Давай закончим..?

Ещё один тяжелый судебный день закончен. Мужчина впервые за долгое время с начала дела не идёт пить, а заваливается к своему товарищу, собственно, который и участвует в суде, но не обязан сидеть почти весь день в душном здании, слушать умные слова судьи. — Что случилось? Ты не похож на себя, посмотри, бледный, мешки под глазами, а посмотри на свои руки! Да они все трясутся! Ты вообще следишь за собой? Иди ко мне, больше не позволю так доводить себя... Леонтьев берет своими твердыми, могучими, но чистыми руками такие маленькие, все в мозолях, синяках и шрамов от укусов. Хмурясь, друг тяжело вздыхая отвёл Якова на кухню. Парень и в правду был в ужасном состоянии, его глубокие глаза наполнялись вселенной печалью, казалось, сейчас он разревется и убежит прочь, лишь бы это прекратить. — Говори, что случилось? Давай помогу, я же вижу что ты в сети постоянно, в 3 часа в сети, в 5 в сети, а в 9 тебе в суд. Давай покормлю, я как раз суп недавно готовил. Сашенька присаживается рядом с дружком и ставит теплую тарелку рыбного супа, пахнущий чесноком и черным хлебом. Томный взгляд поднимается и разглядывает ложку с супом, в которой было много травушки, укропа, кусочки мяса и морковки. Дрожащие губы размыкаются и проглатывают супчик. И так ложка за ложкой, вторая, третья, пятая... — Яшенька, молодец, смотри сколько съел, умница, ещё будешь? Давай же, ты ещё слова не сказал за всё время как пришёл! Лосёк поднимает на руки Цвиркунова и относит в гостиную, укладывая на диван и садясь рядом в кресло, внимательно разглядывая его еле живое лицо. Наконец-то друг поворачивает тяжелую голову и смотрит в душу Леонтьева, смотря в такую глубь, что даже ему стало страшно и кинуло в дрожь. — Давай закончим, молю, я устал... Тут же Яша разревелся и нервы сдают, слёзы градом сбегают по лицу и давят на тело чуть не убивая всей своей болью. Он пытается вымолвить хоть слово, но ничего не получается и переходит в итоге на крик души который оставался ясен лишь ему самому. Реник не знал как реагировать, подхватывая под свою могучую руку голову Якова и жмёт к своей груди, продолжая гладить по затылку и наговаривая все самые ласковые слова на ушко, тихонько убаюкивая голосом. — Отдохни, милый, всё будет хорошо, я сделаю все за тебя... Просто поспи, тебе надо отдохнуть от работы, ты много делаешь для нашего же блага... Спустя пару минут слышалось тихое сопение из-под груди Леонтьева, казалось, что это младенец, который плакал всю ночь и нашёл себе покой. — Спи, мой сладкий, скоро оно закончится...