Вино со вкусом лотоса

Переплетаясь языками, двое мужчин наугад шагнули в лифт и продолжили своё деяние уже там, на ощупь нажав нужную кнопку. Терпеть до квартиры было уже невмоготу и только здравый смысл удерживал от того, чтобы сделать это прямо на месте. Лифт остановился и Цзян Чэн отпихнул от себя возлюбленного, дабы наконец выйти, но дверь вопреки ожиданиям не открылась. Вэй Усянь опьяненный возбуждением повис у него на шее, выпрашивая новый поцелуй и, услышав недовольный голос мужчины, наконец соизволил оценить обстановку. — Цзян Чэн, мы просто ещё не доехали. — В этом то и дело дурень, лифт не движется, мать твою! Вэй Ин закатил глаза и принялся демонстративно нажимать на кнопку, которая по сути должна была открыть дверь. Когда ожидаемого результата не последовало, он растерянно принялся нажимать на все подряд, пока не получил по рукам. — Ты так только хуже сделаешь! — Лучше бы ты использовал свои руки в другом назначении, пф. Зайдя за спину, Вэй Усянь вновь принялся облапывать своего возлюбленного, нисколько не беспокоясь о ситуации. В жизни у него было лишь один страх — собаки. А застрявший лифт был скорее кучей новых возможностей. Припустив ворот рубашки, он принялся покрывать шею поцелуями и лёгкими укусами. Встретив не очень то уверенное сопротивление, Вэй Усянь усмехнулся, кладя руку прямо на возбуждённый орган и чересчур приторно прошептал: — Брось, А-Чэн, помощь придет нескоро, разве это не хороший шанс попробовать что-то новое? Согласись, эта ситуация очень возбуждает, по крайней мере твой член очень даже со мной согласен. В ответ последовал недовольный рык и Вэй Ин тут же заткнул его своим языком, нарочито медленно проводя им по каждой стенке. Цзян Чэн наконец прекратил сопротивляться, и Вэй Усянь с довольной ухмылочкой, отстранился, оставив тянуться длинную ниточку слюны, пока его шиди пытался отдышаться. Вплотную прижав его к стенке, Вэй Ин принялся шариться по чужим изгибам тела, абсолютно бесстыдно сжимать бедра и в целом доводить Цзян Чэна до исступления. Прижавшись своим членом к чужому, он принялся беспардонно об него тереться, закатывая глаза от разрастающегося возбуждения. Хотелось так много и сразу, что Вэй Ин дальше и не стал церемониться, спуская штаны и высвобождая чужое достоинство, на пробу проводя по нему рукой. Отлично, он был не менее возбуждён. Не хотелось бы, чтобы его любимого А-Чэна вдруг почти у разрядки постигло необъяснимое чувство стыда и он решил бы все свернуть, как частенько бывало (Хотя у Вэй Ина все-таки очень хорошо развит дар убеждения, и все заканчивалось так, как он того хотел). Приподняв взгляд, ему предстало раскрасневшееся, то ли от злости, то ли от возмущения лицо А-Чэна и напыщенно усмехнулся, прошептав так тихо, что тот и не услышал бы: — А-Чэн, А-Чэн, что-то, когда ты ведёшь, ты более раскрепощенный, нежели сейчас. Но это и была любимая часть Усяня, когда он вновь сумел подговорить его на какую-либо сомнительную авантюру и в буквальном смысле прижать к стенке. Цзян Чэн был полностью в его власти, даже сам того не понимая. Сглотнув слюну, он рванными движениями стянул с себя нижнее белье, вслед за штанами и перехватил оба члена в руку, принимаясь двигать вверх вниз, отчего скоро послышались, столь долго сдерживаемые, стоны, которые лишь больше распаляли Вэй Усяня. Цзян Чэн вцепился ему в плечи, начиная толкаться в руку, стараясь скорее приблизить разрядку. Вэй Ин же делал все нарочито медленно, даже если сам был на грани. В своем неясном различном темпе, они умудрились достичь разрядки одновременно, а Вэй Ин почувствовал, как его руку окутала белая горячая слизь. Не особо раздумывая, он поднес ладонь ко рту и принялся слизывать, под недовольный, но слишком уставший, чтобы что-то возразить, взгляд Ваньиня. Того хватило лишь на тихое «Дурень», на что Усянь довольно рассмеялся и как ни в чем не бывало завел разговор. — А-Чэн, я думаю нам стоит одеться. Ох, и ты еле стоишь на ногах, может я понесу тебя на руках, м? Получив нехилый тычок в ребра, Вэй Ин отстранился, с разочарованием понимая, что в этот раз от его помощи безжалостно отказались. Убедившись, что они оба одеты и нигде нет следов «преступления», Вэй Усянь принялся вызывать лифтеров, но однако это не понадобилось, ведь дверь открылась быстрее, нежели он успел что-либо сделать. Отчего-то от взгляда мужчины ему стало не по себе и, схватив Цзян Чэна за руку, он принялся побыстрее покинуть лифт и наконец вернуться в квартиру, где тут же наткнулся на до чёртиков возмущенного смущенного племянника, который похоже уже какое-то время назад вернулся со школы, кажется, слова давались ему чертовски тяжело. — Знаете, я не буду говорить о том, чтобы вы были тише, но мне чертовски жалко глаза охранника. — А-Лин? Ха-ха, ты про что? — Не говори мне, что вы забыли про камеры, которые повесили буквально неделю назад? В комнате повисло молчание, а затем рука Цзян Чэна с громким хлопком соприкоснулась с лицом, тут же прикрывая его второй, вслед за этим последовал и нервный смех Вэй Ина, который усердно прятался за спиной Цзян Чэна, от убитого жизнью взгляда любимого племянника. Услышав приход ещё двоих жильцов, А-Юань, выглянул из комнаты и недоуменно уставился на всех троих. — А-Лин? Какие камеры? Что здесь происходит? — Камеры в лифте, не говори, что ты тоже не знаешь, пф. Развернувшись на пятках, Цзинь Лин сложил руки на груди и уставился на стремительного краснеющего брата. Осознание пробила мысль: «Не знает». Но какого гуя он раскраснелся? Неужели за этих двух оболтусов? Быть не может, в отличии от Жуланя, он всегда лоялен к их выходкам. — Юань? Ты то что там делал… Куда пошел?! Но не успел он добиться ответа, как дверь в комнату стремительно закрылась и сразу на несколько замков. — Тебе все равно придется меня впустить! Это и моя комната тоже, эй!