пытался это скрыть. Чонгук одет вполне под стать свиданию. На нём была изумрудного цвета атласная рубашка, расстёгнутая на две верхних пуговицы и закатанная по локти, чёрные брюки, идеально обтягивающие крепкие бёдра, чёрный галстук, в который были вшиты тонкие серебряные цепочки. Отросшие волосы он собрал в небольшой хвостик на затылке. Привычно он ждёт Тэхёна у его подъезда, выйдя из машины на улицу. На заднем сидении стоит корзинка с цветами для него. Тэхён выходит из подъезда уже с сигаретой во рту. Он как обычно прекрасен. Видимо, он всё же пока решил обойтись без экспериментов с волосами, оставив красный цвет, только освежив его. На нём белая блузка с рюшками, светлые бежевые брюки и обилие украшений. Весь его образ был таким нежным, создавая подобие ангела. Чонгук бы в этот образ возможно даже поверил, если бы не знал, каким бывает Тэхён. Сегодня он даже особо не заморачивался над макияжем, на лице был минимум косметики. И тем не менее он всё равно оставался для Чонгука самым красивым. — Мы вроде не договаривались о дресс-коде, — говорит Чонгук, оглядывая Тэхёна с головы до ног и обратно. — Прекрасно выглядишь, как и всегда. — Знаю, — подмигивает Ким, целуя мужчину в щёку. — Ты тоже хорошо выглядишь. Возможно, мне даже жалко будет тебя раздевать. — А если мне тебя тоже жалко раздевать будет? Ты такой красивый, — говорит Чонгук, положив руку на его талию. — Тогда я сам разденусь, — отвечает Тэхён, выдыхая сигаретный дым Чонгуку в лицо. Он бросает сигарету на асфальт и тушит носком туфли. — На словах ты такой смелый, — морщит нос Чонгук, когда Тэхён ему в лицо дым выдыхает. — И бросай уже курить. — Могу попробовать бросить, ради тебя, — отвечает Тэхён и садится в машину, дверцу которой открыл для него Чонгук. Пока Чонгук обходит машину и садится за руль, Тэхён успевает заметить на заднем сидении корзинку цветов и перетаскивает её к себе, чтобы вдохнуть их нежный тонкий аромат. — Это мне? — на всякий случай уточняет Тэхён, когда Чонгук садится в машину. — Нет, твоему коллеге. Как его там? Тецуе второму, — с сарказмом говорит Чонгук, посмотрев на Кима. — Тебе, кому же ещё. — А ещё меня язвой называет, — ворчит Тэхён и находит в цветах записку, в которой написано одно короткое, но такое значимое: «Mi precioso». — С кем поведёшься, — хмыкает Чонгук и заводит машину. Когда они оказываются в ресторане отеля, их уже ждёт заказанный Чонгуком ужин на двоих. Кажется, тот принесли недавно, потому что остыть он ещё не успел. Оно и понятно, Чонгук заказывал его на определённое время. Обстановка между ними была напряжённой – Тэхён, хоть и сам знал, чем закончится вечер, всё же волновался. Чтобы её разрядить, Чонгук попытался разговорить Кима, и это у него получилось. Разговаривают они всегда много. А через пару бокалов вина так от напряжения и следа не остаётся. Ну а спустя бутылку вина вечер начинает быть томным. Как в этих типичных мелодрамах про любовь, они целуются в лифте, пока тот опускает их на тридцатый этаж, на котором был снят номер. Какая-то женщина, которая зашла на тридцать четвёртом, пробубнила что-то вроде: «Разврат какой...», но они её даже не заметили. На их этаже почти не было людей, если только исключить пару горничных из персонала, но и их они не постеснялись, пока, не отрываясь от поцелуев, шли к номеру. Зайдя в него, чуть не сбили по дороге к спальне всю попадавшуюся по пути мебель. Смеялись, когда Тэхён запнулся