Goodbye Park Jimin

Намджун смотрит на парня напротив и едва узнаёт в этом татуированном козле того белобрысого, пухлощëкого мальчонку. Но всё же узнаёт, потому что рожу скотины, позарившейся на его очаровательную Чонгук-и, он никогда не забудет. Он сканирует взглядом своего врага номер один и пушку убирать не спешит. — Отец, убери, пожалуйста, пистолет, — Чонгук несмело выходит из-за его спины и втискивается между мужчинами. Она осторожно берётся за руку с оружием и внимательно вглядывается в лицо старшего. — Отец, пожалуйста. Он не опасен, это… — Это самая большая угроза, — загробным голосом произносит Ким и перехватывает ствол удобнее, как всегда делает, прежде чем выстрелить в мишень. Чонгук помнит, как разлетаются в щепки деревянные силуэты в тире. Отец водит еë туда каждый месяц, чтобы поддерживать навыки самообороны дочери. В тайне от Сокджин, конечно же. Чонгук смотрит в безумные глаза отца, еë парень даже бежать не пробует. Просто стоит с этим дурацким букетом и пëстрой коробкой из любимой кондитерской Гук. Она уверена, Чимин ещё и улыбается во все тридцать два, как последний идиот. Поэтому девушка не находит варианта лучше, как прибегнуть к самому страшному оружию в этом доме. — Ма-а-ам! Мама! Тут отец пушкой размахивает! — с виной в глазах кричит девушка, оттесняя собой Пака дальше по подъездной дорожке. Возможно, им удастся укрыться за машиной, прежде чем отец всадит еë парню пулю в лоб. — Отец, это мой одногруппник Чаëн, он вообще уже уходит! Пришёл просто поздравить меня с Рождеством. Я ему дала списать, а он так благодарен! И он правда уже уходит, и мы с тобой тоже уходим в дом, да? Мама уже заждалась, наверное... Чимин сзади издаёт смешок. Чонгук жаждет застрелить его самостоятельно. — Давно Пак Чимин стал Чаëном? — спрашивет Намджун, всё ещё целясь в чужой лоб. — Что такое? — слышится голос Сокджин. Девушка вздыхает, надеясь, что хоть так у неë будет немного времени спрятать придурка. — Намджун, ты снова достал эту гадость в нашем доме? А ну убери! Не смей тыкать этой штукой в сторону моего ребёнка! — Уходи сейчас же! — шипит Чонгук, не прекращая следить за отцом, стойко игнорирующего удары полотенцем от жены. — Уходи! Бери документы, деньги и вали из страны, идиот! Я же велела тебе не приходить! — Я принёс рождественские пирожные! — возмущается Чимин и подталкивает девушку обратно к порогу дома. — Напои меня чаем, не будь такой негостеприимной. Чонгук вымученно стонет, сопротивляясь, а потом осознаёт, что мама больше не кричит. Она переводит взгляд на Сокджин. Мать смотрит на парня за спиной дочери и вскидывает брови. — Это что ещё за панк? — спрашивает она. — Я не панк! — Чимин было подаётся вперёд, выходя из-за спины девушки, но тут же решает бросить эту затею, когда слышит щелчок снятого предохранителя. — Здравствуйте, мама! — Чонгук честно ненавидит его, она убьет его сама. — Я Пак Чимин, помните меня? Мы жили в соседнем доме, пока вы не переехали из Пусана в Сеул. Я парень Чонгук. Это конец. — Он не мой парень! — пытается хоть как-то спасти ситуацию Чонгук. — Он ещё в Пусане головой ударился на качелях, вот теперь всякий бред несёт. Он не мой парень, честное слово! Сокджин переводит взгляд с лица мужа на дочь. В еë глазах читается сочувствие. Мама не поможет, понимает девушка. — Раз не парень, то точно будущий муж Чонгук, — продолжает закапывать себя Чимин. — Я принёс цветы и пирожные, а ещё у меня есть кольцо, только я его в машине оставил. Выражение лица Намджуна сменяется на максимально недружелюбное. — А