Горе мне

      Отныне пещера монстра была запечатана, но девушка быстро разгадала очередную загадку, которая определённо должна была быть сложнее, чем есть сейчас. Она дважды щелкнула, на что, как и в прошлый раз, указал ответ, чтобы отворить преграду. В то мгновение, когда Аддамс наконец начала спускаться по узкому проходу вглубь, вся надуманная театральность, приписанная этому месту и окутывающая его – территорию безжалостного Хайда, тут же спала. Её юбка немного задралась, когда она сделала последний небольшой прыжок, чтобы добраться до своей цели. — Уэ́нсдей? – удивлённо спросил молодой человек, его голос звучал слабо.       Ей понравилось, как нежно он произнёс её имя, однако это было крайне неуместно для ужасного монстра. Или для совершенно обнажённого мужчины, каким Галпин предстал перед ней в данный момент.       Она шла вдоль одной из каменных стен, пиная на своём пути большие кости и хрустя мелкими. С каждым шагом, становясь всё ближе и ближе к Тайлеру, от чего уголки его уст невольно приподнимались. — Откуда ты узнала, что я здесь? — Я и не знала, – даже не задумываясь, брюнетка тут же солгала, потому что это не имеет значения.       А вот что было важным и волнующим, так это то, кто же теперь является его новым хозяином? И для чего им потребовался монстр? — Держу пари, это была наглая ложь, и тебе всё ещё небезразлична моя судьба, – удовлетворенно сказал он, неловко выгибая шею.       Девушка закатила глаза и развернулась, разыгрывая свой театральный уход. — Стой! Уэ́нсдей, прошу, позволь мне объясниться.       Она скрестила руки на груди и слабо улыбнулась, после вновь обернулась в его сторону и продолжила стоять молча, ожидая. Что парень мог сказать такого, чтобы исправить последствия собственных же слов, озвученных в офисе шерифа? Их невозможно было взять назад. — Я не желал причинять тебе боль, – взмолился юноша. – Я не контролировал себя. Это была Лорел. Всё Лорел. Она сломила меня.       Аддамс наигранно кивнула, изображая сочувствие и понимание, даже уголки её рта едва заметно опустились. — Ладно, ладно, может быть, мне действительно нравилось причинять боль всем остальным. Даже несмотря на то, что я просто следовал приказам хозяина. Но с тобой всё было по-другому. Помнишь, как я спас тебя? Это было искренним, моим порывом. В остальном же, я обязан был делать то, что требовала Лорел. У меня не было выбора.       Брюнетка не двигалась, пока обдумывала и взвешивала все возможные варианты. А затем, в какой-то момент, её тёмные брови спрятались за чёлкой. — Пожалуйста. Я неплохой человек. Я всё ещё… всё ещё на самом деле волнуюсь о тебе. Разве это ничего не значит?       Она лишь выплюнула: — Твоё чувство вины не служит никакой цели, кроме как помочь тебе ощущать себя немногим лучше. Весьма эгоистичная эмоция. И бессмысленная.       Молодой человек простодушно ухмыльнулся и не смог произнести ничего, кроме: — Тогда, по-видимому, твой ответ – нет.       В маньяках-убийцах всегда присутствовало что-то такое, что интриговало её, манило. И вот образ одного из них, ослабленного и приручённого, представшего перед ней, словно провод под напряжением, будоражил юную особу ещё больше. Этот зверь был вполне способен наброситься на неё в одно мгновение, и она никак не смогла бы ему противостоять. — Нет такого определённого понятия, как плохие или хорошие люди.       Шатен ободряюще улыбнулся, облегчение и полное восхищение захлестнули его, и он протянул к гостье свои скованные наручниками запястья.       Она резко отстранилась, чтобы Галпин не мог прикоснуться к ней. Её бездонные червоточины прошлись пристальным взглядом по обнажённому телу, по каждому квадратному сантиметру.       