Пэйринг и персонажи
Описание
В мыслях всплыла та самая считалочка, которой Рюджин тогда научила: как она сказала, так даже гадать можно на ромашках. Чонину как-то плевать на это было, не верил он в такую чушь, поэтому просто молча наблюдал за ее действиями, но запоминал.
Примечания
пб работает.
оставляйте отзывы, пожалуйста 💓
Любит — не любит...
23 апреля 2023, 07:03
Чонин неохотно приоткрывает глаза и вытягивает руки, потягиваясь. В нос бьёт приятный запах яблочного пирога, прям как он любит. За окном громко щебечут птицы, словно побуждая юношу на подъем.
Проводя ладонью по растрёпанным волосам на макушке, Ян привстал с кровати и потер глаза. Июнь только шагнул на порог времени, а Чонин — на порог бабушкиного дома. Любимое место для проведения каникул: свежо, воздух чистейший, вкусная еда, даже спать до обеда можно! Всё-таки, тут и в правду особенная атмосфера свободы, как думает мальчишка.
И теперь это последнее лето проведённое здесь. Детство машет рукой на прощание: Чонину уже восемнадцать. Дальше — университет и не единой свободной минуты на любимую поездку в деревню.
Жарко — плюс двадцать четыре. Окно открыто на распашку. Ян высунулся в него почти целиком и стал прислушиваться к тому, как ветер колыхает листву деревьев. Как же он любит это место. Именно здесь прошло все его детство и самая искренняя влюбленность, которая сейчас в почти пятидесяти метрах от него уверенно орудовала лопатой и даже не подозревала, кто на него смотрит и вспоминает.
Бан Чан не жил в деревне и не приезжал сюда «погостить», только ради помощи маме, и то не каждое лето. Учёба и в правду мешала планам. Знакомы они действительно много времени, кажись, уже лет десять. Сначала всё было просто чудесно, мальчишки сразу поладили, не смотря на разницу в возрасте, а конкретнее — в года два точно, просто увлечения одни были. Оба души не чаяли в рисовании (и потом на листках Чонина друг стал появляться все чаще и чаще).
И знали они друг друга так, словно братьями родными были: например, Чан любит лилии, а Чонин — ромашки. Самые обычные, которые в любом дворе растут, только люди их безжалостно вырывают, а у мальчика сердце кровью обливается, выжигая на нем «лучше бы мне отдали».
До Чониновых двенадцати лет их дружба была, кажись, крепче самых тугих узлов, но в один миг она затрещала по швам. Бан стал постепенно отстраняться от Яна, то гулять откажется, то даже на улице не поздоровается.
Для мальчика такие перемены явно были некстати, слишком много всего навалилось: и травля в школе из-за «странности» (по мнению других детей, конечно), и со здоровьем проблемы, а тут ещё это. Каждая мысль о друге отдавалась в сердце неприятным треском. Думать о том, что это больше, чем братская любовь он не хотел. Больно было, конечно, Чонину, да нельзя виду подавать, гордый слишком.
И в этот раз, с будучи уже совершеннолетним Чонином, Бан Чан не здоровается (ну, либо не замечает).
Накачанные руки ловко управляются с лопатой: мама попросила цветочки посадить помочь, как тут отказывать? Ян печально (смиренно) хмыкает, отходя от окошка. При каждом всплывании образа старшего в мыслях у него словно бабочки в животе порхать начинают. Он сам не понимает, как так получилось: твердят до сих пор ему родители, что девушку бы найти пора, совсем взрослый уже, а невестку не привел! Чонину явно эти упрёки не нравятся, зато нравится Бан Чан, и, кажись, сердце его, ещё с детства, принадлежит именно ему. Или нравится Бан Чан из его воспоминаний. Казавшийся таким взрослым, мудрым и смелым. «А в итоге ведёт себя как мудак» — пронеслось в мыслях Чонина.
Чонин быстро накидывает футболку и выбегает на улицу — ничего больше не требуется.
Под ногами сгибаются зелёные травинки, вода в речке, протекающей рядом, тихо бурлит и поблескивает под яркими солнечными лучами, отражая облака на небе.