об тумбочку, а Чонгук вовремя его подхватил, предотвращая падение. В целом, до кровати доходят целые. Тэхён на ходу расстёгивает пуговицы на рубашке Чонгука, а тот стягивает с него блузку через голову, предварительно сняв все цепочки и подвеску с шеи. Блузка вместе с этими цепочками летят на пол, рубашка пока остаётся на Чонгуке. Тэхён опрокинут на поверхность большой кровати. Он же бросает с неё на пол маленькие и большие подушки, оставив лишь две средние, и одеяло летит туда же. — Подушки и одеяло то тебе что сделали? — спрашивает Чонгук между поцелуями, осыпаемыми на шею Тэхёна. — Они мешать будут, — отмахивается Тэхён, развязывая галстук на шее Чонгука и всё-таки стягивая с него рубашку, которая отправляется к блузке и цепочкам. — Свяжешь мне руки им? От неожиданного предложения Чонгук аж впадает в ступор, отрываясь от облизывания шеи Кима и приподнимаясь над ним. — Ты кто? Куда ты дел моего стесняшку Тэхёна, который боялся озвучить свои желания? — Хватит издеваться, — возмущается Тэхён, всё ещё держа галстук в руках. — Весь настрой сбиваешь! — Больно смелый для первого секса. Ты выбиваешь меня из колеи, — говорит Чонгук, опускаясь к ключице Тэхёна, прикусывая нежную кожу и проводя языком по укусу. — Я почти всю бутылку вина всосал, потому что ты всего два бокала выпил. Так что радуйся, пока я не протрезвел. Это разовая акция. Чонгук смеётся. Он всё-таки выполняет просьбу Тэхёна, связав его руки своим галстуком над головой и одной своей прижав их к поверхности кровати. Он уделял прелюдиям много времени, целовал каждый участок голой кожи, касался языком и зубами чувствительных сосков, выбивая из Тэхёна воздух и вырывая томные вздохи. Чонгук прокладывает дорожку поцелуев до пупка и стягивает с Кима брюки, которые летят к остальной одежде. Бельё с Тэхёна он стягивает зубами. От такой сексуальной картины его уже колом стоящий член дёргается, и Чонгук касается губами головки, окончально выбивая из Кима воздух. — Чонгук... — на выдохе произносит Тэхён, с затуманенным похотью взглядом глядя на то, как Чон и его бельё сбрасывает на пол к остальной одежде. Один Чонгук всё ещё не голый. Ну, не до конца. — Пожалуйста... — Что – пожалуйста? — спрашивает Чонгук, а возбуждённый до предела Тэхён уже изнывает от желания. Но Чонгук, видимо, пока не закончил издеваться над ним. — Я ничего не сделаю, пока ты прямо не скажешь, чего хочешь. — Садист, — хнычет Тэхён, дёрнув связанными руками, которые Чонгук снова прижал к кровати. — Возьми его... в рот... Извращенец... — Просишь о таком ты, а извращенец я? — усмехается Чонгук, но решает перестать дразнить его. Он отпускает его руки и опускается к возбуждённому члену, обхватывает рукой внизу и проводит языком по всей длине, заставляя Тэхёна дёрнуться. Тэхён опускает довольно крепко связанные галстуком руки к голове Чонгука, хочет зарыть пальцы в его волосах, но тот шлёпает его по рукам, одним взглядом велит вернуть их в прежнее положение. Тэхён повинуется. Чонгук неторопливыми движениями языка ласкает головку члена. Берёт глубже, сначала за щёку, позже пропускает его в горло, подавляя рвотный рефлекс. Тэхён хочет дёрнуться вперёд, но Чонгук кладёт руку на его живот и прижимает к кровати предупредительным жестом. Он начинает двигать головой вверх и вниз, а Тэхён от впервые испытываемого удовольствия закатывает глаза, с его губ срываются стоны, которые он не в силах сдержать. Тэхён уже на