ну повтори, сученыш, — рычит мужчина, опасно тыча пушкой в сторону Пака. — Какой ты муж? Я из тебя сейчас отбивную для дворовых псов сделаю. Чимин пытается что-то сказать, но Чонгук бьёт его локтем под рёбра. — Мам, сделай что-нибудь! — хнычет девушка. Сокджин вздыхает и, закинув полотенчик на плечо, выходит вперёд, вставая перед мужем. — Ким Намджун, ты не можешь пытаться убить каждого парня нашей дочери. — Я и не буду пытаться, я убью, — уверенно произносит Намджун. — Нет, не убьёшь, — всё так же спокойно осаживает его Сокджин. — Если ты снова испачкаешь кровью мою лужайку, я клянусь, ты в мою постель больше не ляжешь. Ким, не сводя глаз со своей цели, убирает оружие обратно за пояс. — Тогда я просто сверну ему шею. — Не надо сворачивать мне шею, отец! — возмущается Чимин. — Сегодня же Рождество, семейный праздник, вы не можете так поступать со своим будущим родственником — Я тебе не отец! Ты мне не родня! — звереет Намджун, пытаясь просочиться в дверной проём через жену. — Отец! — подаёт голос Чонгук. — Намджун! — строго повторяет Сокджин. — Тесть! — произносит самоубийца. — Мои милые дети! — раздаётся со стороны дороги, и все замирают, поворачиваясь к жёлтой машине такси.

* * *

Чонгук начинает верить в чудеса: бабушка и дедушка по линии отца внезапно изменили свои планы, решив сделать сюрприз, когда узнали, что родители мамы не смогут приехать к детям. Чонгук накрывает на стол ещё на троих человек, иногда поглядывая на отца, бесящегося от невозможности размозжить чужой череп. Тот сжимает челюсти, но старается улыбаться, когда дедушка что-то ему рассказывает. Сокджин же ходит за свекровью, пока та расставляет по столу мисочки с привезёнными закусками. — А кто этот молодой человек? — спрашивает бабушка, кивая на парня, стоящего в дверном проёме. — Это парень Чонгук, — обыденным тоном произносит Сокджин и тащит со стола кусочек маринованной редьки. — Он не еë парень, — отрицает Намджун. — Он не мой парень! — машет отрицательно ладошками Чонгук. — Приятно с вами познакомиться, меня зовут Чимин, — широко улыбается Пак и кланяется. — Я парень Чонгук. В повисшей тишине слышно, как скрипят зубы главы семьи. Чонгук надеется сжаться до размера пылинки, чтобы раствориться в воздухе. — Он уже уходит, — говорит Намджун и многозначительно смотрит на незваного гостя. — Но отец, до Рождества осталось полчаса, — снова возмущается Чимин. — Ким Намджун, я тебя не так воспитывала, — старшая женщина смотрит на сына с укором. — Не позорь меня, лучше принеси наши сумки. Чонгук-и, наверное, заждалась свой подарок. И не смей прогонять этого чудесного мальчика. — Но Рождество — семейный праздник, — делает попытку Намджун. — А я как раз собираюсь стать членом вашей семьи, — снова испытывает чужое терпение Чимин. — Вот именно, — кивает бабушка и указывает сыну пальцем в сторону прихожей. Чонгук мнётся у кресла, нервно перебирая край кашемирового свитера. Она смотрит на довольную морду своего пока ещё живого парня и на отца, у которого нервно дёргается глаз. Тот подходит к Паку почти вплотную и нависает над ним, гневно шипя: — Я убью тебя позже, говнюк. — Я тоже рад нашей встрече, господин Ким, — кивает парень. Чимин с дебильной лыбой провожает будущего тестя и уверенно проходит в комнату, подмигивая бледной Чонгук. Он оставляет пёструю коробку со сладостями на столе и подходит к девушке, приобнимая еë за талию одной рукой. — С рождеством, детка, — мурлычет Пак и целует под ушком. Так, как любит Чонгук. — Ты, больной кретин! Я же сказала, чтобы ты не