Настроение пропало буквально с самого начала дня, при виде старого друга в голове вспыхнули снова режущие мысли, от которых хотелось отмыться, отвязаться, ведь так нельзя. Он уже не мальчик, а Чан не тот ловелас из его детства; он не знает, как тот ведёт себя сейчас и каким человеком является, но все равно жутко тянет. К воспоминанием, наверное, пустяки.
Впереди виднелась поляна, а неподалеку от нее и озеро, к которому и направлялся Чонин, только вот взгляд мальчишки привлекло совсем другое: ромашки под ногами.
Ян присел на корточки и сорвал одну из них, принюхиваясь. Родной запах ударил в нос, заставляя мысленно перенестись в детство...
чужой голос.
— Идём?
Быстро кивая в ответ, Чонин покрепче сжал чужую руку, словно побаиваясь, что Чан сейчас исчезнет и все это окажется лишь сном. Птицы мелодично чирикали, разбавляя оглушающую и неловкую тишину. Парни шли молча, не хотелось сказать лишнего или испортить момент. С их последней встречи прошло слишком много времени. Получится ли откопать в руинах позабытого прошлого ответы на самые волнующие вопросы? Удастся ли восстановить разбитое на осколки доверие хотя бы для грядущего разговора?
Издалека начала выглядывать знакомая Чонину беседка.
Бан Чан выдохнул и заговорил, не зная с чего начать.
— Я виноват. Я виноват во всем, – Чонин поднял на старшего взгляд, — я испугался себя, тебя, своих чувств и того, что я «ненормальный». Мне так говорили. Сначала, лет в... четырнадцать, я почувствовал то, чего не испытывал ранее никогда...
нового старого гостя и принялась разливать чай и резать яблочный пирог, что-то напевая себе под нос. Чонин тем временем возможности прикоснуться к другу не терял, то коленкой «боднет», то под столом схватит за руку (уже более уверенно) и обязательно удивится из-за того, насколько у Чана большая ладонь.
— Ну все, рассказывайте. Ты где был, голубчик? Почему я так долго тебя не видела?
Чонин взглянул на Чана и нервно сглотнул. Он знал, что старший обязательно что-нибудь придумает, выкрутит ситуацию в их пользу, но все равно переживал, как оградить его от всех этих вопросов. Неловко.
— Да времени никак не было. Сами понимаете, сначала учёба, потом с работой совмещал... – отчасти соврал Чан.
— Ну это дело тяжёлое, конечно... Главное, что сейчас время на друга наконец смог найти! А Чонин-то скучал вон, рисовать стал чаще, когда ты пропадал...
— Ба! – пресёк ее Ян и залился смехом, поглядывая на Чана. Тот тоже коварно улыбнулся (и Чонин знает, что это определенно предвещает беду).
Так за лёгким разговором незаметно пролетело время и пирог был успешно съеден. Бабушка Чонина настойчиво сказала, что хоть Чан уже и взрослый мальчик, в такую темень шляться не положено, поэтому он остаётся у них на ночь. Ян в ответ на это возразил, что спальни лишней нет и куда они денут это длинноногое чудо, но для женщины это не оказалось помехой. «Раскладушка в руки и бегом!» — сказала она.
Ну парни и смирились. Чонин достал раскладушку, поставил ее в свою спальню и уселся на свою кровать, ожидая Чана. На самом деле он не был в восторге от такой возможности остаться наедине (хоть и в глубине души хотел этого). О чем говорить? Что делать? Сразу лечь спать? Ну нет, ещё рано
— Чего скучаешь? – с ноткой позитива спросил Бан, заходя в комнату. Он уже переоделся в самые огромные и растянутые вещи Чонина, которые бабушка хотела выбросить, но они наконец пригодились. Все таки разница в размере ощущалась.
— Тебя ждал.
Чан сел на свою раскладушку по-турецки и оглядел комнату. Избегал прямых взаимодействий. А вдруг Чонин сейчас скажет, что это все было шуткой и он просто практиковал навык актерского мастерства? Он отмахнулся от этих мыслей.
