Экспериментальные грёзы.

Темный коридор психиатрической больницы тянется далеко вперед, стены покрыты мрачным камнем. Железные двери, как молчаливые стражи, стоят по обе стороны, скрывая тайны палат. Дазай шагает с уверенностью, его взгляд несет некую тайну, а идущий рядом рыжий друг, кажется, проницательно осматривает каждый уголок, словно чувствуя необычность места. Толпа, в которой они находились, шорохом и гоготом наполняет этот мрачный лабиринт, словно призывая к своему собственному беспокойству. Не так уж и много времени прошло, как пациенты уже стояли в очереди за своей порцией препаратов. За всеми тщательно следили санитары, важно расхаживали вдоль толпы, смотря на всех с презрением, но Осаму почему-то замечал в их томном взгляде нечто похожее на скорбь и жалость. Перед ним в очереди мелькал знакомый рыжий парень, который, будучи не в силах устоять на одном месте, то и дело перескакивал с ноги на ногу. Юноше стало не по себе от мысли, что его новый друг принимает таблетки перед ним, но поменяться местами с ему не позволяли всё те же грозные взгляды санитаров. Среди них он всё хотел разглядеть два знакомых юных личика, но, увы, старания оказались тщетными. А тем временем очередь всё сокращалась, и вот перед Дазаем уже во всей готовности стоит Накахара. На этот раз мальчишка не поднимал шум, и брюнет молча наблюдал за движениями товарища по несчастью. В стенах «душевной» больницы сквозь занавес молчания парень, погруженный в свои мысли, следит за товарищем, чьи действия наполняют его сердце тщательно скрываемым теплом. Неведомая любовь плетется в его взгляде, словно невидимая нить. Но в глубине его души отчего-то возникает волнение, а к горлу подбирается неприятный ком. Глаза его провожают белую пилюлю, что в миг скрывается от них, поэтому взгляд опускается ниже — на аккуратные мужские губы, к которым подносят холодное стекло стакана с водой. — Следующий! — воскликнул высокий мужчина, что следил за всеми действиями пациентов. Грубый приказной тон быстро выводит Осаму из нитей раздумья, и тот приступает к такой же процедуре. Отчего-то обыденный приём казался ему уж очень странным. Жуть ещё нагоняли мысли о пропавшем буйном парнишке, о словах Мори и его же загадочном поведении, о Накахаре. Почему же его так тянет к этому рыжему? Почему не к кому-нибудь другому, а именно к нему цепляется его взор? Мысли заполняли и дурманили голову парня, отчего тот начал медлить. — Поторопись, дорогой, не один тут стоишь, — послышался раздраженный голос неподалеку. — Да-да, я просто не выспался сегодня, вот и тянет ко сну, — смог отмазаться Дазай, демонстративно показывая свою усталость. — Уж извиняй, клоун! Мужчину эти слова явно не задели. По его внешнему виду было понятно, почему он так отреагировал: длинная белоснежная коса покоилась на его плече, но макушка головы была беспорядочно растрёпана, словно её и вовсе не собирались приводить в порядок. К тому же на нём была недопустимая для здешнего персонала одежда. Вместо уже привычной синей униформы с белым распахнутым халатом, на нём виднелась потёртая рубаха желтоватого оттенка и закатанные по локоть рукава халата, которые дополняли тёмно-серые спортивные штаны с тапочками. — Я сказал пошевеливаться, что непонятного в сказанном? Люди в очереди начали озираться на перепалку и с интересом шептаться между собой. — Хорошо, я все понял, — сказал парень, поднимая руки в знак согласия и улыбаясь, приступая к приёму лекарств. Перед Осаму возникло окошечко размером примерно пять футов в ширину и три в длину. Из него виднелись аккуратные женские руки, что вытаскивали таблетки из почти пустой пластины. В следующую секунду они уже лежали на аккуратной бумажке, рядом с пластиковым стаканом холодной и по всей видимости грязной воды. — А можно воду почище дать? — спросил Осаму, поморщившись от одного вида маленьких крупиц. — Можно выпить таблетку и не трепать мозги добродушному персоналу, — немного раздражённо ответила девушка. Женский голосок по ту сторону затемненного окна был юноши уже знаком. Он никак не смог бы забыть звучание голоса Йосано за такой короткий промежуток времени. Та, по всей видимости, также его узнала. Решив все же не нагружать уже и так раздражённую чем-то девушку, он послушно положил синюю таблетку на язык и отпил как можно меньше противной жидкости в стакане. Сморщив нос, тот повернулся к всё тому же санитару с белой косой, что всё время стоял за спиной, и сверлил отчего-то свирепым взглядом. Взглянув на лицо строгого мужчины, Дазай почувствовал легкое удивление. Ожидая негативной реакции, он увидел лишь улыбку и хитрые глаза, когда готовился пройти проверку на проглоченную таблетку.