приходил, — шипит она, пихая парня локтем в бок. — Если бы бабушка с дедушкой не приехали, я бы уже собирала твои ошмётки с маминых садовых гномов. — Но не собираешь же. Не бузи, конфетка, — спокойно отвечает парень, игнорируя чужие взгляды, пока повторяет поцелуй. Чонгук мысленно стонет, проклиная парня, но подушечками пальцев скользит по чужой ладони на своей талии. Всё же она соскучилась по Чимину за эти дни. — И давно вы вместе? — спрашивает дедушка, с интересом разглядывая молодого человека. — Уже шестнадцать лет, — гордо произносит Пак. — С тех самых пор, как увидел этого ангела в детском саду. Она была особенно очаровательна в своей жëлтой панамке. Парень нежно улыбается, заправляя выбившуюся прядь волос своей девушки за ухо. Чонгук снова мечтает его поцеловать, пусть внешне выглядит смущенно-раздраженной и глупо фыркает. Бабушка с дедушкой довольно улыбаются, а расчувствовавшаяся Сокджин шмыгает носом. И только разгневанный Намджун, вернувшийся в зал, бросает сумки на диван и прожигает взглядом Пака. Напряжение в воздухе немного стихает минут через двадцать, когда все рассаживаются за столом и набивают тарелки праздничными блюдами. Старшие рассказывают про недавнее путешествие по Японии, расспрашивают внучку про первый семестр еë университетской жизни. Сокджин рассказывает про выбор имени для будущего ребёнка и иногда крайне специфично шутит, вгоняя всех в состояние, схожее с испанским стыдом. Всех, кроме Чимина. Тот смеётся громко, искренне и до слëз, чем зарабатывает себе достаточное количество баллов от беременной. Намджун же не расслабляется – бдит. Прожигает взглядом парня и даже посылает угрозы жестами, пока его драгоценные женщины этого не видят. — Спасибо, — смущённо шепчет Чонгук, борясь с желанием накинуться с поцелуями на Чимина, когда тот двигает еë тарелку к себе, чтобы нарезать стейк на небольшие кусочки. — Всё для моей детки, — ласково отвечает Пак. — Полить твоё мясо соусом? Вот тот красный очень вкусный. — Это я его делала, — бормочет девушка и под столом опирается ладонью на крепкое бедро парня. — Тебе, правда, понравилось? — Мне нравится всё, что ты делаешь, — Чимин улыбается и тянется к любимой, чтобы поцеловать в румяную щëчку, но со стороны слышится звон упавшей вилки. Чонгук мигом подбирается и садится за столом как самая прилежная девочка, когда ловит взбешённый взгляд отца. — Намджун, веди себя прилично за столом, — отчитывает своего сына бабушка. — Ну мам, он же... — Цыц! — шикает женщина. — Так чем ты занимаешься, Чимин? — У отца есть небольшой бизнес, — улыбается Чимин. — Я пока подрабатываю у него и учусь в медицинском. Планирую после университета заняться расширением семейного дела. Чонгук облегченно выдыхает: всё же язык еë парня подвешен хорошо. Бизнес – звучит серьёзно, а тату-салон и бар Паков вряд ли бы устроили в качестве ответа его родню. А так Чимин зарабатывает ещё парочку баллов в копилку "за". — Похвально, молодой человек, — отвечает дедушка и тянет бокал младшему, чтобы тот налил ему выпить. — И когда свадьба? — Дедушка! — Отец! — Чем раньше, тем лучше, — невозмутимо произносит Чимин и наливает мужчине терпкий виски. — Я жить без неë не могу. Старшие женщины умиленно вздыхают, Чонгук смущается и едва держится от того, чтобы обнять своего романтичного придурка. Дед выглядит довольным. Чимин с деловым видом присаживается на место, а Намджун скрипит ножками стула по паркету и поднимается из-за стола: — Только через мой труп! — рычит он. — Я не собираюсь убивать своего тестя, — пожимает