Всходы зубов дракона

«Первое утро новой жизни Ченнинга». — Думал Мейсон со злорадством. — «У всех Кепвеллов теперь началась новая жизнь. Наконец-то Ченнинг получил по заслугам». Мейсон с мрачным удовольствием вспомнил вчерашний вечер. Как расходились растерянные гости, как родители Мишель поспешно увели свою дочь, какими последними словами Мишель крыла Ченнинга напоследок. А Мейсон ещё и добил лежачих Ченнинга, отца и Софию — дал вчера вечером интервью желтой газетенке. Как же Мейсону хотелось сходить в особняк и посмотреть, что там делается! Вопреки ожиданиям, он не почувствовал себя счастливым, но удовлетворение испытывал. Ченнинг лежал на заправленной постели после бессонной ночи. Худшие кошмары, преследовавшие его с детства, сбылись в одночасье. Он разбил сердце отца! В детстве ему иногда снилось, что он получил плохую отметку или проиграл соревнование, и отец в этих снах говорил, что Ченнинг — плохой мальчик и папа его больше не любит. Ченнинг убеждал себя, что папа будет его любить в любом случае, даже если он, Ченнинг, в чем-то не преуспеет, и, чтобы убедить себя в папиной любви, он уговаривал папу уделить ему время или выпрашивал новую игрушку или рассказывал о промахах Мейсона и в ответ слушал что Ченнинг — надежда и опора отца. И чем старше становился Ченнинг, тем больше он старался соответствовать папиным представлениям о самом себе. Это глупыши Келли и Тед ни перед кем не притворялись и не стеснялись быть самими собой. Да и чего им скрывать? Нет у них никаких серьезных пороков. Как и не возложена на них миссия быть лучшими. Иден наступала Ченнингу на пятки, но не обгоняла. Её всегда больше интересовала собственная жизнь и собственный комфорт, чем амбиции, которых она не лишена. Лишь один раз Ченнинг опростоволосился — с Сантаной и её беременностью. Он ждал гнева отца, но его не последовало. Поразвлекался мальчик, бывает. Отец решил эту проблему легко и непринужденно. Но это… отношения с мальчиками… да ещё измена невесте, дочери влиятельного человека, с которым отец планировал бизнес… Это совсем не то, что отец простит. Разрушен будущий перспективный брак с Мишель, разрушена карьера, разрушены отношения с отцом… Всё разрушено. Мейсон! Он за все заплатит! Ченнинг этого так не оставит! — Что же теперь будет, Круз?! — Иден лежала на груди у любимого и задумчиво смотрела в одну точку. — Как папа это переживет? Как мог Мейсон так поступить? — Детка, ты должна быть сильной! Твоя поддержка понадобится отцу! «Крушение империи». — Это первое, что пришло на ум СиСи, когда он проснулся утром после тяжелого сна, в который погрузился благодаря лекарствам, — София вызвала врача, несмотря на протест СиСи — она испугалась за его состояние. — «А где Джина?» — Промелькнуло у него в голове. Он что-то не припомнит, когда вчера видел её в последний раз. Но эта мысль тут же исчезла, вытесненная куда более мрачными думами. Что теперь делать? Как он мог так ошибаться в Ченнинге? Его золотой мальчик, его приемник, его надежда. СиСи преследовали изображения со вчерашних фотографий. В жизни он не видел такой грязи! И если СиСи не знал, что ему делать с Ченнингом, он точно знал, как быть с Мейсоном. После вчерашнего Мейсон ему не сын! Надо было отдать его Памеле при разводе! Как он мог так поступить со своей семьей, как мог одним махом разрушить доброе имя Кепвеллов? Что СиСи упустил в его воспитании? Или Мейсон настолько порочен от рождения? И где он только взял эти мерзкие снимки? Неужели сам выслеживал? СиСи сегодня же вычеркнет Мейсона из завещания! Оставит Мейсона без работы! И сделает так, чтобы Мейсон не смог в этом городе найти новую! Пусть убирается! СиСи с трудом встал и спустился в атриум, сам не зная зачем. Там его ждала София. — СиСи, как ты себя чувствуешь? Ты меня вчера напугал. — А как я могу себя чувствовать после вчерашнего? — СиСи, послушай, мы попали в очень тяжелую ситуацию. Но мы справимся! Мы ведь одна семья! Мы с тобой, Ченнинг, Иден, Келли, Тед… — Не говори