Воспитанник Лестрейндж-холла

      … Над кромкой леса призрачно посветлела полоса света, с тем чтобы смениться слабо-розоватыми лучами восходящего солнца. Вскоре над лесом загорелся яркими волшебными красками рассвет и мальчик на крыше, зябко съежившийся под мантией, восхищенно выдохнул.       — Вот это настоящая красота, – довольно сказал рыжеволосый мужчина, сидящий рядом с мальчиком. – Это стоит того, чтобы выползти из теплой постельки.       Последнее прозвучало откровенно насмешливо, но мужчина лишь по-доброму подтрунивал над своим подопечным.       — Точно, – согласился мальчик и хитро улыбнулся. – Особенно тем, кто всю зиму ждет носа суслика.       — Мелкий низлл! Что б ты понимал, я не выношу холода! – деланно возмутился мужчина, который и впрямь зимой почти не покидал теплых комнат мэнора и возмутительно долго спал, дожидаясь американского «дня суслика». – И раз пошло такое дело, посмотрел бы я хватило бы у тебя сил каждый день встречать рассвет. Да ты на второй день свой нос из-под одеяла не высунешь!       Встрепанный мальчишка, что напоминал нахохлившегося совенка, презрительно фыркнул. Подначку он сразу раскусил и вестись на нее не хотел. Но дядушка Рэб все одно нашел бы средство заставить его вставать с рассветом. Уж коли ему это вздумалось… а раз так, может стоит выторговать себе что-то плюсом?       — Вот еще, я бы и неделю ради этого зрелища бы вставал! – заявил он, делая вид что «поддался».       — А сорок дней? А, Грейнджер? – подначил вновь дядюшка.       — Дайте подумать… а за что? – решился поторговаться Герман.       — Хм-м, подумать? Не будет холодного душа по утрам.       Герман поморщился.       — Не пойдет. Я так и так принимаю холодный душ! Что в Школе, что в мэнере. Профессор Реддл не дает поблажек. Мало.       — Хм-м… мало значит? Я знаю от чего ты точно не откажешься! – дядюшка горделиво и торжествующе ухмыльнулся. – Летний бал!       Мальчик застонал. Он ненавидел официальные приемы и балы! А опекуны считали своим долгом вытаскивать своего подопечного в высший свет. Держать себя должным образом целое искусство, и хоть данное умение дорогого стоило, иногда отчаянно хотелось сбежать!       — Ты не понял меня, Герман. Ты не пойдешь на бал, если… встретишь сорок рассветов.       — А в чем подвох? – прищурился Герман, подозревая недоброе.       — Пропустишь хоть один рассвет, найду тебе невесту! – твердо заявил Лестрейндж.       Герман удивленно воззрился на него. Но, впервые на его памяти, неугомонный дядюшка Рэб выглядел серьезно и уж точно не шутил.       — Зачем?! То есть, – Герман лихорадочно пытался исправить первый вопрос и спросить по настоящему важное: –… какой в этом смысл?!       — Смысл есть, – твердо сказал младший из Лестрейнджей. – На самом деле причин для смысла данного шага множество. Но простейшее объяснение тебя ведь не устроит?       — Нет.       — Как я и думал… ты въедливая пиявка, Герман Грейнджер! – посетовал Рабастан. – Что же… во-первых, ты приучишься вставать рано. Что весьма полезно для аристократа.       — Я не…       — Тыц! У тебя высокий уровень магии, потенциал выше среднего, и ты забыл кто твои опекуны? Ты не просто какой-то грязнокровка, ты грязнокровка из Лестрейндж-холла! А это что-то да значит! И вот тут мы подходим к основному… Герман, у нас нет наследников. Ни я, ни мой дорогой старший братец, не женаты. Клан Лестрейндж был уничтожен. Кем… рано тебе это знать. Но вопрос стоит так – либо ты, либо закрытый мэнор и пыль забвения на нашу фамилию. Никто не может продолжить Род. Даже Магия не может все. Она не может изменить кровь в твоих жилах или подарить нам потомство обманным путем. Нет таких лазеек. Но если будут Грейнджеры из Лестрейндж-холла, то память о нас не умрет. Понимаешь?       — Вы все одно найдете мне невесту? – тихо спросил Герман. – Но… разве у вас нет…       Герман осекся, опуская глаза. Он никогда не видел Рабастана Лестрейнджа таким. Мрачным. Мальчик был искренне привязан к двум братьям, что волей обстоятельств стали его опекунами. Даже к Рудольфусу, который был убежден в истинности английского убеждения – детей должно быть видно, но не слышно.       — Другие рода… как говорят русские – седьмая вода. Отдай им мэнор и он будет разрушен. Магия чужого алтаря будет принесена на наши земли. Ты же не имеешь своего рода и своего родового алтаря. Законы Визенгамота ныне не позволят тебе его создать. Времена изменились. Для создания Алтаря, Камня Рода, нужно принести в жертву тридцать разумных сильных магов. И это будет Новорожденный Очаг, который еще столетие будет бушевать остаточной памятью жертв, ибо магическая сила это отражение сути волшебников. Усмирять ритуалами и кровью Алтарь придется еще столетие… а ту пользу что он нес, возможно, ни тебе, ни твоим потомкам, уже будет не нужно. Пока будет жив наш Алтарь, будет стоять мэнор и память о нас сохраниться. А если ты поклянешься, а потом и твои потомки, стать Хранителем Лестрейндж-холла, то это уже будет многое значить для нас. Понимаешь?       Мальчик кивнул, не зная что сказать. Как он мог отказать в таком Рабастану и лорду Лестрейнджу? После того как те приняли его?       — Поэтому да, для нас важно найти тебе невесту. – Рабастан невесело улыбнулся, понимая, что твориться на душе мальчика. – Герман, ты не думай плохого. Знаю, что тебе могли наговорить в Школе. Только вот если подбор проведен по всем правилам, ты и твоя невеста будете настолько дополнять друг друга… что «любовь» станет жалким подобием вашего единства. Полного совпадения достичь трудно, но у тебя есть все шансы.       Догадка поразила мальчика, и он удивленно вскинул глаза на Рабастана.       — Да, ты правильно догадался. Мы произвели примерные расчеты. И твой разлюбезный профессор Реддл нам помог. Предварительные данные говорят, что магически ты близок Блэкам, Малфоям и Ноттам. Это из Британии. Васнецовым и Долоховам из России, Крамам из Болгарии. И Медичам в Италии. Так что шанс есть. Полная совместимость нивелирует твое происхождение и невесту тебе отдадут без личных проволочек. Совместимость, а не кровь – вот что здесь главное. Сильная кровь гарантия при таком раскладе.       Герман молчал, прикусив губу. Он упорно смотрел на свои руки, совсем позабыв о холоде раннего утра и красоте рассвета на горизонте. Да и что он мог сказать?       — Ну, так что? Хочешь на летний бал? – пошутил неуклюже Лестрейндж.       Герман моргнул, с усилием пока отбрасывая от себя невеселые мысли.       — Нет, я лучше рассветы повстречаю, – и криво улыбнулся мужчине.       Тот подмигнул.       — Выше голову, Львенок! Не ты первый, не ты последний! И да, тебе пора бежать к камину. Забыл? Тебя ждет Косой Переулок и разлюбезный декан.       — Профессор Реддл! – Герман подскочил из положения сидя и чуть было не поскользнулся на заиденевшей черепице. Рука опекуна подхватила его под локоть, удерживая от падения.       — Осторожно, мальчик! У тебя еще есть время привести себя в порядок. Динк!       На крыше мэнора материализовался домовик.       — Перенеси Германа в его комнату, – велел Лестрейндж. – До вечера, мальчик.       Через пару мгновений мужчина остался один на крыше.       Вряд ли мальчик будет доволен этим днем. Рабастан хотел бы, чтобы Герман Грейнджер просто бы забыл своих родителей и то, что они чуть было не сделали. Успешный ребенок лишь у матери-тигрицы… так говорят в Китае. Или почти так… сути это не меняет. Краучи попытались и получили сумасшедшего Барти-младшего. Всегда недостаточно хорош для отца… Гениальный ребенок с фотографической памятью это такие перспективы! Даже маглы не устояли. Да еще мальчик, наследник… и Грейнджеры перегнули палку.       Если бы не нервный срыв десятилетнего Германа и чудовищный детский выброс, вряд ли он бы оказался среди магов раньше Хогвартса. И кто знает, какой вред ему был бы причинен… Им понадобилось почти два года, чтобы привести мальчишку в норму.       И все же в одном те маглы были правы.       Герман мог намного больше, чем обычный юный волшебник.