Девушка окинула его слипшиеся от грязи волосы и сгорбленные плечи, которые оказались шире, чем она предполагала. Рассматривала его грудь, чувствовала её мягкую твердость, а его пресс был достаточно крепким, чтобы, в случае чего, оставить синяки на её нижних ребрах. Задница Тайлера была настолько тугой, что хватило бы одной лёгкой царапины от девичьих ногтей, чтобы у него пошла кровь. А его длинные ноги, по-настоящему крепкие и сильные, словно два сплетённых ствола дерева, твёрдо стояли с нескрываемым потенциалом.       Его руки натягивали цепи кандалов, за которые парень безрезультатно дёргал, и этот раздражающий лязг звеньев друг о друга звучал будто музыка для ушей брюнетки. Ладони сжимали холодный металл оков, а жилистые руки сгибались в наручниках, с каждым разом демонстрируя более пульсирующую чёткость его вен, чем предыдущий, наряду с кровоточащими язвами на запястьях, усугубленными ржавыми скобами, врезающимися в светлую кожу. А его умелые пальцы, поглаживающие каждое звено, заставляли что-то в груди Уэ́нсдей покалывать. — Тебе нравится то, что ты видишь, не так ли? – бойко спросил парень.       Юная особа хмыкает от такого смелого заявления и переводит взгляд с лица юноши в сторону. И тут она замечает, что на одном из его пальцев в том месте, где должен быть ноготь, образовалась чёрная корка. Усмехнувшись данному факту, Аддамс начала искать пропажу.       Мрачные очи остановились на когте, болезненно сломанном об сланцевую поверхность и торчащем в той же стене, испещренной парными следами-полосами, к которой была прикована цепь Тайлера. Девушке пришлось приложить усилия, чтобы извлечь его, и в какой-то момент она даже чуть не упала по инерции, но, к счастью, вовремя сделала шаг назад. — Опасная работа, – произнёс молодой человек, как будто младшую Аддамс действительно могло заботить его благополучие.       Она избегала взгляда ореховых глаз, держа находку в своих руках, изучая её. Брюнетка провела пальцем по острым граням, заточенным от вгрызания в камень, вниз по гладкой поверхности и вверх по шероховатой внутренней стороне к затуплённому кончику. — Впечатляюще, – пробормотала она, слегка нахмурившись. — Ну, знаешь, они считают, что я зве… — Нет такого определённого понятия, как плохие или хорошие люди, – повторила Уэ́нсдей, резко перебивая собеседника, как будто тот говорил вне своей очереди. – Есть мужчины. А есть звери.       Она провела гладкой стороной ко́гтя по расслабленной щеке Галпина и его отвисшей челюсти. — Кто же ты?       Шатен ухмыльнулся и нервно хихикнул. — Зависит от того, что возбуждает тебя больше.       Девушка медленно провела тупым кончиком по мужской спине, обойдя парня, лишь слегка надавливая на кожу, позволяя верхним слоям повредиться, однако этого все равно было недостаточно, чтобы на свет проступила алая жидкость. — С чего вдруг я должна выбирать? – сказала она с леденящей душу отстраненностью, прежде чем вонзить коготь в одну из ягодиц его восхитительной задницы и провести им дальше по ноге так, чтобы осталась отчётливая красная линия.       Юноша ухмыльнулся и вновь потянул за путы, пытаясь добраться до неё. Ржавый металл напомнил юной Аддамс о её первом сексуальном опыте: катание на якоре, опускающемся в тьму Бермудского треугольника. Всё, что она могла слышать в тот момент, был скрежет корабельной цепи.       Уэ́нсдей непроизвольно потёрла бёдрами друг о друга, когда Тайлер сдвинул оковы так, чтобы одна его рука оказалась прижата к креплению, одновременно с этим предоставляя другой больше свободы.       