Кровные узы

Три года назад — Нет! Отец, перестань! Нет! Крик был оглушительным.       Натаниэль слышал его так отчётливо. Вне зависимости от того, чем его накачали, он слышал, как кричал Нил.       Тело разрывалось от боли и страха. Он ощущал весь ужас, пропускал через каждую клеточку тела. И ничего не мог сделать.       Он обещал. Обещал матери защищать брата. Не позволить отцу навредить Нилу. Но сейчас он чувствовал себя таким бесполезным. Руки не двигались, голова была в тумане. Что они дали ему? А Нилу? Он видел, как они что-то вкололи его паре.       Блядство. Что ему делать, мать твою? Чем помочь? Как избавиться от этого чувства бесполезности? Что он за альфа такой, если не в силах даже себя защитить?       Гнев, что бушевал внутри, поднялся как цунами, накрывая с головой. Руки сжались в кулаки, натягивая металлическую цепи наручников. Металл слегка выгнулся от давления. Этот прилив сил из ниоткуда. Что это?       Дверь в комнату открылась. Но Натаниэль даже не мог понять, кто пришел. Хотя зачем? По звуку каблуков он понял, что это была Лола. Только вот, что ей надо? Краем глаза он заметил блеск. Нож? Это уже даже не смешно. Так… банально. И совсем не страшно. — Натаниэль, Натаниэль, ты меня уже заждался? Я пришла к тебе. — ее голос был ему противен. Гнев бушевал. Давал ему мотивацию. Альфа внутри сходил с ума, метаясь в груди. — Закрой рот, сука, — тихо зарычал Веснински, — от твоего голоса меня тошнит.       Лола замерла на пути к нему ошеломленная. А потом медленно растянула губы в алой помаде так безумно, что желудок взбунтовался. Как же хотелось разбить эти губы в кровь, размазывая по лицу. — О, милый, ты такой сексуальный в гневе, — она присела перед ним на корточки, облизывая лезвие. — Так похож на своего папочку.       Натаниэлю стало тошно. Только от этого сравнения он был готов взорваться от переполняющей его ярости. Что происходит? — Ну-ну, не будет, милашка, — длинные пальцы с острым маникюром прошлись по его щеке почти в ласковом жесте.       И это стало последним, что Натаниэль запомнил. Что-то в нем щелкнуло. И вот он уже стоит на земле… на четырех ногах? Все стало таким высоким, а лицо Лолы было ошарашенным?       Натаниэль издал свирепый рык, бросаясь вперёд. Женщина начала отползать назад, но разве спасло бы ее от разъеренного зверя, загнанного в угол? Нет Ей было некуда бежать. Выхода нет. Ей ничего не поможет.       А Натаниэль чувствовал себя таким… злым и растерянным. Все запахи смешались, запах крови стоял в носу. Следующее что он понял, он драл руку Лолы, сжимающую нож, а на крики и рыки вбежали люди. Нос уловил знакомый запах. Нил Он стоял там, держась за бок. Ему сделали больно? Он ранен. Больше Натаниэль не думал. Он ринулся вперёд, врезаясь в ноги Ромеро, сбивая его с ног. Послышался ещё один крик. И сознание Натаниэля отключилось полностью. Он позволит этому волку защитить свою пару. Он ему верит.       Что было дальше Натаниэль помнил смутно, лишь крики, кровь, выстрелы пистолета. Не мог контролировать себя, альфа в нем все взял под свой контроль. Было страшно. Страшно, что он мог навредить Нилу, но ничего поделать не мог. Волк был слишком зол, что его так долго держали взаперти и не давали выйти. Его пара был умен, он был в безопасности. Или ему так хотелось думать. ***       Все что слышал Нил — стук своего сердца, крики — всего лишь фоновый шум. Тело разрывалось на части от того, что ему вкололи всего десять минут назад. Тело ему не подчинялось, словно бы он разделился. И Нил не знал, что делать. Чувствовать боль и отчаяние своей пары казалось просто адской пыткой.       Это отличалось от того, что ему давали раньше. Не парализация и никакие другие наркотики. Он даже понятия не имел чем все это закончится. Он умрет? По ощущениям казалось, что да. Его словно качало на волнах. Контроль то возвращался, то снова ускользал от него. Вторая часть его ела рвалась в гневе, метка на шее пульсировала так, что хотелось вырвать эту часть с мясом и больше не мучаться. — Мой милый Нил, тебе больно? — этот голос.... Это был Ромеро? Как он тут оказался? — А ты оказался более стойким, чем мы думали. Ты уже должен был отключиться от своего тела.       