Образовалась неловкая тишина. Только Бан смотрел куда-то вдаль, а Ян на него. Не упустил возможности подметить о-боже-какие изменения во внешности, в росте, во всем... «И в размере спины» – пронеслось в мыслях у Чонина.
— Э-э-э, – протянул Чан, когда заметил, как открыто на него пялятся, — ну, чем займёмся?...
«В шашки играть, блять, будем» – иронично подумал Чонин.
А, стоп. Это идея.
Чонин неожиданно для рядом сидящего подскочил с кровати и принялся открывать все шкафы подряд. Нашёл там и журналы, и свой старый личный дневник, который брезгливо отбросил в сторону, и наконец действительно коробку с шашками. Он дунул на нее и смахнул рукой пыль (которой накопилось слишком много), а после чего положил на кровать и улыбнулся, глядя на поднявшего от удивления брови Чана. И в этот момент в голове пронеслись все существующие маты от такой сексуальной живописной картины (и он даже успел придумать новые).
— Вот, – Чонин указал рукой на коробку и открыл ее, рассматривая, к счастью, ещё не развалившуюся клетчатую бумажку и сами шашки.
— Серьезно? Я лет пять не играл.
— У тебя есть другие варианты, чем можно заняться в такое время?
— Ладно, – сдался Чан и принялся раскладывать все необходимое.
Чонин замер, погружаясь в свои мысли. Это все ощущалось так... неловко. Они действительно стали чужими друг другу и, наверное, понадобится время, чтобы привыкнуть и расслабиться (но он очень надеялся, что это произойдет как-то само собой во время игры и больше не придется прикладывать силы, чтобы просто лишний раз сказать что-то). Чан был красивым. Он возмужал и это определенно очень нравилось Яну. Захотелось провести пальцами по крепким плечам, снова прижаться (ведь когда он лежал у него на груди он действительно чувствовал себя безопасно)...
— Ну? – Чан щёлкнул пальцами перед глазами Чонина. — Твой ход.
— А, да... – Ян передвинул шашку и выпрямил плечи.
— Ты какими судьбами тут снова? Я думал, что больше не увижу тебя... Ну, имею ввиду, уже должны были появиться дела летом, вырос же.
— Я последний раз приехал в деревню, чтобы помочь бабушке с хозяйством и отдохнуть. Ты правильно подумал, с сентября учёба, нужно квартиру искать, работу... Сложно, короче.
— М-м-м... – протянул Чан, — я думал, что ты останешься в родном городе.
— Нет. Так подвернулось все, что не в родном, но зато в соседний поступил.
— Туда, что ли? Ого, я тоже там учусь, – выпалил Чан и улыбнулся своим же мыслям. Нужно обязательно запомнить этот разговор и то, что Чонину нужна помощь с квартирой.
— Да ладно тебе, забей, – бросил Ян, — а сам-то? Какие планы?
— Да в общем-то небольшие, отучиться, найти работу, ну и жить в свое удовольствие спокойно. Ну знаешь же, я не фанат суеты, да.
И снова образовалась неловкая пауза. Каждый думал о своем. Шашки двигали скорее из желания делать хоть что-то, нежели из настоящего интереса к происходящему. Чан потянулся и передвинулся ближе к младшему, ненавязчиво пересел на его кровать и опёрся спиной об стену, как бы показывая, что игра окончена. Все таки в голове было столько вопросов, но они словно разбегались в разные стороны, когда он пытался собрать их во что-то цельное. Непонятно почему, но Бан предполагал, что просто боялся услышать те ответы, которые не совпадают с его фантазией.
— Чонин, – обратился к нему Чан, прерывая тишину.
— М?
— И что теперь?
Чонин шумно сглотнул, взглянув на него. Он и сам не знал, что теперь, не мог ответить на этот вопрос даже для себя, а тут рассказывать об этом кому-то... Кому-то важному. Нужно ещё подумать.
— Чан, – перебил его Ян, — Чан, расскажи мне.
— Что?
— Почему ты ненавидел себя? Что делал отец?
