Пара лишних слов...

∴∴∴∴

      За высокими стрельчатыми окнами дворца уже давно стемнело. Фиолетовые тени окутали мраморные колонны и позолоченные карнизы, а в хрустальных люстрах мерцали отблески свечей. Адам проводил Регину до её комнаты — просторной опочивальны с тяжёлыми бархатными шторами и резной кроватью под балдахином. — Может, зайдёшь? — голос девушки прозвучал неожиданно мягко, почти вкрадчиво. Её зелёные глаза в полумраке коридора поблескивали загадочным огнём, а шоколадные локоны слегка растрепались, придавая ей особенно соблазнительный вид.       Адам открыто усмехнулся, и его взгляд скользнул по изящному силуэту Регины, облачённой в вечернее платье из серебристого шёлка. Так откровенно ещё ни одна девушка его не соблазняла. Хьюзу это не особо нужно было — водить шашни с сестрой будущей королевы ещё и при дворе дело сомнительное. Сплетники при дворе только и ждали повода для новых интриг.       Но и отказывать такой девушке… Преступление. Адам чувствовал, как его сердце учащённо бьётся при мысли о том, что может произойти за этими дверями. До свадьбы короля осталось не так уж и много, а после она уедет, и каждый получит то, что хотел в полном объёме. Только Адам даже не догадывался, чего хочет Регина на самом деле. В её душе бушевала настоящая буря, и её истинные намерения были куда более опасными, чем простая любовная интрижка.       Регина шагнула ближе, её пальцы скользнули по воротник рубашки, словно она колебалась, приглашая или отталкивая. В воздухе повисла напряжённая тишина, нарушаемая лишь далёким эхом шагов стражи в коридорах. — Ты не ответил, — прошептала она, и в её голосе проскользнула едва заметная хрипотца. — Неужели боишься?       Адам почувствовал, как его решимость тает под её пристальным взглядом. Зелёные глаза Регины словно гипнотизировали его, а искушение было слишком велико. Он знал, что нарушает все правила приличия, но желание оказалось сильнее. — Хорошо, — выдохнул он наконец, и его голос прозвучал хрипло. — Но это безумие, Регина.       Девушка улыбнулась, и в этой улыбке было что-то триумфальное. Она медленно открыла дверь, пропуская его внутрь. Комната встретила их полумраком и ароматом благовоний. — Иногда безумие — это именно то, что нужно, — прошептала она, закрывая за ними дверь.       Адам оказался в её покоях — роскошных, украшенных шёлком и бархатом. Свечи отбрасывали причудливые тени на стены, создавая атмосферу интимности и тайны. Он понимал, что переступает черту, но отступать было уже поздно.       Регина приблизилась к нему, её платье шелестело при каждом движении. Адам чувствовал, как бьётся его сердце, как кровь пульсирует в висках. — Ты не представляешь, как долго я этого ждала, — прошептала она, поднимая руку и касаясь его щеки.       Адам закрыл глаза, позволяя себе утонуть в этом мгновении, не подозревая о том, какую игру ведёт Регина на самом деле. Девушка опустилась ниже, и в тишине комнаты звонко зазвенела пряжка ремня. Тени от свечей плясали на стенах, создавая причудливые узоры, а воздух наполнился ароматом их смешавшихся духов.       Регина действовала нежно и плавно, её движения были отточенными, почти танцевальными. Она словно пыталась растопить лёд в его душе, но Адам оставался холодным и отстранённым. Он впился в девушку с жадностью путника, нашедшего оазис в пустыне, поглощал её ласки, словно умирающий от жажды, но не дарил ничего взамен.       Его прикосновения были грубыми, почти жестокими, будто он мстил ей за что-то. Он брал то, что она предлагала, но не давал ничего взамен — ни нежности, ни ласки, ни даже простого поцелуя. Его дыхание было тяжёлым, а движения — резкими и торопливыми, словно он спешил закончить это как можно скорее.       Когда всё закончилось, Адам быстро оделся, его движения были механическими, лишёнными эмоций. Он не оглянулся, не сказал ни слова прощания. Просто вышел, громко хлопнув дверью, оставив Регину одну в полутёмной комнате. Звук закрывающейся двери эхом отразился от стен, словно последнее слово в их немой сцене.       В коридоре было пусто и холодно. Адам шёл быстро, почти бежал, словно пытаясь убежать от того, что только что произошло. Его шаги эхом отражались от стен, а в голове была только одна мысль: «Что же ты затеваешь, Регина?»