Затем брюнетка, заложив руки за спиной, обошла его движением против часовой стрелки и встала с ним лицом к лицу. Его точёный лоб сморщился, впалые борозды морщин были почти такими же искривлёнными, как и он сам в принятой позе. Она уже давно поняла, что в нём таится нечто большее, чем способен обладать простой сын шерифа захолустного городка. И теперь знание о подробностях страшной тайны делало шатена парадоксальным образом ещё более интересным. — О, это было больно? – поинтересовалась девушка с весьма очевидным притворным сочувствием. — Нет… – Галпин ответил с небольшим запозданием, наклоняя голову для недозволенного поцелуя. – Очевидно, тебе придётся приложить чуть больше усердия…       Уэ́нсдей поднялась на цыпочки, чтобы завладеть устами парня и прижаться к твёрдому телу. Давление на её живот от изнывающего члена умоляло об освобождении во всех смыслах, однако оно было недостаточно убедительным. Поэтому, вместо выполнения немой просьбы, она прикусила его нижнюю губу и попятилась, не выпуская того из капкана своих зубов. Аддамс добилась своего, прокусив нежную кожицу, впрочем, ей было мало лёгкого металлического привкуса на языке; она желала сделать весь его рот красным.       Ещё раз проведя языком по нижней губе юноши, брюнетка также проверила пределы его кандалов. Как далеко он сможет дотянуться.       Когда же она его опустила, Тайлер облизнул губы, а после самодовольно рассмеялся, прислонившись плечом к стене. — Как ещё ты собираешься меня «наказать»? – его голос просто сочился сарказмом.       Поставив рюкзак на землю, она неторопливо расстегнула молнию на куртке, сняла и аккуратно сложила пополам, прежде чем положить поверх кожаного аксессуара. — Уэ́нсдей…       За верхней одеждой последовал трикотажный жилет, который невольно вытащил и переднюю часть её форменной рубашки из-под пояса юбки. Прикрыв глаза, когда ослабляла узел галстука на своей шее, она наслаждалась шелестом соскальзывающего шёлка, покрывшего бледную кожу мурашками, как и звуком, который издавал Галпин, слизывая излишки собственной слюны, выступившей на губах. — Что ты делаешь? – спросил он с дрожью в голосе, становясь немного больше похожим на того Тайлера – мальчика-бариста, которого, как ей казалось, она когда-то знала.       Немигающие ореховые глаза внимательно следили за ловкими пальчиками, когда те расстёгивали каждую пуговицу, освобождая обманчиво хрупкое тело от стеснения белой ткани, всё ещё частично заправленной в тёмную юбку, и открывая прекрасную картину её ключиц, ранее скрытую за воротником и галстуком. В конце концов, Аддамс скинула блузку поверх жилетки и куртки на рюкзак чуть менее осторожно.       Она вновь подошла к молодому человеку, позволяя ему поцеловать свою грудь и зубами стянуть бретельки лифчика. Его двухдневная щетина царапала алебастровую кожу самым раздражающим образом, и именно поэтому брюнетка закрыла глаза и отдалась во власть столь неприятного ощущения. — Уэ́нсдей, – простонал шатен в чувствительную шею, вибрации от мягкости его тона эхом отозвались в девичьем теле.       Тупая пульсация от вида обнажённого мужского тела в цепях только усилилась, когда парень протянул свою наиболее свободную руку, чтобы с осторожностью погладить её по плечу. Он сохранил эту нежность даже в то мгновение, когда она с силой сдавливает его горло.       После чего девушка, наконец, полностью развязала галстук и медленно пропустила ткань сквозь пальцы рядом с его ухом, чтобы пощекотать барабанную перепонку.       Он зарычал и стремительно укусил чёрный материал, но Аддамс, как и следовало ожидать, оказалась проворнее. Бездна её червоточин бросала вызов дикости его глаз, чтобы юноша попробовал испытать удачу ещё раз. Вот только зверь быстро превратился в человека, он понял правила игры и покорно позволил готической особе завязать аксессуар на затылке, хотя и с некоторой неохотой.       Галпин был абсолютно беспомощен перед отчётливым звуком падения форменной юбки на землю. Чего он, конечно же, видеть не мог. — Не разрешишь мне даже взглянуть? – заскулил Тайлер, переходя в истерический смех.       