Ты меня не ревновал.

— Господи, как же я устал, — Намджун падает в кресло, даже не сняв пальто, — видимо, стар я уже для таких вечеров. — Не преувеличивай, тебе всего-то тридцать три, — Хосок подходит и всё-таки выпутывает мужа из верхней одежды и снимает с него обувь. Мужчины вернулись из клуба. Таких активных вечеров в их жизнях давно не было, но если Намджун чуть не помирает, то Хосок держится вполне живенько для того, кто пять часов танцевал в обуви на каблуке, пусть небольшом, но всё же. Оба мужчины в отпуске и один из совместных вечеров решили провести так, как это было в ранние студенческие годы – потусить, выпить и провести всю ночь, гуляя по улицам города. Однако уже на первом пункте оба сдались и решили обойтись поездкой на такси до дома. Пусть заведение и поэлитнее, чем в бурную молодость, но ценовой диапазон практически ничего не решает в программе, разве что никто на головы друг другу не наступает, как в дешёвых клубах. Намджун встаёт и помогает Хосоку расстегнуть кожанку – замок заедал, но сменить куртку мужчине не хотелось – любимая и пронизана воспоминаниями. — Между прочим, Ким Намджун, ты меня сегодня разочаровал, — произносит Хосок, садясь за туалетный столик. — Чем же, солнце? — кожанка отправляется в шкаф, а Намджун возвращается в кресло, практически засыпая на ходу. — Ты меня совсем не ревновал, — обиженно отвечает Хосок и начинает смывать макияж. — Хмм, а есть к кому? — Вот же… — в Намджуна летит ватный диск. — Эй, что за, — мужчина обращает взгляд на Хосока и замечает красные глаза, которые стали такими отнюдь не от мицеллярного средства, а от слёз, что скапливались на ресницах и стекали по лицу, — эй-эй-эй, солнце, что такое? — Намджун моментально подрывается с места и заключает мужа в объятья, мягко прижимая голову к груди и поглаживая волосы. Раньше такие перепады настроения были разве что во время беременности, но Хосок точно не в положении, и Намджун не на шутку напуган слезами своего вечно весёлого мужа. — Солнышко, что я сделал не так? — мужчина осторожно начинает выводить Хосока на диалог, когда чувствует, что тот уже не плачет. — Ты меня не ревновал. — А должен? — Намджун действительно не понимает такую претензию, всё же хорошо было. Мужчины перемещаются на кресло, чтобы было удобнее разговаривать. Хосок садится сверху и утыкается носом в шею, обнимая. — Я сегодня красиво оделся, сделал макияж, уложил волосы – выгляжу ахуенно, мягко говоря. Я общался с незнакомыми альфами и принимал от них коктейли, а ты ни разу бровью не повёл! Ты ни разу меня не остановил, ни разу не поцеловал за весь вечер, ты что, перестал меня любить? Я стал старым и уже не нравлюсь тебе? — в этих глазах вся печаль галактики и страх быть отвергнутым, Хосок прижимается всё ближе к Намджуну, а тот в свою очередь усиливает хватку на талии и осторожно поглаживает бока мужа. — Хоби, притормози, — мужчина стирает с лица сбежавшую слезинку, — мы женаты десять лет, у нас совместная квартира, связанная работа, в конце концов у нас есть сын, как ты мог подумать, что я тебя не люблю? — Но ты же… Ты позволил мне пуститься в разврат и никак не показывал, что я твой омега! — Так, стоп. Во-первых, я это уже говорил днём, но повторюсь, ты сегодня выглядишь просто великолепно и, я уверен, все заценили и твой макияж, и твою причёску, и твой костюм, и те шикарные каблуки. Во-вторых, зачем мне тебе запрещать общаться с другими альфами? Я и сам сегодня знакомился с омегами и не вижу в той паре коктейлей, что ты выпил за чужой счёт, ничего развратного и позорного. Или ты хочешь, чтобы я посадил тебя на цепь и не выпускал из дома? — Не хочу… — Вот, так в чём проблема? По поводу поцелуев, я не хотел тебя отвлекать. — В смысле? — Ты кайфовал. Я видел, как ты танцуешь, как общаешься, как выпиваешь, я не хотел прерывать тебя. Мы так редко куда-то выбираемся, а по отдельности так вообще не помню, когда мы последний раз куда-то ходили, вот я и захотел, чтобы сегодня ты забылся и шикарно провёл вечер. Я тебе доверяю, и я уверен, черту бы ты не перешёл. — И ты не боялся, что со мной может что-то случиться? — Хосок уже не плачет, он понял, где был неправ и сейчас практически успокоился от речей Намджуна. — Я следил за тобой, как и ты за мной. Думаешь, я не замечал твоих взглядов на меня? — Я был настолько очевиден? — Более чем, солнце, — Намджун улыбается и целует мужа в губы, — я следил за тобой, и, если бы кто-то или что-то тебе реально угрожало, я бы, естественно, вмешался. А ещё, если ты забыл, у тебя на пальце есть обручальное кольцо, как и у меня, так что любой адекватный альфа – а в том клубе идиотов не наблюдалось – увидел бы, что ты занят, что ты мой омега. Хосок смотрит на свою руку, на руку Намджуна и бросается на мужа, выцеловывая всё его лицо. — Прости… Джун, я просто испугался, что рутина и возраст нас отдалили и что ты захочешь от меня уйти, вот и взбесился, что ты не ревновал. Мне показалось, что ты, наоборот, радовался, когда я общался с другими, типа будет к чему придраться и легче бросить. — Что? Нет, совсем нет, солнце. Я не ревновал, потому что доверяю, а не потому, что мне всё равно. Я не собираюсь уходить от тебя. В этой жизни так точно. Будь тебе двадцать три, тридцать, семьдесят, сто двадцать восемь – ты – навсегда мой муж, и я очень сомневаюсь, что какой-то поход в клуб способен это изменить. Даже хорошо, что другие альфы угощали тебя – так наш семейный бюджет пострадал гораздо меньше, ахах. Мужчины улыбаются друг другу и снова целуются. Походу, «свобода», которую подарил Намджун Хосоку, нехило напугала мужчину, всё-таки они всё время вместе и непривычно было видеть отсутствие реакции его альфы на подкаты других. Хорошо, что они во всём разобрались и не будет никаких скрытых обид и неверных догадок. — Хоби, слезай с меня, — Намджун тормошит мужа, который, кажется, начал засыпать в его тёплых руках. — Не хочу. — Слезай, надо с тебя макияж до конца смыть. О коже подумай. — Ла-адно. Хосок отходит к столику и включает подсветку на зеркале, Намджун берёт средство для снятия макияжа и аккуратными движениями начинает стирать косметику с лица мужа, иногда чмокая очищенные участки и кривясь от неприятного вкуса средства на коже, смеша тем самым Хосока и окончательно убирая из его головы навязчивые мысли о сегодняшнем дне. Усталость бьёт с новой силой и мужчины вдвоём идут в душ, чтобы сэкономить время и нелишний раз понежиться в родных руках. Перед сном Хосок в шутку предлагает заняться любовью, за что получает от уставшего Намджуна слабый прилёт подушкой, но тут же клянётся, что это была шутка и для плотских утех у них есть ещё минимум неделя, пока сын у дедушек, а у них отпуск. Намджун целует мужа и прижимается к нему ближе под одеялом, кладёт руку на живот и находит безымянный палец левой руки, поглаживает и цепляет кольцо таким же своим, безмолвно обещая всегда быть рядом и доверять Хосоку.