∴∴∴∴

      Джессика остановилась у двери мастерской, глубоко вздохнула и толкнула тяжёлую деревянную дверь. Пыльный свет проник внутрь, освещая просторное помещение, заставленное станками и инструментами. Лучи солнца, пробивающиеся сквозь грязные окна, создавали причудливую игру света и тени на стенах, покрытых следами от инструментов и старыми чертежами. — А я думал, вы будете ещё час где-то шататься, — раздался низкий голос откуда-то из глубины мастерской.       Девушка резко повернулась в сторону звука, мгновенно забыв все ругательства, которые готовились сорваться с её языка. Её новоиспечённый коллега стоял к ней спиной, полностью с голым торсом, вытирая руки промасленной тряпкой. Скрывать было бессмысленно — Майк был невероятно хорош собой. Широкие плечи, рельефная спина, переходящая в узкую талию, играли под бронзовой от загара кожей. Его тело было словно вылеплено из мрамора — каждая мышца, каждый изгиб говорили о силе и выносливости.       Как он только умудрялся прятать такое совершенство под строгим деловым костюмом? Джессика почувствовала, как её щёки заливает румянец, а сердце начинает биться чаще. Она отвела взгляд, пытаясь собраться с мыслями, но образ этого совершенного тела уже отпечатался в её сознании. — Меня всего десять минут не было, — пробормотала она, стараясь говорить ровным голосом.       Майк медленно повернулся, и Джессика едва не потеряла дар речи. Она его плохо рассмотрела в офисе. Его лицо оказалось не менее привлекательным, чем тело: резкие черты, пронзительные голубые глаза, лёгкая небритость, придающая облику мужественности. Однако его ухмылка выдавала явное превосходство. — Вижу, мой внешний вид вас впечатлил, — произнёс он с явной издёвкой, не торопясь надевать рубашку. — Но давайте без этих женских глупостей. У нас работа, а не показ мод.       Он демонстративно отвернулся, бросив рубашку на специальный реставрационный стол. В мастерской царила особая атмосфера: приглушённый свет падал на старинную картину XIX века, разложенные инструменты для реставрации, лупы и баночки с реставрационными материалами. На стенах висели схемы кракелюров и фотографии процесса восстановления других произведений.       В центре помещения находился огромный стол с подсветкой, на котором лежала картина, укрытая защитным материалом. Майк продолжал возиться с микроскопом, словно Джессики здесь и не было. — Раз уж вы наконец соизволили явиться, может, приметесь за дело? — бросил он через плечо. — Или вам нужно особое приглашение?       Джессика, к её чести, не растерялась. Она уверенно прошла вглубь мастерской, достала из сумки собственные исследования и подошла к столу с картиной. — Я знаю, как проводить реставрацию, — спокойно ответила она, раскладывая инструменты. — И могу работать без ваших подсказок.       Майк остановился, впервые посмотрев на неё с интересом. — О, правда? И что же вы умеете? — Достаточно, чтобы восстановить даже самые сложные участки красочного слоя, — ответила Джессика, надевая специальные перчатки и берясь за лупу. — Я могу работать с кракелюрами и очищать полотно не хуже вас.       Его губы дёрнулись в усмешке, но теперь в ней было меньше презрения и больше уважения. — Что ж, посмотрим, насколько хватит вашего энтузиазма, — бросил он, возвращаясь к изучению состояния холста. — Только не жалуйтесь потом, что я вас не предупреждал. Каждая трещинка на этом полотне — как бомба замедленного действия. — А-то я не знаю…       Джессика начала внимательно изучать состояние картины. Майк тем временем настраивал освещение, недовольно бурча себе под нос. — Вижу, вы знакомы с методикой, — наконец процедил он, не скрывая скепсиса. — И что скажете о состоянии полотна? — Кракелюр довольно типичный для работ того периода, — профессионально ответила Джессика, не обращая внимания на его тон. — Поверхностные загрязнения можно удалить щадящими растворами, а вот с участками утраты красочного слоя придётся повозиться.       