Alaska

Последние месяцы были просто ужасными. Смотреть на себя в зеркало не было ни сил, ни желания. Осунувшиеся глаза с глубокими синяками, резко потерявшее всю подростковую округлость, лицо. Одежда висела на нем как на тремпеле, а синяки от ручек дверей, углов, стен и бортиков кровати не успевали сходить. Порче просто хотелось…исчезнуть Покрасить волосы Взять гитару Съебать на Аляску Он говорит об этом Поршу и тот смотрит на него, как на умалишенного. Брат старается, правда. Разговаривает с ним, не утаивает свою жизнь и ее опасности от него. Пытается подружить его с Макао, не смотря на не самое лучшее отношение к мелкому придурку. Таскает смотреть дорамы с Танкхуном и ни единым словом не пытается узнать больше, чем Че готов ему рассказать. Порш предлагает ему сходить к кризисному терапевту. Он соглашается, берет номер телефона у знакомого Кинна и идет. После этой выворачивающей наизнанку встречи, он выползает в коридор и оседает на стул, все еще рыдая. Окружающий мир сужается до отсутствующего ощущения пола под его ногами. Его колени отзываются странным ощущением, которое он не в состоянии вычленить, когда они ударяются об пол. Перед глазами расплываются цветные круги калейдоскопов, ничего не кажется живым или реальным. Под пальцами тепло, но никаких ощущений. Он не ощущает, не видит, не чувствует Полное отречение Звуки голосов окружают его. Он не может определить степень их реальности. Он теряется в тишине, и ничего из внешнего мира до него не доходит. Есть только бесконечное давление внутри его головы. Звон рядом с его ушами, выводит его из оцепенения, заставляет глотать воздух. Мир резко встает на свои места, яркий, красочный и громкий, но Порче – всего лишь человек вне человека, где-то между живым, мертвым и находящимся во сне, и он не может понять, что с ним. Он дотрагивается кончиками пальцев до огромной кофты Порша, которую он накинул поверх своей футболки утром и не понимает этого ощущения – мягкого и грубого, плотного и чужого. Но это все равно ощущение, или, может быть, что-то в этом роде? Ощущение обособленности мира еще более изолирует. Он начинает думать, что реальность в целом эфемерна, что он – единственное реальное в ней. – Эй, парень, давай, дыши глубже. Голос ему не знаком. Он низкий, хрипит на гласных, прям как голос Кинна. Порш говорил, что тому стоит меньше курить. Он поднимает глаза и смотрит в чужую потрепанную футболку. Почти выцветший, но угадывающийся логотип The Rolling Stones на ней заставляет его задуматься об уместности высунутых языков в кризисных клиниках. Он хватается за предложенную руку и слышит собственное сбитое дыхание, перемешивающееся с едва различимыми стонами. – Вот так, хорошо, молодец. Голос другой, более высокий, с ноткой теплой заботы. Кто-то гладит его по плечу и спине, держит за руку и бедро. Он поднимает глаза и напугано смотрит на двух парней перед собой. Психотерапевт стоит прямо за ними. Парень с футболкой-лого улыбается ему широко и приветливо. – Привет. Ты снова с нами? Порче едва кивает. Парень кладет руки ему на плечи, тянет наверх. – Давай устроимся удобнее. Парень усаживает его на мягкий диван у стенки, продолжает гладить его по плечу, держать руку в своей. Второй рядом смотрит на его терапевта, что-то уточняет, та кивает в ответ. – Все хорошо. Ты молодец. Порче понимает голову на второго парня, пытается понять, что происходит. – За тобой скоро приедут, – парень тоже слегка улыбается, потом поворачивается в сторону своего компаньона, – я пойду, Сэнд. Управишься сам? Порче переводит взгляд на второго, который быстро кивает и протягивает руку, чтобы слегка сжать чужую ладонь. Потом возвращает внимание к нему. – Ты как, парень? Лучше? Он кивает. Сцепляет руки в замок, начинает играть с костяшками. – Порче. Парень удовлетворенно кивает. – Я Сэнд. У тебя раньше были приступы, Порче? Он вспоминает невразумительный холод плитки у комплекса и кивает. Сэнд продолжает длинными уверенными движениями гладить его плечо. Это успокаивает. Придает реальности немного смысла. – У меня никого не осталось. Сэнд кивает, тянет свою руку к его сцепленным ладоням. – Выговорись. Тебе явно нужно рассказать все еще раз, да? А я послушаю, – парень снова ему улыбается, – все говорят, что я отлично умею слушать. Порче рассказывает. В общих чертах, совсем немного. Но от тепла и улыбки ему становится легче. Сэнд внимательно слушает каждое его слово, и Порче удивляется, как незнакомцу может быть не все равно на его проблемы. – Ты играешь сейчас? Он качает головой. Парень тянется к своей сумке, достает лист бумаги и что-то быстро пишет на нем. Протягивает лист ему. – Вот, держи. Моя группа поет в баре по вторникам и пятницам. И если хочешь, можешь прийти. Я буду рад тебя видеть. Порче берет лист и благодарно кивает. Прячет его в карман толстовки. В это момент по коридору раздается целая череда шагов. Из-за угла выскакивает