***

Поглядывая на клочок смятой бумаги в руке, Осаму заходит в комнату и ощущает, как его окружает мрак. Старые кресла расставлены по всему относительно маленькому залу, их потрепанные обшивки кажутся изжившими своё. В воздухе витает тяжёлая атмосфера старости и забвения. На экране показывается монохромное изображение, за которым следит небольшая группа зевающих зрителей. Слабое освещение лишь подчёркивает безжизненность пространства. Оценив обстановку, парень ещё раз взглянул на бумагу с большими цифрами «ряд 4, место 13» и направился по указанному направлению. Почти сразу же его взор привлекла рыжая макушка, что становилась всё ближе и ближе на протяжении всего его пути к своему месту. И вот он садится на потёртое сидение и обращает своё внимание на сидящего в тени юношу. Сам фильм, который уже показывался всем присутствующим, его даже не привлёк. — Это судьба: мы встретились вновь, — первым начал разговор Дазай. — Мы лежим в одном концлагере. Это не судьба, а логика, — огрызнулся Накахара, не глядя на собеседника. — Концлагерь? Довольно подходящее название для этого места. — Почему пациенты психиатрической больницы должны смотреть неинтересные фильмы? — Потому что это единственный способ убедиться, что у них ещё есть остатки здравого смысла. — Ха-ха-ха, как смешно, — равнодушно ответил Чуя, подпирая голову рукой. На данный момент все оставшиеся пациенты уже успели принять свои препараты, внутренне уравновесив себя, и наравне с остальными приняли участие в просмотре монотонного, но весьма значимого с психологической точки зрения фильма. Правда, всем было всё равно на него: большинство воспринимало эту часть дня как время для сна. — Как думаешь, где сейчас Тачихара? — все-таки продолжил диалог рыжий. — Может, его выпустили? Хотя сам Осаму в это вовсе не верил, он всё же решил успокоить друга, сидящего рядом, ведь видел, как тому грустно от осознания пропажи человека, с которым тот нашёл общий язык в этом жутком месте. — Это вряд ли. Его голос, пронизанный незначительной дрожжью, вызывал непереносимую боль у юноши, который с тяжелым сердцем вглядывался в его мрачное лицо, ощущая на себе давление атмосферы, наполненной гнетущей тоской. Чуя скорбел по своему другу, словно их дружба простиралась сквозь века, а не только началась в этом месте. — Вы были друзьями.? — Мгм. — Он в порядке, я в этом почти уверен, — безуспешно попытался успокоить Дазай юношу. — Мгм… В следующее мгновение молодой человек ощутил на своем плече приятное чувство тяжести, которое вызвало в нем необычайное удовольствие. Он начал медленно поворачивать голову в сторону своего собеседника, после чего обнаружил прямо перед собой рыжую макушку и спокойное лицо, которое мирно сопело, заставляя его устремить на него свой взгляд и не отводить его ни на мгновение. В то же время внизу его живота что-то зашевелилось, добавляя внутреннему состоянию еще больше неопределенности и волнения. Его сердце пропускало стук за стуком. Было ощущение, что внутри него извергался вулкан, а его кровавое содержимое стекалось к нижней части тела. Взгляд парня опустился вниз, где меж складок штанов виднелся уже укрепившийся стояк. Лицо Осаму тут же залилось краской, а глаза начали нервно осматриваться вокруг в надежде, что никто из пациентов не замечает это. Но всем окружающим было не до этого. Они слишком напоминали Дазаю овощей, что не реагируют ни на один факт существование иного мира. Ему было неловко лишь от мысли публичного возбуждения, а в голове всё отчётливее сияли непристойные картинки. После откашливания в руку, он избавился от надоедливого комка в горле, что мешал ему нормально дышать. Противиться действиям Накахары юноша не собирался. Но теперь он буквально обездвижен и вынужден смотреть на мелькающие картинки перед ним.