Бан, кажется, сжался настолько, насколько это возможно. Поджал ноги, обхватил их руками, наклонил голову, чтобы не встречаться взглядами. Захотелось уйти и никогда больше не видеться. Некомфортно. Душно. Он не знал, стоило ли рассказывать правду и рассказывать вообще что-то. Начнёт — уже не остановится, не остановится — покажет эмоции, а нужно ли нагружать ими младшего? Чонин ведь сам явно не в состоянии справиться со своими, а тут чужие, так ещё и вызванные такими болезненными воспоминаниями. Но в то же время Ян ведь должен об этом знать, так? Он заслуживает искренности, он заслуживает самой настоящей правды... И, наверное, ему можно доверять.
— Он бил меня. Пытался вышвырнуть на улицу или отдать своим дружкам «на растерзание», но мама спасла меня от этого, за что сама получала потом не один раз. Я считал, что сам во всем виноват, раз со мной происходит такое. Считал, что я действительно грязный и неправильный, что я не заслуживаю ни друзей, ни счастья, ни тебя. «Педик» – это на всю жизнь клеймо.
Чонин молча слушал, не зная что и сказать.
— Он уже мертв. Спился где-то год назад и подох, – предотвратил вопросы Чан, — я не скучаю, не печалюсь, мне все равно. Но и отпустить не могу. Я до сих пор зол на него. Эта обида душит меня каждый день, перекрывает воздух и запрещает вспоминать его хотя бы чуточку с хорошей стороны.
— Прости, – шепотом отрезал Ян.
— За что?
— За то, что спросил. Я же вижу, что тебе тяжело вспоминать.
Чан кивнул и прикрыл глаза. Стал успокаивать сам себя, пытаться согреться от холода, который быстрым ветерком залез под футболку и стал обволакивать тело. Он потряс головой, отмахиваясь от воспоминаний, но тут встрепенулся, когда почувствовал чужие руки на своих коленях.
— Что ты делаешь?
— Выпрями ноги.
Чан послушно сделал то, о чем попросил младший, и когда тот осторожно уселся на его коленки, поднял взгляд.
«Прям в душу смотрит» – подумал Чонин и его сердце встревоженно забилось в учащённом темпе. В таком же, в каком билось сердце Чана, и он слышал стук через домашнюю футболку.
Бан первый неловко отвёл взгляд, избегая зрительного контакта, словно боялся, что сейчас Чонин встанет, назовет его неправильным и больше никогда не захочет видеть. Но Ян лишь провел пальцами по холодной шее, вызывая целый табун мурашек.
Рассматривал подрагивающие черные ресницы, покусанные губы и выраженные скулы. Похудел, вырос, но улыбка все та же — самая теплая. Он завел руки за шею и снова прижался к нему.
Обнял так крепко, как будто проверял, настоящий ли он. Как будто хотел защитить, спрятать от всех проблем, закрыть в своем ментальном маленьком домике, чтобы никто не посмел и слова плохого выронить в его сторону. Чонин гладил Чана по волосам, накручивал их на пальцы и вслушивался к сердцебиение, которое со временем замедлялось. В этот момент он определенно почувствовал себя самым счастливым, невзирая на фоновую тревогу и страх.
— Мой нежный... – с восхищением прошептал Чонин, оставляя на уголке его губ несколько поцелуев. — Мой самые сильный, самый смелый Чани, ты через столько всего прошел... Ты точно настоящий?
Эту идиллию прервал напористый стук в дверь, которую, к облегчению обоих, Ян закрыл ещё давно. Чонин не поспешил слезать с уже излюбленных коленок.
— Что, ба? – крикнул Ян.
— Мальчики, вы как там? Спите? Все хорошо?
— Да, все хорошо, мы играем. Спокойной ночи.
Чан по-доброму усмехнулся, смахнув с ресниц выступившие слезинки. Комната снова погрузилась в кромешную тишину, приглушённый свет исходил только от настольной лампы. Чонин успел поймать зрительный контакт, пока Бан снова не начал «убегать».
— Мой самый невероятный... львёнок, – придумал Ян и сам же улыбнулся этому.
«Мой» ласкало и резало слух Чана одновременно. Ян говорит это серьезно? Или не осознает? А что будет дальше? Они встретятся снова или это последний раз?