Поскольку шатен теперь ничего не мог видеть, Уэ́нсдей позволила своей улыбке, еле сдерживаемой до этого момента, расцвести на невозмутимом лице.       Затем, показательно громко расстегнув лифчик, она провела им по напряжённому торсу парня, слегка царапая кружевом. Он откинул голову назад и зарычал, стоило ей только коснуться своим бельём его члена, сильно сжав достоинство в ткани. — Всего лишь дразнишь, – усмехнулся юноша.       Она дала ему пощёчину, на что он сказал сквозь стиснутые зубы: — Ты дразнишься, Уэ́нсдей. По крайней мере, могла бы пустить мне кровь. Признаться честно, я ждал большего.       В ответ юная особа молчала и просто наступила своей платформой от «Mary Jane» ему на ногу, заставляя того зарычать по-новому. — Блядь!       Хоть молодой человек всё ещё не имел возможности видеть, но она всё равно продолжала демонстрировать свой мизерный запас эмоций, например сейчас девушка оскорблённо изогнула бровь: — Я не буду пускать кровь по твоей команде. Так ты собираешься продолжать вести себя как нытик или что?       Он улыбнулся. — Тебя бы это возбудило? — Нет, – не задумываясь ни на минуту, тут же недвусмысленно заявила она своим извечным бесстрастным тоном. — Ну, а что бы тебя завело? Без обид, Уэ́нсдей, но здесь и сейчас у меня весьма ограниченные возможности. Мои руки буквально скованы.       Брюнетка оценила очевидную шутку, хмыкнув, а после она лизнула колючую щёку, прижала его голову к своей груди и соблазнительно прошептала: — Может быть, в следующий раз.       Галпин провёл носом по бледной коже насколько позволяла её мёртвая хватка. — Как же ты пахнешь… – пробормотал он, небрежно царапая её зубами, прохладная слюна и тёплое дыхание стекали по аккуратной груди и оседали на пупке, до которого юноша тоже добрался покусывая.       Аддамс закрыла глаза и резко откинула голову назад, словно у неё случилось ещё одно совершенно непунктуальное видение, однако всё было не так. Боль и дискомфорт исходили не из головы, а между ног.       Она запустила несколько пальцев в короткие кудри, удерживая их настолько сильно, насколько допускал наполовину утраченный самоконтроль. Другой ладонью Уэ́нсдей помогла ему взять в рот нежно-розовую бусинку соска, в то время как шатен нетерпеливо схватил ту же грудь своей самой подвижной рукой. Он стонал, не прекращая посасывать, сначала только губами, а потом к процессу присоединился и шершавый язык.       Происходящее пробуждало в девушке первобытную потребность, которую она никогда ранее не замечала за собой. Парень снова поцарапал чувствительную кожу, уже сверкающую от слюны, зубами и проверил её восприимчивость и терпимость к боли, периодически впиваясь укусами.       Аддамс отправилась в какую-то альтернативную реальность и потеряла представление о действительности, где она была и с кем она сейчас. От впервые открытых и столь мощных ощущений юная особа невольно издала громкий писк, эхом отразившийся от каменных стен. Тайлер перестал жадно посасывать и выпустил розовый сосок с не менее отчётливым причмокиванием. — Значит, всё-таки предпочитаешь зверя? – озвучил он риторический вопрос, покусывая грудь по бокам, прежде чем спуститься вниз.       Оказавшись ниже пупка, площадь его укусов увеличилась и сопровождалась томными облизываниями. Галпин просунул язык под резинку оставшегося нижнего белья, и дразняще потянул кружево. Опустив его, он решил продолжить свой путь, добрался до влаги, уже пропитавшей трусики насквозь, и зарылся туда лицом, перед тем как сжать челюсти и вцепиться в неё, будто собака, целеустремленно настроенная вытащить мозг из кости.       Молодой человек вынырнул, чтобы глотнуть так предательски необходимого кислорода и умолять: — Пожалуйста, разреши мне съесть тебя.       