Будь тем, чем другие не были

Стихи Бродского определенно были тем, чем Александр мог наслаждаться и задумываться о глубине их смысла. Он мог часами обсуждать стихи Иосифа с Костей, которому поэт тоже приходится по душе. Хотя, очевидно, правительству Советского Союза и, в особенности, Михаилу стихи Бродского ненавистны до ядра души. И как бы Паустовский, Ахматова, Маршак и многие другие поэты не пытались защитить Бродского, единственное, чего они добились – так это того, что Иосифа вернули в родной Ленинград. Именно поэтому сейчас Александр идет на личную встречу с ним. Для начала – пообщаться, с, наверное, любимым поэтом современности, а потом уже сообщить неутешительную новость о том, что его собираются отправить за границу и забрать гражданство Советского Союза. Действительно, кому еще, кроме как ему, Ленинграду, расстрелянному на данный момент уже 12 раз, идти на эту встречу. Хотя может, это так ему намекают на первый за десять лет расстрел? Впрочем, он рад. Суть не в этом. Встреча. Александр уже видел Бродского на вечерах стихотворцев, где он сам сидел как слушатель-учитель литературы и русского, но лично не общался. В тот вечер он общался с Анной. Довольно приятная, хоть и скромная, простая по своему характеру личность. Не о ней речь. Иосиф. В письме для встречи, Александр упомянул, чтобы поэт принес свои недавние стихи, или те, которые не планирует выкладывать в свет в ближайшее время. Хотелось бы увидеть его стихи, прежде чем он их не увидит вплоть до конца Советского Союза как государства. Зайдя в приятный на вид ресторан, и быстро найдя глазами Бродского, Александр двинулся к нему. —Приветствую, – Приветливо сказал Александр, параллельно садясь за стол, —Иосиф Бродский, верно? Увидев нервный кивок мужчины, Ленинград улыбнулся, —Александр Невский, можете просто Александр. —Тогда и вы зовите меня просто Иосифом. Немного неловкая атмосфера разрушилась голосом Ленинграда. —Что вы будете? Я лично предпочитаю чай, кофе в нашей стране отвратителен. – И это правда. Честно, Александр даже не предполагает, как Московский вечно пьет эту дрянь. Земля с сахаром и то вкуснее будет. —Вы говорите так, будто бы были за границей, Александр. –Ленинград предпочел не отвечать на эту фразу, и лишь замысловато улыбнулся. —Тогда закажем просто две чашки черного чая? Я могу заплатить. –Не может, а обязан. Человек его города, которого собираются депортировать из страны, за наличие собственного мнения. Что, как не шутка судьбы? —Спасибо. Подозвав официантку и заказав две чашки чая, Александр достал дипломат, в котором находились все нужные документы. —Что же, пока нам несут чай, я расскажу самое основное, –Увидев подтверждающий кивок, Ленинград продолжил, —Как вы знаете, я из правительства. –Хотел было город продолжить вступительную речь, как его прервал голос поэта. —Больно молоды вы для представителя правительства. –От этой фразы у Александра дернулась бровь. Простите? Ох уж эти грубые поэты. —Верно. Но прошу принять истину и слушать меня дальше. Достав из дипломата бумагу, на которой прописаны все детали, Александр начал говорить. —Через два месяца, тебя, Иосиф, «попросят» уехать за границу, а после отберут твое гражданство. –Как раз в этот момент принесли их чай, и Ленинград поблагодарил официантку. —Простите?.. Я ясно понимаю, что меня собираются выгнать из моей страны? –Не выгнать, а попросить уехать… Впрочем, это синонимичные выражения в наше время. —Да. Я, хм, потому и попросил вас принести копии своих неопубликованных стихов. Что-то вроде моего эгоизма, уж прошу извинить, но вы сами понимаете, что вас перестанут публиковать в нашей стране как только вы из нее уедете. –Эгоистичное решение эгоистичного города. В его стиле. —Я принес стихи. Но все же осмелюсь спросить кто вы, раз можете указывать такую деталь в письме без боязни…–Ленинград прервал голос Иосифа до окончания фразы. —Не ваше дело. Через два месяца вы уже будете считаться иностранцем, и более будете считаться иноагентом в случае попытки вами получения какой либо информации. –Возможно, он немного выдумывает. Но кто же ему запретит? —Точно.. Тогда мне надо подписать какие документы? –Верно.. документы. Рассматривая дипломат, Александр достал оттуда нужную папку документов. —Для некоторых нужна подпись, для некоторых – нет. Прежде чем начнете писать, попрошу передать мне копии ваших стихов, хотелось бы прочитать их. –Стихи – причина по которой он согласился разговаривать с человеком, не имеющим к правительству никакого отношения. —Ах, да, секунду. –Получив долгожданные стихи, Ленинград начал их читать. Что-то еще не закончено, что-то не имеет особого смысла, а что-то действительно преисполнено глубокой моралью и идеями. «Я застрелиться пробовал, но сложно с оружием. И далее: виски: в который вдарить? Портила не дрожь, но задумчивость. Черт! Все не по-людски!» Прочитывая про себя стихотворение, Александр понял, что сопоставляет эти строки со слишком многим в его жизни. —Действительно, не по-людски… –Тихо, шепотом, невольно проговорил город, тем самым переведя внимание собеседника на себя. —Что вы сказали? —Ах, нет, ничего важного. У вас возник какой-то вопрос? –Если нет – то странно. Даже у него возникли вопросы, когда он перебирал эти документы. —Хм. Да. Здесь условие, что я соглашаюсь на то, что больше никогда не въеду в государство СССР, или, в ином случае это будет считаться нарушением закона. –Ленинград удивился. Там действительно есть такое условие? Что за подражание первой половине этого столетия? —Можете поставить прочерк. Тогда вы сможете въехать в СССР на правах профессора и педагога. —Хорошо, тогда на этом все заполнено. –Взяв протянутые ему документы, Александр быстро все пролистал, чтобы подтвердить, что все заполнено, и кивнул. —Куда собираетесь поехать после того, как вас попросят выехать? –Хотя по сути, Ленинград уже попросил его выехать из страны.. —В Вену, наверное. –Хороший вариант… Наверное. —Тогда до свидания, Иосиф. Надеюсь судьба нас еще сведет. –Увидев подтверждающий кивок, город встал из-за стола, и пошел в сторону выхода. Встреча прошла определенно не зря. Хотя, если немного задуматься… Что же, надеюсь, Мария не настолько зла на него, чтобы выражать свою месть через человека. Хотя, его беспокоит разве что смерть его любимого поэта современности. Людей пусть убивает если ей так хочется. Смогла же замучить Смоленск так, чтобы об этом никто не узнал. Хмыкнув на свою мысль, Ленинград побрел в сторону своей квартиры. «когда плюёт на человечество твоё ночное одиночество, — ты можешь размышлять о вечности и сомневаться в непорочности»