— Чонин, – прервал его Чан, — тебе же нужна будет квартира к осени?
— Да... – в недоумении ответил Ян.
— Давай проживёшь у меня? Хотя бы попробуешь... Нет, конечно, ты не обязан, ты сам реша...
— Я согласен, – перебил Чонин, не желая выслушивать любезности, — давай попробуем. Но поговорим об этом позже, ладно?
Ян снова оставил невесомый поцелуй на его губах и чуть ли не застонал в голос от того, как крепко Чан обхватил его за талию.
— Теперь ты от меня никуда не уйдешь, – сказал Чан.
— Уходил не я, а ты, – бросил в ответ Чонин.
— И я тоже никуда не уйду.
Просто так не бывает никогда и ничего. Каждый шаг имеет последствие. Возможно, если бы Чонин не нашёл тогда ту самую ромашку, не вспомнил ту самую считалочку и не задержался ни на минуту, то они бы никогда не встретились снова. Они бы не сидели сейчас вот так — Чан на кровати, а Чонин на его коленках, не обнимали друг друга аж до хруста и не думали о настоящем и будущем, только о больном прошлом, которое осталось в их жизни мрачным и одновременно самым ярким пятном, раной, которая кровоточит ежедневно. Но все сложилось так, как это было нужно.
flashback
— Ну ба, ещё немного, пожа-а-алуйста! – делая «щенячьи» глазки, тянет Чонин. — К восьми чтобы был дома. – коротко отвечает бабушка и закрывает окошко. Мальчик самодовольно дёргает рукой вниз с тихим шипением «да» и скорей бежит обратно ко двору Рюджин, соседской девчонки, с который Ян, в последнее время, очень подружился, не забыв захватить для неё ромашек — показать обещала ведь что-то!end flashback
В мыслях всплыла та самая считалочка, которой Рюджин тогда научила: как она сказала, так даже гадать можно. Чонину как-то плевать на это было, не верил он в такую чушь, поэтому просто молча наблюдал за ее действиями, но запоминал. Ян присел на траву, принимаясь за восстанавливать в памяти всего, о чем ему подруга рассказывала и взял ромашку в левую руку. Убедившись в том, что все вспомнил, стал поочередно листики белёсые отрывать, а образ Чана сам по себе в голове всплыл, но Чонин уверенно отмахнулся от него. — Любит... Первый лист на землю опустился. — Не любит... Второй. — Плюнет... Третий. — Поцелует... Четвёртый. — К сердцу прижмёт... Пятый. — К чёрту пошлёт... Шестой. — Своим назовёт... Седьмой. — Любит искренне... Восьмой. — Сомневается... Девятый. — Встречи ждёт... Десятый. — Насмехается... Одиннадцатый. — Замуж позовёт... Двенадцатый. — Ревнует... Тринадцатый. — Скучает... Четырнадцатый... — Взаимности ждёт... Пятнадцатый... — Издевается... Шестнадцатый, последний лист пал на землю. Чонин фыркнул, откидывая ромашку и бубня себе же под нос: — Так и думал. Со мной всегда судьба несправедлива, так ещё и ты издеваешься, Чани, – сердце ёкнуло. «Если спрятаться от своих чувств, это не значит, что они исчезнут» – думает Чонин. Неподалеку раздался тихий гул. Ветер колыхал листья деревьев и траву, приятно развивал волосы на ветру, вот только этот шум был не похож на привычный, создаваемый природой. Ян прислушался и снова погрузился в свои мысли. Почему? Почему эти мысли снова лезут ему в голову, зачем? Да, все же он склонялся к тому, что тоскует по приятным (пусть и не всегда) воспоминаниям, когда он хотя бы мог быть к Чану ближе, чем сейчас — и на том спасибо, но по какой причине они не отпускают его? Да, Чонин может сорваться и пойти на встречу, наконец поговорить с бывшим другом, и, возможно, он даже узнает, что сейчас происходит у него в жизни, но явно не то, что он чувствует. И чувствовал раньше. С Чаном невозможно поговорить прямо, он простой и сложный одновременно — говорит правду, но всегда утаивает детали, и даже очень важные, и никогда их не раскрывает, как ты не