грани, уже совсем близко... Но наслаждение прерывается, когда Чонгук выпускает из рта его член, который слегка ударяется о живот Тэхёна, разочарованно вздохнувшего. — Не спеши, mi precioso. У нас ещё весь вечер впереди, — шепчет Чонгук ему на ухо, целуя за ним, а после отходит к тумбочке, чтобы достать презервативы и смазку. Пока он откладывает взятое в сторону, развязывает руки Тэхёна, переворачивает его на живот и вновь связывает их уже за спиной. Для удобства ставит его на колени, греет тюбик в руках, а после смазывает вокруг сжимающейся дырочки. Следом он смазывает пальцы и медленно вводит один. Тэхёну неприятно, Чонгук знает. В первый раз всегда так. Чтобы немного избавить его от неприятных ощущений, Чон осыпает нежными поцелуями его спину и руки. Он вводит второй палец, когда Тэхён, вроде как, привык к первому. Однако снова ощущение не из приятных. Тэхён даже пытается с них слезть. — Потерпи, милый, — нежно шепчет Чонгук, целуя под шейным позвонком. — Расслабься. Обещаю, скоро будет намного приятнее. Тэхён ему доверяет и терпит. Чонгук довольно много времени уделяет подготовке, проявляет терпение, хотя сам уже возбуждён до предела. Когда пальцы касаются самого чувствительного места внутри, с уст Кима срывается стон удовольствия. — Сейчас... Так хорошо было, Чонгук, — говорит Тэхён, облизывая губы. — Ещё... Сделай так ещё раз. Чонгук улыбается. Он продолжает с каждым движением касаться того, от чего у Тэхёна поджимаются пальцы на ногах, ногти впиваются в собственные ладони и на него накатывает волна оргазма. Он кончает с именем Чонгука на губах, пачкая свой живот и простынь. Чонгук вытаскивает из него пальцы и наконец снимает с себя брюки и бельё. — Ох, чёрт... — пытается отдышаться Тэхён, повернув голову и посмотрев на Чонгука. — Может на этом на сегодня и закончим? — Ещё чего удумаешь, — хмыкает Чонгук, растягивая по члену презерватив. — Сам ведь этого хотел. Поздно давать по тормозам. — Мне нечего на это ответить. Да и несправедливо получается, ты ведь тоже возбуждён, — выдыхает Тэхён, прикрыв глаза. — Тогда развяжи меня. Хочу касаться тебя. Чонгук хотел было поиздеваться, но Тэхён прав – он уже сам слишком возбуждён для этого. Он развязывает Киму руки и тот переворачивается на спину. Тэхён раздвигает ноги, слегка сгибая их в коленях, а Чонгук приподнимает его тело, положив руку под таз, и медленно входит. Не спешит, потому что хоть и растянул Тэхёна достаточно хорошо, это всё же его первый раз и всё равно будет больно. Но несмотря на это Тэхён, сильно кусая губы, терпит. Первое время ощущения не самые приятные. Когда он более менее привыкает к размеру Чонгука, тот делает первый толчок. Тэхён же, по наставлениям Чона, пытается расслабиться. Конечно, первое время ему больно, но он терпит и старается расслабиться по максимуму, чтобы не доставлять дискомфорта ни себе, ни Чонгуку. Постепенно Чон наращивает темп, входит резче, глубже. Когда его член начинает попадать по простате, Тэхён громко стонет, хватается за его плечи, обвивает ногами торс, прижимая тем самым к себе ещё ближе. Чонгук ловит его стоны губами, целует, сводя Тэхёна с ума каждым поцелуем, каждым резким толчком. Они оба всё ближе к пику удовольствия. Чонгук двигается в нём всё быстрее, Тэхён, который снова возбудился, скоро кончит во второй раз. Они меняются положениями. Чонгук переворачивается на спину, Тэхён седлает его бёдра, вновь опускается на член, теперь