мне о Ченнинге! — Нет, СиСи! Именно о Ченнинге нам и надо поговорить! Иначе мы не сможем пройти это испытание! — Как он мог… Эти ужасные снимки… — Вспомни его маленьким. Каким он был милым добрым мальчиком, как любил нас, как радовал своими успехами! — А это здесь при чем? — Я объясняю тебе, как могло произойти то, что произошло. — А при чем тут детство Ченнинга? — Он всегда старался для семьи, даже когда ему это было тяжело, поддерживал тебя, даже когда был ребенком. Ченнинг добровольно взвалил на себя тяжелую ношу! Ведь ему были так необходимы твоя любовь и одобрение! — Ты хочешь сказать, что это я виноват? — Нет, что ты! Я хочу сказать, что он тебя очень любит и делал ради тебя то, что мало какие дети делают для родителей. — Слова Софии лились бальзамом на израненное сердце СиСи. — А в девять лет он остался без матери и взял на себя заботу о младших сестрах и брате. — СиСи не припоминал, чтобы Ченнинг заботился о младших, но голос Софии лился так завораживающе! Если она это говорит, значит, так оно и было! — И этот мальчик, который был лучший во всем, для которого огорчить папу было смерти подобно, оказался не таким, как все! Представляешь, каким ударом это для него оказалось? Он пытался жить как все, заводил романы с девушками, даже собрался жениться на той, чья кандидатура пришлась тебе по душе. Но он не смог побороть свою натуру. И каким надо быть подлецом, чтобы сделать эти мерзкие фотографии, да ещё и обнародовать их таким образом, публично! София подумала о том, что СиСи ещё не видел утренних газет и не читал это отвратительное интервью с Мейсоном! СиСи ещё предстоит пережить и этот удар! Она продолжила: — У Ченнинга, у нашего доброго чувствительного мальчика сейчас никого, кроме нас, не осталось. О примирении с Мишель не может быть и речи, друзья отвернутся от него — наше общество не готово к таким, как Ченнинг. Но самое страшное для Ченнинга — это твое осуждение. Я заметила, что Ченнинг даже сейчас, будучи взрослым, не уверен в твоей безоговорочной любви. Он до сих пор всеми силами пытается заслужить твое одобрение. Ситуация сложилась ужасная, но сейчас у тебя есть возможность показать Ченнингу, что твоя любовь к нему ни от чего не зависит, чтоб ты любишь его только за то, что он твой сын. София ясно видела, что её слова воздействуют на СиСи. В это время в атриум спустился Ченнинг. На несколько долгих мгновений повисла тишина, затем СиСи заключил сына в объятия. Зазвонил телефон, Мейсон взял трубку. — София, рад тебя слышать! — Ответил он на сухое приветствие елейным голосом. — Мейсон, приезжай в особняк. Тут все уже собрались, есть серьезный разговор. — Сказала София с металлическими нотками в голосе. — Хорошо, София. С удовольствием вас навещу. Уже собираюсь. — Не паясничай. — И не думал. Ты зовешь — скоро буду. Мейсон представлял, что в доме отца небеса обрушатся на его голову, но впервые в жизни не боялся этого. Сегодня он, возможно, в последний раз побывает в доме, где он вырос и где не был счастлив. А потом будет жить своей жизнью. Без оглядки на отца. С другой стороны он был очень заинтригован — как теперь отец относится к Ченнингу? Ведь наверняка Ченнинг теперь такой же изгой, как и Мейсон! А возможно, бывший любимчик теперь в ещё большей немилости, чем Мейсон, ведь на Ченнинга возлагалось столько надежд! Когда Мейсон вошел в особняк, он физически ощутил волну ненависти, которая моментально окутала его. СиСи, София, Ченнинг и Иден испепеляли его взглядом. Тед и Келли смотрели осуждающе. — Как ты мог! — Отец в возмущении поднялся со стула. Мейсон подошёл к столику с алкоголем и плеснул себе виски. — Как ты мог! — Повторил СиСи, с жадностью хватая ртом воздух. София обеспокоенно посмотрела на бывшего мужа. — СиСи, успокойся, присядь! Мейсон того не стоит. — Ты мне больше не сын! — Да я давно тебе не сын! С тех пор, как родился твой драгоценный тезка, который оказался, — Мейсон зло ухмыльнулся, — Ну ты вчера сам узнал, кем он оказался. В это время в дом