Изюминка

- Кас он… Хм, его больше нет, он.. умер! Мы за главного! – С ярко выраженной мимикой, довольной улыбкой произнесло существо в теле ангела. Мужчины, стоящие в комнате, переглянулись, а после вернули свой взгляд на левиафанов занявшие чужое тело. Дин смотря на тело друга, что больше не принадлежат ему, начал терять то единственное, что было связано с Кастиэлем, и что всегда было рядом, в любой момент, искру. Искра, в глазах и мыслях, что отсвечивала в его взгляде, стоило ему взглянуть на уже родного ангела, хоть и предавшего его, начала угасать. Теперь ей не от чего подпитываться. Существо, что приходило на его молитвы - больше нет, осталась лишь оболочка. - Что с лицом, Дин? Неужели, величайшего охотника растрогала смерть небесного воина? Одного из множества? Ах да, постой, он ведь, кажется, значил для тебя больше, чем остальные, ему подобные. Не так ли? Дин молча стоял, вздымая грудью, набирая воздух в легкие, его язык словно онемел, и он не знал, что ответить, ведь все ещё отказывался верить в произошедшее. Руки сжались в кулак, желая заставить умолкнуть существ, что прежде населяли чистилище. - Что же касается Кастиэля… Для него, ты тоже был.. Особо близок. Предавая тебя, первое, о чем он волновался, было: “Как это воспримет Дин, если узнает об этом?”. Крайне сентиментально, и… отвратительно! Хорошо хоть теперь, этого больше не будет. Все его воспоминания, не заставят нас так же расчувствоваться к тебе, мы не так.. слабы… как он! – Лицо Джимми Новака корчилось от улыбки, сам бы ангел никогда бы сам не смог так улыбаться. Некоторые слова произносились с особой интонацией, это были слова, чьей главной целью было осадить Дина Винчестера, заставить его сердце и мысли полыхать от злости. По глазам легко читалось, что свою цель, левиафаны, более чем выполнили. Возможно, не будь рядом Бобби, Дин накинулся на тело, чья кровь была испачкана и теперь, была уже не красной, а черной. Нахождение ещё одного мужчины позади, приковывало его ноги и язык, дабы не выплеснуть все то, что мог ответить Винчестер, на самодовольную улыбку чужого вместилища. Подойдя к склону, на котором начинался берег озера, Дин опустился на колени и потянулся рукой к воде. Из неё он достал бежевый плащ, весь пропитанный водой, что подплыл к берегу. Скомкав его в руках, мужчина ещё некоторое смотрел на озеро, прежде чем обернуться и пойти в сторону своей детки. Открыв багажник, влажный плащ аккуратно отложили в сторонку, где в будущем он пробудет ещё очень долго. Пока не вернулись Сэм и Бобби, у него было время подумать над всем произошедшим: “Боже Кас, ты и впрямь, дурачина… Сначала верил, что сможешь ужиться в роли бога, а после..Погиб и.. Оставил меня. Оставил наедине со своими мыслями. Твой поступок, предательство и исправление. Надеюсь, перед тем как умереть, ты понял, что я простил тебя... Где бы ты ни был, надеюсь у тебя все хорошо. ” Каждый раз, стоило багажнику открыться и броситься одежде в поле зрения Дина, как тот тут же отводил глаза, всячески не пытаясь себе напоминать, что произошло тогда, в тот день. Сэм же, первый раз увидев его не стал задавать лишних вопросов. Догадывался, что это не лучшая идея, потому, дальше и вовсе перестал обращать на него внимание, словно он всегда был частью их инвентаря и всегда имел в нем важное место. С того момента, как Дин подобрал плащ, то, что он сможет когда-либо вернуть его законному владельцу, оставалось лишь надеждой, которая таяла в его сердце. Но стоило на горизонте появиться знакомому силуэту, как надежда обрела более крепкую почву и засияла, словно звезды на небе. Глаза нередко косились на верхнее зеркало Импалы, в котором отражалось тот самое вместилище, которое уже очень давно принадлежало одному ангелу. То, что Кастиэль не помнил кто он, и что из себя представляет, а верил, что является неким целителем, чьи силы помогали людям, первое время озадачивало, пока не появился шанс помочь ему вспомнить, вспомнить все. Та самая изюминка, что он носил всегда и везде с собой, нашла себе место. Передавая плащ в руки ангела, Винчестер был рад видеть его в его более привычном облике, который выдавал в нем именно ту самую личность, что была ему дорога.