двигается на нём сам, не стесняясь собственных стонов и того, как развратно он в данный момент выглядел. Хотя и все моменты до этого он выглядел также. Чонгук касается его члена, надрачивает в такт толчкам. Тэхёну от этого ещё сильнее срывает башню. Он от крышесносного наслаждения почти кричит, срывая голос. Он кончает снова, раскрыв рот в немом стоне, а Чонгук следом за ним в презерватив, с именем Тэхёна на выдохе. Тэхён обессиленно падает рядом, стараясь восстановить сбитое дыхание. Они оба взмокшие, растрёпанные, уставшие и довольные. После восстановления дыхания поворачиваются друг к другу, обнимаются и коротко лениво целуются. — Надо, наверное, в душ, — говорит Чонгук, убирая с глаз Тэхёна упавшие на них пряди. — Не наверное, а надо, — говорит Тэхён, ластясь к прикосновениям. — Но давай не сегодня. Я сейчас даже на ногах устоять не смогу. — Я буду не против, если ты постоишь на коленях передо мной, — усмехается Чонгук, хитро прищурившись. — Вот же жук. — Тэхён стягивает с его члена использованный презерватив и завязывает в узелок. — Выброси. Чонгук забирает у него презерватив и чётким движением попадает им прямо в корзину для мусора. Тэхён саркастично хлопает в ладоши. — Да Вы, я смотрю, баскетболист. — А я уже говорил, что у меня много талантов? — спрашивает Чонгук, посмотрев на парня. — Да, да, знаю. Убедился, — отвечает Тэхён, закрыв глаза. — Одеяло с пола ещё подними. — Может трусы хотя бы наденешь? — Спать без белья полезно. Тело должно дышать, — говорит Тэхён, кладя руку под подушку и удобнее устраиваясь. — Одеяло, будь добр. Чонгук тихо смеётся и поднимает одеяло с пола, которое из-за Тэхёна там и оказалось. Но об этом он не упоминает. Так они и забивают на душ, отложив его на завтра. Объятия любимых рук, нежный поцелуй и «спокойной ночи, mi precioso» – всё, что, как оказалось, нужно Тэхёну для счастья. «Вот бы с утра блинчиков с клубничным джемом» совершенно без намёка и тихое сопение – всё, что для счастья нужно Чонгуку.

***

— Ну перестань так осуждающе смотреть на меня, — говорит Тэхён, выбрасывая сигарету в окно и поднимая руки в примирительном жесте. — Ты обещал мне, что никакого курения в стенах этой квартиры. А ещё ты бросаешь, — серьёзно отвечает Чонгук, подходя к Киму и протягивая руку. — Пачку. — Ну может договоримся? — пытается разжалобить его Тэхён, невинно хлопая ресничками. — Пачку, Тэхён. — Я весь твой мини-бар в раковину вылью... — ворчит Тэхён и отдаёт пачку сигарет Чонгуку. — Ты же знаешь, что я для тебя и по выходным пить перестал – теперь только по праздникам. — К твоему сведению: если ты начал гуглить праздники каждый день, это не значит, что ты стал пить только по праздникам, — парирует Тэхён, сложив руки на груди. — И какой сегодня праздник? День крота? — Каждый день с тобой – праздник, любимый, — отвечает Чонгук, уходя к корзине для мусора и выбрасывая в неё пачку сигарет. — Разве ты со мной не согласен? — Согласен, конечно же. Но мини-бар твой всё равно вылью. Как-то так получилось, что у них вдвоём вполне всё вышло. Они вместе уже чуть больше двух лет, а недавно приняли решение съехаться. Теперь их объединяет ещё и ипотека на квартиру. За это время случилось довольно многое. Например, в тот день их свидания в отеле одна из сотрудниц узнала в Тэхёне того самого Лавлэсса, чьё имя у всех в Токио было на слуху наравне с любым айдолом. В общем, сфоткали их с Чонгуком целующимися в коридоре