***

Их опять ведут куда-то, словно стаю овец, бесспорно подчиняющуюся своим надзирателям. Шарканье чешек плетущихся позади людей действовало на нервы не только Дазаю, но и Чуе (что было заметно по его недовольному лицу). На тихий вопрос Осаму, куда их сейчас ведут, новый друг ответил, что мыться. Серьёзно? Здесь можно мыться?! Его восторг быстро утих, когда он увидел, в каких условиях им предстоит принимать душ. Чистота там отсутствовала, и юноше даже показалось, что он заметил появившуюся из-за сырости плесень — или это, возможно, был мох — он не особо горел желанием разглядывать зеленое пятно среди голубого плинтуса. Постаравшись быстрее занять нужное место подальше от лишних глаз, парень скинул одежду и принялся развязывать бинты. Ему показалось, что это займёт целую вечность, но это того стоило. Почувствовав облегчение, прошедшее по всей развязанной и наконец свободной руке, он не выдержал и продолжительно простонал. — Такое хорошее чувство? — послышался голос справа от мужчины, отчего Осаму слегка вздрогнул. — Нас уже который раз сводит сама судьба, Чуя! — Тебя не смущает, что это ты ко мне припёрся?! — почему-то нераздраженно воскликнул Накахара. — Отнюдь, — заулыбался брюнет в ответ. — А ты чего это ко мне заглядываешь? — Странно не посмотреть на придурка, что стонет около тебя в душе. — Это было так громко? — Достаточно, чтобы я услышал. Парень показушно надул щёки и включил воду, чтобы уйти поскорее уже с этого ужасного места. Не успел он взять в руки мыло, так его взгляд вновь опустился к обнажённому телу соседа. Только вот не с целью чего-то пошлого, а для того, чтобы убедиться, что его зрение не подводит хозяина. И действительно, чуть выше нижнего ребра отчётливо виднелся шрам. Уже белый, ничем не беспокоящий владельца, по всей видимости. Словно молния пронзила его тело, оставив за собой ощущение электрического потрясения, которое словно разбудило затаенные глубины его сознания. В этот внезапный момент мозг словно открыл свои двери для чего-то неведомого, и в его уме начали медленно проноситься обрывочные кадры из чужих миров, словно фрагменты из чьих-то снов или потерянных воспоминаний. Дыхание стало неровным, будто сердце начало биться в унисон с бешено ускоряющимся пульсом, а ноги словно ослабли, отказываясь держать в нужный момент. Стремясь сохранить хоть какую-то опору, парню пришлось воспользоваться ближайшей стеной, облокотившись о нее с силой, которая не совсем соответствовала его обычной уверенности. Он молился, чтобы эта слабость не вызвала слишком много внимания, особенно со стороны наблюдающего Чуи, чьи глаза могли раскрыть тайны, которые он ещё не мог принять. — Эй, чего это с тобой? — обеспокоено кинул он. — Ничего, просто… просто… — по голове будто без конца били молотком, пытаясь лишить сознания парня. У них по-видимому это неплохо получалось, ведь веки начали медленно опускаться, а тело сползать вниз по стенке. Голова перестала работать будто по щелчку пальцев. — …нись! Голос был отдалённым и булькающим, будто человек находился под водой. Дазай ещё определённо был в сознании, но сказать ничего не мог. Да и тело не слушалось его совершенно. Он чувствовал, как горячие руки бьют его по лицу, но слова не разобрать. Он хотел понять, что ему пытается сказать этот голос, но сейчас он будто находится в омуте. Сознание медленно покидает его тело, а разум затуманивается. — Осаму!..