взволнованный Порш. Следующие за ним телохранители остаются в стороне, когда брат опускается перед ним на колени. Заглядывает ему в лицо, пытается вычленить остатки произошедшего. – У него был приступ дереализации сразу после приема. Парень рядом говорит за него. Порче только пару раз кивает и еще раз сжимает чужую руку в своей, прежде чем упасть в объятья брата. Тот быстро подхватывает его и Че может почувствовать, как тот протягивает одну из рук его новому знакомому. – Спасибо, что присмотрел за ним. – Без проблем. Порш поднимает его на руки, как в далеком детстве, когда он случайно засыпал на диване. От мерных шагов брата, его тепла и привычного запаха, Порче засыпает еще до того, как они выходят из здания. Он продолжает ходить к терапевту. После первой сессии, Порш всегда поджидает его у дверей. Сэнда и его друга он больше не встречает. Две недели спустя он решает рассказать брату о баре и предложении. Порш воспринимает это с улыбкой. Он сам идти не хочет, но сдается под натиском брата и Кинна. Еще неделю спустя Порш затягивает его в джинсы и цветную рубашку, толкая Макао вместе с ним, под предлогом «налаживания семейных связей». И вот вечером пятницы они оказываются у дверей бара, сверкающего кислотно-розовой вывеской. Внутри бара уже устраивается группа и Порче бросает лишь один взгляд на них и тут же давится воздухом. Посылает Макао первым и остается курить у дверей. Прежде чем он снова успевает поймать приступ, на его плечо опускается рука. Рядом стоит парень в пушистой черной кофте, поверх тонкой белой майки. Тот самый, которого он видел в клинике с Сэндом. Парень заглядывает ему в глаза и, убедившись, что он в норме, достает пачку сигарет и зажигалку. Тоже закуривает. – Я Рей. Он пожимает руку, кивает. – Порче. – Сэнд не верил, что ты придешь. Я, признаться, тоже. Порче кивает, это объяснимо. Он снова заглядывает внутрь через панорамное окно и видит, как Макао о чем-то разговаривает с Сэндом, как долговязый парень поднимает взгляд, ловя его фигуру за стеклом, и несколько раз кивает, стягивая кожаную куртку с плеч. Порче внезапно улыбается. – Я не собирался. Но брат решил, что мне нужно развеяться. – Он может быть прав. Парень докуривает и выкидывает окурок в урну, поворачиваясь к нему и кивая на дверь. – Пошли, скоро начало. А Сэнд неплохо поет. Порче идет следом. Сэнд и правда хорош. Парню идет образ развязного музыканта, с белой электрикой через плечо. Порче даже начинает подпевать знакомым песням под конец вечера. Макао не спускает с него глаз, следит за количеством выпитого и ходит с ним на улицу. В первом часу ночи Сэнд сходит со сцены, падает на диван рядом с ними. Они общаются, обсуждают музыку, песни, продакшен. Порче находит в старшем хорошего собеседника. За разговорами пролетает ночь. Они курят у бара почти в пять утра, пока Порче и Макао ждут своих телохранителей, ушедших за машинами. Порче обещает приехать еще раз. Он ходит в этот бар каждую пятницу весь следующий месяц. Все повторяется. Они приходят к началу выступления. Садятся вместе с Реем у самой сцены, иногда подпевают музыкантам, хотя в основном Порче просто слушает, завороженный чужой энергетикой, а потом просто общаются, обсуждая музыку, компьютерные игры, истории из детства. Рей и Макао находят общее в привилегированном взрослении, он с Сэндом говорят о музыке и трудностях простых людей. Он постепенно вылезает из своего мира, даже позволяет себе пару раз поучаствовать в викторине, устраиваемой хозяйкой бара. Сэнд говорит приводить и брата, и берет с него обещание что-то спеть вместе. Он рассказывает о проведенном времени Поршу. Предлагает ему поехать в следующий раз вместе с ним, оставив и дела, и семью на Кинна, хотя бы на одну ночь. Тот воспринимает его идею с энтузиазмом и собирает целую команду. В итоге у крыльца дома стоят не только они с братом, но и Пит, Танкхун и Макао. Под крыло неуемного энтузиазма Порша попадает даже угрюмый и вечно занятый Тэ, который переехал в комплекс, прячась от бывшего. В итоге они едут к бару двумя машинами. Вваливаются в помещение огромной цветной и громкой толпой. Сэнд подходит к нему, как к старому знакомому, утаскивает к аппаратуре. Порче цепляется пальцами за кожу его куртки и улыбается, кивая на предложение сыграть что-то. Они поют две песни вместе. Макао снимает на телефон танцующих под это Пита и Танкхуна. Он сходит со сцены, втягивает Рея и Тэ в разговор об отельном бизнесе. Через время группа расходится и Сэнд присоединяется к ним, болтая с Поршем о выпивке, пока Пит и Рей соревнуются в танцах на столе. Кхун что-то втолковывает владелице бара. Терапаньякулы приносят хаос куда бы не шли. Но Порче находит в этом хаосе спокойствие. Странная парочка из мажора и музыканта вливается в этот хаос. Порче поднимает очередной бокал в воздух и улыбается. Легко и свободно. У него впереди еще долгий путь, но сегодня…. Сегодня он счастлив.