Уэ́нсдей искренне не хотела уступать, но отчаянно жаждала того, что он предлагал.       Юноша игриво просунул нос под резинку так далеко, как только мог, даже не пытаясь стягивать это раздражающее бельё вниз. — Ты понятия не имеешь, что твой запах творит со мной. — И что же? – спросила девушка, явно провоцируя. — Я чувствую твой запах на кофейной гуще, – начал он, лизнув её бедро. – Мои ноги и ладони потеют, всё замедляется или вовсе исчезает. Слух навострён, чтобы услышать хриплый треск твоего голоса. Он звенит у меня в ушах, как и предательское сердце, качающее кровь так громко, что я слышу собственное сердцебиение. У меня текут слюни, однако ничто не приносит удовлетворения. Твой запах насмехается, издевается надо мной, дразня тем, что я способен чувствовать твой аромат, но не могу узнать тебя на вкус.       Поджав губы, брюнетка по-прежнему не двигалась с места, отказываясь поддаваться на столь соблазнительные речи. — Разве в обычной школе не учат смешанным метафорам и связи между запахом и вкусом?       Шатен усмехнулся и победно произнёс: — Ты всегда вертелась на кончике моего языка.       Аддамс тем не менее развязала узел повязки и сняла её, освобождая ореховые очи, а после резюмировала: — Если мой запах всегда на твоём языке, думаю, ты и так уже прекрасно знаешь, каков мой вкус.       Он съёжился от поражения, затем открыл глаза, чтобы, наконец, лицезреть обнажённую особу перед собой. Уэ́нсдей чувствовала себя некомфортно тёплой во всем теле, однако ей требовалось стать ещё более горячей до такой степени, чтобы от её температуры пещера наполнилась паром.       Она взглянула на его член, набухший и блестящий, и намеренно не показывала своей заинтересованности, сознательно сохраняя невозмутимое выражение лица.       Оттолкнув его и прижав к стене, девушка заставила парня опуститься на колени, одновременно заламывая тому руки над головой. — Окей, полегче! – говорит Тайлер. – Если будешь бить слишком сильно, я не смогу помочь. — А мне и не нужна твоя помощь.       Галпин недоверчиво открыл рот, желая что-то сказать, но у Аддамс были свои планы. Она зачерпнула слюну, стекающую из уголка мужских губ, и размазала её по всему его большому достоинству.       Он способен на многое, от вскипания крови до разрыва внутренних органов, но в то же время, будучи достаточно чувствительным и уязвимым, чтобы брюнетка могла прикончить его, если бы захотела.       Она стремилась к той боли, которую его член мог причинить. Желая этого столь же сильно, как и контроля, который она сейчас имела над ним.       Девушка поднялась на ноги, чтобы снять нижнее бельё, на что юноша сделал глубокий вдох. — Ты очень красивая, Уэ́нсдей. Я серьёзно, – произнёс он с придыханием, наблюдая, как она возвращается к нему.       Когда молодая особа резко насадилась на изнывающий член, она была, как всегда, невозмутима, хоть стреляющая боль от силы проникновения заставила её червоточины покрыться паутинкой солёной влаги. Брюнетка открыла рот и заявила о своих правах на пламя, что он смог в ней разжечь. Она дёргалась неровными, сбивающимися с ритма движениями, впиваясь ногтями в мужскую грудь, шею, нижнюю часть бицепсов и даже в лицо.       А Галпин ухватился за кандалы, за которые ему было крайне неудобно держаться под таким углом, лишь для того, чтобы сохранить равновесие, и получалось это только за счёт того, что он, вероятно, защемлял пальцы между отдельными звеньями цепи. — Уэ́нсдей, собираешься заставить меня… не могу удержаться, когда ты творишь подобное.       Светлые брови нахмурились, и парень в очередной раз откинул голову назад.       