Нил не понимал, о чем он говорил. Не мог сосредоточиться. Тело горело адским пламенем и медленно умирало. — Как тебе новый препарат? Специально для таких как ты. Единственный в своем роде? Эффект должен быть потрясающим, — Нил видел его лишь мутными пятнами, но даже так мог представить этот глупый оскал на его лице. О, как же хотелось вцепиться ему в рожу своими ногтями и разодрать в клочья.       Омега внутри него вопил от боли и гнева, разбивая его разум до основания. Крики наверху все нарастали, также как и его боль. Натаниэль был в беде. Нил своей шкурой ощущал его гнев и отчаяние. Это передалось и его омеге тоже, приводя его в бешенство. Он рвался к своему альфе. Что бы не говорили об омегах, их защитнические инстинкты были ни чуть не хуже альф, особенно в таких условиях. — Глупый мальчишка, просто отпусти, — дверь громко хлопнула, впуская в подвал отца. Все нутро молодого омеги замёрзло от этого рева. — Хватит сопротивляться. Просто вырубись уже. Но Нил отказывался подчиняться, не собирался давать им такое удовольствие. Что они могли сделать с ним, когда он отключиться? Да все что угодно. Нил не хотел. Ему было страшно. Ни за что!       На секунду он снова потерялся, контроль над телом ускользнул, а его мучитили тем временем воспользовались этим и отвязали его от большого медицинского кресла. Разум плавал, но контроль постепенно возвращался в его руки, но он не должен был этого показать. Ещё нет. Слишком рано. Наверху снова послышались крики. А потом... Потом был рык       Страшный рык, словно это был огромный волк. Омега внутри него остался радостными поскуливаниями. Грудь снова сдавило тем незнакомым ощущением. Отец и Ромеро выскользнули за дверь, не закрывая его за собой. Нил этим воспользовался и поднялся на неустойчивые ноги, стараясь поспеть за ними. На столе он заметил брошенный пистолет и прихватил его с собой.       То что ждало его в комнате не могло уложиться в голове. Перед ним был огромный красный волк, что раздирал своими челюстями руку Лолы, вся нижняя челюсть и зубы были в крови. Женщина кричала и пыталась отбиться, но это было бессмысленно. Какой вообще был от этого толк? Такое страшное чудовище. Лишь сердце и омега внутри подсказывали не бояться, тело не замирало в страхе. Лишь чувство безопасности было рядом с ним.       Его отец и Ромеро замерли в дверях, а потом началась кровавая бойня. Нил плохо помнил, что тогда случилось. Лишь свои крики и выстрелы, что он делал. Не целился в волка, метил в Натана и его приближенных.       Очнулся Нил, лишь когда пытался вернуть любимого. Вокруг них были тела и море крови, но это не было главным. Натаниэль должен быть с ним. Он, а не этот зверь перед ним. — Эль, милый, вернись ко мне, ну же. — Когда ответа не последовало, Нил тихо всхлипнул, — пожалуйста.       Волк замер, прислушиваясь к его словам, потом поворачивается. Смотрит более осознанно, тогда Нил понимает, что вот он, его Натаниэль. Его душа. Оглядывается, в глазах читается недоумение. Смотрит на кровь, ещё раз на Нила , а потом кажется, успокаивается. В запахе больше нет гнева и злости. Лишь растерянность.       Наконец в тело свое возвращается. Сидит голый, с головы до ног перемазанный в крови, но такой родной. Нил находится от него в шагах пяти. Теперь спокоен. Можно выдохнуть.       Снова оглядывается за себя и смотрит на тело отца, точнее то что от него осталось, потом на Лолу, что лежала рядом с ним в крови и укусах. Патрик с перегрызвнным горлом, точнее без куска плоти, где зияеет дыра. Ремеро в пулей во лбу и широко открытыми глазами. Джексон у кровати с до костей рассечённой грудной клеткой. — Эль, — голос Нила скрипит, причиняет боль. Приходится несколько раз сглотнуть по сухому горлу и прокашляться. Снова смотрит на альфу, — ты со мной? Ты меня слышишь?       Нил подползает ближе, не обращая на грязные от крови руки, касается ладонями чужого лица. И смотрит, смотрит, смотрит в родные глаза. — Я здесь, детка, — когда прислоняется ко лбу омеги своим, все внутри загорается от касания, — теперь все будет в порядке. А Нил целует, и целует, и целует. И верит. Да, теперь все будет в порядке.