позвонили. Тед открыл дверь и впустил курьера — посылка для СиСи. СиСи расписался за небольшой конверт. Посмотрел, кто отправитель — От Джины? А сама Джина где? И, не дожидаясь ответа, продолжил метать молнии: — Забирай свои вещи, которые ещё остались в это доме и убирайся! — Папа, ты меня позвал, чтобы выгнать? Тогда логичнее было бы не звать меня. А вещи отправить мне с посыльным. — Я вычеркну тебя из завещания! — Я в состоянии сам заработать на жизнь. — Не в этом городе! Я сделаю так, что тебе в Санта-Барбаре вообще места не будет. — Не в этом — так не в этом. В стране есть много других городов. А смена обстановки иногда не помешает. Я уже давно собирался жить самостоятельно. Мне безумно жаль те годы, которые я потратил, пытаясь заслужить твое одобрение, и — не верится, что я был так глуп — твою любовь. Просто мне пришлось снова втереться к тебе в доверие, чтобы получить возможность с такой помпой раскрыть тебе глаза на Ченнинга. Что ты сейчас будешь делать, после того, что твой любимчик так опозорился? Его репутация разрушена, политической карьеры золотому мальчику теперь точно не видать. — Что бы ни случилось, я всегда буду любить и поддерживать Ченнинга! Все мы будем его любить и поддерживать! Иден при этом кивнула. Это был удар по дых. Мейсон не мог поверить, что у отца не изменилось отношение к Ченнингу! СиСи всегда предвзято относился к гомосексуалистам! Нет. Он не может принимать Ченнинга с такой особенностью! — О чем ты говоришь! — Мейсон не мог сдержать своего горького разочарования! — Он же путается с мальчиками! Он изменял невесте, с отцом которой ты планировать деловые отношения! Нет, меня не удивляет, что ты спокойно относишься к его подлости и непорядочности, но это… — А что ты ожидал, Мейсон? — Ченнинг подошёл к отцу и демонстративно обнял его за плечи. — Мы с папой всегда любили и понимали друг друга. Всегда всё были готовы простить. Разве не так должно быть в крепких семьях? И вчерашнюю незначительную неприятность мы переживем. — Незначительную? — Усмехнулся Мейсон, — Да весь город в курсе твоих похождений. Тут вмешалась Иден: — Мейсон, как ты мог так с нами поступить? И неужели тебе было мало шоу на помолвке? Тебе надо было добить нас, дав интервью мерзкой газетенке! — Какое интервью? Какой газетенке? — Всполошился СиСи. — Прости, дорогой. — Сказала София. — Не хотела тебе говорить. Иден, зря ты об этом сказала! — Дорогой? — Мейсон удивленно посмотрел на Софию. — София, а ты знаешь, что папа в некотором роде женат, при том не на тебе? И, кстати, если уж это семейное собрание, то почему Джина отсутствует? У неё достаточно уважительная причина? Тут в атриум вбежала испуганная Роза: — СиСи в комнате Брендона нет его вещей. И я нигде не могу его найти. — Что?! — СиСи схватился за сердце. Всё семейство стало испуганно переглядываться. Наконец все уставились на послание от Джины. — Отец, открой! Посмотри, что там! — Сказал Тед. — Сынок, прочти сам. — Растерянно пробормотал СиСи. — Очки куда-то запропастились. Тед открыл письмо. — Тут ещё кассета какая-то. Юноша принялся читать послание: «Дорогой СиСи! Мы с Брендоном очень благодарны тебе за всё то, что ты для нас сделал, но мы вынуждены уехать. Я теперь понимаю, что ты меня не любишь, и вижу, как тебе дорога София, а на мне ты женился, чтобы быть ближе к Брендону. Я не могу спокойно жить от страха, что у меня заберут моего малыша или расскажут ему, что он — приемный. Нет мне покоя в твоем доме. Тебе ведь самому очень дороги твои дети и ты должен понять мой страх за моего единственного сына. Мы уедем туда, где Брендон будет расти в спокойной обстановке с любимой и любящей мамой. Документы о разводе пришлю по почте. А самое главное — тебе нет необходимости держать Брендона рядом с собой. На кассете, которую я приложила к письму — доказательство того, что он тебе не внук. С наилучшими пожеланиями, твоя Джина П.С. Я хочу быть честной с тобой, потому вынуждена признаться, что мы с Мейсоном были любовниками».