Заставлять его скользить внутри – потрясающие ощущения. Позволять ему двигаться, а затем ловить, словно в медвежий капкан, а потом вновь выпускать, также было безмерно приятным занятием.       Почувствовав жар, поднимающийся к лицу, и означающий, что она была близка к тому, чтобы… кончить. Что же, без предупреждения девушка поднялась, соскользнув с него, и недовольно скрестила руки на груди. Она пнула молодого человека по внутренней стороне бедра, на что он, не ожидавший такого поворота, невольно вскрикнул. — Почему ты так жестока со мной? – взмолился шатен.       Тёмные брови расслабились, и она дала весьма очевидный ответ: — Потому что кое-кто пытался убить меня – дважды – помимо всего прочего. — Я не желал этого. Мне казалось, ты это поняла. — Смерти Роуэна ты тоже не желал?       Что ж, вопрос вполне логичен и напрашивается сам собой. Тайлер усмехнулся и сказал: — Он пытался убить тебя, Уэ́нсдей. Я же просто спас тебя.       Уголки рта Аддамс на долю секунды дрогнули. — Хочу принять взвешенное решение…       Голос Галпина стал более мягким и нежным настолько, насколько это было возможно в данных обстоятельствах. — Я тебе нравлюсь. Ты отрицаешь, но ничего не можешь с собой поделать.       Опять чересчур высокомерное заявление. Раздражает. Она стиснула зубы и подняла глаза, не говоря ни слова. — Ксавье, – предположил он, качая головой.       Аддамс позволила ему поверить, что подобный вариант вполне способен оказаться правдой.       Однако чуда не произошло, юноша лишь раскатисто рассмеялся. — Он же такой скучный! Вот почему ты пришла сюда. Чтобы заполучить то, чего этот пушистик не в силах тебе дать. Он бы просто съёжился под твоими злобными ноготками. — Я хочу принять взвешенное решение о том, насколько сильными будут твои мучения.       В конце концов, узник поднялся, а Уэ́нсдей внимательно наблюдала, как его член подпрыгивает, твёрдый и пульсирующий, она следила за ним, словно мужское достоинство было каким-то важным образцом в её импровизационной лаборатории. — Твой пенис совершенно исключительный, – склонив голову немного набок, произнесла девушка. — Уэ́нсдей… – страдальчески простонал Тайлер.       Она безапелляционно засунула палец в его сопротивляющийся рот и недолго погладила шершавый язык, до тех пор, пока парень не проявил инициативу и не продемонстрировал, что он может сделать с её киской.       Взгляд ореховых очей следил за второй рукой брюнетки, которая не болталась без дела. Она обхватила аккуратный холмик, сжимая его, а затем переключилась на прокручивание соска между пальцами. В то время как сам шатен решил не обижать другую девичью грудь, оставшуюся без внимания. Дотянувшись до неё, он начал теребить нежно-розовую бусинку. Такого стимула со всех сторон было достаточно, чтобы заставить Аддамс гореть огнём и покрываться мурашками, словно от холода. — Что… – пробормотал Галпин, когда она убрала палец.       Уэ́нсдей взяла за правило не покачивать бёдрами из стороны в сторону при ходьбе, чтобы некоторым озабоченным мальчикам-подросткам даже в голову не пришло, что они могут что-то предложить и она будет этим заинтересована. И вот теперь молодая особа была вне себя от радости, что приберегла свои бёдра для Тайлера и его голодного, ненасытного удивления в глазах.       Табун мурашек и острых иголочек покрывали бледную кожу, одновременно горячие и леденящие, а причиной всему был взгляд, всё более наполняющийся тоской и восхищением. Он и раньше смотрел на неё подобным образом, однако в этот раз в его очах чувствовалось гораздо больше напряжения. Но стремление наказать наглеца взяло верх над желанием.       Девушка попятилась и присела на корточки. Затем она раздвинула складки своей киски и, используя слюну шатена, просунула палец под клитор и потянула. Впервые ей не хотелось быть эффективной. Но похоть молодого человека – его страстное желание прикоснуться к ней, понюхать, проникнуть внутрь – вдохновила её исследовать и другие области, прежде чем продолжить подводить себя к оргазму.       