плечами Пак. — Но я не сдамся и выкраду Чонгук-и, если потребуется. Глаз Намджуна снова дёргается, а рука тянется к поясу обратно за пушкой. — Джун-и, сядь, пожалуйста, — с укором произносит Сокджин и складывает руки на круглом животе. — Ты снова заставляешь нас с малышом грустить. Ким сжимает челюсть, но всё же садится обратно, кладя ладонь поверх ладони жены. Он не отводит взгляд от чужака и цедит сквозь зубы: — Перед десертом выйдем покурить. Только ты и я. Чонгук сглатывает и мечется взглядом между старшими. Чимин успокаивающе гладит еë по бедру под столом, мягко сжимая упругие мышцы, и улыбается, принимая приглашение. Девушка понимает, что при бабушке с дедушкой отец вряд ли решится пристрелить Чимина, но он может связать его и отправить в багажнике своих ребят в какой-нибудь лес: нет тела – нет дела. — Что ж, вот и славно! — хлопает в ладоши бабушка. — Позвольте мне позаботиться о ваших свадебных нарядах, мои милые детки. — С удовольствием, бабуленька, — соглашается Пак. — Тогда я подумаю о нашем жилье. Да, милая? — поворачивается он к Чонгук, которая неотрывно следит за осатаневшим отцом. — Что ты, пока вы можете пожить здесь, — отмахивается Сокджин. — На втором этаже есть свободная спальня. А комнату Чонгук мы переделаем в детскую для еë младшего братика. — А меня никто спросить не хочет? Я отец, им требуется моё разрешение, — вновь подаёт голос Намджун. — Не мешай, любимый, — Сокджин сует в чужой рот лист салата. — Здесь хорошее местоположение, до ваших университетов будет легко добраться. — Сокджин-и, милая, я думаю, что молодожёнам потребуется своё жильë, — хихикает бабушка. — Вы с Намджуном так шумели по ночам. — Так дело было молодое, — улыбается мама, мечтательно оглядывая своего побагровевшего мужа. — Но у нас хорошая звукоизоляция, не так ли? Чонгук сползает по стулу ниже, еë щеки горят, а хитрая ухмылка Чимина и усилившаяся хватка на бедре не делают лучше. Она уже готова заскулить и начать умолять родителей остановиться, но Чимин первым открывает рот. — Очень заманчивое предложение, мама, — уважительно кланяется он в благодарности. — Но я думаю, что ещё один младенец в доме может доставить вам с отцом дискомфорт. Чонгук бледнеет, впадая в ступор. Он смотрит на всех по очереди и пропускает нужный момент, чтобы заткнуть Чимина или устроить отвлекающее шоу: уронить уродливую свечу-гнома, чтобы устроить пожар, например. — Ещё один младенец? — непонимающе спрашивает дедушка. — Ага, — довольно отвечает Чимин и достаёт из нагрудного кармана небольшую бело-розовую палочку с двумя полосками. — Я, наверное, до конца жизни буду носить его с собой. В гостиной повисает гробовая тишина. — Ты... Мою доченьку... — неверяще произносит Намджун, впившись взглядом в тест на беременность в чужой руке. — Ты... Мою Чонгук-и... — Кхм, — прокашливается Сокджин и наклоняется к Паку. — Добро пожаловать в семью, Чимин, — шепчет она. — Для начала запомни первое и самое важное правило в этом доме: если Намджун «ломается», просто беги без оглядки. — Он... Чонгук-и... — с болью в голосе сипит Намджун. Чимин смотрит на всех и останавливается взглядом на медленно поднимающимся отце. Он так же медленно отодвигает стул и поднимается из-за стола, не глядя цепляясь за воротник своей кожанки, висящей на спинке. — Ха-ха, я совсем забыл, что у меня остались дела на сегодня, — нервно смеётся Пак, прежде чем бросится к выходу. — Люблю тебя, Чонгук-и! — доносится из коридора одновременно с грохотом перевёрнутого Намджуном журнального столика. Прощай, Пак Чимин.