Притворство или игра

Петра повернула голову и облизала губы. Это привлекло внимание. Ласкающие плечо пальцы заскользили ниже, прошлись по ключице и спустились на грудь, задержались на соске, сдавили его, а после слегка выкрутили, посылая волну удовольствия по всему телу. Она выгнулась, приподнялась на лопатках и упала обратно на кровать, постанывая. Сжала кулаки так, что ногти вонзились в кожу, добавляя ощущений. Хотелось трогать себя везде и сразу, распаленное тело жаждало прикосновений. Но её руки были привязаны к спинке кровати, глаза же закрывала плотная повязка. Сегодня был тот самый день, когда Нифа трахала её, а она предавалась горячим фантазиям о том, как бы это делал Леви Аккерман, её командир. Невозможность видеть подстегивала воображение, обостряла чувствительность до предела. Невозможность проявлять инициативу будоражила и заставляла гадать, где и как её коснутся в следующий раз. Можно было грезить о совсем других руках, и, самое главное, что их обоих это устраивало. Она и сама не понимала, как влюбилась в нелюдимого парня, появление которого наделало столько шума в разведкорпусе. Не до конца понимала, как они с Нифой договорились о том, что между ними сейчас происходило. Чувство навалилось внезапно; так же внезапно ей, мечущейся в эмоциях, подруга предложила решить хотя бы одну из возникших проблем. Тогда она только и смогла ответить: ― Но у тебя же нет члена! ― Можно подумать, у него нет пальцев и языка! Что, он не может тебя вылизать или удовлетворить руками? Возразить на это было нечего, и думала она недолго. Томление, разливавшееся по телу каждый раз, когда где-нибудь поблизости мелькала черноволосая голова с выбритым затылком, начинало раздражать. А стоило представить, как Леви касается бедер, снимает с нее штаны и сажает на какой-нибудь стол, задирает ноги вверх, разводит их в стороны, чтобы лизнуть там… Как там сразу же становилось влажно и хотелось испытать это в реальности. Пусть Нифа была девушкой, у девушек, в конце концов, тоже есть руки и язык! Упершаяся в промежность коленка вырвала её из мыслей. Петра подалась вперед, насколько это было возможно, потерлась, раздвигая бедра шире и прижимаясь плотнее. Вторая ладонь легла ей на грудь и погладила; прикосновение было прохладным, но низ живота от этого словно огнем опалило. Она громко застонала, поёрзала на простынях. Растечься бы по ним, касаясь кожей всего, что только можно… Как же сейчас было хорошо и сладко! Интересно, у Леви такие же холодные руки? С мозолями от рукояток УПМ, обветренные и загрубевшие, как почти у всех в разведке? Наверное, он бы охватил грудь целиком, потому что его ладонь шире, и сдавил бы… ― Сильнее! Нифа убрала руку с груди, на что Петра протестующе зашипела и выгнулась, пытаясь продлить соприкосновение. Палец вывел на животе знак вопроса. ― Ласкай мою грудь… Сильнее, пожалуйста… Не останавливайся! Леви в её фантазиях не стал бы ждать просьбы. Он бы был нежен и напорист одновременно, точно зная, что и как нужно именно ей. Но Нифа выполняла свою часть уговора, не произнося ни слова; это она сорвалась, потому что знала, как ту заводят просьбы и проговаривание действий во время секса. Мысли о том, что она знает слабое место подруги и может, хоть и ненадолго, перехватить инициативу, возбуждали не хуже грез о любимом мужчине. Какое-то время не происходило ничего. А потом ее ущипнули за сосок так, что стало почти больно. Руки танцевали по телу, касаясь в совершенно разных местах, сжимая и поглаживая, переходя от груди к ключицам, к плечам, задевая шею, спускаясь вниз, по бокам и животу, большой палец ласкал впадинку пупка, выступающие косточки и внутреннюю часть бедер, все бедра целиком, колени, икры… Даря целый ураган ощущений и эмоций. Пока, наконец, два пальца не проникли внутрь, а Петра подалась им навстречу, неосознанно поджимая ноги, так хорошо ей стало. Нифа двигала рукой, резко, быстро, задевая чувствительные точки внутри и снаружи, вышибая из головы все фантазии и мысли, и Петру накрыло оргазмом, вторым за вечер.