пытайся. На плечи Яна легла чужая ладонь. Чонин не успел даже пискнуть, как человек сзади свободной рукой зажал ему рот. Взгляд парня судоржно забегал по сторонам в надежде уцепить хоть что-то, что может подсказать, кто это, пока сам он учащённо дышал, не в силах двинуться. — Повтори, – послышался знакомый голос над ухом. — Что? – тихо спросил Чонин, когда мужчина наконец убрал руку с его рта и пазл в голове окончательно сложился. — Повтори, что ты сказал. Шок, кажется, поглотил Чонина целиком и полностью. Мальчишка приоткрыл рот, словно хотя что-то сказать, но тут же передумал делать это. Глаза не хотели верить (и голова тоже), когда он повернулся лицом к Чану, что это действительно с ним происходит. Ян, собрав всю свою силу и гордость в одну кучу, быстро соскочил с места, вставая лицом к Чану. — Что ты здесь делаешь? – вымолвил он почти шёпотом. — Чонин, – Бан потер переносицу, не теряя невозмутимость, — не суетись. — Не суетись? Что значит «не суетись»? Я абсолютно спокоен, – прикрикнул Ян на поднимающегося с травы Чана и внимательно пробежался взглядом по его напряжённому лицу. Бан Чан спокойно выдохнул и взял того под руку. Кажется, младшенький совсем не изменится. Чонин распахнул глаза в удивлении, но сопротивляться не стал только из-за того, что сам не понял, что произошло. Будь его голова не опьянённой такой неожиданной встречей, он бы точно оттолкнул его. — Не суетись, – ещё раз повторил Бан, – иди за мной. Ян застыл статуей от изумления. Он все ещё не мог принять, настоящее ли это все. Сердце стучало так сильно, что, кажется, должно было выпрыгнуть из груди. Где ты был раньше? Почему игнорировал? Что изменилось с тех времён? Ты нашел себе девушку? Ты ненавидишь меня? Что ты от меня хочешь?» – крутилось в голове Чонина. В глазах помутнело от жары (или нет?), в висках болезненно запульсировало. Концентрация напряжения в воздухе возросла на сто пятьдесят процентов. Из размышлений Яна вырвал низкийflashback
Бан Чан носится по полю, срывая ромашки горстями. Солнце палит так, что даже панама и защитный крем не спасает. По лбу стекает очередная капля пота, а цветы уже не начинают валиться из рук, но для Чонина ничего не жалко. Бабушка Чонина ещё несколько часов назад загнала его домой, мол, поздно уже, мал ещё, чтобы из дома в такую темень выходить. Младшенький, конечно, заметно приуныл: неохотно попрощался с другом и медленно пошел к своему дому. Бабушка заперла входную дверь на замок и ключ унесла с собой, а сама уехала в город за едой: из дома точно никак не выйти. Ну, только если через окошко (но, по наблюдениям Бана, его друг слишком труслив для такого). Чан несётся по знакомому пути на всех парах, лишь бы успеть до возвращения бабушки Чонина. Забираясь по лежащим на земле брёвнам, Бан Чан стучит костяшками пальцев в закрытое окно. Сердце бешено бьётся, то ли от бега, то ли от ожидании реакции. Почти в ту же секунду виднеются тонкие запястья, окошко открывается и оттуда высовывается взлохмаченная макушка. Чан довольно улыбается и протягивает букет ромашек. Как только их руки соприкоснулись, Бан, кажется, перестал дышать. По всему тело разлилось приятная эйфория и в той же мере страх из-за того, что он чувствует.end flashback