Она погрузила палец в свою щель, царапая внутренние стенки. Брюнетка задыхалась от этой пытки. Добавив второй палец, она застонала сквозь упрямо сжатый рот.       Аддамс содрогалась от этих ощущений внутри, в то время как парень глупо кряхтел, лишь дополняя симфонию звенящих цепей. Его отчаянные рывки на полу, выгибание спины настолько сильно, насколько это вообще было возможно физически. Теперь уже мокрые волосы и пот, стекающий по щеке. Низкое рычание, превратившееся в животный вой, стоило только Уэ́нсдей провести пальцем по своему набухшему клитору, ища облегчения.       Вместо того чтобы сдвинуть палец влево на полсантиметра, как обычно, она переместила его сначала вниз и лишь потом влево. Её влагалище нуждалось ещё в четырёх сантиметрах и средней силе давления – это всё, что требовалось для удовольствия, однако девушка так легко не сдавалась. Вопреки всей неоднократно проверенной информации, она сделала несколько мучительных поглаживаний, погружаясь на пять целых пять десятых сантиметра и считает до шести.       Наблюдать за подобной картиной и не иметь возможности принять в ней участие – настоящее мучение. Отчего Галпин не выдержал и расплакался, а юная особа случайно довела себя до экстаза. Она откинула голову назад на пике наслаждения, которое прокатилось по девичьему телу, падая спиной на кровать, прямая, как доска.       Червоточины были покрыты пульсирующей паутинкой, тускнеющей в лунном свете. Другие же паучьи нити украшали собой углы гнилостно окрашенных стен. Облупившаяся краска, портреты осьминога и почившего скорпиона вернули её к реальности.       Приподнявшись на локтях, Аддамс испытала облегчение, когда вспомнила, что Энид сейчас прогуливается под полной луной.       Боль, причинённая самой себе между ног, была столь сильной, колющей, нерегулярно пульсирующей, иногда пронзающей её благодарное влагалище. Жжение было таким сладким и приятным, что девушке не хотелось, чтобы это когда-нибудь прекращалось.       Она сделала несколько глубоких вдохов и попыток проглотить немного собственной слюны, чтобы смазать горло, иссохшее, словно в пустыне. Затем брюнетка откинулась на спину и убрала потную чёлку, лезущую в глаза.       Всё ещё тяжело дыша, она скрестила руки на груди. Окситоцин, наполнивший тело, отвлекал от того, что произошло на самом деле, и Уэ́нсдей улыбнулась, погружаясь вновь в озаривший её сон.       Каждая частичка в Тайлере кричала ей уйти, бежать, но его член манил.       Юная особа остановилась, наблюдая за его дёргающимся пенисом, и раздумывая о том, чтобы дать ему тёплый приют в своём рту. Поглаживая нижнюю часть острым язычком, заставляя его кончить от нескольких прикосновений вишнёвых губ к головке.       Однако вместо приятной кульминации ореховые глаза выпучились, а человек медленно превращался в зверя, глубоко внутри которого, она всегда это знала, жило чудовище.       В следующий раз, подумала Аддамс, она выплюнет его желчь, обязательно. В следующий раз Уэ́нсдей приручит его так, как следовало его приручать. Сейчас же она не намерена нести ответственность за новые убийства. — Для твоего же блага, – произносит брюнетка, сложив большой и средний пальцы вместе у плеча.       Щёлк, щёлк.       Она наблюдала, как молодой человек сдувается, превращаясь обратно в жалкого пленника, которым являлся вначале, прежде чем она тяжело приземлилась на матрас. Девушка жадно хапает ртом воздух, пытаясь сесть, и понимая, что это был не просто сон.       Теперь она знала, где находится Тайлер, и собиралась заставить его подчиниться.

КОНЕЦ.