Майк хмыкнул и достал из шкафа реставрационные материалы. — А вы, смотрю, подготовились, — заметил он, покосившись на её папку с исследованиями. — Только учтите, здесь не всё так просто. Картина требует деликатного подхода. — Я в курсе, — спокойно ответила Джессика, раскладывая инструменты. — Начинаем с очистки? — С очистки, — неохотно согласился Майк. — Но помните: одно неверное движение — и можно уничтожить то, что сохранилось.       Они приступили к работе. Джессика аккуратно очищала поверхность картины специальным раствором, а Майк наблюдал за каждым её движением. Постепенно между ними начало возникать некое подобие профессионального уважения. — Неплохо справляетесь, — неожиданно похвалил он, когда Джессика успешно удалила слой пыли с одного из участков. — Может, вы не такая уж безнадёжная. — Спасибо за высокую оценку, — с лёгкой иронией ответила Джессика, не отрываясь от работы. — Стараюсь соответствовать.       В мастерской воцарилась рабочая атмосфера, нарушаемая лишь тихим шорохом инструментов и редким обменом профессиональными замечаниями. Оба реставратора погрузились в процесс, каждый по-своему заботясь о спасении произведения искусства.       Работа шла уже несколько часов, и атмосфера в мастерской постепенно менялась. Майк, всё ещё стоявший неподалёку, не мог не заметить, как ловко Джессика обращается с тонкими инструментами. Его взгляд скользил по её сосредоточенному лицу, подсвеченному мягким светом специальных ламп. — Знаете, — внезапно произнёс он, наклоняясь чуть ближе, его голос звучал бархатно и низко, — у вас удивительно нежные руки для такой кропотливой работы.       Джессика подняла бровь, не отрываясь от очистки холста. Её пальцы, облачённые в тонкие реставрационные перчатки, двигались с почти танцевальной грацией. — Это профессиональное, — ответила она, стараясь сохранить серьёзное выражение лица, пока её щёки предательски розовели. — А вы, похоже, мастер делать комплименты во время работы.       Майк улыбнулся, и его ухмылка стала менее колючей, обнажая ряд идеально белых зубов. Он облокотился на край стола, его мышцы под футболкой играли при каждом движении. — Просто заметил, что вы действительно знаете своё дело, — его голос стал глубже. — Нечасто встретишь такого увлечённого реставратора.       Он подошёл ближе, якобы для того, чтобы проверить её работу, но на самом деле чтобы оказаться в пределах личного пространства. В воздухе повисло едва уловимое напряжение, смешанное с ароматом специальных реставрационных материалов. — А что привело вас в эту профессию? — спросил он, чуть понизив голос, его дыхание едва касалось её волос. — Не самое популярное занятие для молодой девушки.       Джессика на мгновение отвлеклась от работы, встретившись с ним взглядом. Её глаза сияли в свете ламп, отражая блики от холста. — Я с детства увлекалась искусством, — призналась она, слегка краснея, её голос дрогнул. — А реставрация — это возможность не просто смотреть на картины, но и возвращать им жизнь.       Майк наклонился ещё ближе, будто изучая состояние холста, его плечо почти касалось её плеча. — И как, получается возвращать жизнь? — его голос стал почти шёпотом, тёплым и обволакивающим. — Или это только метафора?       Джессика почувствовала, как её сердце забилось чаще, пульс участился. Она на мгновение отвлеклась от работы, наслаждаясь моментом. — Иногда кажется, что картины действительно оживают под нашими руками, — ответила она, стараясь сохранить профессиональный тон, но голос предательски дрогнул. — Главное — не торопиться и делать всё правильно.       Майк улыбнулся, и на этот раз в его улыбке не было ни капли презрения, только искренность и интерес. — Согласен. Особенно когда работаешь с кем-то, кто знает, что делает. Может, после работы заглянем в кафе? Обсудим результаты?       Джессика на мгновение задумалась, её взгляд скользнул по его лицу, задержавшись на губах. — Почему бы и нет, — наконец ответила она, её голос звучал чуть хрипло. — Но только если вы обещаете не пытаться меня смущать. — Обещаю, — ответил Майк, подмигнув, его глаза искрились весельем. — Хотя теперь смущать вас — одно из самых моих приятных занятий.