Сердце Чонина дрогнуло. Они неспешно продолжали свой путь. Бан Чан продолжил свой рассказ. — Я... долго не понимал, что я чувствую. Отец, когда рассказывал мне в детстве о своей первой влюбленности, описывал примерно такие же ощущения. Но я не понимал, то ли оно, ведь испытывал такое я не по отношению к подружке или в принципе к девочке. Тогда я решил обратиться с этим вопросом к матери. Она спросила, из-за кого я так себя чувствую. Я не стал уточнять, кто ты именно, твое имя и так далее, но пол упомянул. Она поддержала меня, но позже рассказала об этом отцу, и тут понеслось... – Чан замолчал, думая, стоит ли говорить, что было дальше. Наверное, Чонин заслуживает знать об этом всем, но и погружаться в удушающие воспоминания, когда он молился Богу, в которого не верил, лишь бы все это закончилось, не хотелось, — я не хочу углубляться в то, что он делал, но после этого я долго не мог принять себя. Я годами ненавидел себя и считал ненормальным из-за того, что отличался от других. Я убегал от тебя, пытался как можно сильнее отдалиться, считал, что если мы перестанем поддерживать связь, то я забуду про всё как страшный сон. У меня не получилось. Как только я увидел тебя сегодня утром я... – Бан облизнул губы, подбирая слова, — почувствовал это снова, но все же решился подойти и наконец разобраться со всем, — наконец закончил свой рассказ Чан и встревоженно глянул на друга. Он выпалил все это на одном дыхании и без запинок, словно уже выученный, нет, зазубренный текст. Отчасти так и было — Бан не один раз думал о том, что бы он хотел сказать и рассказать Чонину, если бы мог. В голове крутилось слишком много слов, которые он еле смог собрать во что-то целое и похожее на адекватное оправданием всего, что он делал. Чувствовал тоже слишком много, даже когда делал вид, что каждое лето не замечал его. Парни зашли в беседку. Чан прикрыв глаза сел на скамейку и бездумно перевел взгляд на колыхающуюсятраву. Начал заранее готовиться к худшему, да он и сам себе бы врезал, если бы был на месте младшего. По-идиотски получилось. Чонин, аккуратно и боязливо, тоже уместился рядом, только уставился на него. Молча рассматривал черты лица, запоминал каждую деталь на случай, если эта встреча окажется последней (даже если об этом не хотелось думать ни в коем случае, но от горькой правды не убежать. Она все равно догонит всех). — Прости меня, если сможешь, — подал голос Чан, закончив мысль. Снова образовалась тишина, но уже не такая неловкая, как была раньше. Каждый думал о своём, но всё же что-то их объединяло: Бан Чан думал о Чонине, а Чонин о Бан Чане. Глаза Яна в ту же минуту стали влажными, что не осталось без внимания Чана, но тот не решился что-то спросить или сделать. Чонин потряс головой, словно пытаясь сбросить с себя нахлынувшие чувства и слёзы. Он провел пальцами по щекам, стирая соленые дорожки, и закрыл лицо руками. Стыдно, так стыдно. Они не виделись столько времени и сейчас Ян показывает себя с такой позорной стороны, жалкой плаксой. Он так сильно скучал, так сильно хотел подойти, ударить и тут же крепко обнять так, как не обнимал никогда. — Эй, – осторожно обратил на себя внимание Чан, — все в порядке?... — Нет, – со всхлипом отрезал Ян и перебил старшего, — нет, заткнись, просто помолчи. Я очень зол на тебя. — Прости. Мне не стоило этого говорить. Чан тревожно сглотнул и отвернулся, не желая сталкиваться с правдой. Это конец. Он точно допустил ошибку и разрушил даже руины. И он знал, что сам в этом всем виноват на все сто процентов. Он сам стал отдаляться от Чонина ещё давно, сам окончательно сжёг все мосты между ними и сам сейчас снова все испортил, потерял единственный шанс восстановить дружбу и быть понятым, когда вывалил на младшего все, что не должен был. Из своих мыслей Чана вырвали холодные ладони на его плечах. Он тут же встрепенулся и замер, задержал дыхание. Ничего не понятно. — Ты... – снова всхлипнул Ян, когда залез на его колени и крепко обхватил шею руками, прижимаясь ближе, почти вплотную. Ему хотелось убить Чана, влюбить его снова, ударить, выместить всю злость (на себя в том числе) и обиду, — блять, как