и в интернет залили. Естественно, до начальницы это дошло быстро. Она решила, что Тэхён таки в дополнительный заработок решил спать с клиентами и устроила ему грандиозный скандал, пригрозив увольнением. А Тэхён просто взял и уволился сам. Какое-то время после увольнения просто бездельничал, шутя, что теперь его работа – быть содержанкой Чонгука, потому что его уволили из-за него. Но вскоре он всё-таки устроился на работу администратором в кошачье кафе. Так, на всякий случай: котиков там, если что, не едят, а гладят и комфортят. И Тэхёну даже понравилось работать там, так что он занимается этим до сих пор. Но всегда он там, конечно, работать не будет, хочет попробовать в будущем поступить в университет и потом работать по выбранной специальности. Может, он даже найдёт своё призвание. Работу, которая ему не будет надоедать. Чонгук же не надоел до сих пор, а он иногда та ещё заноза в одном месте. Ну и ещё Тэхён после увольнения из хост клуба перекрасил волосы в шоколадный оттенок. Ему нравится, Чонгуку нравится, даже котикам нравится. В прочем, у Чонгука в жизни всё не так круто повернулось. Работал он там же, иногда работал много и перерабатывал, случались стрессы. Но рядом был Тэхён, который успокаивал своей улыбкой и тёплыми объятиями. А теперь у них была собственная квартира и... — Ма-а-ау. ...и рыжий гад Аки, который не взлюбил Чонгука при первой же встрече. И ведёт себя этот гад так, будто он здесь хозяин! Одного только Тэхёна это своевольное животное любит, к нему приходит на коленочки лежать, когда они вдвоём лежат и смотрят сериал по телевизору, или сидит на пороге спальни и смотрит своими злобными осуждающими жёлтыми глазками, когда они занимаются сексом. В общем, отвратный тип этот кошак, но Тэхён его почему-то очень любит. А Чонгуку пришлось смириться, что ему придётся делить любовь Тэхёна с этим мерзотным рыжиком. — Пора покормить Аки, пока он не сожрал тебя, — говорит Тэхён, идя на кухню, чтобы насыпать в миску рыжего корм. — Он может, — хмыкает Чонгук, идя за Тэхёном и останавливаясь на пороге кухни. После он отходит к окну и смотрит вниз, на парковку. — Вот же ж. Походу сосед из сто четвёртой, поганец, опять прямо перед моей красавицей припарковался. Может подговорить Аки ему на капот нагадить? — Аки – приличный кот. Тебе надо, ты и гадь. — Он какой угодно, но не приличный, — хмыкает Чонгук, глянув на уплетающего корм кота. — Не суди кота по себе, — говорит Тэхён, подойдя к Чонгуку и обняв его со спины. — Помнишь, как мы в пробке стояли? Ну, после нашего второго за время нашего знакомства свидания. — В пробке мы стояли тысячу и один раз, а ты переоцениваешь возможности моей стариковской памяти. — Боже, тебе же вроде всего тридцать, а такое ощущение, будто уже за шестьдесят, — закатывает глаза Тэхён, поставив подбородок на его плечо. — В прочем, неважно. Вот бы в пробке сексом заняться. — Когда ты стал таким озабоченным? — шокированно спрашивает Чонгук, развернувшись к Тэхёну и посмотрев ему в глаза. — Ты меня пугаешь порой. — Бойся. Послушнее будешь, — усмехается Тэхён, поправляя недавно подстриженные волосы Чонгука. — Ты иногда такой дурак. Но я всё равно тебя люблю. — Потому что иногда я и умным бываю? — посмеивается Чонгук и получает ладошкой по груди. Чон же сгребает его в объятия и долго, нежно целует под осуждающий взгляд кота. — Я тоже люблю тебя, mi precioso. И не будет счастливее человека, чем нелюбимый.