ты мог? Ты все это время... Любил меня? Если бы я узнал об этом раньше... — То что? Давно бы первый ушёл? Прости, я знаю, мне не следовало, я знаю, что это неправи... — Ударь меня, – снова грубо перебил его Чонин и поднял взгляд, — ударь меня. Извини меня. И поцеловал. Прижался своими покусанными губами к чужим таким же и снова замер, не осознавая, что делает. Он был уверен, Чан чувствовал его слезы на своих щеках, но все равно почему-то не отстранялся. Чонин раздвигал пальцами мягкие пряди волос, сжимал их, не решаясь двинуться. Стало ещё страшнее, он мог почувствовать, как тело окутывал тремор, душил его и перекрывал воздух. Почему он не ударил его? Ничего не сказал? Но и не продолжил поцелуй? Чонин отстранился первый и не решился посмотреть в глаза. Так стыдно. Зачем поцеловал? — Чонин, – прошептал Чан, чем вызывал у Яна рой мурашек, и уложил руку на его шее, ласково поглаживая большим пальцем, — Чонин. Посмотри на меня. Ян аккуратно поднял взгляд и снова приготовился к худшему. К тому, что сейчас его жалко отошьют, скажут, что все чувства в прошлом, что он плакса и все это ошибка. — Ты очаровательный, – и Чонин снова зарыдал, и снова крепко-крепко прижался к крепкой груди, сжимая чуть ли не до хруста. — Я так тебя ненавижу, так тебя ненавижу, – всхлипывал Ян, — всей душой ненавижу. Но все за тебя отдам, лишь бы ты был рядом и не убежал снова. — Дай мне шанс. Пожалуйста. Я обещаю больше не уходить, только дай мне быть для тебя хотя бы кем-то. Я люблю тебя. — Ты не можешь любить меня. Ты любишь меня маленьким мальчишкой. Я изменился. Ты понятия не имеешь, кто я сейчас. — Я готов узнать тебя и полюбить тебя снова. Ян вобрал воздух в лёгкие и наконец выдохнул. Выдохнул с таким облегчением, какого не испытывал уже давно. В голове не укладывалось все, что произошло за этот день, казались, что это все сон, что он сейчас проснется и снова захочет убиться, лишь бы никогда больше не чувствовать эту безысходность. Но нет. Чан настоящий. Он сейчас нежно поглаживает его по волосам, оставляет невесомые поцелуи на макушке и тоже молча глядит куда-то вдаль. Потом они обязательно ещё раз поговорят, расскажут обо всем, что чувствуют, но позже. — Ты такой идиот, – прервал тишину Ян, продолжая лежать у Чана на груди. — Я знаю. Полюби меня идиотом снова, ладно?***
Чонин осторожно приоткрыл дверь и заглянул внутрь. На часах почти девять, в это время его бабушка уже включает себе какую-нибудь мелодраму, которую крутят по телевизору сутками, и засыпает. Он зашёл в прихожую тихо, чуть ли не шепотом окликнул: — Ба? Ты спишь? — Ой, внуча, – встрепенулась бабушка и встала с дивана, — нет, я вот тебя ждала, чай вместе попить, спать уложиться... – она хотела продолжить, но внезапно замолчала и устремила взгляд куда-то за спину Чонина. Ян уже и сам забыл, что этим вечером вернулся не один. Он неловко коснулся мизинцем чужой руки и тут же обернулся, проверяя реакцию. — Ба... Это Чан, ты же помнишь его, да? — неуверенно спросил Чонин. — Батюшки... – бабушка приложила руку ко лбу, — это точно он? Не узнать, как вырос-то... Ну жених... Ты где его подобрал? Ой, точно, мальчики! – она прервала сама себя и развернулась, — ну потом все расскажете, мои хорошие! Давайте уже чай пить, и ты тоже проходи, давай-давай! Чонин усмехнулся и незаметно для бабушки взял Чана за руку, потянул к столу. Как бы им не хотелось ничего объяснять другим, этого точно не получится избежать. Бабушка Яна — кошмарно любопытная женщина, от которой никогда ничего не получалось скрыть, что очень раздражало Чонина, когда он был маленьким. Бабушка достала самый нарядный сервиз в честьЧто еще можно почитать
Пока нет отзывов.